ПОСТОЯЛЕЦ. Но она, простите, и не должна вас интересовать! Спокойной ночи, черт подери!..
БАБУШКА. Вы реалист, прагматик… Вас волнуют факты… А воображение, imagination? Так знайте. Это действительно так… Я не танцевала с Вахтанговым, я встречалась со Станиславским не три года, а два раза, и оба — в очереди за керосином, и то это был не Станиславский, а его горничная… С кем я действительно беседовала, так это с Мейерхольдом, да и то в автобусе… Он спросил меня: «Вы выходите, мадам?» — «Да», — только и смогла выдавить я… Этой встречи мне хватило на всю жизнь… Но воображение, mon ami, что оно вытворяло!.. Хотя это вас и не интересует… Да, меня не любил Саксаганский, он вообще так и не узнал о моем существовании, как и любой другой видный деятель театра, музыки, я уже не говорю о кинематографии… Да, мой милый, я не блистала на балах, меня не забрасывали цветами, и мужчины в первых рядах не рыдали и не кричали «браво» и даже «бис», и никогда аплодисменты не переходили в овацию, потому что их вообще не было. И все только потому, сударь, что я никогда не выходила на сцену, потому что я не актриса… Я так и не стала ею… Я не актриса… Вы довольны?
ПОСТОЯЛЕЦ. Я-то тут причем?
БАБУШКА. Да, mon ami… Не было цветов, не было прожекторов, не было tout Petersbourg. А что было? Были очереди за керосином, за песком, за мылом… Я уже не помню, за чем еще… Я помню только, что я стояла… Не меньше десяти лет отдала я очередям, из которых пять — напрасно. Мне ничего не доставалось. Да, я стояла, я растила, я готовила… Но воображение, это проклятое imagination… Разве самое восхитительное в нашей жизни, самое запоминающееся часто происходит не в нашем воображении, пусть даже действительность — это нескончаемая очередь за чем-то, чего вам всегда не хватает?! Но зачем я говорю это вам, сударь, ведь вы такой же сухарь, как и они, — моя дочь и мой зять!
(И тут переворачивается кровать, вместе с Постояльцем, из-под которой появляются МУЖ и ЖЕНА).
ЖЕНА. Что? Мы — сухари?
МУЖ. Это мы — сухари?!
БАБУШКА. Mon Dieu!
МУЖ. Отвечайте, мама…
ЖЕНА. Мы — сухари? (наступая на Маму и Постояльца).
ПОСТОЯЛЕЦ. Вон отсюда!
МУЖ и ЖЕНА (не обращая внимания). Мы, мы… сухари?
МУЖ. Мама, я — сухарь?..
ПОСТОЯЛЕЦ (плюнув). Все! Все! (Хватает постельные принадлежности). Довольно! (заворачивается в одеяло). Спать!.. Спать!.. Разбирайтесь сами!.. Семейка!!! Осиное гнездо!!! (уходит, завернутый в одеяло, с подушкой в руках, запирается в маленькой комнатке, бросается на пол, натягивает одеяло, кладет голову на подушку. Храпит.)
МУЖ и ЖЕНА. Мы — сухари?!
МУЖ. Я — сухарь? Мама!!! Как вы могли?..
БАБУШКА. Право, Жорж… Я в этом ничего не вижу… Еще Станиславский говорил…
МУЖ. Прекратите!!!
ЖЕНА (переориентировавшись). Не трогай маму!.. Распутник! Как ты мог?!
МУЖ. Подожди! (Бабушке). Мы — сухари?!!
ЖЕНА (Мужу). Как ты мог?!
МУЖ (Бабушке на Жену). Она — сухарь?!!
ЖЕНА. Как ты мог?!
МУЖ. Подожди, я сейчас все выясню. (Бабушке). И это говорите нам вы?.. Прекрасно!.. Может, вы лучше нам расскажете, как танцевали мазурку с Евгением Багратионовичем?.. Помните, как вы волшебно врали про то, что убрали у Всеволода Эмильевича четвертую сцену? Помните?
БАБУШКА. Хорошо помню… Это было как раз за этим столом… Вы сидели справа от меня…
МУЖ. Помните, помните?..
