«Как она себя ведет! – подумал Муми-тролль. – Всегда делает все, что ей хочется… и никто ей не возражает. А она все делает по-своему». И тут же между прочим добавил:
– В этом лесу никого нет. Вообще никого. Может, лишь немного муравьев.
– Вот как! – произнесла Мю. – Ну, так я и думала.
Вопрос был закрыт. Она вбила громадный гвоздь до самой шляпки и засвистела сквозь зубы.
– Ты должна убрать всю эту грязь до папиного прихода! – кричал ей Муми-тролль между ударами молотка, понимая, что его слова не производят на нее ни малейшего впечатления.
Он, как пришибленный, рылся в кучах старой бумаги, консервных банок, порванных сетей, шерстяных вещей и обрывков тюленьих шкур и вдруг нашел настенный календарь. Большой настенный календарь с удивительно красивой картинкой. На ней была изображена Морская лошадка, скакавшая по волнам при лунном свете. Луна окунула свою ногу в ночное море, а у Морской лошадки длинная золотая грива и блеклые бездонные глаза. Надо же так красиво нарисовать! Муми-тролль поставил картинку на комод и долго рассматривал ее.
– Календарю этому пять лет, – сказала Мю, спрыгнув на пол. – Сейчас дни совсем другие, и вообще кто-то давным-давно вырвал листки. Держи веревку, а я спущусь вниз и проверю, работает ли подъемная корзинка.
– Подожди немного! – сказал Муми-тролль. – Я хотел кое о чем тебя спросить. Ты не знаешь, что надо сделать, чтобы ядовитые муравьи перебрались в другое место?
– Истребить их, ясное дело, – непреклонно заявила малышка Мю.
– Нет, нет! – воскликнул Муми-тролль. – Я сказал: «чтобы перебрались»!
Мю взглянула на него.
– Через час! – сказала она. – Та-ак. Ты нашел в здешнем лесу место, которое тебе нравится. И там полным-полно кусачих муравьев. Что я получу, если избавлю тебя от них?
Он почувствовал, что мордочка его покраснела.
– Это я тебе устрою, – спокойно пообещала малышка Мю. – Через несколько дней можешь пойти туда и посмотреть. А за это будешь поднимать и опускать мой лифт. Ну, я помчалась!
Муми-тролль остался, чувствуя себя несчастным. Он выболтал тайну. Потайное убежище стало теперь самым обыкновенным местом. Быстро взглянув на настенный календарь, он встретил взгляд Морской лошадки. «Мы одного племени, – пылко подумал Муми-тролль. – Мы понимаем друг друга. Нас интересует только прекрасное. Я получу свою полянку, а остальное не имеет ни малейшего значения. Но именно сейчас я совсем не желаю думать про полянку».
Тут Мю дернула внизу за леску.
– Подними меня! И смотри, не выпускай леску из рук. Подумай о своих кусачих муравьях!
Лифт работал великолепно. Да по правде говоря, ничего другого она и не ожидала.
Усталый, но веселый папа пересекал вересковую пустошь. Естественно, голову его сверлила мысль, что он будет вынужден снова зажечь маяк, однако до сумерек оставалось еще много времени. А он ведь скатывал большие камни, ужас какие громадные камни. Всякий раз, когда один из них падал в воду, мама Муми-тролля высовывала мордочку из садика и смотрела. Папа решил пройтись по восточному мысу. С подветренной стороны медленно проплыл мимо в лодке Рыбак с удочкой на штевне. Папе никогда не доводилось слышать, чтобы рыба клевала на удочку в такую позднюю пору года. На удочку нужно ловить рыбу в июле. Но это ведь необычный Рыбак. Может, ему просто нравится сидеть на веслах и быть наедине с самим собой. Папа поднял лапу, чтобы помахать Рыбаку, но тут же опустил – все равно ответа не получишь.
Он влез на гору и пошел против ветра. Здесь скалы выстроились в виде больших дуг и напоминали позвоночники огромных животных, что бок о бок странствовали навстречу морю. Папа подошел почти к самому провалу, прежде чем увидел озеро. Глубоко внизу лежала спокойная темная почти овальная водная поверхность. Словно гигантское око. Папа пришел в совершеннейший восторг. Настоящее озеро, Черное Око, одно из самых таинственных мест, какие только есть на свете! Время от времени на берег мыса накатывала небольшая волна. Она перекатывалась через порог и ненадолго взбаламучивала водное зеркало. А потом Око снова становилось спокойным и, черное, блестящее, неотрывно глядело в небо.
«Оно глубокое, это Око, – думал папа. – О, здесь, должно быть, очень глубоко. Мой остров – словно целый мир, здесь есть все что угодно, и остров как раз в меру велик! Нет, как я счастлив – у меня такое чувство, будто я держу весь мир в своей лапе!»
Папа быстро отправился к маяку, ему хотелось как можно раньше продемонстрировать Черное Око, прежде чем озерцо найдет кто-нибудь другой.
– Как жаль, что в озере не дождевая вода, – сказала мама.
– Нет, нет, его сотворило море! – Папа хлопнул лапами. – Гигантские бури набросились на остров, наполнили Черное Око и нагромоздили вокруг камни, пока тут не образовалась пугающая глубина!
– Может, там водится рыба? – спросил Муми-тролль.
