Естественно, Декин и Лорайн заняли самое большое из возможных укрытий — почти целую комнату из четырёх толстых, хоть и укороченных стен, и вдобавок с крышей из переплетённых веток и наваленных папоротников. А ещё оно располагалось в удачной близости от останков побитой непогодой и заросшей мхом огромной поваленной колонны. Я предположил, что это, наверное, был какой-то монумент высотой в сотню футов. Что или кого хотели почтить его создатели, навсегда останется неразрешимой загадкой. Его сегменты лишь частично треснули во время падения. Под одним из таких гранитных цилиндров располагалась небольшая выемка. Я обнаружил её несколько недель назад, когда искал, где спрятать своё самое ценное добро. Воровство в банде категорически запрещалось, но все монеты и разные ценности, которые мне удавалось собрать, имели раздражающую склонность исчезать. По правде говоря, в основном это происходило из-за моей привычки тратить заработанное сразу, как только оно попадало в кошелёк, но я не сомневался, что небольшая часть утекала в карманы моих неблагонадёжных товарищей по банде. Более тщательное изучение моей тайной норы показало, что она обеспечивает отличный вид на вход в укрытие Декина и Лорайн, и располагается достаточно близко, чтобы расслышать каждое их слово.
— «…включая всего двенадцать рот, — говорила Лорайн своим мягким, текучим голосом, закрыв глаза — она с присущей ей точностью цитировала королевское послание. Они с Декином сидели по обе стороны от пылающего костра, он тыкал в огонь почерневшей веткой, а она спокойно сидела, словно на сцене. — Девять пеших и три конных. Таким образом, наша численность превышает три тысячи добрых и верных человек, поклявшихся служить вашему высочеству перед лицом восходящего Дюрейля Веариста, главного и уважаемого служителя Ковенанта Шейвинской Марки. Кроме того, наше воинство подкреплено не менее чем шестью десятками военных, прежде служивших предателю, герцогу Руфону Амбрису. Не сомневаюсь, что ваше высочество обрадуется, узнав о верности этих отважных ребят, которые преданность королю ценят превыше клятв, данных предателю-аристократу…»
Лорайн замолчала, поскольку Декин её перебил, тихо, но сурово:
— Скорее, неверные сволочи, которым хватило мозгов учуять, куда ветер дует. — Его борода шевельнулась от сдерживаемой гримасы, а Лорайн открыла глаза и бросила на него укоризненный взгляд. — Прости, любимая. Прошу, продолжай.
Лорайн, вздохнув, закрыла глаза и продолжила своё выступление:
— «Что до войск Самозванца, то, по моим подсчётам, в них более четырёх тысяч военных, и примерно столько же гражданских. Да будет известно вашему высочеству, что это значительно меньше тех сил, которые прежде приписывали орде бунтовщиков, и тем самым ставит под сомнение честность людей, награждённых за данные разведки, ныне оказавшиеся ошибочными или же откровенно ложными. К сему посланию прикладываю список тех, кого смиренно предлагаю подвергнуть аресту и изъятию собственности за столь постыдное попрание доверия вашего высочества».
«Какой бы плачевной ни была численность врага, но если бы Самозванец преуспел в соединении своей орды с войсками и рекрутами герцога Руфона, числом более тысячи, день вполне мог бы сложиться не в нашу пользу. Хвала провидению, а быть может, милости мучеников, что маршрут, выбранный герцогом Руфоном, оказался нам известен, когда в наши руки попал один из его разведчиков. Герцог разбил свой лагерь в двенадцати милях от места сбора Самозванца, и с рассветом на него обрушились все наши войска в полном составе, его силы уничтожены, захвачены или рассеяны…»
Лорайн помедлила, и я увидел, как шевельнулось её горло, когда она сглотнула, чтобы смочить нервный язык. И всё же, заговорила она своим обычным размеренным тоном:
— «Для меня также большая честь сообщить, что сам герцог сейчас находится под опекой вашего уважаемого защитника сэра Элберта Болдри, который победил и обезоружил предателя в личном бою. Как только под моим командованием был восстановлен порядок, я со всей возможной скоростью направился к расположению Самозванца и нанёс ему сокрушительное поражение, несмотря на яростное сопротивление его последователей. Полагаю крайне важным доложить, что в рядах бунтовщиков было несколько аскарлийских наёмников, союзников еретиков из Фьордгельда. Чтобы одолеть этих северных дикарей, потребовался суровейший бой, и это, к моему бесконечному сожалению, позволило самому Самозванцу сбежать вместе со свитой числом около двадцати рыцарей-предателей. Ваше высочество может не сомневаться, что за лидером бунтовщиков немедленно снарядили погоню, и я в ближайшие дни всецело ожидаю получить вести о его поимке, либо о его кончине.
«В настоящее время мои войска стоят в расположении замка Амбрис, где меня найдёт гонец вашего высочества. За другой стороной, о которой мы говорили перед моим отбытием от двора, уже послали, и её прибытие ожидается в скором времени. Судя по данным разведки от патрулей и платных информаторов, арест герцога не вызвал большого интереса среди керлов, ремесленников и мелкой знати. Так же в герцогстве не наблюдается и широкого распространения симпатий к Самозванцу. Я намерен, в соответствии с предписаниями вашего высочества, немедленно предать герцога Руфона суду. Список пленников знатного происхождения также приложен к настоящему посланию. Ожидаю вашей команды относительно казни, милости или выкупа за оных. Захваченные военные, рекрутированные керлы и гражданские преданы смерти по моему приказу, как доверенного лица Короны с особыми полномочиями».
