[3] и с довольным видом произнес:
— Прошу, господа! Пардон, и дамы!
— Смешной, — рассеянно улыбнулась Марина и, наклонившись, подняла дюралевый кейс с лекарствами. — Мальчик еще.
— Этот мальчик, — подхватил увесистый кейс из ее рук Котов, — участвовал с нами уже во многих операциях. И показал себя зрелым мужчиной.
— Показал? Или оказался зрелым мужчиной? Это большая разница.
— Ой, ты опять со своими играми в слова, — засмеялся Котов, открывая заднюю дверь для девушки.
Заурчал мотором грузовичок, в кузове которого сидело полтора десятка сирийских солдат, сопровождавших русских в расположение правительственного батальона, ведущего бой за поселок Эн-Нахия. Сепаратисты снова подтянули туда силы и заняли уже почти половину населенного пункта. Теперь их заново выбивают оттуда, но дело идет очень медленно.
Пока ехали по шоссе, Марина рассказывала, что сообщили врачи. О подвалах, заваленных телами расстрелянных мирных жителей, о заминированной больнице, о том, что в поселке уже почти не осталось жителей. Все покинули его почти год назад. Котов сидел на переднем пассажирском сиденье и внимательно слушал ее.
— Марин, — спросил он вдруг, не поворачиваясь, — а скажи честно, зачем тебя понесло в Сирию?
— Разнарядка пришла, вот и поехала, — неопределенно ответила Стасько.
— Это понятно. Спросили желающих, и ты вызвалась. А вот зачем ты вызвалась? Тебе тут интересно?
— А ты думаешь, что только мужики могут? — сразу стала агрессивной Марина. — Думаешь, что мы слабее.
— Нет, не думаю, — засмеялся Котов. — Русская женщина и в избу…
— Да-да! — огрызнулась медсестра. — Знаем, как вы любите эту поговорочку. А сирийские девочки тоже не слабые, да? Как там твоя снайперша воюет?
Котов поморщился. Вот уж чего ему меньше всего хотелось, так это, чтобы вся группировка российских сил в Сирии знала о его связи с сирийской девушкой. Предосудительного ничего, но дело не только в нем, слухи ползут ведь и о Мариам. И ладно бы, если между ними что-то было. Так ведь ничего нет.
— Смотрите! — кивнул головой вперед Зимин и сбавил скорость.
Котов уже и сам увидел, что впереди на обочине шоссе лежит тело. Судя по одежде, это сириец из сельской местности. Одет он был в длинную полосатую рубаху, которую тут называют кунбаз. На голове комком большой платок, завязанный на затылке. Котов жестом велел Зимину еще сбавить скорость и принялся крутить головой во все стороны. Справа к шоссе подходил вплотную большой холм, часть которого срезали при строительстве дороги. Слева изрезанная холмистая долина, покрытая чахлой древесной растительностью и кустарником. Никаких овец или коз, никакой повозки. Как и почему этот селянин тут оказался?
Спецназовец мгновенно прокрутил в голове несколько возможных вариантов событий, предшествовавших появлению здесь тела. Сняв с предохранителя автомат, он коротко приказал:
— Марина, ложись на сиденье и не поднимайся, пока не разрешу! Если в машину станут стрелять, то перемещайся на пол под сиденье. Зима, медленно едешь, но не останавливайся ни в коем случае! Если будет нападение, принимай решение сам. Но варианта у тебя будет только два: или прорываться вперед, или назад.
— А вы? — машинально спросил лейтенант, стискивая пальцами руль.
— Слышал приказ? И помни, что ты отвечаешь за Марину.
Котов взялся за ручку двери и посмотрел в зеркало заднего вида на идущий следом грузовик с солдатами. Запыленный «ГАЗ-3308», еще, наверное, из первой партии поставок России десятилетней давности, уверенно шел сзади. До лежащего на обочине тела оставалось всего несколько метров, когда он открыл дверь и поставил ногу на порожек.
Время! Толчок, и Котов пробежал несколько метров по инерции рядом с машиной, постепенно отставая. Подбежав к телу, присел на одно колено. Труп был старый, он уже источал запах разложения. На руках и лице появились трупные пятна. Котов рывком перевернул его. На груди виднелось пятно высохшей крови и посередине аккуратная дырочка от пули. Его убили не здесь и не сейчас. А то, что тело здесь, может означать одно: надо было привлечь внимание проезжающего конвоя. И привлекли!
Черт, подстава! Котов не столько услышал, сколько нутром почувствовал выстрел и бросил свое тело в кувырок, уходя с возможной линии стрельбы. Где-то рядом раздались звон разбиваемого пулей стекла, визг тормозов, крики сирийцев. «Зимин, убью!» — мысленно взревел Котов, увидев, что «уазик» останавливается, развернувшись капотом в сторону холма, а следом остановился и грузовик с солдатами. «Уж эти-то сообразят, как себя вести в условиях обстрела, подумал капитан».
Он преодолел расстояние до «уазика», сделав всего шагов двадцать, но при этом на бегу успел четырежды бросить свое тело из стороны в сторону, чтобы не дать неизвестному стрелку или стрелкам прицелиться. Только бы не пулемет… «И какого черта!» — чертыхнулся он про себя, увидев, как задняя дверца «уазика» открывается, и на асфальт спускается нога Марины Стасько в армейском ботинке тридцать седьмого размера. Значит, нервишки сдали, растерялась женщина. А Зимин что же? Хотя что может сделать молодой и не очень опытный парень с перепуганной женщиной? Он по-настоящему перепуганных женщин и не видел еще.
