. – Это правда, любимый? Ты отказался от денег?
Актер. – У нас денег и так куры не клюют! Эта Муть старше меня! Я самый высокооплачиваемый актер Российской Федерации по версии журнала «Новости налоговой инспекции»! Я не могу сниматься в такой бурде! Это даже хуже сериала «Философ».
Макс. – Не клевещите на себя, хуже быть уже не может.
Луиза. – Ты не хочешь увить розами наше маленькое семейное гнездышко… Розами и вьюнком… И ты обещал мне купить яхту, как у Абрамовича… Такую длинную… Обещал катать меня по Тихому океану, туда-сюда, туда-сюда…
Актер. – О боже, мы же еще не женаты, а уже такой райдер!
Луиза. – Потом будет поздно!
Макс. – Да, мадемуазель! Потом будет поздно! Уже сейчас его снимают вдвое реже, чем раньше, и даже предлагают эпизодические роли. А что будет потом?
Рекс. – Забвение!
Макс. – Пенсия в три тысячи рублей!
Рекс. – Страшная смерть от паралича сердца – в полном одиночестве, в пустой квартире или в богадельне – это поместье продадут за долги…
Макс. – У него полно долгов… А вы не знали? Он должен всем кабакам на Тверской и на Лазурном Берегу.
Рекс. – Но еще раньше он станет импотентом от горя и безвестности… вы это быстро заметите. Или уже замечали? Упадет не только рейтинг!
Макс. – Он не сможет удовлетворить ваши запросы ни в каком отношении!
Луиза. – О Боже… Господи… что же делать?
Рекс. – Его надо срочно спасать!
Макс. – Спасти его можем только мы!
Рекс. – Надо немедленно поднять его популярность!
Луиза. – Как, прямо здесь? При вас?
Макс. – Да, при нас! Без нас бесполезно. Я предлагаю следующее – вы позируете и целуетесь. Мы делаем серию снимков. Публикуем их в нашем наиправдивейшем издании. Пишем сопроводиловку о вашей свадьбе, эксклюзивные интервью и все такое. «Загадочный и великий артист NN, чья личная жизнь до сих пор была покрыта мраком безвестности, наконец решил жениться на „мисс Криворожье“. Он не оказался гомосексуалистом, как мы все надеялись, но может это и к лучшему! Торжественное венчание состоялось в фамильной часовне, а горячая любовь началась еще до венчания – снимки прилагаются!»
Луиза. – Ну, не знаю… А правда думали, что он гомик? Я бы не сказала… Может, бисексуал?
Макс. – Натуральность его ориентации зависит от вас, мадемуазель! От того, насколько натурально вы с ним поцелуетесь!
Актер. – А меня вы решили уже не спрашивать?
Рекс (с кавказским акцентом, пародируя героя Этуша). – А кто спрашивает невесту? То есть жениха?
Макс. – Вас о чем ни спроси – только негатив.
Актер. – Пока что на этой земле хозяин я! И я решительно отказываюсь участвовать в этом диком шабаше. Мой дом не вертеп! А тебе, Лизка, я удивляюсь. Вроде бы из нас двоих православная ортодоксальная христианка – это ты, а я всех божественных терминов нахватался из пьес, в которых играл, но именно мне приходится учить тебя нравственности! Между двумя позволено все. Неважно, мальчики это или девочки. А со зрителями – это уже вуайеризм и групповуха. Я не эксгибиционист какой-нибудь!
Рекс (облизываясь). Ах! Групповуха! Мальчишник!
Актер. – Молчать!
Луиза. – Ну вот что, пупсик. Я люблю не тебя, а твои миллионы. То есть твою популярность. Я чистая и искренняя девушка. Я в свое время даже чуть было не ушла в монастырь…
Актер. – В мужской?
Луиза. – Не шути со мной! Да, в монастырь, в женский. Но если ты думаешь, что я буду сидеть и страдать рядом с тобой в пустыне как схимница – то учти, для меня рай вовсе не в шалаше. Короче: или ты немедленно поднимаешь рейтинг, или свадьбы не будет. Ты меня больше не увидишь.
Актер. – Дорогая!
Луиза. – Очень дорогая! Итак… всего несколько фоток… ну что тебе стоит? Поиграем в любовь?
Актер. – Я не могу вот так, по заказу…
Луиза. – Ты всю жизнь работал по заказу.
Актер. – Это неправда! На детских утренниках, на елках я играл по велению сердца!
Рекс. – Но за деньги?
Актер. – Они платили, я же не мог отказаться!
Макс. – Доброе сердце! Вот и тут не отказывайтесь!
Актер. – Да вы просто черти какие-то? Свалились на мою голову и соблазняют бесовскими соблазнами… Согласиться что ль?
Рекс. – Ну! Ну!
Макс. – Просим! Просим!
Луиза. – Ну, пупсик… (Начинает аплодировать, Рекс и Макс присоединяются).
Актер. – Ну хорошо… Надо поставить свет!
Макс и Рекс достают из чемоданчика складной штатив с прожектором, ставят свет и фотографический зонт.
Актер. – Реквизит и декорации!
Луиза передвигает поудобнее кресло и подает ему тросточку и шляпу.
Актер. – Мотор! Начали!