«Ваше высочество, остаюсь вашим самым верным и преданным слугой, сэр Алтус Левалль, рыцарь-командующий роты Короны».
Слушая всё это, Декин почти не менял выражения лица, и только раз его поведение изменилось, кода Лорайн поведала о судьбе несчастного герцога Руфона. Мясистые ладони Декина сжались, ветка в его руках хрустнула и сломалась, и он бросил остатки в костёр. Когда Лорайн завершила своё представление, он ничего не сказал, позволив тишине затянуться.
— Алтус, — наконец пробормотал Декин, сжав ладони. — Ясное дело, кто же ещё. Ему всегда нравилась грязная работёнка. Вот уж кому доставляет удовольствие превращать хаос в порядок.
— Ты знаком с рыцарем-командующим армии Короны? — спросила Лорайн. Я заметил в её голосе нотку искреннего удивления. Декин явно и от неё хранил секреты.
Его борода дёрнулась от лёгкого раздражения, и он покачал головой.
— Когда-то был. Эта история для другой ночи, любимая.
За следующей фразой Лорайн я различил беспокойство, хотя она хорошо его скрывала и слова выбирала осторожно:
— Как я понимаю, «другая сторона», о которой он говорил, это новоизбранный герцог Шейвинской Марки. Интересно, кто бы это мог быть.
— Список кандидатов невелик. — Декин невесело усмехнулся. — Враги Руфона имели склонность к несчастным случаям и неожиданным болезням. — В следующем смешке уже послышались кислые нотки. — Он никогда не славился излишней добротой к тем, у кого с ним одна кровь.
— Возможно, его преемник окажется более сговорчивым. Достаточно ценный подарок может, по крайней мере, облегчить открытие пути для взаимодействия. Разумеется, придётся подбираться к нему с осторожностью… — Лорайн умолкла, поскольку Декин безучастно махнул рукой.
— Неважно, кто он. — Он со стоном поднялся на ноги и потёр спину. — Время пришло, Лорайн. Ожидание длилось долго, но теперь пора. Руфон вот-вот потеряет голову, война с Самозванцем в разгаре, на севере назревают проблемы — лучшего шанса нам не выпадет.
— Самозванца только что победили. Война почти закончена.
— Так оно выглядит, или, по крайней мере, в этом Алтус убедит короля. Ты не заметила, что он не доложил о своих потерях? Для Алтуса долг превыше всего, но ещё он может напиздеть с три короба, когда ему это выгодно. Предположу, что он громко разбил войска герцога и схватил его, как и сказал, в основном благодаря сэру Элберту на своей стороне. Также ему, возможно, удалось нанести поражение Самозванцу, но не одержать великую победу, как он утверждает. Даже если это и правда, пока Самозванец дышит, всегда есть шанс, что он соберёт новую армию. Притязания на трон по праву королевской крови всегда будут привлекать обездоленных и недовольных. Его восстание далеко не закончено. Когда он в следующий раз поднимет своё знамя, это, скорее всего, будет далеко от Шейвинской Марки, а значит сэр Алтус, и, что важнее, ужасный защитник короля тоже будут далеко.
Лорайн снова закрыла глаза, опустив лицо. Вздохнув, она заговорила, и я знал, какая храбрость требовалась, чтобы это высказать:
— Гонец был прав, Декин. Каким бы титулом не величали тебя керлы и разбойники, факт остаётся фактом — ты не король.
— Любимая, я себя никогда не обманывал. — Гнева не чувствовалось ни в тоне, ни в осанке Декина, когда он шагнул к Лорайн. Крупной рукой он взял её за подбородок и поднял лицо, пока она не согласилась открыть глаза. Следующие слова он произнёс любезно, но при этом твёрдо и уверенно: — Однако я намерен стать герцогом.
Следующим утром Декин велел нам сняться с лагеря и повёл курсом на север по скрытым тропам, известным лишь браконьерам да разбойникам. Как обычно, не было дано никакого объяснения, и те, кто ворчал о своих залитых выпивкой головах или тысячах болячек, быстро умолкали под самым кратким взглядом, брошенным Королём Разбойников. Все мы мастерски умели считывать перемены его настроения, и банда маршировала под гнётом знания, что любое слово или косой взгляд прямо сейчас вызовут самые суровые репрессии.
Я вызвался на разведку впереди банды, пробиравшейся по зелёному лабиринту густой чащи. Маршируя вместе с остальными, мне бы неминуемо пришлось тащиться рядом с Эрчелом, а я в настоящее время исчерпал свою терпимость к его обществу. А ещё так можно было держаться подальше от Тодмана, и я чувствовал, что на некоторое время это полезная мера предосторожности. Хорошее отношение Декина означало, что он может перекинуться со мной парой лишних слов или похвалить, но не обеспечивало защиты.