«Что же, Симон, приходи… Я жду тебя», — снова улыбнулась Морис отражению в зеркале.
Симон задержался на добрую четверть часа, заставив Морис понервничать. Когда он, наконец, пришел, вид у парня был хмурый и уставший. Родани прежде не приходилось видеть у него таких пустых, лишенных света, глаз, глядя в которые, можно легко накинуть еще десяток лет.
«Как он болезненно воспринимает чужие поступки! Точнее, действия одной конкретной вампирки. Если бы ты так же волновался обо мне, Симон…»
Морис пригласила его к столу и, когда Симон неуверенно опустился на стул, девушка с самым решительным видом разлила напиток матушки по бокалам.
— Ты в последние дни мрачнее тучи, Симон, — осторожно заметила вампирка.
— Полагаю, я имею право злиться, не спрашивая ни у кого разрешения, — человек произнес эти слова с непривычной резкостью. Казалось, что он вот-вот «сорвется» и набросится на первого, попавшегося под руку.
«Симону нужно снять напряжение, но мне не хочется при этом пострадать. С другой стороны, я знаю один чудесный способ получить разрядку. Мы оба могли бы расслабиться…»
— Если честно, Симон, я не понимаю, почему ты переживаешь. Вместо того, чтобы злиться из-за измены Конни, ты должен радоваться, что, наконец, избавился от этой притворщицы! Кстати, я даже собрала небольшой стол, чтобы устроить проводы вашего горе-партнерства. Ты же, надеюсь, не забыл, что я предупреждала тебя насчет Эммы?
Словно в ответ на ее вопрос, в глазах Симона блеснули знакомые синие искорки. Чары доверия продолжали действовать. И, все же, вопреки этому, Спенсер неуверенно произнес:
— Но, возможно, я поторопился с выводами? Может, ее поступок — влияние магического существа? Эмма зависит от меня и первой пострадает при разрыве…
— Неужели ты все простишь?! Если судьба наделила её особым геном, сделав тебя её партнером, ты смиришься с любым поведением Эммы? Ты считаешь правильным, приносить себя в жертву, когда она делает все, что хочет?!
Симон не ответил, но явно не собирался соглашаться с её словами. Свидание грозило перейти в ту самую, опасную дискуссию, которую Морис совершенно не планировала.
— Все дело в том… Мне кажется, я влюбился. — Симон старался смотреть не на Морис, а на сладости на столе.
Вампирка мысленно взвыла: «Тоже мне, новость! Темная кровь, да, наверное, вся школа знает об этом!»
Пытаясь скрыть клокочущую внутри злость, Морис поднялась со стула и стала по-кошачьи мягко передвигаться по комнате.
— И, что, теперь? Разочаровался? — вампирка окинула парня, углубившегося в собственные мысли, проницательным взглядом, и вдруг усмехнулась. Её взгляд дольше положенного задержался на низко сидящих джинсах (решив прогулять учебу, Симон не стал одевать форму). — Знаешь, Симон, ты за собой совершенно не следишь! Даже не заметил, что запонка с правого рукава рубашки упала.
Парень вздрогнул, точно очнувшись от забытья, и посмотрел на пол. Чтобы поднять запонку, пришлось встать со стула и сделать пару шагов к двери. Но, прежде чем он успел наклониться, Морис подняла запонку, и, изящным жестом перехватив ладонь Симона, ласково произнесла:
— Ты мне позволишь? — не дожидаясь ответа, она погладила чужую ладонь, прежде чем прикрепить запонку обратно. Симон непонимающе уставился на неё.
Воспользовавшись замешательством Спенсера, Морис вдруг притянула его к себе, мягко коснувшись ладонью затылка, и лишь затем прошептала:
— А что, Симон, может, просто отплатишь Конни той же монетой?
Это мгновение, когда человек прикасался к ней, стоило целой жизни. По крайней мере, Морис казалось именно так. Не было никого желаннее, не было никого важнее Симона. Даже старые счеты с Конни ушли на второй план. Если бы Симон чувствовал то же самое! Но…
Хуже всего, что Родани вдруг поняла, что её решение поставить в отношениях с Симоном жирную «точку», снова заменяется «запятой». Оказалось, что, если ты действительно любишь, то чувствовать боль любимого просто невыносимо.
Чуть ли не впервые в жизни Морис думала не о себе, а о другом человеке. Такая опасная слабость…
— Морис, отпусти, а…? Я хочу пить, — на щеках Симона выступил слабый румянец. Он рассматривал вампирку своими малахитовыми глазами, так, словно увидел впервые, запоминая и оценивая.
Морис снова усмехнулась и разомкнула объятия, шутовским жестом пригласив Симона обратно за стол. Тот, раскрасневшись, залпом осушил бокал с ароматным напитком, прежде чем сказать, что-то важное:
— Просто, Морис, я не хочу тебя обманывать. Я люблю Эм…
Родани догадалась, о чем пойдет речь, поэтому прервала его нетерпеливым жестом, придвинув стул ближе к нему, и наливая в чужой бокал новую порцию дурманящей голову жидкости. Иногда выхода, кроме как опоить Симона, она не видела, ведь обольщение с треском провалилось.
