– Все это я выясню! – жалобно воскликнул папа. – Потерпите, все уладится! Мы не можем думать о еде, дожде и других мелочах, пока я не найду ключ!
– Ха! – воскликнула малышка Мю. – Этот Рыбак швырнул Смотрителя маяка вместе с ключом в море, уж поверьте мне. Здесь творились большие кошмарные дела, уж поверьте мне! А будет еще хуже!
Папа вздохнул. Обойдя маяк кругом, он вышел на скалы, обращенные к морю, где никто не мог его видеть. Семейство иногда мешало ему, все они не могли серьезно заниматься делами. Интересно, всем ли папам приходится так трудно, как ему.
Итак… Идея выспать во сне ключ или искать его была ошибочной. Его надо было вычувствовать. Папе надо попытаться настроить себя на тот же лад, на какой настраивал себя когда-то его тесть. Теща всю свою жизнь теряла и разбрасывала вокруг все, что у нее было, а остальное просто забывала. Тогда тесть мысленно сплетал в своей голове воедино целую цепь разных деталей. И больше ничего не требовалось. Он всегда находил. А потом ласково говорил: «Старая ты рухлядь!»
Папа попытался последовать примеру тестя. Он бесцельно слонялся среди скал и пытался сплести в своей голове воедино цепь из окружавших его деталей. В конце концов ему показалось, что все, чем была занята его голова, он перетряхнул в памяти, и все детали начали прыгать, как горошины в банке. Но больше ничего не случилось.
Его лапы отыскали протоптанную дорожку, извивавшуюся среди больших камней и глыб в низкой, сожженной солнцем траве. Пока папа ходил там, пытаясь сплести вместе все детали, он вдруг подумал, что, возможно, именно Смотритель маяка протоптал эту тропинку. Должно быть, этот Смотритель множество раз ходил этой дорогой. Давным-давно. И должно быть, выходил прямо на прибрежные скалы, точь-в-точь как это делал папа. Тропинка кончилась, ничего, кроме пустынного моря, там не было.
Папа подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Гора здесь отвесно и причудливо спускалась вниз, одна крутизна сменяла другую – сплошное танцующее сочетание резких изгибов, крутых поворотов и красивых коварных линий, сочетание, тянущееся глубоко-глубоко вниз. Вокруг подножия горы бормотал прибой, огромные массы воды поднимались и падали, ударялись о скалы и снова падали навзничь, словно огромные, бредущие ощупью существа. Черная вода лежала внизу, в тени.
Папины лапы дрожали, и чуточку кружилась голова. Он быстро сел, но не мог заставить себя не смотреть вниз; это было огромное море, глубочайшее море, совсем иное, чем то, которое, играя у них дома вокруг причала, выбрасывало волны на берег. Сильно наклонившись, папа увидел маленький уступ как раз ниже вершины. Как-то само собой получилось, что он соскользнул вниз в гладкую пещерку в отвесной скале, полую и круглую, как стул. Миг – и он оказался совершенно одинок и изолирован от мира, вокруг него были только небо и море.
Здесь, должно быть, сиживал Смотритель маяка. Он сиживал здесь часто. Папа задремал, вокруг него все было головокружительно величественно, и шум в голове был сильнее, чем когда-нибудь. Иногда Смотритель маяка приходил сюда, когда на море начиналось сильное волнение… Он видел, как чайки плыли по ветру к грозовому небу, а брызги прибоя летели вверх – они летели под ним и перед ним, словно тучи снега. Круглые жемчужины воды поднимались и какое-то мгновение отдыхали в воздухе, прежде чем опуститься, опуститься в черноту и грохот там, внизу…
Папа открыл глаза и задрожал. Он прижался спиной и лапами к каменной стене, где в трещинах горы росло множество мелких белых цветов. Подумать только, цветы! А в самой широкой трещине светилась рыжая ржавчина – там лежал тяжелый железный ключ.
Что-то снова сплелось в цепочку в голове у папы Муми-тролля. Конечно, все совершенно ясно. Это было место одиноких раздумий Смотрителя маяка, место размышлений. Именно здесь он и оставил ключ, чтобы папа нашел его и принял на себя маяк. С величайшей торжественностью, силой волшебства папа был избран владетелем и охранителем маяка.
– О нет, не может быть, как чудесно! Ты нашел его! – воскликнула мама Муми-тролля.
– Где он был? – закричал Муми-тролль.
– О, точно сказать не могу, – таинственно произнес папа. – Мир полон великих замечательных явлений для того, кто готов к встрече с ними. Быть может, самая большая и самая белая чайка в мире передала мне ключ…
– Ха! – воскликнула малышка Мю. – Обвязанный шелковой ленточкой, под звуки оркестра, правда?!
Поднявшись по лестнице, папа вставил ключ в скважину. Медленно, с жалобным скрипом отворилась могучая дверь, но внутри была лишь кромешная тьма. Малышка Мю, подобно молнии, взлетела ввысь, но папа остановил ее, схватив за волосы.
– Ну нет, не ты, – сказал он. – На этот раз – не ты! Смотритель маяка теперь я, и я войду первым, чтобы все проверить.
Он исчез в темноте, сопровождаемый малышкой Мю.
