Para bellum — страница 3 из 29

Они выпили, Гай заплатил. Потом угощал хозяин, а потом Фриц.

Гай мог бы пить и дальше, без конца, так как с некоторых пор перестал пьянеть даже от самых забористых напитков. Но действительно было еще слишком рано пить джин. Он распрощался и ушел.

Прямо за центральным вокзалом про­текала широкая в этом месте Аматель, за­пруженная большими и малыми судами. Между вокзалом и рекой набережная бы­ла застроена пакгаузами. Многочисленные краны опускали свои длинные шеи в трюмы судов. Ближе к морю находился рыбный порт и рынок — оттуда на километр тя­нуло рыбой.

Гай долго бродил по набережной, глядя на разномастные суда и представляя себе, как уходил отсюда в последний рейс его отец на своей жалкой посудине. Смутно было у Гая на душе.

Что делать? Куда себя девать?

Там, в Испании, он понял, что может быть по-настоящему счастлив только когда видит ясную цель и когда должен действо­вать. Сейчас у него было такое состояние, словно он с разбегу уткнулся а глухую стену.

Покинув набережную, он отыскал книж­ный магазин, набрал целую связку фран­цузских и английских томиков и вернулся в гостиницу.

Три дня он не выходил никуда, еду за­казывал в номер. Читал, спал, снова читал. Курить старался поменьше, окна держал открытыми, но к концу третьих суток так продымил свое жилье, что официантка из ресторана, принеся ужин, спросила, жмуря глаза: «Вы еще не задохнулись?».

На четвертый день все книги были про­читаны. Гай выполз на белый свет и ре­шил позавтракать у Манинга. Народу в ба­ре было много.

— Я уж думал, что ты уехал, — обрадо­ванно встретил его Микаэл. — Гулял?

— Отлеживался.

— Э, я вижу, у тебя настроение неваж­ное.

— Тоска.

— Заходил бы вечерком. Мы тут с Фри­цем в картишки балуемся.

— Я не играю.

— Напрасно. Иногда помогает. Что бу­дешь есть?

— Как в прошлый раз.

— Понравилось, значит? Уважил старика!

Он проводил Гая в свою комнатку, крик­нул Вильму.

Не успела она принести заказ — вернул­ся Манинг. Открыв дверь и не заходя, он сказал:

— Ты не против позавтракать в общест­ве Фрица? Он звонил, что сейчас придет, а у меня там не протолкнешься...

У Гая было такое ощущение, будто ста­рик специально все это подстроил: глазки у Манинга как-то лукаво поблескивали.

— А почему я должен быть против?

— Ну и хорошо!

Манинг исчез, а вскоре Вильма принесла на подносе ветчину, хлеб, кофе и слив­ки — все на двоих. Через пять минут по­явился Фриц.

Он очень вежливо поздоровался и, сев на диван, спросил:

— Не помешаю?

— Что вы, что вы, наоборот!

По всему было видно, что Фриц чувст­вует себя здесь как дома.

Кончив завтрак, они закурили — Гай си­гарету, Фриц трубку. Гай все ждал, когда Фриц начнет разговор, ради которого бы­ла затеяна совместная трапеза, ибо по каким-то неуловимым признакам догадывал­ся, что Фриц пришел не просто позавтра­кать. И не ошибся.

Раскурив трубку, Фриц спросил серьезно:

— Могу я задать вам вопрос?

— Пожалуйста.

— За что вы ненавидите немцев?

Гай бросил на него удивленный взгляд и ответил тоже очень серьезно:

— Вы ошибаетесь. Я не делю людей по национальному признаку.

— А по какому же?

— Ну, это в двух словах не объяснишь. Я ненавижу фашистов.

Фриц покачал головой.

— Личные мотивы?

— Нет, знаете, скорее по чисто нравст­венным соображениям. Мне не нравятся их идеи.

— Они в вас стреляли...

— На войне принято стрелять, — попро­бовал отшутиться Гай. — К чему весь этот разговор? Можно подумать, вы собираетесь меня агитировать.

— Ну, а если это и в самом деле так?— улыбнулся Фриц.

— Вы коммунист?

— Нет. Но я тоже был в Испании. А до этого сидел в Германии в тюрьме...

Гай оживился. Разговор начинал eму нравиться.

— За что, если не секрет?

— Ну, это неважно. Не по уголовным делам. Просто не поладил с новым режи­мом... Что касается коммунистов, то из всех противников фашизма они, по-моему, са­мые серьезные...

— Согласен. А из Германии вас выслали?

— Как бы не так! — Фриц снова улыб­нулся. Улыбка делала его суровое мор­щинистое лицо очень добрым, каким-то до­машним. — Пришлось бежать. Спасибо, по­могли друзья.

Они помолчали. Фриц выбил золу из трубки в пепельницу, поднял свои серые усталые глаза на Гая и спросил с легкой иронией:

— Вы, значит, свою войну закончили?

— Выходит, закончил.

— А вам не кажется, что Адольф Гитлер свою войну только собирается начать?

— Не думал над этим.

Фриц размеренно принялся набивать трубку из кожаного кисета, уминая табак пальцем и приговаривая ворчливо:

— Я не думал, ты не думал, они не ду­мали, мы не думали... Что же получится?

Теперь улыбнулся Гай.

— По-моему, наш разговор уже доста­точно откровенен. Что вы предлагаете? Не стесняйтесь, я, кажется, не из болтливых.

Фриц посмотрел на него из-под своих мохнатых седых бровей.

— Это я знаю.

— Откуда бы? — не скрыл удивления Гай.

