Подул тёплый ветер, я пригнулся, ухватившись за торчащую вверх арматуру, и тогда снизу донёсся шум мотора.
Он усиливался. Я сел на ограде спиной к базе, свесив ноги. Из-за рощи на дорогу под склоном холма выкатила необычная машина.
Она напоминала помесь грузовика-дальнобойщика и древнего паровоза. Из трубы над кабиной валил тёмный дым. Кузов покрывали клёпаные листы железа, между ними были просветы для узких окошек, закрытых ставенками. Наверху — круглый люк.
Я соскочил с ограды и побежал по склону, размахивая руками.
Мотор загудел громче, машина поехала быстрее. Из-за поворота вылетели два чёрных мотоцикла.
Перемахнув неглубокую канаву, я выскочил на дорогу.
Раздался выстрел, над одним мотоциклом взлетело облачко дыма, и фургон качнулся. Пуля, кажется, попала в колесо — он накренился, сворачивая к обочине, водитель попытался вывернуть в другую сторону, машина снова качнулась.
Я отскочил назад. Железные ставенки на двух окошках откинулись, наружу высунулись стволы, один повернулся ко мне, другой — в сторону догоняющих мотоциклов. Щелкнули выстрелы, и рядом со мной свистнула пуля.
Фургон нёсся по самому краю дороги. Стрелявшему в мотоциклы повезло больше — он попал в водителя. Откинувшись назад, тот толкнул человека за спиной, и оба свалились на землю. Мотоцикл, проехав ещё немного, упал.
Боковые колёса фургона сорвались в придорожную канаву, машина накренилась, взвыл мотор, и с тяжёлым лязгом она перевернулась на бок.
Второй мотоцикл нёсся прямо на меня. На нём сидели двое бородачей с ружьями, одетые в длинные чёрные рубахи и брюки-галифе. Второй поднял оружие над плечом водителя и выстрелил. Я присел, пуля пролетела над головой. Когда мотоцикл пронёсся мимо, я вскинул самострел и вдавил спусковой крючок.
Ствол у самострела был слишком короткий для такого патрона, порох не успевал сгореть полностью. Оружие грохнуло так, что заложило уши. Отдача бросила меня на землю, из ствола плеснулся язык огня, и дробь изрешетила бок обернувшегося стрелка.
Часть её досталась водителю. Руль свернуло набок, мотоцикл занесло, и на полном ходу он врезался в днище грузовика.
Наступившая после этого тишина показалась оглушающей. Кулаками я протёр глаза от пыли, поднял самострел и медленно зашагал к машине, перезаряжая его.
Один мотоцикл валялся посреди дороги, другой дымил возле фургона. Искрила свеча, выпавшая из гнезда, переднее колесо отлетело, рулевая вилка погнулась, кожаное сиденье валялось в стороне. Бачок от столкновения мог треснуть, как бы горючка не взорвалась… Я остановился. Двое в чёрном неподвижно лежали рядом с мотоциклом. Наверняка оба мертвы, не выживают после такого выстрела и такого удара.
А что с людьми в фургоне? Там как минимум трое — водитель и те, что палили из кузова. Я обошёл машину. Раздался скрежет, потом удар, на землю свалилась сорванная с петель крышка люка. Из машины на четвереньках выполз человек. Выпрямился…
Тёмные волосы, смуглое лицо с восточными чертами, ссадина на лбу. Худая, среднего роста. Совсем девчонка — лет пятнадцать, наверное. А может, и больше, иногда трудно разобрать.
На девушке были кожаные штаны, жилетка, короткий брезентовый плащ с капюшоном и сапоги.
Она с натугой подняла длинноствольное ружьё и попыталась выстрелить в меня. Ружьё клацнуло — то ли разряжено, то ли патрон перекосило.
— Эй, эй, стоп! — сказал я, вскинув самострел. — Погоди! Я не…
— Не подходи! — крикнула девушка, пятясь. — Ты… симбиот… Не подходи!
— Но я…
— Ты был в некрозе! Не подходи, я сказала! Ты заразишь меня!
Вскочив, она бросилась за фургон, и я побежал следом, чтобы девчонка не успела схватить оружие мотоциклистов.
Из-за машины донёсся вскрик.
Выяснилось, что один из бородачей жив. Незаметно пробравшись за кабину, он сбил девушку с ног, вывернул ей руку за спину и схватил за волосы. Когда я оказался там, она стояла на коленях, выгнувшись, запрокинув голову. Хрипя и дёргаясь, пыталась вырваться.
Я медленно пошёл к ним. Стрелять нельзя, дробь накроет обоих. Длинная, почти до колен, чёрная рубаха бородача, похожая на обрезанную рясу, порвалась на груди и плече, из ссадины на лбу текла кровь, во рту не хватало зуба. На шее висела железная цепь с амулетом. Вроде распятие, но крест напоминает скорее букву «Х», да и распятая фигура не похожа на человеческую.
Слегка присев, бородач сильнее отогнул назад голову пленницы и стал поворачиваться так, чтобы девушка оставалась между нами. Она застонала от боли.
— Именем Ордена, наёмник! — произнёс он хрипло. — Уходи! Ты что, не понимаешь, с кем связался?!
В его голосе были гнев и возмущение. Я приближался, не опуская оружия. Что этот мужик способен сделать? Ствола у него не видно, значит, я смогу подойти вплотную… Бородач тоже понял это — и толкнул девушку на меня.
