— Просто сейчас облачно, — шепнул Муми-тролль. — Когда нет солнца, всё всегда кажется мрачным.
— Да, конечно, — согласилась мама. Она шагнула через порог и остановилась. Внутри было сыро и очень холодно. Земля между лужами влажно чернела, перед порогом лежало несколько досок. Мама поёжилась.
— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал Муми-тролль.
Мама взяла серебряную подковку и долго смотрела на неё.
— Какая красота, — проговорила она. — Замечательный подарок. Подумать только, бывают такие маленькие лошадки…
— Пойдём внутрь, мама! — радостно вскричал Муми-тролль. — Пойдём и поднимемся до самой башни!
Наверху в дверном проёме стоял папа в незнакомой шляпе с мягкими висячими полями и помятой тульёй.
— Как вам нравится? — спросил он. — Нашёл на гвозде за дверью. Это, должно быть, шляпа смотрителя маяка. Заходите же, заходите! Здесь всё в точности как я и представлял.
Круглая комната была большой, с низким потолком и четырьмя окнами. Посередине стоял некрашеный стол, дальше несколько пустых ящиков, возле печи — узкая кровать и маленький комод. Железная приставная лестница вела к люку в потолке.
— Там светильник маяка, — объяснил папа. — Вечером я его зажгу. Правда, белые стены — это красиво? Столько места, и так свободно и просторно. И если выглянуть из окна — тоже простор и воля! Верно?
Он посмотрел на маму, и она засмеялась:
— Ты прав, дорогой. Здесь просто невероятно просторно и вольно!
— Кто-то здесь буянил, — заметила малышка Мю. Пол был усыпан осколками стекла, над ними на белой стене красовалось жёлтое масляное пятно — масло натекло на пол и застыло там лужицей.
— Кто же разбил свой фонарь? — мама с удивлением подняла с пола медное донце фонаря, закатившееся под стол. — Ему ведь потом пришлось сидеть в темноте…
Она погладила стол. Поверхность его была испещрена сотнями, если не тысячами мелких насечек, всегда по шесть в ряду, а седьмая поверх и поперёк. Седьмая? Это ведь, наверное, неделя. Много-много одинаковых недель. Кроме одной. В ней было всего пять насечек. Мама пошла дальше, прикасаясь к кастрюлям и кружкам, читая на пустых ящиках: «изюм из Малаги», «шотландский виски», «хлеб финский обычный»; приподняла одеяло и увидела под ним простыни. Комод она не открывала.
Остальные с интересом наблюдали за ней. Наконец папа спросил:
— Ну?
— Ему было очень одиноко, — сказала мама.
— Может быть… Но тебе-то здесь нравится?
— По-моему, здесь уютно, — ответила мама. — В этой комнате можно жить всем вместе.
— Именно! — подхватил папа. — Я насобираю на берегу досок и сколочу нам всем кровати. Я смастерю дорогу и причал, о, сколько же здесь дел!.. Но сначала нам надо поднять наверх вещи, похоже, пойдёт дождь. Нет-нет, ты ничего не понесёшь! Ты останешься здесь спокойно обживаться.
У дверей малышка Мю повернулась и сообщила:
— Я буду спать на улице. Без кровати. Кровати — это глупости.
— Спи, — согласилась мама. — Можешь зайти внутрь, если пойдёт дождь.
Оставшись одна, мама повесила подкову на гвоздик над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от окна к окну, и отовсюду виднелось только море, море и крикливые ласточки. Земли видно не было.
В последнем оконном проёме нашлись химический карандаш, несколько мотков верёвки и нож. Мама покрутила карандаш, рассеянно нарисовала на подоконнике цветочек и красиво заштриховала листья, ни о чём особо не думая.
Папа стоял возле печки, сунув голову в трубу.
— Тут гнездо! — крикнул он из трубы. — Поэтому и не разгорается.
— А в гнезде кто живёт? — спросила мама.
Папа высунул чёрную от сажи голову.
— Какая-то бестолковая лысуха, — сказал он. — Но её нет дома — наверное, улетела на юг.
— Но она же вернётся весной! — воскликнул Муми-тролль. — К её возвращению гнездо должно быть на месте. А еду мы можем готовить на улице!
— Всю жизнь? — поинтересовалась Мю.
— Ну можно хотя бы не сразу убирать гнездо, а так, потихоньку… — пробормотал Муми-тролль.
— Ха! Очень в твоём духе, — отозвалась Мю. — Ты думаешь, эта курица поймёт, в каком темпе его убирали? Ты это придумал просто для очистки совести.
— Так что, мы действительно всю жизнь будем есть на улице? — недоумённо переспросил папа.
Все посмотрели на маму.
— Сними его оттуда, дорогой, — сказала она. — Повесим за окном. Иногда муми-тролли важнее лысух.
Мама засунула немытую посуду под кровать, чтобы в комнате стало поуютнее, и пошла на улицу поискать хорошей земли. Это был очень важный для неё поход.
Она остановилась у ступеней маяка и слегка полила морской водой розу. Та всё ещё ждала в ящике из-под сахара, в земле, привезённой из дома. Сад надо разбить на подветренной стороне. Надо найти красивое место поближе к маяку, где большую часть дня светит солнце. И там должна быть глубокая и жирная земля.
