Служить только в угоду людям, поступать лицеприятно, делать все лишь для того, чтобы снискать себе людское благоволение, жаждать людской похвалы и внешних выражений всеобщего одобрения — недостойно христианского пастыря. Подлинный служитель нисколько не постесняется сказать там, где это понадобится: «У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал. 1:10).
Во-вторых, пастырю необходимо избегать чрезмерного упрощения личных его взаимоотношений с членами церкви. Уклоняясь от проявления ложного превосходства над членами церкви, пастырь не должен сузить объем своих духовных достижений в угоду общепринятым людским мнениям и суждениям. В своих словах и поведении он не должен опускаться до того духовного и культурного уровня, который он, как пастырь, призван поднять.
Конечно, из всего вышесказанного не следует заключить, что пастырю вменяется в обязанность выставить на вид свои знания, подмечать и оттенять всякую неправильность, критиковать не относящиеся к догматам веры слова, намерения и поступки своих собратьев. Пастырю следует помнить, что они суть близкие его друзья и ничто не должно омрачать их взаимного доверия и дружбы.
Перед пастырем всегда открыта широкая возможность начертать, в частной беседе с верующими, такой характер человека, привести им такой возвышенный пример, который был бы способен зажечь в их сердцах стремление к целям все более и более возвышенным и достойным.
Если пастырю приходится иметь дело с людьми заведомо пустыми и легкомысленными, он может завязать беседу о кратковременности земной жизни, о ее главном назначении и ответственности, о драгоценной возможности обращения ко Христу и самоотверженного служения ближнему.
Услыхав злую и необоснованную о ком-либо критику и осуждение, пастырь всегда может высказать свое более снисходительное суждение о человеке. Людям завистливым, крайне мелочным и упорным искателям только материальных выгод пастырь должен указать, твердо и убедительно, на другие более возвышенные и неувядаемые во времени идеалы.
Пастырь может оказаться в дружбе с плотскими верующими, сердца которых захвачены мирскими целями, стремлениями и делами, но и здесь пастырь не должен снизойти на их уровень духовной жизни и житейского мировоззрения, ибо принятие пастырем их утилитарных взглядов будет лицемерным соглашательством, беспринципным снисхождением и сознательным потворством, еще более укрепляющим их в ложном представлении о жизни.
Пастырь — друг мытарей и грешников. Только Дух Святой может научить пастыря, как подойти к тем, кому он призван Богом проповедовать благую весть спасения. Только Он один может дать пастырю способность чувствовать себя в людской среде так, как чувствует отец среди родных детей, неизменно внушая авторитет и уважение, вызывая любовь и радушие, располагая их к доверию и откровенности. В чем же собственно заключается смысл и назначение пастырского служения, как не в том именно, чтобы снизойти к людям и, став их другом, духовно помочь им, наставлять их в вере, ободрять в испытаниях, предостерегать об опасностях... Как мудрый советник, пастырь подаст в нужную минуту нужный совет; как верный друг, он будет первым, кто выразит сочувствие, успокоит; с нежностью матери пастырь поднимет духовно опустившегося, укрепит ослабевшего, поддержит падающего; с долготерпением отца он будет готов вразумлять, увещевать, обличать и запрещать.
Прислушайтесь, о чем молится служитель Божий, подвизавшийся в темную эпоху средневековья:
«Господи! Сделай из меня орудие Твоего мира. Чтобы там, где царит ненависть, я внес бы любовь; там где есть обида, я внес бы прощение; где наблюдается несогласие, я внес бы союз; где есть заблуждение, я внес бы истину; где есть сомнение, я внес бы веру; где царит безнадежность, я принес бы надежду; где все лежит во мраке, я принес бы свет; где овладела печаль, я принес бы радость. О, Учитель! Да ищу я быть утешенным только для того, чтобы самому утешить других; да ищу я быть понятым, чтобы самому понимать; быть любимым, чтобы любить; ибо только отдавая — получают, расходуя и теряя себя — находят, прощая других — бывают сами прощены, умирая — воскресают к жизни вечной»...
Таков путь христианского пастырства.
ПАСТЫРСКОЕ ПРИЗВАНИЕ
«Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею»... Д. Ап. 20:28
Наравне с Ветхозаветным священством, Новозаветное пастырство является высокой честью для всякого человека, посвятившего этому служению всю свою жизнь. Однако, пастырства с его высокой честью «никто сам собою не приемлет, но призываемый Богом» (Евр. 5:4). Слово Божие говорит, что даже «Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Евр. 5:5).
В силу этого, пред всяким, выступающим на такое высокое и святое поприще, должен встать во всей своей серьезности и ответственности главный вопрос: «Действительно ли я призван Богом к пастырскому служению?»
