Феликс к тому времени работал с Мордой – пожалуй, самым хитрым и беспринципным и точно самым состоятельным из братвы. Морда, казалось, не принимал активного участия в разгоревшейся внутри бригады войне, но считался очень влиятельным членом банды. Трудно определить, кем Морда был больше, коммерсантом или бандитом – скорее, коммерсантом, использовавшим бандитские методы. Он убаюкивал, усыплял своих партнеров по бизнесу обходительными манерами, делал им интересные предложения, заманивая в заранее приготовленный и продуманный капкан, а затем жестоко кидал. Морда рассуждал так: «Зачем мне пчелы, если я сам люблю мед». Он являлся владельцем многих компаний, в том числе и крупной строительной фирмы. Феликс чувствовал, что будущее за такими, как Морда, и плотно вошел в его бизнес.
Как-то он попросил Феликса съездить и посмотреть объект – старое полуразрушенное здание в центре Москвы. Морде звонили из Патриархии, сказали, что выкупили это здание, и предлагали провести в нем полномасштабную реконструкцию и ремонт. «Я не успеваю, съезди ты! – сказал Морда Феликсу. – Походи, понюхай, пощупай, узнай, сколько дают бабла». Феликс прибыл на объект, это был заброшенный особняк без окон и дверей, частично превращенный в свалку. Там его действительно встретил священник в рясе и с бородой. Феликс взял благословение, у братвы всегда было модно быть во-церковленными. Когда они пошли осматривать здание и Феликс повернулся к лжебатюшке спиной, тот выхватил молоток и со всей силы ударил его по голове. Тогда Феликса спас головной убор, он немного смягчил удар и направил его чуть вскользь. Феликс с месяц пролежал на больничной койке, он лечился и размышлял, что это было: покушение на Морду, которому повезло и он по какому-то предчувствию решил не ехать на объект, или это покушение Морды на него? Окончательного ответа на поставленные вопросы Феликс не смог себе дать и, на всякий случай, «загасился».
Морду застрелили через несколько месяцев. Когда он заходил в спортзал, в котором занимался пауэрлифтингом, из-за угла выскочил киллер в маске и произвел несколько выстрелов. Водитель Морды видел происходящее. Словно завороженный, он наблюдал, как пули дырявили огромную раскаченную спину его патрона, а тот все еще продолжал говорить по телефону и громко охнул, только когда пуля попала в голову.
Во время тех событий почти вся братва сидела на наркотиках. Особенно сказались последствия действия того мешка, который люди Опасного забрали у цыган. Лишь малая часть его ушла куда-то на сторону, остальное содержимое распродавалось по дешевке, раздавалось внутри бригады. Этот мешок выкосил многих. Феликс всегда сторонился тяжелого героина, но пристрастился понюхивать более элитный кокаин. Пока он «гасился», от безделья и напряжения из-за сложившейся ситуации подсел на «кокс» плотно и торчал на нем целый год.
– А как ты смог соскочить с него? – спросил я Феликса.
– Здесь сыграли три фактора: во-первых, я напугался. В последнее время мне стало казаться, что у меня за спиной что-то мелькает. Когда ходил, когда сидел – мелькает, даже когда смотрелся в зеркало, мерещилось, будто что-то пробегало сзади. Жуткое ощущение! Я словно прицепил к себе какого-то беса. Во-вторых, я напугался в квадрате, когда Лера рассказала мне, что мой товарищ Гиря, с которым мы вместе долго кайфовали, загрыз свою жену, подругу Леры. Я ощущал, что по уровню помешательства я близок к состоянию Гири. И, в-третьих, я напугался в кубе! Как-то ночью я выбрался из дома и стал ловить такси. В это время на своем сто сороковом «мерсе» ехал подольский Добрыня, знакомый пацан, он был всегда при деньгах, всегда модный, ухоженный, этакий элитный гангстер. Мы встретились с ним взглядом. Я был во всей красе, выглядел как скотина – обдолбанный и заросший. Я почувствовал, что Добрыня меня узнал, но предпочел отвести глаза и проехал мимо. Мне стало так стыдно за себя, за свое падение, но еще больше я ужаснулся состоянию, до которого дошел.
– И ты после пробитой головы и года системного кокаина стоишь в парах? – спросил я.
– А что делать? Очень люблю бокс! – ответил Феликс. – Врубились снова дисциплина и интерес. Бокс мне помог выжить. Со временем мелькания за спиной прекратились, но все равно – черти часто мне мерещатся. Недавно был в гостях у Гули, сидел на диване, смотрел с ее пятилетней дочкой мультфильмы. И задремал. Мне приснился мерзкий бе-сяра, я с ним дрался, все хотел его пробить, лупил ему снизу – с боку, но удары получались какими-то ватными. Бес оскалил свою пасть с редкими гнилыми лопатами-зубами, ржал. Захватывал мой кулак в пасть и рычал: «Хочешь, я его откушу?» Проснулся от крика дочки Гули. Она тоже заснула, в слезах проснулась и сказала, что ей приснилось, как в комнату прилетал страшный дядя.
За время своего рассказа Феликс достаточно протрезвел. Я же, как заколдованный, рассматривал тесак и, в свою очередь, рассказал, когда и как он у меня появился. Феликс слушал молча и, что было для него нехарактерно, очень внимательно.