Симон автоматически протянул руку за бокалом. Морис решила воспользоваться случаем, чтобы сорвать с чужих губ долгожданный поцелуй, наклонившись ближе, когда дверь с треском распахнулась…
Эмма Конни, узнав о несчастье с журналистом Суреном, бросилась на поиски партнера. Во-первых, это поручила ей замдиректора, во-вторых, это возможность помириться, и, наконец, — Эмма просто с ума сходила от беспокойства, думая о том, что неизвестный враг предпримет еще одну попытку убить Симона, раз первая сорвалась.
Но Спенсер, как назло, не находился.
Не сразу в голову Конни пришли мысли, где и с кем может развлекаться ее партнер, однако интуиция истинной вампирки буквально кричала, что стоит заглянуть в совместную комнату отдыха, которую её курс старательно игнорировал…
Но то, что Эмма там увидела, её, мягко говоря, не обрадовало. Напитки, сладости и фрукты на столе, улыбающаяся Морис, и… Симон, резко отстранившийся от неё, едва дверь комнаты распахнулась…
На этот раз Эмма решила не сдерживать магию. Она верила, что партнера сила существа не заденет, а судьба Родани её не волновала.
… Пламя охватило скатерть и стол, и метнулось к Морис, но прозрачная защитная сфера уберегла новую старосту «вечернего курса» от ожогов. Симон среагировал быстро, призвав чарами ведро воды, и потушил пожар.
— Совсем рехнулась, Конни? — Морис брезгливым жестом смахнула с рубашки пепел. — Решила сжечь школу дотла?
— Заткнись, Родани, или я за себя не отвечаю! Существо внутри меня сейчас жаждет твоей крови, когти у него острые! — рявкнула Эмма, потирая онемевшие ладони. После вспышки она почувствовала себя немного лучше. Но видение Морис, склонившейся к ее партнеру, никак не желало исчезать из памяти.
— Ты все не так поняла, Эмма. Мы просто разговаривали. Морис пыталась мне помочь.
Симон топтался на месте и ерошил непослушные волосы. На его лице читалась растерянность. Словно бы и, правда, пришел к Родани за советом, а не за…
— Какая разница, Спенсер, что я подумала. Я здесь только потому, что Локсли велела тебя найти. Пока ты флиртовал с Родани, в школе кое-что случилось. Поздравляю, дорогой партнер, кому-то ты сильно не угодил. В твоей почте нашли темный артефакт, способный убить… Но тебя спас Сурен. Скажешь ему «спасибо», если он очнется, конечно.
— Что?! — Симон побледнел и, мгновение спустя, сорвался с места. Эмма почувствовала укол совести — нельзя вываливать на человека плохие новости, разбавляя их сарказмом.
Но какого черта Родани и Спенсер здесь делали? Впрочем, Симона сейчас лучше не оставлять одного. И нужно выяснить, что случилось с журналистом. Решив отложить разборки с Родани на потом, Эмма покинула комнату.
…Морис смотрела на захлопнувшуюся дверь, раздраженно кусая губу. Свидание, начавшееся так удачно, превратилось в нелепый фарс. А, казалось, счастье так близко…
«Конни, обещаю, однажды я припомню тебе этот день. Дай время! Но что же делать? Я тоже пила отраву матушки… Милый Энтони, хорошо, что ты есть. Сегодня моему бывшему тоже придется прогулять уроки».
Глава 2. Последствия нападения
Эмма едва поспевала за Симоном, который несся к больничной палате, точно метеор. Но там их поджидал сюрприз — бледная от волнения Локсли беседовала с Тамарой Камерон. Двое крепких мужчин в форме (один из них был вампиром) охраняли вход.
Стоило Илоне Локсли увидеть Симона, как она облегченно выдохнула и вытерла платком пот со лба:
— Хвала Небу, Симон, ты цел и невредим! Если бы не Сурен, то… Что за несчастный день! Почему директора нет именно сейчас, когда он так нужен! — губы Илоны дрогнули. Камерон ободряюще сжала ее плечо и сказала:
— Вы ни в чем не виноваты. Давайте, я объясню все ребятам, а вы займетесь своими прямыми обязанностями.
Замдиректора неуверенно кивнула. Начало учебного года плохо сказалось на ее самочувствии.
Камерон жестом поманила студентов за собой. Эмма пошла сразу же, а Спенсер принялся неуверенно переминаться с ноги на ногу, не желая уходить, не убедившись в том, что с Суреном все в порядке. Насколько это возможно…
— Симон, сейчас к Сурену нельзя. В палате работают специалисты. Они пытаются определить, насколько серьезными были проклятия, нанесенные на предназначавшиеся тебе браслеты. Кстати, только этим людям удалось снять браслеты с пострадавшего… В любом случае, ты ничего не сможешь сделать, только помешаешь.
Спенсер замер, затем покорно кивнул и угрюмо побрел следом за вампиркой и Тамарой Камерон.
…В пустом классе царила чистота, и сквозь стекла пробивались тусклые солнечные лучи. Эмма старалась не обращать внимания на свою мрачную пару. А вот Симон, напротив, не спускал с неё глаз. Возможно, если бы не трагические события утра, Конни отметила бы и неровное дыхание Симона, и лихорадочный румянец на щеках. К тому же, после увиденного в комнате отдыха, с партнером не хотелось сидеть рядом, не то, что общаться. Гордость истинной чистокровной буквально вопила о том, что ей, Эммой, пренебрегают, и, ради кого — ради Родани! Таких предателей, как Спенсер, следует учить или, по крайней мере, игнорировать. Но гораздо важнее на данный