Роковые и непоправимые последствия допущенной в этом вопросе неясности и ошибки должны предостеречь человека, избирающего путь пастыря, от не вполне зрелого решения. Поэтому, есть веское основание для того, чтобы вовремя напрячь все свои духовные силы и, во что бы то ни стало, твердо установить тот очевидный факт, что он действительно призван быть сосудом к чести благоугодным и потребным домовладыке (2 Тим. 2:21).
Эта абсолютная уверенность пастыря в собственном своем призвании необходима ему не только для внутреннего, душевного спокойствия, но и для преодоления всех связанных с этим служением трудностей, гонений и неудач. Для подлинного пастыря, принявшего свое служение непосредственно от Господа, не страшны разочарования, поношения, нужда, испытания, страдания и даже мученическая смерть. Ибо во всех обстоятельствах его самоотверженной жизни у пастыря будет твердая и непоколебимая опора веры и безусловная покорность воле Призвавшего его. Но к великому прискорбию надо заметить, что слова Господни, обращенные к некоторым Ветхозаветным пророкам: «Я не посылал их, они сами побежали», относятся и ко многим священнослужителям нашего атомного века. (Иер. 23:21)
Для того чтобы иметь глубоко укорененную и всесторонне обоснованную уверенность в таком своем призвании, нужна бесспорная очевидность не только личного внутреннего призвания, являющегося переживанием, сокровенным для всех окружающих, но и — внешнего, подтвержденного окружающей средой, христианской церковью или пастырями.
Призвание внутреннее, несомненно, является основным. Мы знаем целый ряд лиц и случаев, имевших место в древнеапостольской церкви и на всем протяжении церковной истории, когда духовные работники, непризнанные своими современниками или церковными властями, совершали великую христианскую работу, плоды которой являются лучшим подтверждением того факта, что эти люди были призваны и поставлены на служение промыслом Божиим, хотя никто из лиц «власть имущих» не рукополагал их и вряд ли сочувствовал их успешному служению.
Наряду с такими случаями нам известны из той же истории церкви печальные примеры, когда священнослужители, обладавшие богословскими дипломами и высокими санами, в действительности были рукоположены и посланы на служение только людьми, а не Богом. Эти пастыри не были истинными вестниками, которые с дерзновением проповедовали бы «слово, данное им от Бога»... (Иер. 7:1-2; 34:8; 36:1)
Каким образом можно узнать и проверить, имеет ли вступающий на пастырское поприще истинное призвание от Бога?
Мы должны прежде всего согласиться с тем, что путь пастырского призвания — замкнутый круг между Богом и душой, призываемой Богом на служение. Поэтому не может быть и речи о тех или иных признаках, правилах и доказательствах в вопросе внутреннего призвания. Но при всем этом, человек, ощутивший в сердце своем призыв Божий и внутренне ответивший на него, вряд ли сможет скрыть такое благословенное переживание от самого себя или от других. Дух Божий, в данном случае, ниспошлет ему такую уверенность, такую ясность и так повелительно подчинит Своей Воле его волю, и сердце, и разум, и чувства, что для него самой величайшей реальностью будет в этот момент одна только реальность — это безусловное сознание того, что отныне вся его дальнейшая жизнь принадлежит Богу и будет протекать в служении Ему.
Не исключается возможность, что Бог может подвергнуть твердость нашего призвания неоднократной и весьма суровой иногда проверке, но подобного рода испытания только укрепят призванного на его новом пути. Ростки служения, возникшие в подлинно живой душе, под благодатным действием Святого Духа не смогут быть искоренены или заглушены. Пастырь, воистину призванный Богом на служение, пройдя чрез самые лютые беды и грозные потрясения, всегда сохранит уверенность в грядущем торжестве Христовой правды и никогда не утратит желания спасать погибающих.
Но для того, чтобы призвание явилось результатом нашего вполне зрелого духовного опыта, а не временного душевного возбуждения, необходимо глубокое молитвенное самоисследование. При подобном самоанализе одним из отрадных открытий в самом себе явится страх оказаться недостойным такой высокой чести, неспособным воспринять ее; страх, сопровождаемый обостренной чуткостью нашей совести ко греху и непреодолимым желанием личного освящения и праведной жизни.
Желательно также, чтобы вступающий на путь пастырского служения не только подверг себя духовному самоанализу и тщательно проверил самого себя: располагает ли он всеми необходимыми пастырю качествами, способностями и здоровьем? Этот вопрос весьма важен, и ответить на него может только человек, ищущий во всем воли Божией и обладающий редким даром, — даром беспристрастного суждения о самом себе, о своих личных качествах, талантах, способностях и недостатках. Он должен решить сам: располагает ли он совокупностью всех непосредственных данных, требуемых для такого исключительно сложного и ответственного труда?