– Весьма вероятно, – ответил папа, – если там и водится несколько рыб, то просто огромные. Представь себе гигантскую щуку, плавающую там сотню лет и становящуюся все жирнее и злее!
– Ну и дела, – сказала малышка Мю, которая просто пришла в восторг. – Может, я кину туда леску и проверю?
– Малышам нечего тут делать, – решительно заявил папа. – Каждое Черное Око только для пап. Не подходите слишком близко к краю. Я собираюсь сделать множество точнейших изысканий. Но не сейчас. Сейчас мне надо думать о причале и о коптильной печи для угрей и щук, которые весят больше семи килограмм. Мне надо поставить несколько колышков для сетей и подготовить садок для рыбы, пока не пошел дождь…
– И какой-нибудь водосток с крыши. Через несколько дней у нас уже не будет питьевой воды.
– Только не беспокойся, – покровительственно заметил папа. – Все образуется. Я все устрою, только подождите немного.
Семейство отправилось назад к маяку, а папа и на обратном пути не переставал болтать о гигантской щуке. Проносившийся мимо них ветер ласково гладил вересковую пустошь, а заходящее солнце окрашивало остров в теплые золотистые тона. А в глубокой тени среди гор лежало Черное Око.
Мама прибрала после малышки Мю и закрыла люк на потолке. Как только папа вошел в башню, он увидел на стене календарь.
– Это как раз то, что мне нужно, – сказал он. – Где вы нашли его? Если я собираюсь навести маломальский порядок на этом острове, я должен знать, какой сегодня день. Сегодня вторник, это я знаю.
Папа взял фломастер и нарисовал на самом верху, на полях, круг. Это означало Прибытие. Затем отметил двумя крестиками понедельник и вторник.
– Вы когда-нибудь видели Морскую лошадку? – спросил Муми-тролль. – Она такая же красивая, как на картинке?
– Вполне возможно, – ответила мама. – Не знаю. Но вообще-то говорят, будто те, кто рисует картинки, обычно сильно преувеличивают.
Муми-тролль задумчиво кивнул. Жалко, что нельзя увидеть, есть ли у маленькой лошадки серебряные подковки на ногах или нет.
Вся комната была озарена лучами заходящего солнца, через час она станет багрово-красной. Папой овладело какое-то странное чувство. Именно сейчас ему надо бы пойти и зажечь маяк. Но если он полезет на стремянку, другие, естественно, будут знать, чем он там занимается. А когда он спустится, они будут знать, что он не смог зажечь маяк. Почему они не могут уйти из башни, пока не настанут сумерки, и не дадут ему спокойно попытаться зажечь маяк? Иногда в семейной жизни бывает такое, что папе совершенно не по душе. Но они не все сознают. К тому же они так долго были вместе с ним.
Папа сделал то, что обычно делают в невеселые минуты. Он пошел и встал у окна, повернувшись ко всем спиной.
Сеть лежала на подоконнике. Конечно же, он совершенно забыл поставить сети. А это важно, очень важно. Папа почувствовал большое облегчение. Он повернулся и сказал:
– Сегодня ночью мы поставим сети. Они всегда должны быть в море до захода солнца. Собственно говоря, теперь, когда мы живем на острове, мы должны ставить сети каждый вечер.
И Муми-тролль с папой пошли на веслах ставить сети.
– Мы поставим их полукругом с восточного мыса, – сказал папа. – Западный принадлежит Рыбаку. Нельзя ловить рыбу у него под носом, так не поступают. А теперь греби медленней, пока я слежу за дном.
Здесь вода очень осторожно углублялась изогнутыми террасами песка, спускавшимися вниз в море, словно широкая величественная лестница. Муми-тролль греб к мысу сквозь заросли водорослей, которые становились все темнее и темнее.
– Стой! – закричал папа. – Немного назад! Здесь прекрасное дно. Мы забросим сеть наискосок к скалистым островкам. Медленней!
Он бросил поплавок с белым вымпелом и опустил сеть в море. Она заскользила туда ровно и медленно, сверкая на солнце водяными каплями на каждой ячейке; пробки, на миг застыв на поверхности, опускались за нею, словно жемчужное ожерелье. Ставить сеть доставляет огромное удовлетворение: работа мужская и спокойная – то, что делаешь для семьи.
Когда все три невода оказались в воде, папа трижды плюнул на поплавок и отпустил снасть. Задрав кверху хвост, она исчезла под водой в глубине. Папа сел на банку на корме. Стоял мирный вечер, краски только-только начали блекнуть и гаснуть в сумерках, и лишь над чащей низкоствольника, посредине, небо было совершенно багровым. В обоюдном молчании вытащили они лодку на берег и побрели домой по острову.
Стоило им подойти к осиннику, как над водой разнесся слабый жалобный звук. Муми-тролль остановился.
– Я слышал такой звук еще вчера, – сказал папа. – Наверно, какая-нибудь птица.
Муми-тролль взглянул на море.
– Кто-то сидит на той шхере, – сказал он.
– Это навигационный знак, – возразил папа и пошел дальше.
«Утром никакого навигационного знака не было, – подумал Муми-тролль. – Вообще ничего не было». На миг он застыл в ожидании.
И тут этот кто-то зашевелился. Кто-то очень, очень медленно скользнул по высокому краю шхеры и исчез. Это не был Рыбак, тот ведь низкорослый и тщедушный. Это кто-то другой или что-то совсем другое.