— Теперь он точно будет нам мстить, Лиза.
— А что, по-вашему, нужно было позволить ему её избивать и калечить лманга? На, вытри лицо. — Она протянула Даре платок.
— Я думаю, ты сделал всё правильно. Пойдёмте, пока не стемнело, — заметил Тео и принялся что-то нашёптывать лмангу, видимо, убеждая его собрать силы и направиться к Кайро. Лманг ещё раз жалобно всхлипнул, водя туда-сюда раненой шеей, и поднялся в воздух.
— Идите, я сейчас догоню, — сказал Алис.
Тео снова закинул андроида на плечи.
— Но признайте, неплохо вышло, да? — Лиза была явно довольна собой.
— Где ты научилась таким фокусам? — спросила Дара.
— Природный талант и парочка простых приобретённых навыков. Захочешь — научу. Риен что-то знает, это было ясно по его роже. Понять бы, что именно. Хотя, если мы получим ключ от дальнего сектора, может, и так все узнаем. Алис, ты идёшь?
— Я же сказал, что догоню вас. Нашёл ещё один блок.
Дождавшись, когда остальные химеры скроются в темноте лестницы, Алис сел обратно в аэр, снова вскрыл легко отошедшую панель. Вот она. Мальчик аккуратно достал колбу, на пятую часть заполненную зеленоватой субстанцией. Беспечные дракайны оставили колбу внутри, а Тео и позабыл о ней, когда ранили его зверёныша. Неужели они настолько беспечны? Тем лучше. Алис, не раздумывая, завернул колбу в капули и засунул в рюкзак.
По дороге в Кайро он улизнул от товарищей под предлогом, что хочет проехаться по старому городу, а на их предупреждения об опасности одиночных вылазок только отмахнулся. Алис знал, что там, куда он пойдёт, его вряд ли ждёт подвох. А собирался он в своё тайное место, о котором, как он наделся, не знал никто.
Алис отодвинул панель в стене и добавил стеклянную колбу к двум точно таким же, с той лишь разницей, что Вещества в них было на донышке. А сегодня ему улыбнулась удача. Спохватится ли Риен и компания, поняв, что колбы больше нет? Вспомнят ли остальные, как он задержался, когда они уходили? Поймёт ли Риен, кто вытащил колбу из «их» аэра? Плевать, возможные проблемы стоят того. За то, что у него сейчас было, многие отдали бы последние штаны. А значит, к черту всех, он никому ничего не должен. Кто нашёл — берет себе. Главное, чтобы никто не проследил за ним и не раскрыл его тайник. Он чувствовал, что когда-нибудь сегодняшняя находка ему очень пригодится, только не знал когда.
Алис осмотрел другие свои сокровища: несколько солнечных батарей, камни из пустыни, кварцитиановые кристаллы, пузырьки с редкими жидкостями, которые ему удалось раздобыть. Ещё тут были куски панциря лагмии, впрочем, слишком маленькие, чтобы на что-то сгодиться, скорлупа яиц больших чёрно-белых птиц с переливчатыми перьями и длинным клювом, которые жили неподалёку, — сами яйца он так и не смог найти, и много всего другого, что, как он считал, когда-нибудь ему понадобится, чтобы выменять на что-нибудь, хоть бы на пару новых кракенов, если его возьмут с собой в Меркурий или в другой город. И всё чаще он думал, что было бы неплохо уже перестать спрашивать разрешения.
Вот оно, всё его жалкое имущество. Хотя весь этот дом тоже можно назвать имуществом, а когда владеешь целым домом, это даёт тебе ощущение, что ты твёрдо стоишь на ногах, пусть дом и находится в забытом всеми городе. Расположенный на одной из отдалённых улиц, которая вряд ли была оживлённой даже в свои лучшие времена, дом был окружен старыми липами, посаженными чьей-то заботливой рукой вдоль забора. Сейчас, конечно, границу придомовой территории с трудом можно было распознать, потому что улица заросла кустарником, но всё-таки еле заметная тропка среди буйства природы просматривалась. Алис не спешил её расчищать, хотя и думал об этом. Всё-таки не стоило привлекать внимание к своему убежищу. Сам дом почти не поддался влиянию времени. В отличие от других частей города, где многое было разрушено мародёрами, этот район уцелел и остался почти нетронутым. Окна не были выбиты, входная дверь и подъезд сохранили свой былой вид. Может, уезжая, жители этого дома думали, что вскоре смогут вернуться. Удивительная вера и оптимизм. Алис слышал истории про хаос и ужас, которые полились по улицам города. Ну ещё бы, когда вдруг в центре начинают разгуливать лагмии и другие твари неизвестного происхождения, волей-неволей думаешь, что пришёл давно ожидаемый конец света. С другой стороны, было бы весело посмотреть на такое — огромная членистоногая тварь забирается в кафе, где мирно обедают горожане, и принимается поглощать всё, что плохо и хорошо лежит. А ведь это только позже стало известно: лагмии людьми не питаются, так, понадкусывают для забавы, а вот их панцири оказались очень ценными, так что на самом деле от их появления люди только получили больше выгоды, когда всё устаканилось. А торкты, а терактисы? Их до сих пор на генетиков сваливают, вроде как это плоды неудачных экспериментов, которые прятали в подвалах Венерсберга, но только почему-то появились они тоже в то самое время, что и лагмии. И куча всяких других тварей неизвестного происхождения. Откуда они пришли в наш мир? Это установить не удалось, и тем более непонятно было, как отправить их назад, желательно насовсем. Но научились же люди жить с этим. А со многими удалось даже построить доверительные отношения — например, торктов приспособили для транспортных нужд, а теперь они ужасно дорогие и есть только в Меркурии. А тогда… ведь после этого и стали прижимать сиобов, охотились на них, как на тварей, от которых, как и от всех остальных чудовищ, надо избавиться. Не место им рядом с людьми. Всё это началось тогда.