Звучит музыка. Актер снимает рубашку, наподобие стриптиза. Макс и Рекс жестами предлагают и брюки, но он не соглашается. Луиза расстегивает блузку. Актер и Луиза сначала садятся, а затем ложатся на диван. Целуются. Рекс и Макс снимают.
Макс. – Превосходно!
Рекс. – Браво!
Макс. – Отлично! А теперь еще откровеннее! Чуть чуть спустите с плеч… расстегните еще немного!
Луиза (расстегивает). – Вот так?
Макс. – Да, отлично! Лучше снять совсем!
Луиза снимает блузку.
Рекс. – Сколько сексуальности и страсти! Все в одном флаконе!
Макс. – Да, просто здорово! Однако… Все же чего-то не хватает.
Актер. – Ты что же хочешь, чтоб я тут разделся догола?
Луиза (хихикая). – Я не против!
Макс. – Нет, но я к тому, что сейчас любовь просто между мужчиной и женщиной – это уже старомодно. Маловато участников.
Актер. – Но нас тут всего двое… Что же, позвать охрану?
Рекс. – Нет, зачем их впутывать? Торсы накачанные, но конфиденциальность…
Луиза. – А как же?
Макс. – Можно снять нас! Вместе с вами.
Рекс. – Макс, ты свихнулся? Я вовсе не горю желанием увидеть свое лицо на газетных полосах, да еще в таком виде! Меня не поймут.
Макс. – А ты думаешь, меня поймут жена и дети? Не бойся, наших лиц там не будет. Мы их сотрем или заретушируем. Нацепим тебе типа черную полумаску. Не дрейфь, прорвемся.
Макс и Рекс снимают рубашки, сначала Рекс садится на кресло вместе с Актером и Луизой, начиная целовать обоих, а Макс их снимает. Затем Макс ставит фотоаппарат на автоматический спуск и садится рядом со всеми. При съемке Макс и Рекс старательно отворачивают лица от объектива, не забывая изображать сексуальные игры. Светит прожектор, сияют вспышки, играет музыка.
Актер. – Черт побери, даже я завелся. А ведь я профессионал и никогда не завожусь в кадре. (Еще раз глубоко целует Луизу, берет в зубы тросточку, надевает шляпу).
Луиза. – Не ругайся, дорогой, это нехорошо. Вот еще сюда, положи сюда руку… Вот так… А ногу сюда… Вот так… А ты, Рекс, обними меня и Макса… вот так…
Макс. – Да, разрази меня гнев редактора, кадры будут супер! Да! Йез! Ооо!
Раздается громкий стук в дверь и на пороге появляется священник отец Филарет.
Действие 4
Те же и отец Филарет.
Отец Филарет. – Свят, свят, свят, с нами крестная сила! Что здесь творится? Куда я попал?
Луиза визжит, пытается прикрыться руками. То же делают и остальные, ища одежду и спешно принимая приличный вид.
Отец Филарет. – Что за адское место? Меня пригласили на венчание? Кого здесь венчать? Всех со всеми?!
Актер. – Батюшка, не бойтесь. Я сейчас все объясню. Понимаете, мы репетировали…
Отец Филарет. – Репетировали?! Что? Содом и Гоморру? Содомия – грех, сын мой! Свальный, стадный грех! Сейчас многие живут в разврате и безверии. Мрак опустился над страной. Никакими фонарями (тыкает пальцем в прожектор на штативе) не разгонишь! В общем, бывший уважаемый народный артист, я вас считал верным сыном нашей церкви, очень на вас надеялся… Как услышал, что вы изволите венчаться, желаете жить со своей супругой в мире и согласии перед лицом господа нашего – тут же поспешил к вам, по первому вызвону. И что же я вижу! Никогда такого не видывал! Даже в общаге в семинарии. (Крестится).
Актер. – Да мы тут… детский утренник… то есть, тьфу… я больше не буду, честное пионерское! Перед лицом всего отряда… то есть божьего воинства… в вашем лице…
Отец Филарет. – Бесполезно оправдываться. Я все видел.
Макс. – Батюшка, будьте снисходительны! Это его работа.
Отец Филарет. – Работа?! Адский промысел!
Макс. – Ну почему же сразу адский. Работа как работа. Сейчас у всех такая.
Отец Филарет. – Работа – продавать свою душу?!
Макс. – А что вы так волнуетесь, святой отец? Слава богу, мы не в монастыре живем. И не при совке. У нас тут уже давно развитая демократия и рынок.
Рекс. – А вот я тоже удивляюсь, почему в наше время у каждого, кто хоть как-то прилично устроился, на лице появляется улыбка как у проститутки? Может, что-то не так в нашем обществе?
Макс. – Застегни сначала рубашку, а потом рассуждай об обществе. У нас общество что надо. У нас все проститутки при деле. И мы снимаем его не просто так, за красивые глаза. Это реклама, понимаете? Мы формируем его образ. Имидж! Жажда ничто, имидж все. Не дай себе оголодать!
Отец Филарет. – Господи, спаси их души!
Макс. – Не поможет! Поздно! Эти снимки сегодня же отправятся в редакцию.
Отец Филарет. – Нет! Я запрещаю. Остановись, сын мой! Терпение господа небеспредельно. А терпение церкви вообще висит на волоске. Если вы сами отвернетесь от Бога, что толку, что Господь будет думать о вас?
Макс