— Минутку, Рейн, — Теаган вскочил с места, быстрым шагом подошел к стоящему у окна столу, выдвинул средний ящик и вытащил оттуда несколько бумажных листов.
— Это пока черновые наброски, — сказал он извиняющимся тоном, протягивая листы мне. — Какие-то моменты могут дублироваться. Часть я выписал из архивных документов, а часть добавил от себя.
Я посмотрел на Теагана внимательней — под привычным доброжелательным выражением сейчас проглядывал едва сдерживаемый энтузиазм. Когда, интересно, он задумался о воссоздании Инквизиции? Мне казалось, что давно, однако, судя по состоянию бумаг, свои записи еще никому не показывал.
Основные пункты, приведенные там, включали в себя:
Обязательные отчеты инквизиторов по каждому делу и по каждому задержанному.
Регулярный внешний контроль.
Приставление к каждому инквизитору послушника-вира — сами инквизиторы, будучи жрецами, не могли быть подвергнуты ментальному допросу, а вот виры — вполне.
Регулярная ротация инквизиторов.
И еще, и еще…
— Это будет хорошо работать против служащих Церкви низшего и среднего уровня, — сказал я, закончив чтение. — И против обычных людей. Но что если в непростительных грехах, ереси или предательстве окажется замешан кто-то из иерархов?
— Тогда инквизиторы собирают доказательства и передают их Верховному Инквизитору либо напрямую вручают Главе Большого Капитула…
— Большого? — я нахмурился, вспомнив, что слышал другое слово. — Или Старшего?
Теаган махнул рукой.
— Правильно говорить Большого, но по аналогии с Советом Старших кланов все чаще и Капитул именуют Старшим. Так что можете использовать и то, и другое слово, вас в любом случае поймут.
— Ясно. Значит, доказательства вручаются главе Большого Капитула, и?
— И он назначает дату суда, где доказательства выносят уже перед всеми иерархами.
Вероятно, именно так было сделано в отношении самого Теагана. Впрочем, говорить об этом вслух я не стал. Протянул руку, возвращая бумаги жрецу.
— Как понимаю, право обвинять кого-то в ереси или других грехах будет дано только инквизиторам? — уточнил я. — А не как сейчас, когда это может сделать самый обычный церковный стражник?
— Да, именно.
— Что ж, в целом ваша идея мне нравится. Но у меня есть некоторые условия…
Договорить я не успел.
Дверь комнаты разрезала глубокая трещина.
А потом все деревянное полотно двери полетело внутрь и с оглушительным грохотом ударилось о пол…
Я вскочил на ноги, вскидывая руку, одновременно набрасывая щит на себя, растягивая его на жреца и призывая силу для ответной атаки…
И только потом сообразил, что в проеме стоит магистр Семарес.
— Отличная реакция, — сказал он одобрительно, глядя на нас. — Молодцы.
Я бросил быстрый взгляд на Теагана — тот, тоже вскочивший, как раз опускал руку с еще светящимся кольцом, и, судя по его лицу, с большим трудом удерживался от проклятий.
— Дядя, — процедил он сквозь зубы. — Не припомню, чтобы звал вас к себе.
— Ты и не звал, я сам пришел, — весело отозвался тот и добавил без тени раскаяния в голосе. — А еще я тебе говорил — поменяй направленность защитных рун так, чтобы внешние звуки не отсекались. Я, между прочим, сперва постучал. И дверь хотел открыть аккуратно — кто ж виноват, что они у тебя в доме такие хлипкие?
Лицо Теагана отразило сильнейшее желание дяде-убийства.
— Может, скажете, наконец, зачем пришли⁈
— Убедиться, что ты жив и здоров, естественно, — отозвался тот невозмутимо. — Покушение — это не шутка.
— Убить пытались не меня, — раздраженно отозвался Теаган.
— Да-да, твоего гостя, я в курсе. Но в твоем доме, за твоим столом, и твоя еда тоже была отравлена. Кто-то потерял все берега!
Я слушал их разговор молча, и, честно сказать, не ощутил даже малейшего удивления оттого, что попытку моего убийства магистр Семарес рассматривал как событие вполне «в берегах». А вот Теаган бросил на меня виноватый взгляд — от такой явной черствости ему стало заметно неловко.
— В общем, собирайся, — продолжил магистр. — Я как раз был у Таллиса, когда мы получили сообщение о случившемся. Он хочет тебя видеть.
— Он меня сегодня уже видел, — недовольно проговорил Теаган. — Можно подумать, за несколько часов я как-то изменился.
— Хочешь, чтобы он явился сюда сам? — магистр Семарес поднял брови. — А он явится, будь уверен.
Потом магистр посмотрел на меня.
— А твоего гостя я самолично провожу до ворот и даже отправлю с ним тройку парней. Ну чтобы никто опять не попытался убить.
— Вот уж чего не надо, того не надо! — отказался я, с содроганием представив, как иду через весь город в сопровождении мрачных мордоворотов, сверлящих меня подозрительными взглядами. Кроме того, придется как-то объяснять их появление другим студентам. — С теми убийцами, против которых могут помочь Достойные Братья, я справлюсь и сам.
— Какая самоуверенность! — не то восхитился, не то осудил магистр. — Если переживешь нынешнее внимание наших коллег, то, может, из тебя и выйдет толк.