БАБУШКА. Вы как раз тогда заканчивали статью, в которой громили кинематику…
МУЖ. Не кинематику, мама, а кибернетику…
БАБУШКА. Право, это не важно… Главное, что громили.
МУЖ. Как вы можете так говорить, мама, когда вы прекрасно знаете, что кибернетика — это моя страсть.
БАБУШКА. Я прекрасно помню… Я даже хорошо помню, как после одного из таких докладов вы пришли домой, сняли туфли, легли в постель, зажгли фонарик и под одеялом читали Отто Винера, сказав нам, что это «Чудесный сплав» Киршона.
ЖЕНА. Подожди, мама! Дай и мне… Как ты мог?!!
МУЖ. (Просто так) А как ты могла?
ЖЕНА (поражена. Пауза. Вдруг Бабушке). Мы — сухари?!
МУЖ (что-то почувствовал). Как ты могла, ты?!..
ЖЕНА (на Мужа). Он — сухарь?!!
МУЖ. Я верил тебе, как святой!..
ЖЕНА. Мама, как ты могла?.. Про Саксаганского?
БАБУШКА. Довольно!.. Не лезьте в мою жизнь. Он верил тебе, как святой!
ЖЕНА. Святой… А кто заначки прячет?
МУЖ (Бабушке). Честное имя Станиславского замарали…
БАБУШКА (Жене). А зачем ты у него по карманам шаришь?
ЖЕНА (Мужу). Что ты говоришь про своего лучшего друга?
МУЖ (Бабушке). Э-э… Убрала четвертую сцену… Как не стыдно врать?..
БАБУШКА (Мужу). А зачем заначки прятать?
МУЖ (Жене). Продавала поношенные колготки… До чего дойти…
ЖЕНА (Бабушке). Это ж надо — мужчины плакали, когда ты появлялась…
БАБУШКА (Мужу). Писать рецензии — не читая работ.
МУЖ. Лазить по карманам… Изменять мне!..
ЖЕНА. А мне? А мне?..
(Все, устав, замолчали и смотрят друг на друга)
МУЖ (решительно). Хватит! Довольно!.. Сейчас не время для разногласий. Оставим мелкие ссоры! И сплотимся против общего врага. Мама, вы не хотели бы пойти спать?
БАБУШКА. Вы меня опередили, Жорж. Я только что собиралась это сделать… Спокойной ночи… Сплачивайтесь!.. (уходит).
МУЖ (презрительно). Актриса!.. Короче! Надо спасать положение… Беседами не поможешь — в этом мы убедились. Все! Переходим к активным действиям… Надо сделать так, чтоб он нас боялся… В общем, я подумал и решил — он у нас украл облигации…
ЖЕНА. Какие?
МУЖ. Трехпроцентного займа.
ЖЕНА. Но у нас же их нет…
МУЖ. Хорошо. Я тогда скажу яснее: что ты больше хочешь: фельетон, или чтобы он у нас украл облигации, которых нет? (она молчит, поняла вроде). Ну, вот и хорошо… Теперь запомни. Ты ему скажешь: (на этих словах появляется ДОЧЬ. Ее не замечают). Если облигации трехпроцентного займа не найдутся — мы передаем дело в суд!.. Повтори!
ЖЕНА. Если вы не вернете облигации трехпроцентного займа — мы передаем дело в суд.
МУЖ. Замечательно! (замечает ДОЧЬ). Что ты тут делаешь?
ДОЧЬ (издеваясь). Браво, Жорж… Се тре жоли…
МУЖ. Тьфу! Вся в бабку. (Дочь уходит в комнату Бабушки). Ну, пошли!
ЖЕНА. С богом!
МУЖ. Как ты можешь!..
(Они входят в комнату Постояльца и начинают «искать облигации». С шумом выдвигают ящики, хлопают дверьми, роняют предметы, нарочно громко разговаривают. Затем Жена встает в позу районного прокурора).
ЖЕНА. Если вы сейчас же не вернете облигации…
МУЖ. Подожди, он же еще спит…
(Толкает шкаф. Тот с грохотом падает. Постоялец с криком вскакивает).
ПОСТОЯЛЕЦ. А-а!.. Что такое? Что такое?.. Я подам, наконец, на вас в суд!