— Вы знакомы с Гансом Копецким? — вопросом на вопрос ответил Фриц.

— Ганс из Праги? — воскликнул Гай. — Ну еще бы!

Ганс Копецкий был радистом и служил в контрразведке в Мадриде. Гай познако­мился с ним весной тридцать седьмого — они вместе выполняли одно специальное задание в тылу у франкистов. После того случая Гаю предлагали перейти в контрраз­ведку, но он отказался, не пожелав остав­лять товарищей по Интербригаде.

— Я видел Ганса позавчера, — сказал Фриц.

— Что он поделывает?

— Поехал в Германию.

— С ума сошел!

— Не под своим именем, конечно, — успокоил его Фриц и спросил как бы меж­ду прочим: — А вы в Испании имя не ме­няли?

— Нет.

— Не очень-то дальновидно...

— Я их не боюсь.

— Бояться их и не надо, — одобри­тельно заметил Фриц. — Но что с тобой произойдет, если они дотянутся и сюда?

— Вы думаете?

— Сдается мне, скоро руки у них отра­стут очень длинные.

— Считаешь, будет большая война?

— Пушки делаются для того, чтобы стрелять...

Они незаметно для самих себя перешли на «ты», и это выглядело вполне естествен­но. Гай, во всяком случае, не испытывал никакой неловкости с того момента, когда Фриц упомянул о Гансе Копецком.

— Не пойму, зачем Гансу ехать в Гер­манию? — задумчиво сказал Гай. — Заме­тут...

— Он поехал по моей просьбе, — слов­но невзначай обронил Фриц.

Этого Гай услышать не ожидал... Тут уж всякие околичности были неуместны, и он задал прямой вопрос:

— У вас организация?

Фриц не считал нужным дипломатничать.

— Нечто вроде того.

— Ка кого вы работаете?

— Видишь ли, это звучит нехорошо, пото­му что неправильно. — Тон у Фрица сде­лался не то чтобы назидательным, но он говорил так, словно старался растолковать непонимающему человеку очевидные исти­ны. — Против кого — другое дело. Могут же порядочные люди найти общий язык, чтобы поставить себя против кучки банди­тов?

— Разумеется.

— Гитлер готовит свою войну — мы бу­дем готовить свою.

— Но кто это «мы»? — допытывался Гай.

— Ты, я, он... Антифашисты...

— У Гитлера слишком большая сила... Чем вы ему можете помешать?

Фриц ответил не сразу.

— Понимаешь, есть разные формы борь­бы... Тебе, должно быть, известно, что силь­нее тот, кто лучше информирован...

— Так считается, — иронически согласил­ся Гай.

— Полезно знать как можно больше о военных приготовлениях Германии. И во­обще собирать все, что имеет отношение к секретным делам Гитлера. И вредить ему, где только можно.

— И что потом?

— А потом посмотрим.

Они опять помолчали.

— Опасная работа, — сказал Гай, под­нявшись со стула.

— Не без этого. Работа не для слабо­нервных.

Гаю показалось, что Фриц дразнит его.

— Ну, а если я попрошу оказать мне до­верие? — Он прошелся к двери и обрат­но, остановился перед Фрицем.

— Я тебе и так верю.

— Нет, не то, — поправился Гай. — Если я предложу вам свои услуги?

Фриц сощурил глаза:

— А не упрекнешь после, что тебя затя­нули?

Гай резко отвернулся.

— Ну, ну, — примирительно произнес Фриц, — не обижайся. Сам же сказал — работа опасная... И не за деньги... Наобо­рот, придется тратить свои...

— Денег у меня много!

Фриц оставил эту вспышку без внима­ния.

— У нас все построено на доброй воле. Из-под палки никто ничего не делает...

— Я в Испании был по собственной воле.

— Иначе бы мы с тобой тут и не тол­ковали. — Фриц взглянул на часы. — Лад­но, мне нужно идти. Ты можешь появиться здесь завтра... скажем, в половине десято­го, утром?

— Когда угодно.

— Ну и хорошо. Значит, до завтра. У тебя еще есть время подумать.

— Я уже все сказал! — воскликнул Гай.

— Не так горячо, — улыбнулся Фриц.— Будь здоров.

Они обменялись рукопожатием, и Фриц ушел.

Пятью минутами позже покинул бар и Гай. Настроение у него было прекрасное. Мир снова обретал для него четкие очертания, и он снова знал свое место в этом мире.

На следующее утро они обо всем дого­ворились. Фриц оказался дотошным и пе­дантичным, когда речь зашла о практиче­ской стороне дела. Можно было подумать, что он всю жизнь занимался вопросами конспирации.

Во-первых, надо было снабдить Гая но­выми документами. Это взял на себя Микаэл Манинг.

Во-вторых, Фриц разработал довольно сложную систему явок и паролей. Записы­вать ничего не полагалось, приходилось все запоминать.

Гаю предстояла работа в Германии. Фриц тоже должен вскоре появиться в Берлине. В группу Гая входят, кроме него самого, еще три человека — Иштван, Ганс, Альдона. Все связи — через Иштвана.

Так как с Гая еще не успел сойти испан­ский загар, ему удобнее всего въехать в пределы Германии откуда-нибудь с юга. К тому же он должен выдавать себя за голландца, вернувшегося в Европу из Ни­дерландской Новой Гвинеи, где у него име­ются обширные поместья. Вполне натураль­но выглядело бы, если б голландец прибыл на пароходе в Амстердам, а затем отпра­вился в Германию. Но все же Фриц счел более подходящим путь через Турцию.