- Михалыч, однако, давай поспим хучь одну ночку на земле? Трава здесь рослая, сочная и коням хороша и нам псовинам. Под крышей оно, конечно, сладко спится, да, я уже забывать стал, как лес пахнет поутру.
Просьба вудмена не показалась мне бессмысленной и я погасил голубой луч, хотя его идея провести эту ночь в спальнике не вызывала у меня особого энтузиазма. В Микенах мы оставили все лишнее, включая надувную кровать, которая вместе с видеодвойкой и набором видеокассет осталась в нашей с Лаурой хижине.
В нее немедленно въехала Эка. Этой помолодевшей дриаде очень понравилось любимое развлечение ангела и я видя то, как полюбились ей герои Сильвестра Сталлоне, Арнольда Шварценегера, Стивена Сигала, Кевина Костнера и других актеров, подарил ей видак вместе с кассетами, как и множество других вещей. Эка, позабыв о старости, отбросила также все свои прежние представления о вреде собственности и забыла о своем не стяжательстве. Девушке очень понравились комфорт и уют современного жилища.
Теперь, когда я мог путешествовать по Парадиз Ланду лишь с бутербродом в кармане и банкой пива, мне уже не были нужны ни многочисленные вьюки, ни даже кони, ими навьюченные. Вот только с этими красавцами магического происхождения я ни за что не хотел расставаться, даже не столько потому, что сделал их неуязвимыми, а лишь только из-за того, что они стали для меня верными и преданными друзьями.
Горыня и Хлопуша натащили из леса громадную кучу хвороста и мы развели настоящий костер, а не магическое, стерильное и бездымное пламя. Поужинав китайской тушенкой под пиво и выпив коньяку, мы сидели вокруг костра, как туристы, и любовались звездным небом, единственным недостатком которого было то, что звезды на нем были выстроены в геометрически правильном порядке.
Горыня стал петь песни, которые он выучил слушая в Микенах компакт-диск "Старые песни о главном". Он пел очень хорошо, с чувством, проникновенно и главными его слушателями были я и Ослябя. У Осляби слезы наворачивались на глаза, когда тот вытягивал звонким тенором:
- Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас
И залпы башенных орудий,
В последний путь проводят нас...
Подперев голову кулаком, я вполголоса подпевал этому косматому певцу, одетому в черный летний мундир, пошитый по фасону униформы бравого американского полицейского, патрулирующего на пляже где-нибудь в Сан-Франциско или Майями - черная рубаха с короткими рукавами и черные шорты. Вудменам эта одежонка приглянулась больше всего и они сами просили меня сделать им для нее фурнитуру и нашивки.
Вообще-то, им нравились крутые американские копы, которые лихо наводили порядок на улицах. При этом душа у этих ребят была наша, чисто русская, широкая и чувствительная. Смахнув огромным кулачищем слезы со своей шелковистой морды, Ослябя шмыгнул носом и сказал:
- Хорошая песня, Михалыч, жалистливая. И пострел наш хорошо её поет, с чуйством. Михалыч, расскажи-ка нам еще про то, как супостат на Рассею пошел и как русичи от злого ворога отбивалися.
Мне уже не раз доводилось рассказывать вудменам об истории отечества и о войнах, в которых мои деды и прадеды громили вражьи полчища начиная от монголо-татарских племен, вплоть до событий последнего времени. Мои друзья слушали эти рассказы затаив дыхание, с переживанием, сокрушаясь о том, что им не удалось принять участия в битвах на Чудском озере и на Куликовом поле, в Бородинской битве, в Сталинградской битве и в битве на Курской дуге.
Все-таки они были русские по духу, эти песиголовцы, псовины, как они сами себя называли, хотя я и предпочитал называть их на английский манер вудменами. И как все русские, они очень любили поговорить об исторических перспективах и послушать анекдоты, перемыть кости начальству и обсудить политику. Не успел я начать свой очередной рассказ, как сначала Конрад, а затем и Ослябя насторожились. Вудмен, вслушиваясь в тишину ночи, прерываемую треском дров в костре, с убеждением в голосе сказал:
- Однако, конь-летун к нашему огоньку путь держит.
Конрад подтвердил его слова:
- Похоже, что так, мастер. Сейчас слетаю, проверю.
Почему-то спрыгнув с седла на траву, Конрад резко взмахнул крыльями и метнулся в темноту. Раздалось громкое хлопанье крыльев и вскоре черная птица растворилась в ночи. Минут через пятнадцать и я услышал отдаленное конское ржание, а еще через десять минут возле нашего костра приземлились все трое наших друзей, Уриэль, Узиил и Конрад. Ангел сбросил с себя оружие и, потянувшись, поприветствовал меня:
- Мое почтение, мессир. Лаура, милая, не найдется ли у тебя часом, чего-нибудь перекусить.