Мама медленно подошла ближе и заглянула в открытую дверь. Маяк был полый, будто сгнивший древесный ствол, и внутри от самого дна до верхушки тянулась неустойчивая винтовая лестница. Она тяжело взбиралась ввысь, взбиралась вокруг стен все более узкими и узкими спиралями, треща и скрипя под тяжелыми шагами папы Муми-тролля. Он был уже едва виден наверху. Сквозь смотровые оконца в толстых стенах просачивался слабый дневной свет. В каждом оконце вырисовывалась неподвижная тень огромной птицы. Птицы смотрели на них.
– Надо учесть, что сейчас облачно и пасмурно, – прошептал Муми-тролль. – Ты ведь знаешь, все кажется чуточку мрачным, когда заходит солнце.
– Конечно, – ответила мама.
Перешагнув порог, она остановилась. Внутри было сыро и очень холодно. Между лужами с водой виднелась земля – черная и мокрая, несколько толстых досок было перекинуто через лужи к лестнице. Мама заколебалась.
– Послушай-ка, – сказал Муми-тролль. – У меня для тебя кое-что есть.
Взяв в руки серебряную лошадиную подковку, мама долго смотрела на нее.
– Какая красивая! – сказала она. – Какой прекрасный подарок! Подумать только, что на свете есть такие маленькие лошадки…
– Пойдем, мама! – весело закричал Муми-тролль. – Побежим наверх, в саму башню!
Наверху в дверях стоял папа, на нем была чужая шляпа с мягкими свисающими вниз полями и неровной бугристой тульей.
– Как вам нравится? – спросил он. – Я нашел ее на гвозде перед дверью. Должно быть, она принадлежала Смотрителю маяка. Входите! Входите! Здесь все точь-в-точь как я представлял себе.
То была большая круглая комната, с низким потолком и четырьмя окнами. Посредине стояли на полу некрашеный стол и несколько пустых ящиков. А у очага – узкая кровать и маленький комод. Железная стремянка вела ввысь к люку в крыше.
– Наверху зажигается огонь маяка, – объяснил папа. – Я зажгу его вечером. А разве белые стены не красивы? Как здесь величественно, свободно и пусто! А если выглянуть из окна, все точно так же – величественно, свободно и пусто! Ну как?!
Он взглянул на маму, а она, расхохотавшись, сказала:
– Ты прав. Просто потрясающе, как здесь пусто и свободно!
– Кто-то здесь ужасно злился, – заметила малышка Мю.
На полу было множество осколков стекла, а над ними на белой стене – большое желтое пятно лампового масла, которое, стекая вниз, застыло, образовав на полу лужу.
– Кто это мог бросить лампу и вдребезги разбить стекло? – удивилась мама, подняв с пола медную лампу, закатившуюся под стол. – Ведь потом он сидел тут в темноте…
Она провела лапой по столу. Поверхность его была изрезана и покрыта сотнями, а может, и тысячами мелких зарубок и насечек; их было всегда шесть в одном ряду – седьмая пересекала остальные. Семь? Это, конечно, неделя. Множество недель, и все одинаковые. Кроме одной. В ней было всего пять зарубок. Мама двинулась дальше, она притрагивалась к чашкам и кастрюлям, она читала надписи на пустых ящиках: изюм из Малаги, шотландское виски, обычные финские хрустящие хлебцы… Приподняв одеяло, она увидела, что под ним лежит простыня. Комод она не открывала.
Все остальные с любопытством смотрели на нее. В конце концов папа спросил:
– Ну что?
– Он был очень одинок, – ответила мама.
– Да, но что думаешь ты?
– Я думаю, здесь очень уютно, – сказала мама. – В этой комнате можно жить всем вместе.
– Так и сделаем! – воскликнул папа. – Я соберу остатки досок на берегу и смастерю для всех кровати. Я проложу дорогу и построю мост. О, здесь великое множество дел! Но сначала надо поднять сюда вещи, ведь может пойти дождь. Нет, нет, только не ты. Тебе надо остаться здесь в уюте и покое и чувствовать себя как дома.
Обернувшись в дверях, малышка Мю сказала:
– Я собираюсь спать на берегу. И стало быть, без кровати. Кровати – просто дурость.
– Пожалуйста, – разрешила ей мама. – Если пойдет дождь, можешь прийти сюда.
Оставшись одна, мама повесила лошадиную подковку на гвоздь над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от одного окна к другому. Повсюду было только море, море и кричащие ласточки, а суши не было видно.
На подоконнике последнего окна лежал фломастер с несколькими обрывками веревки и крючок, которым вяжут сети. Мама поиграла фломастером, рассеянно нарисовала маленький цветок на подоконнике и красиво заштриховала лепестки, ни о чем особом не думая.
Папа стоял прямо в очаге, сунув голову в дымовую трубу.
– Здесь птичье гнездо! – закричал он. – Поэтому дым не выходит.
– Там кто-нибудь живет? – спросила мама.
Лицо у папы было ужасно черным, когда он вылез из очага.
– Какая-то лысуха, – сказал он. – Но ее нет дома. Вероятно, улетела на юг.
– Но она снова прилетит весной! – воскликнул Муми-тролль. – И должна найти свое гнездо, когда вернется домой! Мы ведь можем готовить еду не дома, не в башне!
– Всю жизнь? – осведомилась малышка Мю.
– Ну да, можно ведь постепенно передвинуть гнездо, – пробормотал Муми-тролль.
– Ха! Похоже на тебя! – воскликнула малышка Мю. – По-твоему, лысуха узнает, передвинули ее гнездо сразу или постепенно? Ты придумал это, чтобы с чистой совестью выжить ее.