– Что будем делать? – спросил он.
– «Освободи его».
– А как? – удивился Джонни. – Ты должен дать команду. Я в твоих руках.
– «Я не знаю, какая команда».
– Эх ты! – рассердился он. – А еще лезешь к компьютеру!
Я стал осторожно пробовать различные сочетания кнопок. Джонни поворачивался, ходил туда-сюда, подпрыгивал, в его руках появлялись то лук, то дубинка, то меч. А Файл лежал бездыханным.
Вдруг к Джонни подкралась какая-то зеленая каракатица, грозя проглотить. Я еле успел повернуть его лицом к ней и огреть дубиной по башке. Она и рассыпалась.
Два раза на Джонни пытались свалиться сталактиты, но я успевал дать команду, чтобы он увернулся. Джонни благодарил.
Наконец я нашел нужную комбинацию и в руках Джонни возник длинный шест.
– Ура! – воскликнул он. – Это то, что нужно!
Я снова направил его к Файлу. Джонни подсунул шест под сталактит и приподнял его. Файл выполз из-под глыбы, поднялся на ноги.
– Ну, ты даешь, Баранов, – сказал он.
А дальше Файл попросил рассказать, что у нас здесь происходит, и я принялся писать ему на клавиатуре наши новости, успевая при этом управлять Джонни, который бегал вокруг Файла с дубиной, охраняя его от вампиров. Сам Файл сидел на сталактите, подперев подбородок ладонью и слушал, то есть читал мой рассказ.
Когда я дошел до грабежа, Файл страдальчески запищал.
– Хоть назад не возвращайся, – сказал он.
– «А еще мы взорвали автомобиль и вертолет», – сообщил я.
– Ну это как раз пустяки, – отмахнулся он.
– «Ничего себе пустяки! Там люди были!»
– Вот что я тебе скажу, – серьезно проговорил Файл. – Если станет очень опасно, пользуйся программой Welkome. По-русски означает: «Добро пожаловать».
– «Там, где раздеваться нужно?» – спросил я.
– Вот именно. Она работает только с живой материей. Учти, открывается она по паролю: «Фэнси» – сказал он непонятные фразы, и тут в комнату, где я работал, вбежал мой главный рэкетир.
– Коляна взяли! – сообщил он, выпучив глаза.
Колян был один из его подручных – молодой рэкетир, поклонник Шварценеггера. Они разделялись на поклонников Сталлоне и поклонников Шварценеггера.
– Где взяли? – спрашиваю.
– На улице. В «Жигулях».
– За что?
– За тебя! Впутал нас в историю! – недовольно пробурчал Ферри.
– Ты поговори у меня, – заметил я, но получилось как-то неубедительно. Я вдруг почувствовал, что снова побаиваюсь Ферри.
Тут Ферри увидел на экране Файла и Джонни.
– Эти, что ли, чудики, за которых двадцать миллионов отвалят? – спрашивает.
– Они самые, – киваю.
– Так чего тянешь? Вот же они! Продавать нужно, пока не поздно.
– Сырые еще. Дорабатывать нужно, – процедил я и выключил компьютер. Файл и Джонни что-то пропищали, но неразборчиво.
– Да?… – разочарованно протянул Ферри. Видно, ему хотелось поближе познакомиться с компьютерными мальчиками, за которых обещали так много денег. Но я боялся, что Файл чего-нибудь ляпнет с экрана и насторожит Ферри.
Положение мое становилось аховым. Медлить было нельзя. Вот-вот накроют квартиру на Турбинной, заберут компьютер вместе с Файлом и Джонни, а меня отправят в колонию для несовершеннолетних.
Рэкетиры тоже нервничали. Им надоело меня кормить, а деньги, полученные за прошлые преступления, они уже проиграли в карты и пропили. После ареста Коляна они сделались злые, и через некоторое время Ферри пришел ко мне, как Старый Пью к Билли Бонсу, чтобы предъявить «черную метку».
Ферри начал разговор издалека. Он сказал, что у него наладился контакт с представителем фирмы «Кэнон». Это такая богатая японская фирма. Можно, говорит, показать ему возможности программы, спросить сколько дадут.
– Я его завтра привезу, – говорит.
– Вот еще! – закричал я. – Кто разрешил договариваться без меня?! У меня не готова программа.
– Покажешь что есть, – жестко сказал Ферри. – Мальчикам уже остофонарело здесь сидеть. Получат баксы – свалят заграницу.
– Учти, я еще ничего не решил, – сказал я, как Горбатый из кинофильма «Место встречи изменить нельзя».
Тем не менее, в тот вечер долго лежал в своей комнате рядом с компьютером, смотрел на него и думал. Вот он стоит. Где-то там внутри – Файл. Вроде как спит. Можно включить – и он оживет. Можно ли считать Файла в компьютере живым? Это вопрос важный. Если живой, значит, продавать его нельзя. Это будет как в рабство, а работорговля давно запрещена. Но если все же это игрушка? Вроде как живой, а на самом деле придуманный? Тогда настоящий где-то прячется, а с игрушечным можно не церемониться.
Можно его продавать.
Я как представил себе двадцать миллионов долларов, так чуть не задохнулся. Это же бешеные деньги! Если тратить по сто тысяч долларов в год – это президентская зарплата в Штатах! – можно прожить двести лет!
Очень хотелось продать дискету представителю фирмы «Кэнон» и смыться куда-нибудь подальше. Но не мог решиться. Так и заснул на жестком диване без простыни, одетый.
