Сырцов незаметно глянул на часы, было без четверти одиннадцать.
— Считаю, что ты объявился, и передаю.
Она плакала, а он с солдатской быстротой одевался.
Андрей Альбертович снял очки, держа их в руках и слегка дирижируя ими, торжествующе воспроизводил уже по памяти заключительные фразы отчета-справки.
— Итак, последнее звено цепочки соединило лже-Владлена с известным шоу-продюсером Михаилом Семеновичем Кобриным. Выяснилось, что гастроли дублеров Дарьи и Владлена организовывались именно им. Выяснилось также, что, вступив в сговор с фальшивым Владленом, Кобрин, боясь разоблачения, через своего телохранителя связался с криминальной группировкой, осуществляющей заказные убийства, которая и осуществила ликвидацию так называемого Владлена. С девяностопроцентной уверенностью могу утверждать, что и смерть лже-Дарьи — дело рук Михаила Семеновича Кобрина. Хотя в данном случае он не прибегал к услугам киллеров. Будучи через Дарью хорошо знаком с Горбатовым Д.Е., он сумел, воспользовавшись неустойчивостью последнего, спровоцировать его на агрессивные действия против женщины, которая использовала имя обожаемой им певицы. Таковы первые выводы тщательно документированного расследования, проведенного мной за истекшую неделю.
— Все, что вами сказано об убийстве неизвестной женщины и участия в этом моего покойного брата — только зыбкая версия. — Кирилл Евгеньевич был сдержан, холоден и, боясь завестись, не смотрел ни на Андрея Альбертовича, ни на Галину Васильевну. Он сидел за своим бюро вполоборота и глядел в любимое окно.
— Версия, — частично согласился Андрей Альбертович, — но никак не зыбкая. Я жду вашего согласия на продолжение расследования, в течение которого эта одна из версий станет единственной и доказуемой.
— Вы собираетесь напрямую выходить на Кобрина? — спросила Галина Васильевна.
— Безусловно, да. — Андрей Альбертович глянул на часы (на этот раз на свои наручные) и удивился продолжительности совещания. — Ого, уже десять минут двенадцатого.
— Вы спешите? — спросил Кирилл Евгеньевич. — Мы вас больше не задерживаем.
Андрей Альбертович собрал бумажки, сбивая, подровнял их и уложил в виниловую папочку. Раскрыл, щелкнув варварским отечественным замком портфеля, и внезапно прекратил сборы. Сказал, осуждающе рассматривая профиль Кирилла Евгеньевича:
— Так все же как? Вы санкционируете продолжение расследования?
Ни Кирилл Евгеньевич, ни Галина Васильевна ответить не успели, их опередила секретарша Светлана. От дверей она обратилась к детективу:
— Андрей Альбертович, вас к телефону.
— Прошу извинить меня, но я на всякий случай оставил моим людям номер вашего телефона.
Андрей Альбертович двинулся к двери. Не глядя ему вслед, Кирилл Евгеньевич передернулся:
— Мерзавец.
— Но дотошен и въедлив. — Не отрицая, что ушедший господин — мерзавец, Галина Васильевна все же старалась быть объективной. — Он неплохо работает, Кира.
— Вот только на кого?
— Пока на нас с тобой.
Андрей Альбертович неожиданно быстро вернулся. Войдя в кабинет, он сказал от порога:
— Мне позвонил знакомец из 107-го отделения милиции. Только что на углу Садового кольца и Комсомольского проспекта киллерами убит Михаил Семенович Кобрин.
Въезд на Комсомольский с Садового перекрыли. Тоскливой цепочкой-очередью автомобили медленно спускались на набережную вдоль Крымского моста. Действуя не столько убеждением, сколько нахальством, Сырцов пробился на своем "гранд чероки" сквозь оцепление и стал впритык за черной «Волгой», которая — он знал — возила полковника Махова.
А сам полковник, без плаща, в идеальном, будто на прием собрался (а может, и вправду собирался), костюме, сидел на белой табуретке у входа в магазинчик (из магазинчика и табуретка) и меланхолически наблюдал за тем, как шустро действовала бригада. Подошел Сырцов, без слов шлепнулись ладонями.
— Быстро ты, — констатировал Махов.
— Анна сразу же меня разыскала…
— В своей постели, — уточнил Махов.
— Да пошел ты! — не зная, что сказать, грубо ответил Сырцов.
— У нее что — бритвенного прибора нет в доме? — Махов кивнул на небритые щеки Георгия.
— Некогда мне было бриться, понимаешь, некогда! Сюда спешил по твоему зову.
— Машенька! — не оборачиваясь, позвал продавщицу из магазина Махов. Еще стульчик у тебя найдется для моего друга?
— Найдется, Леонид Константинович! — сразу с табуреткой объявилась Машенька, которой, очевидно, хотелось еще разок глянуть на красавца полковника.
— Спасибо, лапонька. — Махов отобрал у нее табуретку, поставил рядом со своей и пригласил Сырцова: — Садись, думать будем.
— Может, водички вам? — предложила Машенька. — Или пивка?
— Со временем, — уже холодно отозвался Махов. Машенька понимающе согнала улыбку с лица и незаметно исчезла.
Мерили рулеткой мостовую, в салоне «линкольна» бессмысленно — но таков порядок — колдовали над отпечатками, с трех фотоаппаратов снимали внутри, снаружи, сверху, снизу.
— Из твоих разработок к этому ничего не прикладывается? — спросил Махов.