За доли секунды спецназовец успел испугаться за Марину и оценить временной интервал между первым выстрелом и вторым, который может прозвучать. Если Марину не срезали до сих пор очередью, значит, не автоматчик и не пулеметчик, значит, там снайпер. И то, что он слышал выстрел, означало, что снайпер стреляет без глушителя, но с расстояния не менее пятисот метров. Следовательно, времени на прицеливание и второй выстрел у него уйдет чуть больше, чем с близкого расстояния, но лимит времени уже исчерпан.
Пригнувшись, медсестра выскочила на асфальт, и время снова в глазах спецназовца потекло с обычной скоростью. Котов упал на бегу так, чтобы подсечь ноги Марины и опрокинуть ее на себя, так она не ушибется при падении на асфальт. Медсестра ойкнула и, разбросав руки, рухнула всеми своими килограммами пышного женского тела на капитана. С шумом выдохнув воздух и мельком прислушавшись к хрусту в области ребер, спецназовец схватил Марину за футболку на спине и, перекатившись под машину, рывком потянул ее на себя.
Вторая пуля ударилась в боковую открытую дверь машины, но Котов уже сидел на асфальте, прижавшись спиной к задней двери. Марина, всхлипнув, буквально упала на него, придавив мягкой грудью, и принялась осыпать своего спасителя поцелуями. Ее мягкие влажные губы попадали на лицо капитана, на плечи, на кисти рук, которыми он пытался унять медсестру.
— Ну… все, все! Ты в безопасности, Марина! Ну, перестань!
Кузов «уазика» вдруг качнулся и завибрировал. Котов тут же стащил с себя Марину и повернулся назад. Так и есть, Зимин. Лейтенант перебрался с водительского сиденья в салон, поднялся к турели с пулеметом и теперь очередь за очередью палил куда-то вправо. Интересно, видит он снайпера или нет. Сирийцы точно не видели, потому что довольно бестолково растянулись цепью на обочине и перебежками двигались просто в направлении, перпендикулярном полотну.
— Зима! — прикрываясь кузовом, закричал Котов. — Ты его видишь?
— Вижу, он в кустах, вон за… — Из-за грохота автоматов сирийских солдат Котов так и не расслышал, где переводчик видит снайпера. Пришлось открывать дверь и забираться в салон машины.
— Олег, ты знаешь, что такое целеуказание?
— Знаю!
— Вот и давай! — прокричал Котов сквозь автоматную стрельбу. — Как только я пересеку обочину и залягу, даешь длинную очередь.
Он ужом скользнул через заднюю дверь на асфальт и, присев возле Марины, строго сказал:
— Значит, так, подруга дней моих суровых. Сидишь здесь и не высовываешься! Поняла? Ты уже один раз чуть не подставилась под пули. Я не могу каждый раз скакать тут на виду у снайпера и вытаскивать тебя. Можно ведь и не успеть. Вот только подведи меня еще раз!
— Ты придешь и меня накажешь? — томным голосом спросила медсестра.
— Тьфу! — покачал головой Котов, показал Марине кулак и бросился в сторону от машины.
Все, теперь в голове только дело. Он уже не думал ни о Марине, с ее пошлыми шуточками, ни о медикаментах, ни о пленнике, которого для них держат в штабе сирийского батальона в Эн-Нахии. Теперь только снайпер и он, капитан Котов. Все остальные — лейтенант Зимин, сирийские солдаты — это только инструменты, только помощники, которые хорошо или плохо выполнят свою задачу, но он, капитан Котов, должен свою выполнить независимо от них. Независимо ни от чего.
С крыши «уазика» длинными очередями забил пулемет. Котов тут же поднял голову и стал смотреть на кустарник, росший участками на гребне холма. Жаль, что в пулеметной ленте не заряжены кроме обычных патронов еще и трассирующие. Ну ничего, пыльные столбики, заплясавшие наверху, возле небольшой пирамидальной кучи камней, хорошо говорили сами за себя. Точно, удобное место. Не потому, что оттуда простреливалась вся дорога, а потому, что груда камней защищала стрелка с одной стороны, кустарник, в котором он, видимо, выщипал себе амбразуру, маскировала с другой. В минуту опасности снайпер одним движением спрячется за камни и станет недосягаем.
Держи его, Зима, буркнул себе под нос Котов и сорвался с места. Сирийский ракиб[4] порадовал его. Парень, видимо, имел приличный боевой опыт и сразу сообразил, куда бросился русский офицер и почему и куда стреляет его товарищ из пулемета. Резкие команды сирийского командира быстро навели порядок в рядах. И теперь солдаты, когда пулемет с крыши «уазика» открывал огонь, перебежками попарно передвигались и снова падали в камни. Котов бежал вверх, тоже ориентируясь на длинные очереди Зимина, но он забирал намного правее нужной точки на холме, пытаясь прикрываться грудой камней, служившей убежищем снайперу. Главное — не упустить момент, когда снайпер будет менять позицию. Тогда можно и на пулю нарваться.