— О-о, Артур! Я уже давно тебя не видел…
Небе сел. Мюллер подмигнул.
— Шеф сегодня в духе. Крику не было?
Откровенничать с Мюллером было небезопасно. Он мог тотчас же передать все Гиммлеру. Небе покачал головой.
— Страху я натерпелся все равно. Слушай, ты ведешь след Эккерта. Я хотел бы знать, что ты раскопал. У меня есть кое-какие дела по его части. Похоже на валюту. Надо бы сориентироваться. У тебя ребята — мастера своего дела, я же тебе в свое время самых лучших передал, так что поделись. А я, в случае чего, сообщу, если откроется что-нибудь новое.
Мюллер кивнул. Поднял трубку внутреннего телефона.
— Зауэр, дело Эккерта. Да-да, того, из Министерства авиации. — И к Небе: — Я на твоем месте просился бы сюда. С проститутками возиться — паршивое занятие. Да и всех твоих парней давно пора к работе приспособить. Лодыри они у тебя. Мои трудятся по двенадцать часов в день, а вечерами на облавах. Скажу тебе, даже поспать некогда.
Вошел унтершарфюрер с круглым неподвижным лицом. Положил перед Мюллером папку.
— Вот здесь все бумаги, господин группенфюрер.
— Иди, Зауэр. — Когда эсэсовец вышел, Мюллер пояснил: — Этот парень работает только на Эккерта. Эту ниточку мы все равно размотаем. Ренхсфюрер очень интересуется господином советником. Возьми глянь, что у нас есть. И учись работать, Артур. — Мюллер был доволен.
Небе раскрыл папку, просмотрел собранные здесь бумаги. Опытным взглядом специалиста Небе оценил их: интерес представляло одно лишь сообщение агента из Франкфурта-на-Майне, некоего Курца, о том, что за два дня до начала войны с Англией Эккерт изъял из местного банка все свои вклады. Две недели тому назад гестапо послало запрос, в какой валюте были истребованы вклады. Банк ответил, что деньги были истребованы в фунтах и долларах.
Небе возвратил папку.
— Кое-что есть… Ну что ж, будем искать, а?
Мюллер подмигнул ему.
— Не боишься шею сломать? Этого типа кроет сам рейхсмаршал. Он по зубам гестапо, но не крипо, а?
— Ничего. Я поищу в своих бумагах всю его жизнь, — сказал Небе. — Где он родился, где крестился, чем жил…
— Мы тоже с этого начинали. Вначале все было прекрасно: ты представляешь, он родился в России!
Небе побледнел.
— Как в России?!
Мюллер захохотал.
— В России. Он приволжский немец. В двадцатом году он бежал оттуда. С тех пор его и знает Геринг. Если б он хоть на чем-то срезался из восточных интересов, нам бы легко было с ним закончить разговор. Но он всеми интересами связан с Англией, все его хвосты заходят на англичан. И друзья были среди англичан, и дела он имел с английскими фирмами. С Россией мы не обнаружили ничего. А в свое время я так же, как и ты, обрадовался. Это было во время процесса над коммунистами в Лейпциге. Ты представляешь, как было бы здорово открыть коммуниста в окружении Геринга, а? Оказалось, что это все чепуха. Все его дела — с Англией. Не мог он так внезапно порвать все связи. И я его все равно накрою. Даю тебе слово, Артур.
Небе торопливо попрощался. Теперь он был почти уверен в своей правоте. Как они ошиблись! Ну конечно, Эккерт работает на русских. Это катастрофа! Что делать? Арестовать Эккерта, быстро ликвидировать? Может быть, арестовать Остера, если не удастся скрыть от гестапо арест Эккерта? За это Гиммлер его простит. А если нет? Чем он докажет свои подозрения? Кроме того, он сам подписал вчера документы курьера, которого Эккерт послал в Стокгольм. Входил в доверие к заговорщикам? Но почему сразу же не поставил в известность рейхсфюрера? Боялся конкуренции гестапо? Хотел сам размотать всю ниточку? Неубедительно. Эккерт слишком важная фигура в столице, чтобы позволять ему даже час работать без надзора гестапо, если есть к тому хоть малейшие основания. Что же делать? Не надо горячки… Нужно дождаться вестей из Стокгольма. Линдер размотает след курьера. И он поставит последнюю точку в этой истории. Нужно только быть готовым ко всякому исходу.
Обратный путь к своей резиденции начальник крипо провел в составлении планов операции. Нужно сейчас же увидеть Остера. Он должен быть все время на глазах. Лучше, если он все время будет в кабинете Небе. Тогда группенфюрер будет уверен, что Остера не перехватит Мюллер. Его должен арестовать сам Небе.
Адъютант сообщил группенфюреру, что его ожидает полковник Остер. Небе потер руки.
— Позови его сюда. Он мне нужен.
Теперь он вновь был спокоен. Он нанесет удар первым, и он будет героем дня. То, что прозевал Мюллер, раскрыл он, Небе. И передаст в руки Гитлера очень много высокопоставленных заговорщиков, а кроме этого — русского резидента.
Остер вошел быстрой, деловой походкой. Поднял в приветствии руку. Небе сухо кивнул.
— Садитесь.