Мы обменялись с Уриэлем рукопожатиями и пока Горыня и Бирич расседлывали Узиила, он быстро доложил мне:
- Мессир, твой приказ выполнен. Красотка доставлена в Золотой замок и сдана мною на руки мага Альтиуса в полном здравии. Бертран чуть из штанов не выпрыгнул, когда увидел эту прелестницу свеженькой, как персик, и одетую таким восхитительным образом. Когда он прочитал твое письмо, ему даже плохо сделалось. Он никак не ожидал, что ты будешь столь любезен с ним после всего, что он предпринял против тебя. По-моему старик искренне раскаивается в своих поступках. Во всяком случае когда Нефертити предложила ему пройти водные процедуры, столь полезные для здоровья, он чуть не расплакался, мессир. Все-таки старик сильно сдал с тех пор, когда я его видел в последний раз, но зато сейчас он в полном порядке, стал таким красавчиком, что только держись, даже твоя пассия и та слюнки пустила.
Ангел не умолкал даже тогда, когда Лаура подала ему глиняную миску с разогретой на костре тушенкой, здоровенный ломоть хлеба и открытую банку с пивом. Он просто ликовал, рассказывая нам о том, что для Нефертити были отведены огромные покои потрясающей роскоши, с собственным садом и кучей слуг в придачу. Моя царица была принята в Золотом замке с таким вниманием, которого не удостаивался еще ни один смертный. Да, оно было и понятно, ведь в руках у Нефертити имелся теперь мощный инструмент давления на мага Бертрана Альтиуса и всех его приближенных. Ангел взахлеб делился своими впечатлениями:
- Михалыч, ты бы видел, как они вьются вокруг нашей Неффи, просто из кожи вон лезут, чтобы угодить ей, а она просто прелесть, скромна, застенчива, ласкова со всеми, но может иной раз так взглянуть, что некоторых парней, к которым уже вернулась молодость, а вместе с ней и нахальство, потом от пола приходится отскребать. Держится она столь величественно, что даже я, поначалу, оробел немного. Политику она проводит четкую, как выстрел из Стечкина, если кто пытается раскрыть рот и вякнуть что-либо против твоей милости, мессир, то она такого типа сразу же на месте уничтожает, морально, так что если ты соберешься как-нибудь в Золотой замок, тебя там встретят с такой помпой, что ты и сам удивишься. Неффи сразу же взяла Бертрана в оборот и теперь он твой верный союзник до скончания времен. Во всяком случае когда я ему передал твое предложение встретится в Синем замке, он отреагировал моментально, сказал, что прибудет по первому же твоему приказу. Меня там тоже принимали не хуже, чем архангела Серафима или архангела Гавриила, не знали куда усадить и чем угостить. Переговорил я с Бертраном и относительно меча Дюрандаль, но он поначалу ответил весьма уклончиво, сказал лишь, что время еще не пришло. Неффи тут же наехала на него и он честно признался, что очень хотел заполучить этот меч, но, похоже, он все-таки не знает, как его нужно применить и для чего. Наша красавица еще раз поднадавила на него и он признался, что где-то есть золотой щит, на который должен быть положен этот меч и тогда произойдет какое-то очень важное событие для всего Парадиз Ланда. Об этом он слышал от самого Создателя, но тот сказал, что это произойдет очень не скоро, хотя с того дня прошло уже почти две тысячи лет.
Судя по тому, что ангел начал говорить о пустяках, я понял, что он то ли готовится сказать мне о чем-то важном, то ли пытается это от меня как-то скрыть. Угощая его сигаретой, я кивнул головой и сказал:
- Отлично, Ури, я счастлив, что Нефертити, наконец, живет так, как ей и подобает жить, по-царски. Но я не слышу от тебя самого важного.
Уриэль встрепенулся:
- Тебе уже все известно, мессир?
Видя, что я храню молчание, Уриэль улыбнулся и сказал:
- Мессир, я поражен твоим даром предвидения. Я выполнил твой приказ и, пробыв в Золотом замке ровно двое суток, отправился в Микены, чтобы посидеть сутки там. Как ты и просил, я был настороже и не расслаблялся ни на минуту. Сутки еще не истекли, как в Микенах вновь поднялся переполох и на этот раз его подняли грифоны, над которыми сжалился Милон и дал им возможность залечить в магической купальни те раны, которые я им нанес. Грифоны, которые возвращались к своим скалам, принесли неприятное известие о том, что в сторону Микен летит стая странных драконов и что на нескольких драконах сидят ангелы, черные, как смоль. Мы с Антиноем сразу же поднялись в воздух и отправились им навстречу, с нами полетело около двух сотен грифонов и все те вороны-гаруда, что переселились в Микены. Мессир, это были жуткие твари, огромные и зубастые, и они снова были похожи на тех свирепых созданий, которые некогда населяли Зазеркалье. Я тут нарисовал, как выглядит такая пташка.
Уриэль достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его мне. На рисунке был нарисован птеродактиль и для масштаба был нарисован ангел. Чудище имело в длину от кончика хвоста до зубастого клюва метров пятнадцать и действительно выглядело очень злобным и чрезвычайно неприятным существом. Передав рисунок Ослябе, я спросил ангела:
- Ну, и как вы разобрались с гигантскими птеродактилями, Ури? Как действовали наши новые боеприпасы?
Ангел мотнул своей златокудрой головой и сказал:
- Как, как, перебили их всех до одного, к едрене Фене, как еще. Как только черные ангелы увидели нас, они моментально бросили свое крылатое войско и спикировали в лес. Я послал за ними воронов, но те их так и не нашли. Они, словно сквозь землю провалились. Может быть я и нашел бы к