Я отскочил, она растянулась на траве. Прыгнувший вперёд бородач ударил меня по руке короткой дубинкой, которую прятал в рукаве. Самострел громыхнул, но ствол качнулся в сторону, и дробь попала в лежащий на боку фургон.
Стволом самострела я ударил бородача в живот, бросил оружие, широко развёл руки и врезал противнику ладонями по ушам.
Говорят, при достаточной силе такой удар разрывает барабанные перепонки, хотя мне подобное никогда не удавалось. В любом случае даром это не проходит. Бородач застонал, разинув рот, из глаз брызнули слёзы. Я рубанул его рёбром ладони сбоку по шее и тут же костяшками пальцев — в кадык. Раздалось чавканье, будто камень упал в густую грязь, и тихий хруст. Из широких волосатых ноздрей плеснулась кровь, струйка потекла изо рта в тёмную бороду. Здоровяк упал навзничь.
Я отступил, тяжело дыша. Повернулся, услышав щелчок.
Девушка лежала на боку, целилась в меня из моего же самострела и раз за разом вдавливала спусковой крючок.
— Эй, подруга… — начал я, шагнув к ней. — Я ж тебя спас, а ты…
— Не подходи! Не подходи! — Она всё ещё пыталась выстрелить.
Я схватил самострел за ствол. Девушка ахнула, отдёрнув руки, на спине поползла от меня. Медленно шагая следом, я перезарядил оружие.
— Не подходи! — повторяла она почти в истерике. Большие светлые глаза наполнял ужас. — Ты… Некроз…
— Да что за некроз такой?! — не выдержал я. — О чём ты? Я ничем не болен, что ты несёшь!
— Ты спустился оттуда, я видела в бойницу! — Она ткнула пальцем вбок, и я повернул голову.
Фургон лежал вдоль дороги, над бортом виднелся пологий холм. Внезапно я понял, что он отличается цветом от всего окружающего ландшафта — словно пятно тёмной жирной грязи посреди серого, в жёлтых и зелёных разводах, покрывала.
Когда я перевёл взгляд обратно на девушку, она, привстав, взмахнула длинной кривой палкой, которую нашла в траве, и врезала ею мне по плечу.
Я покачнулся. Палка треснула и сломалась.
— Ну ты вообще охренела! — Я сунул самострел за ремень, сграбастал её и поднял на руки. Она задёргалась, голова откинулась назад, смертельный ужас исказил лицо — девчонка и вправду боялась меня, очень боялась. На лице к тому же было омерзение, словно я какая-то опасная ядовитая мокрица.
— Слушай, подруга! — рявкнул я. — Я не болен ничем! Всё нормально, успокойся! Ну! Или прекращай дёргаться, или я тебя свяжу!
Она замерла, уставившись мне в глаза. Наверное, только сейчас увидела, что они обычные.
— Отпусти меня!
— Ладно, ладно! Но ты веди себя нормально, иначе сделаю, как сказал.
Я поставил девчонку на землю, попятился, чтобы не поворачиваться к ней спиной, к бородатому, присел над ним, пощупал шею. Мёртв. Я не собирался убивать его, просто в тот момент всё очень быстро произошло и сработали рефлексы. Ситуация из тех, про которые я говорил генералу на допросе: если не ты, так тебя… А этот мужик явно хотел разделаться с нами обоими. Со мной так уж точно. Как он меня назвал… наёмник? Наёмник! Это что — судьба такая? Почему бородач не сказал «прохожий», «путник» или хотя бы просто «бродяга»? Почему именно «наёмник»?
— Ты долго был в пятне? — спросила девушка, и я поднял голову.
Она поправляла одежду, настороженно разглядывая меня.
— В каком ещё пятне?
— Да в том, что этот холм накрыло! Оно старое?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Я… не местный.
— Твое имя?
Я хотел ответить «Егор», но что-то будто подтолкнуло изнутри, и с языка сорвалось:
— Разин.
— Разин… — повторила она. — А я — Юна. Юна Гало.
— Это что ещё за имечко? — удивился я.
Девчонка гордо вскинула голову:
— Думай, что говоришь! Я из Меха-Корпа!
— Да мне-то что? — Я зашагал в обход фургона, чтобы осмотреть тела других преследователей. Наверняка все трое мертвы — этот, последний, сидел на мотоцикле позади водителя, которого подстрелили из бойницы фургона, и его просто сбросило на дорогу, а вот остальным точно конец.
Так и оказалось. Я быстро вернулся обратно и увидел, что Юна Гало, забравшись на кабину, пытается открыть дверцу.
— Ты — наёмник? — спросила она.
— С чего ты взяла?
Она повела подбородком в сторону бородача.
— По повадкам видно. Хотя не обычный, кого попало такому не обучают… Если бы в Механической Корпорации состоял, я бы тебя знала. Значит, или бывший солдат из Замка Омега, или тебя долго натаскивали в какой-то бригаде охотников за головами.
Я полез на кабину, не обращая внимания на то, что девушка отстранилась — она всё ещё старалась не касаться меня, — присел над дверцей, широко расставив ноги, вцепился в ручку, поднатужился и распахнул её.
Что ответить? До сих пор непонятно, что вокруг — то есть какое это время и какое место, — но моя история будет выглядеть фантастической в любом месте и времени. Можно соврать, что у меня амнезия после ранения, память отшибло… Но это сразу даст девчонке преимущество надо мной. Потому стоит пока прикидываться, что я всё понимаю. До поры это будет удаваться, ну а дальше, когда она меня раскусит, стану действовать по обстоятельствам. Главное — тянуть время подольше, сбивая её с толку.