«Здесь все слишком большое, – подумала мама. – Или же я слишком маленькая…»
Только дорога была такой же маленькой и неуверенной, как она сама. Они вместе ощупью пробирались между скалами и одновременно поднялись на гору, где на тяжелом подножии из бетона их ждал маяк.
– Добро пожаловать домой! – сказал папа.
Их взгляды скользили ввысь, все выше – маяк был бесконечно высоким, совершенно белым, титаническим, он был совершенно невообразим. Высоко-высоко наверху летала взад-вперед с головокружительной быстротой, описывая кривые, тучка испуганных ласточек.
– У меня начинается легкая морская болезнь, – слабым голосом произнесла мама.
Муми-тролль посмотрел на папу. Папа торжественно взбирался вверх по лестнице маяка и уже протягивал лапы к двери.
– Она заперта, – сказала за его спиной малышка Мю.
Папа обернулся и непонимающе посмотрел на нее.
– Она заперта, – повторила Мю. – Ключа нет.
Папа дернул дверь. Он вертел и крутил ручку. Он колотил в дверь. Он даже пнул ее. Но под конец он сделал шаг назад и стал рассматривать дверь.
– Вот гвоздь! – сказал он. – Совершенно ясно, что это гвоздь для ключа. Вы сами видите! Я никогда не слышал ни о ком, кто бы, заперев дверь, не вешал аккуратно ключ на гвоздь. Особенно если он – Смотритель маяка.
– А может, ключ под лестницей? – спросил Муми-тролль.
Под лестницей ключа не было.
– Теперь чтоб было тихо! – потребовал папа. – Совсем тихо. Я должен подумать. – Опустившись на вершину горы, он сел, обратив мордочку к морю.
Ровно и спокойно пронесся над островом зюйд-вест, воздух стал теплее. И день был совершенно такой, настоящий, словно предназначенный для того, чтобы вступить во владение маяком. От разочарования у папы стало пусто в животе, и он не мог собраться с мыслями. Другого места для ключа, кроме как на гвозде и под лестницей, не было. Перед лестницей все было гладко и голо – никаких дверных косяков, никаких подоконников, никаких плоских камней перед лестницей, все было гладко и голо.
Мысли вяло бродили в голове у папы, и он все время сознавал, что семейство, стоя за его спиной и затаив дыхание, ждет. В конце концов он крикнул через плечо:
– Я немного посплю!
Это ведь обычное дело, что сложная проблема разрешается во сне. Голова работает лучше, если ее оставить в покое. Свернувшись калачиком в расселине, он надвинул на глаза шляпу. С поразительной легкостью погрузился он в сон и темноту.
Муми-тролль прошел вперед и заглянул под лестницу.
– Здесь только мертвая птица, – сказал он.
То был маленький хрупкий скелет, совершенно белый. Муми-тролль положил его на лестницу, где скелет подхватило ветром и сдуло вниз.
– Я видела много таких внизу в вереске, – с энтузиазмом сказала малышка Мю. – Это напоминает мне Месть Забытых Костей. Изумительная история!
Некоторое время было тихо.
– А что будет теперь? – спросил Муми-тролль.
– Я все думала об этом Рыбаке, которого мы встретили ночью, – сказала мама. – Он, видимо, живет где-то на острове. Может, он что-нибудь знает.
Открыв мешок с постельными принадлежностями, она вытащила оттуда красное одеяло.
– Накрой папу, – велела она. – Нехорошо спать прямо на скале. А потом обойди остров и поищи Рыбака. Захвати на обратном пути немного морской воды, будь добр; медный чайник лежит в лодке. И картошка тоже.
Прекрасно было отправиться по какому-то делу. Повернувшись спиной к огромному запертому маяку, Муми-тролль брел по острову. Под горой стояла летняя тишина, на склонах красными неподвижными волнами цвел вереск. Земля была твердая и горячая. Цветы пахли хорошо, но не так, как у них дома в саду.
Только теперь, оставшись один, Муми-тролль мог по-настоящему видеть остров и вдыхать его запахи, ощупывать его лапками и, навострив уши, прислушиваться к нему. Если не считать ровного шума моря, остров был тише долины, совершенно молчалив и ужасно стар.
«Его нелегко понять, – подумал Муми-тролль. – Это остров, который хочет, чтоб его оставили в покое».
Вересковая пустошь спускалась вниз к маленькому зеленому торфяному болотцу посреди острова, потом снова взбиралась ввысь и исчезала в низком ельнике и среди карликовых березок. «Как странно, что придется жить там, где нет ни единого высокого дерева!» Все, что росло, было низким, ползло густой порослью по земле, пробиралось ощупью через гору… Муми-тролль решил, что ему тоже надо опуститься на четвереньки и сделаться маленьким. Он помчался к мысу.
Далеко в глубине западного мыса стоял маленький домик, сложенный из камней, спаянных цементом. Он цепко держался за гору множеством железных скоб. Крыша у него была круглая, словно спина тюленя, и домик смотрел на море сквозь очень крепкое оконное стекло. Домик был такой маленький, что уместиться в нем можно было еле-еле, да и то если ты был не слишком рослым, а Рыбак построил домик для себя. Лежа на спине и держа руки под головой, он разглядывал медленно странствующие по небу тучи.
– Доброе утро, – поздоровался Муми-тролль. – Это ты живешь в этом домике?
– Только когда штормит, – отчужденно ответил Рыбак.