ЖЕНА. Если вы сейчас же…
МУЖ. Погоди!!!
(Постоялец, не слушая, закутывается в одеяло и направляется в большую комнату).
МУЖ. Виноват… Одну секундочку… Прекратите, наконец, вашу миграцию. Ищи, Таня… (ищет).
ПОСТОЯЛЕЦ. Что вы тут ищете?..
МУЖ. Минуточку… Таня, ищи лучше.
ЖЕНА. Нигде нет… Я уже все обыскала.
МУЖ. Ну, все ясно… (Постояльцу). Подойдите сюда. Вот здесь… в ящике лежали облигации трехпроцентного займа…
ПОСТОЯЛЕЦ. Меня они не волнуют.
МУЖ. Сейчас их нет… Где они?..
ПОСТОЯЛЕЦ. Я откуда знаю?
МУЖ (Жене). Я тебе говорил: не сдавай ему комнату… Я тебе говорил.
ПОСТОЯЛЕЦ. Я не брал ваших облигаций.
МУЖ (отталкивая Постояльца). Я тебе говорил: не сдавай ему комнату… Я тебе говорил?!..
ПОСТОЯЛЕЦ. Да как вы можете, да я…
МУЖ (отталкивая Постояльца). Я тебе говорил: не сдавай ему комнату… Я тебе говорил.
ПОСТОЯЛЕЦ. Я не брал никаких облигаций.
ЖЕНА (мужу). Если вы сейчас же не вернете…
МУЖ. Ты не мне это говори… Ему… Ему…
ЖЕНА (Постояльцу). Если он сейчас же не вернет облигаций…
МУЖ. Что ты несешь? Кому ты это говоришь?
ЖЕНА. Ему.
МУЖ. Вот и говори!.. Повернись к нему лицом и говори…
ЖЕНА (Постояльцу). Я тебе говорила не сдавай ему комнату… Я тебе говорила?..
МУЖ. Выйди! Я скажу сам!(Жена выходит). Если вы немедленно не вернете облигации трехпроцентного займа развития народного хозяйства — дело передается в нарсуд!
ПОСТОЯЛЕЦ. Я не брал ваших облигаций. Я спать хочу.
МУЖ. Мы, в общем-то, тоже спать хотим… Спокойной ночи. (выходит).
ЖЕНА (Мужу). Если вы немедленно…
МУЖ. Достаточно. Спокойной ночи, дорогая. (уходит)
(Часы бьют четыре часа)
(Появляется ДОЧЬ. За ней Бабушка.)
БАБУШКА. Держи!
ДОЧКА. Спасибо. (Вбегает в комнату Постояльца со свертком в руках).
ДОЧЬ (протягивая сверток). Вот!
ПОСТОЯЛЕЦ. Что это?
ДОЧЬ. Облигации.
ПОСТОЯЛЕЦ. Какие?
ДОЧЬ. Облигации, которые вы украли.
ПОСТОЯЛЕЦ. Но поверьте — я ничего не крал.
ДОЧЬ. Я верю. поэтому и принесла… Берите, берите…
ПОСТОЯЛЕЦ. Но почему я их должен возвращать? Если я их верну — то тем самым признаю, что украл их…
ДОЧЬ. Сделайте это ради меня.
ПОСТОЯЛЕЦ. Ради вас?!..
ДОЧЬ. Да, да… Это я их взяла… Временно… на сапоги… Знаете, эти — на платформе. Думала… вернуть со стипендии… и не успела… А теперь боюсь…
ПОСТОЯЛЕЦ. Конечно. Что же вы сразу не сказали?.. Я верну их… Немедленно!
ДОЧЬ. Да, да… Верните, пожалуйста… скажите, что нашли их в шифледе… Я понимаю, это очень тяжело… Не будучи виновным…
ПОСТОЯЛЕЦ. Что вы?.. ради вас… ради вас — это прекрасно… Отвернитесь, пожалуйста, я только оденусь… (Достает лучший костюм) Я быстро…
ДОЧЬ. Ни пуха, ни пера…
ПОСТОЯЛЕЦ. Спасибо.
ДОЧЬ. Да пошлите меня к черту!
ПОСТОЯЛЕЦ. К черту!