– Давай рубль! – сказал он.
– Зачем?
– Забирай тесак, он ведь по праву твой!
Этот поступок никак не вязался с тем образом Феликса, который я с недавних пор сконструировал в своем воображении. Я прекрасно помнил эпизоды его феноменальной скупости, когда он не желал делиться питьем на тренировке и провизией во время нашей поездки на Валдай. Откуда такая щедрость? То ли я не до конца понял его сложный больной характер, то ли на Феликса оказала воздействие аура гангстерской эпохи, о которой он сейчас вспоминал. Ведь подарить понравившийся предмет, отдать что-то свое, если это понравилось товарищу, было абсолютно в русле лихой бандитской этики.
Я вспомнил, как однажды увидел на шее Хрычи толстенную золотую цепь с интересным плетением. Звенья ее были выполнены в виде костей, а массивный крест покрыт красной эмалью. Я восторженно похвалил цепь. Хрыча на глазах у всех тут же снял с себя «цебуру» и передал мне. Я отказывался. «На, носи… и мечтай о чем-нибудь высоком!» – усмехнувшись, буркнул он фразу из фильма «Курьер». Опытный уголовник знал, как воздействовать на публику. В братве потом долго обсуждали этот, казалось, беспричинный, но столь яркий, благородный с бандитской точки зрения поступок. Щедрость Хрычи превратила меня в преданнейшего его клеврета. Она-то и вынудила меня впоследствии подарить ему кинжал – самое ценное, что у меня на тот момент было. Хрыче цепь обошлась не так дорого, как казалось: он контролировал известную сеть ювелирных магазинов и мастерских и был в состоянии делать ежедневно такие презенты.
Мне он чуть не стоил жизни – тяжела шапка Мономаха! Вечером того же дня я попал в страшную аварию и чудом в ней выжил. «Девятку», на которой мы мчались с приятелем, на скорости подрезал микроавтобус с пьяными руоповцами. Уходя от удара, мы передом влетели в припаркованную на обочине фуру и вышибли у нее заднюю ось. От удара в «девятке» погнулись даже задние двери. Каким-то непостижимым образом мы с приятелем уцелели. После этого я снял с себя подарок Хрычи – носить крест человека с такой судьбой оказалось для меня сверхопасным делом.
Подарив мне тесак, Феликс вдруг неожиданно засобирался домой. В коридоре он похлопал по своему пальто:
– Пусто! Я вешал тесак за уши рукоятки в петлю. Я ее по примеру Раскольникова пришил к изнанке. Достоевский прошел каторгу, видно, этот момент он перенял у опытных штопорил. Очень удобно выхватывать из такой петли тесак – раз! И ты готов к бою.
Я остановил его рукой.
– Феликс, у меня к тебе вопрос: скажи, ты в Бога веришь?
На его лице появилось что-то наподобие ухмылки.
– «Ин Год уи траст», как написано на долларе.
– А ты крещеный?
– Крещеный – молотком по голове!
На пороге мы обнялись и искренне, с чувством попрощались. Мне подумалось, что я больше его не увижу. Столкнувшись взглядом со стеклянноголубыми глазами Феликса, я застыдился, что еще менее часа назад собирался успокоить его чем-нибудь тяжелым. Мне стало жаль этого человека, жаль его загубленного и растраченного богатого жизненного потенциала.
Закрыв дверь за Феликсом, я зашел на кухню и увидел приютившуюся на небольшом диване Аллу, она спала. Не тревожа ее сон, я вернулся к неубранному праздничному столу, налил и опрокинул в себя рюмку водки. Вихрь мыслей закружился в голове чуть быстрей.
Я только что жалел Феликса, но ведь я так же, как он, оказался по жизни банкротом, так же растратил себя понапрасну. Когда-то в юности мне казалось, что я добьюсь очень многого. Мне всегда хотелось быть воином, поэтому я тренировался и, наверное, поэтому в молодости встал на путь бандитизма, который мне тогда виделся более мужественным и лихим, чем любой другой. Слава богу, что этот путь был прерван волей моего отца, иначе сложил бы я свою буйную голову в какой-нибудь стычке или еще, что гораздо хуже, сделался наркоманом.
Сейчас мне 45 лет, основная часть жизненного пути уже позади, а второй жизни, как в компьютерной игре, у меня нет. Теперь мне, как говорится, мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Я устал и измотан, но силы у меня еще есть, и я свободен. Я хочу стряхнуть с себя немощь и двинуться в путь.
Знак того, что в моей жизни еще произойдет крутой перелом, лежит на столе – это вернувшийся кинжал. Его путь опять пересекся с линией моей жизни. Последние деяния тесака были под стать времени, в котором он оказался. Сейчас близится иная эра, и кинжал засвидетельствует события другого содержания и масштаба.
По всей видимости, подлый период истории нашей страны подходит к концу. Заканчивается время гешефтов, близится что-то иное, более эпохальное и опасное. Уже видны те места, о которых несколько лет никто и подумать не мог, где пронесется буря. Становятся осязаемы предсказания святых старцев. Привычный накатанный уклад жизни общества может в один момент рухнуть и затянуть всех от малых до великих в водоворот грандиозных событий. Испытания неминуемы, они уже на пороге, придется платить по счетам за последние мерзкие десятилетия.