— Пока не знаю. А порешили всех, кто был в машине?
— Нет, телохранитель живой. Он за водкой в магазин побежал.
— А теперь коротко, Леня, а?
— Сразу же как охранник Артем вошел в магазин, за «линкольном» остановилась «тойота». Двое в черных плащах, лица закрыты воротниками, вышли из нее и с двух сторон по три пули Михаилу Семеновичу и шоферу. «Тойота», обойдя «линкольн», приняла киллеров почти на ходу. Выбежавший из магазина Артем палил в почти безнадежный угон. Номера на «тойоте» были вполне читаемы. Двое ушлых из публики запомнили их в точности. Наверняка угнанная. Вот, пожалуй, и все.
— Где-нибудь здесь в переулках их ждали на подставе. «Тойоту» не нашли?
— Ищем, Жора, ищем. Идеи?
— Нет пока идей. Вот ведь какое безобразие!
— А должны быть! — разозлился Махов. — Ты ведь наверняка этого Кобрина пытался взять на просвет. Значит, знаешь больше, чем я.
— Водку Артем для кого покупал? Для себя?
— Для хозяина. Гулять вместе с Артемом и шофером собирался.
— С какой радости?
— Просто от радости. Артем говорит, что Кобрин прямо-таки ликовал в связи с завершением какого-то дела.
— Какого — он, конечно, не знает?
— Именно так, мой проницательный друг.
— Теперь главное — узнать, что это за дело, Леня.
— Счас сделаем! — восторженно уверил Махов и тут же спросил пародийно жалким голосом: — А как?
— Не знаю, Леня, — серьезно ответил Сырцов. — Ты этого Артема трепал основательно?
— Да нет. На скорую руку и только по обстановке здесь.
— Может, я попробую?
— Нет смысла. Пока в затяжной истерике.
— Не косит?
— Считаю, что нет. Да и доктор подтвердил.
— Незадача. С собой на Петровку его возьмешь?
— Обязательно. В медпункте его откачают, и я поработаю с ним всерьез.
— Где он?
— В «микрике» сидит. Его доктор валерьянкой отпаивает.
— Пойдем на него посмотрим, а?
— Смысл?
— Без смысла. Просто так.
Махов неохотно поднялся с табуретки. «Микрик» стоял на тротуаре у палатки с собачье-кошачьим кормом. Махов остановился у палатки, а Сырцов заглянул в открытую дверцу «микрика». На первом — у двери — сиденье скучал человек в белом халате, а на первой же скамье в глубине, забившись в угол, сидел Артем.
— Как дела, Артем? — не очень ловко спросил Сырцов. Плохо узнавая знакомое лицо, Артем тихо ответил:
— Хорошо.
— Не узнаешь меня, что ли?
— Узнаю.
— Тогда скажи мне что-нибудь.
Опять его заколотило. Он кивал головой, тер ладонями колени. Вдруг взвыл почти:
— Славика-то за что?!
— Гражданин, а гражданин! — сказал за сырцовской спиной женский голос. Сырцов обернулся. За ним стояла продавщица Машенька с двумя объемистыми пластиковыми пакетами. Она с любопытством рассматривала Артема. Гражданин, а гражданин! Вы свое забыли!
И, неделикатно оттолкнув Сырцова, поставила на пол «микрика» пакеты.
— Это не мое, — твердо сказал Артем. — Это хозяйское.
— Но вы ж это покупали! Я все здесь оставляю, — решила Машенька. И Сырцову: — Вы — свидетель.
— Иди отсюда, родная, — посоветовал Сырцов, и она ушла, оглядываясь.
Полковник Махов любовался рекламками, с которых преданно улыбались холеные собаки.
— Что ж! Камин затоплю, буду пить…
— "Хорошо бы собаку купить", — вспомнил бунинские строчки Сырцов.
— Хорошо бы, — согласился Махов.
На бешеной скорости примчался «газик», лихо развернулся перед начальством. С переднего сиденья выпрыгнул местный капитан и доложил-похвастался:
— Нашли! Нашли мы эту «тойоту», товарищ полковник!
Перед тем как ехать к Деду, Сырцов отмылся как следует, побрился наконец-то, оделся как жених и наодеколонился мужским «Опиумом». Решил легко перекусить, зная, что основательно его покормят у Смирновых-Болошевых. Так, чтобы не сосало: пару бутербродов с любимым рокфором, кружка крепкого сладкого чая. Уже успешно поборолся с безмерно томящим желанием закурить (третий год, как бросил, а все тянуло). Он вымыл посуду и прибирался (не любил возвращаться в неряшливый дом), когда дребезжаще протяжно зазвонил телефон.
— Георгий Петрович! — отчаянно прокричала трубка. — Виктор погиб!
От сердца оторвалось нечто и рухнуло в пропасть желудка, задев сразу же задрожавшую диафрагму. Сырцов сглотнул горькую слюну и спросил страшным голосом:
— Кузьминский? Где? Когда?
— Да какой Кузьминский? Вы что, меня не узнаете? Это Валерий говорит, Валерий! Вы к нам приезжали еще по поводу Горбатова.
Прошиб пот, и пришла слабость. От немыслимого облегчения. Вспомнил он Валерия. Да и про того, кто звался Виктором, вспомнил. Сержант — водила «воронка».
— В могилу меня загонишь, лейтенант, — сказал он расслабленно. — Ну что там с вашим Виктором? По порядку рассказывай.