Полковник оглянулся: адъютант уже вышел. Небе смотрел на небольшую панельку, прикрепленную к его столу за выступом. Если нажать кнопку, начнет работать магнитофон, спрятанный в соседней комнате, и весь разговор ляжет на пленку. Это будет первый шаг к началу ликвидации заговора Остера. А может, не спешить? Ведь Линдер может сообщить из Стокгольма совсем иное. А насчет России… так министр Розенберг, главный идеолог партии, тоже выходец из России. Нет, пока не надо посвящать в такие дела посторонних. Ведь разговор во время записи будут слушать офицеры-операторы.
Остер сказал:
— Господин Икс сегодня вызвал меня и сообщил, что за ним начало охоту гестапо. Он хочет знать, что им известно.
— Ничего особенного. Я смотрел его досье у Мюллера. — Небе старался не глядеть на полковника. — Его просто пугают.
— Ясно. Он поблагодарил нас. Курьер добрался до Стокгольма.
Небе взорвался:
— Не радуйтесь, Остер! Весьма возможно, что ваши услуги оказаны не англичанам, а русским.
Полковник неуверенно усмехнулся.
— Не надо так шутить, Небе!
— Я не шучу. Вы знаете, что мне сообщил Мюллер? Что этот ваш прирожденный джентльмен, который Курит только сигары, родился в России. Да-да, в Поволжье!
Остер потер внезапно взмокший лоб.
— Но ведь это… это ничего не значит! Он немец…
— Да, но тогда объясните мне, господин Остер, почему он посылает курьера в Стокгольм, а не в Швейцарию, где сидит человек Годфри? Почему он ищет связи со Швецией, откуда гораздо сложнее добираться до Британских островов? Ведь Норвегия и Дания в наших руках? Ответ прост, если речь идет о русских. К сожалению, я слишком поздно узнал все это…
Остер встал.
— Это еще не доказательства, Небе…
Группенфюрер буркнул:
— Дай бог, чтобы это было не так… Но я сегодня же буду знать все. Я послал в Стокгольм Линдера…
Остер зашагал по кабинету.
— Но ведь все его связи… Это нельзя игнорировать. Черт знает что… Если это так, то нам нужно пустить пулю в лоб…
— Вам, Остер, вам… Для вас это самый лучший выход. Иначе я вынужден буду вас арестовать и передать Мюллеру…
Полковник вспыхнул.
— Вы не посмеете, Небе…
Группенфюрер покачал головой.
— Мне неприятно, Ганс, но иного выхода я не вижу. Если вы сойдете со сцены, уцелеют многие другие. Вы — центральная фигура всей этой дьявольской затеи с устранением фюрера и союза с англичанами.
— Вы меня арестуете?
— Не то слово, Ганс… Пока от Линдера нет известий, вы просто составите мне компанию. Мы посидим, как старые друзья. Если же весть придет плохая — вы уединитесь в любом кабинете и поступите согласно кодексу офицерской чести…
Остер опустился в кресло.
— Вы страшный человек, Небе… Клянусь, если все кончится благополучно, я больше никогда в жизни не буду вас знать.
Небе приподнял плечи.
— Я буду этому чрезвычайно рад. Мне не по пути с врагами фюрера, даже если они когда-то были моими друзьями.
Зазвенел звонок. Небе снял трубку.
— Так, слушаю… Расшифровали? Отлично… Нет, читайте сейчас, а потом принесете. Это слишком срочно.
Он выслушал текст, временами поглядывая на Остера, тихо положил трубку.
— Я был прав, Ганс. Курьер был в русском консульстве. Поверь, мне очень жаль, Ганс…
Геринг закончил свой утренний туалет в половине одиннадцатого. Сегодня рейхсмаршал решил надеть на службу голубой маршальский мундир со всеми орденами. В эти дни он должен появляться перед людьми в самом торжественном одеянии: два дня назад удалось наконец убедить Гитлера поставить перед высшим советом партии вопрос о его преемнике на посту фюрера. Геринг знал, что его судьба решится в ближайшие два-три дня, и усиленно нажимал на все возможные «педали», чтобы гарантировать свое избрание.
Это давалось нелегко. Легче других удалось решить «проблему Гесса». Геринг в разговоре намекнул ближайшему «соратнику» фюрера, что если он будет добиваться своего избрания на пост «наследного принца», финансисты немедленно прекратят поддержку партии. В кругах рурских воротил имя Гесса вызывало насмешку, его называли «очарованным идиотом» с легкой руки Гуго Маннесмана, намекавшего на увлечение Гесса фатализмом и гадалками. Кроме этого, Гесс маялся серьезной болезнью желудка и был всецело поглощен ею, забывая порой о своих служебных делах.
А вот с другими было потруднее. Изо дня в день набирал силу Йозеф Геббельс. Его жена Магда посещала жилище фюрера и готовила ему морковные котлеты. Сам Геббельс имел возможность контролировать исходящие документы партийной канцелярии посредством своей дружбы с Мартином Борманом — невысоким, большеголовым молчаливым человеком, практически решавшим все технические дела партии.
Разговор с Геббельсом у Геринга не получился. Шеф Министерства пропаганды, когда Геринг завел разговор о желательности избрания его преемником Гитлера, растянул в усмешке щучий рот.
— А почему, собственно, ты метишь на этот пост, Герман? Есть люди более достойные…
— Ты имеешь в виду себя, Йозеф? — ехидно спросил Геринг.
Геббельс отвел в сторону взгляд.
— Почему? Есть и другие… Хотя, впрочем, и этот вариант был бы не столь плох, как тебе кажется. Во всяком случае, я не ворую столько, сколько ты…