Утром рэкетиры были совсем наглые. Начали угрожать, пока Ферри не было. Он за японцем уехал. Я сидел за компьютером, разбирался с программой Welkome. Наконец нашел ее и стал изучать. Где там место для пароля? Едва забрезжило решение, слышу – в прихожей шум.
– Не открывай! Это менты! – крикнул кто-то из рэкетиров.
И сразу же на лестнице бухнул выстрел.
Я метнулся к двери, ведущей в прихожую и запер ее на ключ. Пока в коридоре топали и стреляли, я, дрожа от страха, запускал программу по паролю «Fancy».
– Открывай, Баранов! – раздался голос из-за двери, и сразу же в нее бешено застучали сапогами.
Программа заработала, засветился экран с надписью Welkome, после чего возникла надпись: «Выберите форму одежды». Но выбирать из списка было уже некогда, я нажал на кнопку ввода, и вдруг из экрана монитора выдвинулся наружу светящийся конус типа коридора со ступеньками, в конце которого – там, где только что был экран – я увидел маленькую дверцу.
А в мою дверь уже били чем-то тяжелым, она сотрясалась – вот-вот сорвется с петель. Я вспомнил, что почему-то нужно раздеться догола, и лихорадочно начал стягивать с себя одежду. Скинув трусы, я ступил в конус света и увидел, что дверца в конце коридора распахнулась. Я шагнул к ней, конус света охватил меня целиком; я сделал следующий шаг, заметив, что словно бы уменьшаюсь в размерах. Но открытая дверца неудержимо влекла к себе – за нею был кусочек какого-то зеркального зала со свечами – я шагал туда по ступенькам, слыша за спиною грохот и выстрелы.
Милиционеры наконец ворвались в комнату, я заметил их краем глаза. Они рванулись к компьютеру, но остановились, ошалело наблюдая, как я вхожу по светящимся ступенькам к маленькой, размерами с экран монитора, дверце. Еще мгновенье – и я ступил туда, в неведомый мир, а мои преследователи остались там, где были.
Глава 9. Мир представлений
Я попал в просторный полутемный зал, где по стенам в канделябрах горели свечи, отражаясь в старинных зеркалах. Высокие окна были задернуты тяжелыми бархатными шторами. Стояла изогнутая мебель, как в Эрмитаже.
Было прохладно или, может быть, так казалось, потому что я был абсолютно голый. Мне стало не по себе: попал куда-то в гости в чем мама родила! Неудобно. Что скажут местные жители?
И только я подумал о местных жителях, как за одной из дверей раздались решительные шаги. Не успел я нырнуть за штору, как дверь с грохотом распахнулась и в зал уверенной походкой вошел человек в старинном камзоле и в ботфортах. Он был низенького роста, плотный, с большой головой и длинными волосами, заплетенными сзади в косицу.
– О! Голый мальчик! Какая прелесть! – воскликнул он.
Я не находил в этом никакой прелести. Жался к стене, загораживая неприличное место ладонями. И все же здесь было немного лучше, чем там, с милиционерами.
Человек подошел ко мне, внимательно осмотрел, хмыкнул. Потом протянул короткую руку.
– Капитан Комик.
– Дима… Баранов, – я неуверенно пожал его ладонь.
– Почему не по форме? Тебе же было сказано: выбери форму одежды! – поинтересовался капитан.
– Не успел. Обстоятельства.
– У нас здесь тоже… Обстоятельства, – внезапно понизив голос, сообщил капитан. – Нужно срочно вписаться в игру. Иначе можешь погореть.
– Как? – спросил я.
– Каждый горит своим пламенем, – изрек Комик.
Он оглянулся по сторонам и вдруг, в порыве решимости, сорвал с окна штору, обрушив ее на пол. Никогда бы не подумал, что у капитана столько силы в его коротких руках. Он мигом отодрал от шторы внушительный кусок и протянул мне.
– Завернись.
Я кое-как завернулся в штору и стал похож на зеленого бархатного индуса. Точнее, на индуску.
– Теперь валим отсюда да побыстрей! – Комик свирепо улыбнулся и схватил меня за руку.
Но не успели мы сделать и шагу, как вдруг одно из зеркал как бы растворилось в воздухе, и за ним возникло изображение. Зеркало превратилось в окно, а еще точнее, – в огромную линзу, за которой было видно что-то не очень отчетливое, но громадных размеров. Вдруг картинка за зеркалом стала четче, и я увидел придвинутое к зеркалу лицо неизвестной девочки в веснушках. Она с любопытством смотрела на нас.
– Опять Зинаида! – тихо вздохнул Комик. – Ничего не поделаешь, попались.
А девчонка за зеркалом что-то радостно закричала, но слов не было слышно. К ней подошла другая девочка-великанша, смутно различимая. Они о чем-то поговорили, причем мы с Комиком в это время стояли, как вкопанные, вместо того, чтобы убежать.
– Эти очень плохо играют, – шепнул Комик. – Сплошная пытка.
И тут раздался сигнал в виде короткой громкой сирены, стены зала куда-то провалились и мы с капитаном мгновенно оказались на парусной шхуне, на капитанском мостике. Шхуна плыла по морю, в небе сияло солнце, и еще в небе была какая-то дырка в виде прямоугольного окна, за которым я разглядел те же противные девчоночьи лица, наблюдающие за нами с каким-то бешеным азартом.