— Спасибо за комплимент, — проворчал я, начиная понимать, почему Теаган говорил, что общение с дядей выбивает его из колеи.
— Всегда пожалуйста, — вроде бы на полном серьезе отозвался магистр и опять повернулся к Теагану. — Ну, племяш, не тяни время.
Теаган бросил на него неприязненный взгляд, потом обратился ко мне.
— Рейн, я совсем не уверен, что вам будет безопасно возвращаться в Академию. Раз мои враги решили вас убить, такое небольшое расстояние их не остановит, тем более что именно в Академии они и будут вас искать.
— Наемники мне не страшны…
— Они пошлют не наемников. Вот вы будете, например, ожидать смертельного удара от проходящей мимо беременной женщины? От девочки-подростка? Или от старушки в деревенском наряде, которая зазовет купить у нее пирожков?
Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить рассказ Кастиана о женском церковном ордене убийц.
— Понял. Незнакомым женщинам не доверять.
— И знакомым тоже. И женщинам, и мужчинам. Вы сами сегодня упоминали о лицедеях, которые могут без всякой магии принимать иной облик.
— То есть вообще никому не доверять… И, похоже, ничего не есть и не пить…
Как-то мне эта ситуация не нравилась.
И стала нравиться еще меньше, когда я кое-что вспомнил.
— В Первый Храм, еще до вашего со светлейшим Октарой ухода, вошли три женщины в зеленых мантиях, — сказал я. — Одна из них, закрывающая лицо носовым платком, будто бы постоянно вытирающая слезы, встала на колени для молитвы недалеко от меня. Когда вы ушли, я обратил внимание, что она тоже исчезла; еще подумал тогда, что молитва у нее оказалась слишком уж короткой. А потом сделал несколько шагов, и плита подо мной будто растворилась… Может быть так, что эта женщина…
— Может, — сказал Теаган. — Почти наверняка именно она активировала ловушку. Значит, Благих Сестер они уже перетянули на свою сторону… Так, Рейн, пойдемте со мной, — и он быстро зашагал к выходу из комнаты, а потом дальше по коридору, похоже что в направлении кухни. Я пошел за ним, а уже за мной последовал магистр Семарес, которого опять никто не звал, но которого это ничуть не смущало.
Пришли мы действительно на кухню, а целью Теагана оказались те листы бумаги с рунами, которыми он проверял еду на наличие яда. Несколько мгновений он держал их в руках, что-то беззвучно нашептывая, потом протянул мне.
— Активируйте их с каждой едой и каждым питьем, даже если это будет чистейшая вода, которую на ваших глазах достали из колодца. Для работы рун достаточно прижать ладонь к самому центру, вот так, — он продемонстрировал движение, — и сказать: «Пресветлая Хейма, благослови».
— И насколько их хватит?
Я привык, что такие вот руны, нанесенные на бумагу, являлись одноразовыми амулетами, но Теаган использовал их в моем присутствии дважды, и нельзя сказать, чтобы их магия как-то ослабела.
Теаган на мгновение задумался.
— На неделю точно. Возможно, и на две, но я уверен, что возникшую проблему решу значительно раньше, — при этих словах выражение лица у него стало очень холодным, но уже через мгновение приняло прежнее мягкое выражение.
— А почему листов пять? — спросил я.
— Для каждого вида ядов полагается своя руна, — любезно пояснил Теаган. — Вот эта, верхняя, нанесенная зелеными чернилами, показывает растительные яды. Синие чернила предназначены для выявления демонической отравы. Черный цвет отвечает за яды из земных элементов и яды алхимические. Красный показывает яд, взятый у животных, например, у змей и пауков. И фиолетовый реагирует на яды, созданные с использованием магии.
Магистр Семарес за нашими спинами намеренно шумно вздохнул.
— Все? Лекция по рунам закончена? Таллис ждет!
Теаган раздраженно посмотрел на магистра и снова повернулся ко мне. В его взгляде отразилось сомнение, но исчезло почти сразу. Он снял кольцо — то самое, которое светилось, когда его дядя выломал дверь, — и протянул мне.
— Нет! Абсолютно нет! — тут же категоричным тоном заявил магистр, за долю мгновения оказавшись между нами, и его ладонь сжалась вокруг кольца. — Теаган, ты не отдашь свою защиту!
Лицо магистра выглядело смертельно серьезным.
— Во-первых, уберите руку и отойдите, — ледяным тоном велел Теаган, и магистр, на удивление, разжал ладонь и сделал шаг назад. — И, во-вторых, нити я уже перерезал, отныне кольцо для меня бесполезно, — добавил Теаган чуть мягче, потом обратился ко мне. — Рейн, возьмите. Оно защитит вас от любого нападения.
Чувствуя некоторую растерянность, я протянул руку и Теаган вложил кольцо мне в ладонь.
— Его действия хватит примерно на неделю…
— Меньше, — прервал его магистр. — Я прикажу ускорить создание нового.
Лицо у магистра было сейчас мрачнее грозовой тучи, но вмешиваться он больше не пытался.
— Тогда — дней на пять, — уточнил Теаган. — Проблему с покушениями я за это время решу.
— И что мне с этим кольцом делать? — спросил я.