Дом «Старые липы», как Ласточка называл его про себя, внутри оказался совершенно не испорчен. Иногда казалось, что хозяева вот-вот приедут и ему надо поскорей исчезнуть отсюда. Но никто не приходил. Мебель и разная утварь, шкафы и посуда — всё осталось так, как было в этом доме призраков, который ждал своих хозяев. Только одежда и белье обветшали. Алис пытался представить, кто здесь жил, потому что не осталось никаких фотографий. Но, судя по оставленным вещам, это были мужчина, женщина и ребёнок, наверное, мальчик.
Винтовая лестница вела из холла наверх, где и была комната, которую он облюбовал, — кабинет. Он приходил сюда, чтобы подумать, побыть одному. И чтобы никогда не забывать того, что давало ему силы и надежду жить. Здесь, в своём тайном убежище, он лелеял то, что питало его душу. Алис снова порылся в тайнике и достал напоминание об этом. Женская серёжка — серебристая летящая птица, бережно завёрнутая в бумагу. Он положил её на ладонь и бережно погладил. Она говорила ему о том, кому он должен отомстить. Кого он должен наказать за убийство Майи.
Да, он всё помнил. Пустошь, утопающую в зелёной траве, их маленький дом и её тёмные волосы, которые она подолгу расчёсывала по вечерам. Он помнил и тот день. Коварные, утопающие в тумане пустоши, сладковатый запах трав и темнота. Крики и ужас, её лицо, изуродованное страхом. Боль в рёбрах после жгучего удара эолассо. И лицо, склонившееся над ним.
— Сиобка? — спросил чужак низким, уставшим голосом, разглядывая ребёнка.
— Да! — ответил другой, более грубый голос. — Уродка! Выродок!
— Тащи её сюда.
— А ребёнок? Её?
Мужчина стянул с мальчишки рубашку и бегло осмотрел.
— Ребёнок нормальный. На неё не похож. Пусть живёт.
А потом крики. Он кричал, просил не забирать её. Она кричала от боли и ужаса. Он кричал…
«Только ты ошибся, мразь. Никакой я не нормальный. Я тоже выродок. И этот выродок тебя убьёт».
Алис потрогал отметины на рёбрах. И снова подумал, что доберётся до того охотника рано или поздно. Это он отправил Майю на смерть, хотя она молила о пощаде. Это он оставил его умирать одного в степи. Потому тот охотник на сиобов из Меркурия должен был умереть. А он, Алис, найдёт его и поможет этому свершиться. Когда придёт время.
Алис почувствовал, как постепенно растекается по голове боль. Всё начинается с малого, просто стрельнёт где-то в виске, но через пару-тройку часов начнёт болеть так, что он забудет собственное имя. И эту боль тоже подарил ему тот охотник, имя которого мальчик порой шептал перед сном, чтобы не забывать. Ждать было нельзя, стоило вернуться в Кайро до начала приступа, потому Алис с сожалением покинул «Старые липы», тщательно замаскировав свой тайник.
По возвращении в Кайро Лиза, спрыгивая с лошади, предложила:
— Приходи ко мне вечером. Если захочешь, можешь остаться у меня.
Дара удивилась, потому что раньше таких предложений не поступало. Но, воздержавшись от вопросов, коротко согласилась. Через час она уже шла по тёмному коридору в западное крыло в комнату Лизы. До этого решила заскочить на кухню и выпросить у Эси подходящие кабаньи кости, из которых планировала изготовить новые наконечники, а ещё перья, если будут. Со стрелами в последнее время было напряжённо. Также удалось разжиться несколькими сухарями, горстью орехов и кусочками вяленого мяса, которые остались после ужина.
Лиза сидела на кровати, не снимая сапог, в которые заправила штанины зеленоватого комби, и поглощала что-то красно-розовое из глубокой белой миски.
— А, это ты, — констатировала она с полным ртом.
— А это что?
— Это? Клубника.
— Чего?
— Урожай в огороде. На, попробуй. Только не увлекайся. Я и так еле-еле раскрутила на неё Эси.
— И он дал? Мне удалось выпросить только вот что. — Дара достала из кармана свои жалкие припасы, которые до этой минуты позволяли думать, что ей удалось установить хорошие отношения с поваром.
— Да, в обмен на электрический нож. Нашла в старом городе ещё месяца два назад. Как новый, и зарядка отличная.
— Ясно, — вздохнула Дара, понимая, чем нужно подкреплять расположение Эси.
— Ты бери.
Клубника оказалась сладкой, сочной, восхитительной. Дара закрыла глаза, чтобы зрительные сигналы не мешали наслаждаться вкусом.
— Нереально, да?
— Ага. Можно ещё?
— Бери. Я, кажется, уже наелась.