Мама искала долго. Она обошла скалу, на которой стоял маяк, дошла по вереску до мхов, покрутилась между кустарников и осин, она бродила по присыпанным песком торфяным почвам, но подходящей земли не находила нигде.
Мама никогда раньше не видела так много камней. Весь пейзаж за осиновой рощицей был сплошные камни — целое поле, заросшее серыми валунами. Кто-то любопытный вырыл посреди него большую яму. Мама подошла поближе. В яме не было ничего, кроме камней, точно таких же серых голышей. Интересно, что смотритель маяка здесь искал? Может, и ничего не искал, просто хотел немножко развлечься. Вынимал из ямы камень за камнем, а они укатывались обратно, и в конце концов он устал и ушёл.
Мама всё шла по направлению к песчаному берегу. И там она наконец-то нашла подходящую землю. Сразу за береговой линией под осинами шла глубокая полоса отличного чёрного-пречёрного грунта. Крепкая поросль меж камней пестрела яркими пятнами, жёлтыми и фиолетовыми — неожиданные буйные джунгли.
Мама запустила лапу в землю и почувствовала, как переплетаются там миллионы растущих и жаждущих корней, которые нельзя тревожить. Но это ничего. В любом случае здесь есть земля. Значит, острову можно верить.
Мама бросилась к папе, который выбирал из водорослей обломки досок. Передник хлопал на ветру.
— Я нашла землю!
Папа поднял голову.
— Привет, — сказал он. — Так что ты думаешь о моём острове?
— Другого такого в целом свете нет! — весело заверила мама. — И даже земля — на берегу, вместо того чтобы быть где-нибудь посередине острова.
— Я могу объяснить тебе это явление, — сказал папа. — Всегда спрашивай у меня, если чего-то не понимаешь. Про то, что имеет отношение к морю, я знаю всё. Смотри, волнами к берегу прибивает водоросли. Они постепенно разлагаются и превращаются в землю. То-то же! Ты ведь не знала?
Папа засмеялся и широко взмахнул лапой, точно преподнося маме в дар все водоросли мира.
И мама принялась их собирать. Она целый день таскала их на скалу, туда, где собиралась разбить сад. Водоросли того же глубокого тёплого коричневого цвета, что и земля в Муми-долине, имели и собственные оттенки: пурпурные и оранжевые.
Маме было спокойно и весело. Она грезила о морковке, картошке и редиске, как они будут расти и округляться в тепле. Она представляла, как пробиваются первые зелёные ростки, как они густеют и крепнут, как на фоне синего моря стебли гнутся на ветру под тяжестью помидоров, гороха и бобов. Теперь у семьи будет еда. Правда, всё это произойдёт только следующей весной, ну да не страшно. Теперь маме было о чём мечтать. А самой тайной и заветной её мечтой была яблоня.
День клонился к вечеру. Удары молотка, доносившиеся сверху, давно смолкли, ласточки успокоились. Мама, посвистывая, возвращалась домой через вереск с охапкой принесённых морем обломков. Папа установил на скале вдоль тропинки, ведущей к маяку, перила, чтобы маме удобнее было подниматься, перед дверью стояли две готовые деревянные кровати и маленький бочонок, папа нашёл его у моря — совсем целый. Похоже, когда-то он был зелёным.
Витая лестница теперь отчего-то пугала гораздо меньше. Главное, не смотреть вниз и думать о чём-нибудь приятном. Муми-тролль сидел за столом и раскладывал на нём маленькие круглые камушки.
— Привет, — сказала мама. — А где папа?
— Наверху, пытается зажечь маяк, — ответил Муми-тролль. — Меня с собой не взял. Он там ужас как давно.
На комоде лежало пустое птичье гнездо. Засовывая дрова в печь, мама всё ещё насвистывала. Ветер стих, солнце светило сквозь западное окно, постелило алое пятно света на полу и на белой стене.
Когда в печи затрещал огонь, малышка Мю проскользнула в комнату и кошкой взлетела на подоконник. Она прижала к стеклу нос и скорчила ужаснейшую рожу ласточкам.
Люк в потолке распахнулся, и Муми-папа сбежал по приставной лестнице.
— Хорошо горит? — поинтересовалась мама. — Ты сделал нам отличные кровати! А в бочонке можно будет солить рыбу. Просто жаль использовать его для воды…
Папа отошёл к южному окну и выглянул наружу. Мама взглянула на его хвост — так и есть: хвост был неподвижен, только кисточка возмущённо подрагивала. Мама подложила в печь дров и открыла банку селёдки. Папа молча отхлебнул чаю. Расставив тарелки для ужина, мама водрузила на стол фонарь и сказала:
— Я слышала, что на таких маяках используют газ. Если газ закончился, маяк не зажечь.
— Там, в башне, полно газовых баллонов, — мрачно ответил папа. — Но они никак не устанавливаются!
— Наверное, потерялся какой-то винт, — предположила мама. — Честно сказать, я никогда не питала доверия к газу, он опасный и неприятный. Может, бросишь эту затею, пока мы, чего доброго, не взлетели на воздух?
Папа выскочил из-за стола и закричал:
— Ты что, не понимаешь, что я теперь хранитель маяка? Маяк должен гореть! В этом весь смысл! Как жить в маяке, который не горит? А ты подумала про корабли, которые пойдут по морю в темноте и могут напороться на мель и утонуть у нас на глазах?..