Муми-тролль серьезно кивнул. Именно так и надо жить, если любишь высокие волны. Сидеть посреди бурунов, видеть нашествие огромных зеленых водяных гор и слышать, как море грохочет над твоей крышей. Муми-тролль мог бы спросить: «Нельзя ли мне тоже иной раз войти в твой дом и посмотреть на волны?» Но этот домик был явно построен только для одного.
Он сказал:
– Мама просила передать привет и спросить про ключ от маяка.
Рыбак не ответил.
– Папа не может туда войти, – огорченно объяснил Муми-тролль. – Так что мы думали, быть может, Смотритель маяка…
Снова наступила тишина. На небе поднялись ввысь новые тучи.
– Там, верно, был Смотритель маяка? – спросил Муми-тролль.
Рыбак наконец-то повернул голову и посмотрел на него голубыми водянистыми глазами.
Он сказал:
– Нет, я ничего ни о каком ключе не знаю.
– Он погасил маяк и уехал? – продолжал расспрашивать Муми-тролль.
Никогда раньше не доводилось ему встречать таких, кто только соизволял бы отвечать на вопросы. Это взвинтило Муми-тролля и даже немного озадачило…
– Не помню хорошенько, – ответил Рыбак. – Я забыл, как он выглядел…
Поднявшись на ноги, он, весь серый, мятый и легкий, как перышко, побрел на другую сторону горы. Он был очень маленький и не испытывал ни малейшего желания говорить.
Некоторое время Муми-тролль смотрел вслед Рыбаку. Затем, повернувшись, пошел обратно к мысу. Сократив путь, он спустился наискосок к берегу, где была пришвартована лодка, чтобы взять медный чайник. Им надо было позавтракать. Мама собиралась сложить очаг среди камней и накрыть стол на лестнице маяка. А потом все как-то уладится.
Песчаный берег был совершенно белый. Простираясь от одного мыса к другому в виде узкого серпа тончайшего песка, он вбирал в себя все, что морские вихри наметали с подветренной стороны острова. Сплавной лес громоздился довольно высоко на линии прибоя под зарослями ольхи, однако еще ниже песок был нетронут и гладок, как стол. Ходить по нему было приятно. Если идти по кромке воды, следы лапок превращаются в маленькие колодцы, которые тотчас заполняются водой. Муми-тролль искал ракушки для мамы, но те, что валялись на берегу, все были ломаные. Может, их разбили волны.
Но вот что-то блеснуло на песке: это была не ракушка, а очень маленькая лошадиная подковка из серебра. Совсем рядом на песке тянулся след, ведущий прямо вниз, в море.
– На этом самом месте в море прыгнула лошадь и потеряла одну из своих подков, – серьезно констатировал Муми-тролль. – Так оно, верно, и было. И лошадь совершенно необычная, маленькая. Интересно, лошадка посеребрила свою подковку или она с самого начала была серебряная? – Подняв подковку, он решил подарить ее маме.
Чуть дальше следы выбегали прямо из моря. Значит, это Морская лошадка, таких он никогда не видел. Они водятся только далеко-далеко в море, там, где головокружительная глубина. Муми-тролль надеялся, что у этой Морской лошадки дома были запасные подковки.
Лодка лежала в стороне со свернутыми парусами, и, казалось, ей никогда больше не захочется плавать. Ее вытащили слишком высоко на берег, и ничего общего с морем у нее больше не было.
Муми-тролль стоял, молча глядя на «Приключение». Ему было немного жаль лодку, но, может, она спала. И вообще им надо как-нибудь вечером закинуть сеть.
Но вот тучи начали свое шествие над островом, спокойные, плывущие рядом тучи, серо-голубые вплоть до самого горизонта. Берег был очень уединенным, и Муми-тролль подумал: «Я иду домой». А дома перед маяком была лестница. Долина же, где они жили, внезапно оказалась слишком далеко. Кроме того, он нашел серебряную подковку, принадлежавшую Морской лошадке. Это как-то решало дело.
– Но он же не мог все забыть? – повторял папа. – Ведь он же знал Смотрителя маяка. Они жили на одном острове. Должно быть, были друзьями!
– Он ничегошеньки не помнит! – сказал Муми-тролль.
Малышка Мю вдохнула носом воздух и выдохнула между зубами.
– Этот Рыбак настоящий растеряха с водорослями вместо мозгов, – сказала она. – Я сразу это увидела. А если двое растерях живут на одном острове, они либо знают друг о друге все, либо не желают знать друг друга. Тут, вероятно, и то и другое. Думаю, второе – благодаря первому. Поверьте мне, я ведь жутко умная.
– Только бы не было дождя, – пробормотала мама.
Окружив Муми-тролля, они смотрели на него; теперь, когда солнце скрылось, стало совсем холодно. Все были как-то растеряны, смущены, и у Муми-тролля пропало желание рассказывать о доме, построенном для того, чтобы смотреть на волны. И было совершенно невозможно именно сейчас, когда все стояли в такой нерешительности, отдать маме лошадиную подковку. Он решил отдать ее чуть позднее, может, когда они останутся одни.
– Только бы не было дождя, – снова повторила мама. Она отнесла медный чайник к очагу и поставила цветы, сорванные папой на берегу, в воду. – А если пойдет дождь, – продолжала она, – мне придется вычистить одну из кастрюль и набрать в нее дождевой воды. Если здесь только есть какие-нибудь кастрюли…