Последний вопрос был задан участливым, взволнованными тоном, сопровождавшимся соответствующим выражением лица: сразу было понятно, чело… аякаси волнуется, не замёрзла ли её подруга по тридцатиградусной июльской жаре. Не, ну а что? Может и замёрзнуть — это от одежды зависит, правильно?
— Ты что-то долго не звонила, мне стало скучно ждать, — небрежно отмахнулась Агеха, расстёгивая длинные ремешки «греческих» сандалий, — тем более, сколько можно уже обсуждать эти ваши «деловые вопросы»? Скучно же!
— Кому как, кому — как, — Котегава ещё раз с сомнением оглядела любительницу крови, покачала головой и всё-таки предложила:
— Ладно, оставайся. Тут наш любимый глава в очередной раз воспользовался подвернувшейся неприятностью с кораблём «Траста», и у нас внезапно появилась небольшая заготовка под собственную ЧВК. Правда, ребята хотят денег, а со срочной организацией хоть какой-то отдачи придётся попотеть… Не хочешь съездить в Юго-Восточную Азию?
— Хмм, заманчиво звучит. Только что я там буду делать — ты же меня не на отдых отправишь?
— Да всё как обычно, старые контакты свои освежишь, новые наладишь. Денег заработаешь, опять же, новые горизонты вкуса — всё как ты любишь!
— И при этом клан Амакава как бы ни при чём?
— Именно. Ты же Агеха-вольный-ветер, тебя в кланы и организации бутылкой с кровью не заманишь… фрилансер ты наш. Ладно, иди в третью гостиную или на террасу, мы в первой сидим. Корпоративная тайна, всё такое… тем более, тебе всё равно это «скучно».
— Ладно, пойду в третью, — покладисто согласилась хиноенма. — Только можешь попросить Юто на пять минут ко мне подойти, хочу с ним поговорить…
— Юто пока не подъехал, будет после шести вечера.
— Вот блин! — Агеха явственно огорчилась и посмотрела на дверь в квартиру. — Случайно не знаешь, где он?
— Случайно знаю, вплоть до адреса, но тебе, милая моя, не скажу. У него встреча с представителем Джингуджи, довольно важная, а ты, если туда заявишься, её обязательно сорвёшь.
— Кхх! С чего это?! Я что, дура, что ли? Просто подожду неподалёку, пока он освободится, и всё: я же под амулетом, засечь нельзя. А то как-то мне неспокойно.
— Не-спо-кой-но?! — по слогам выговорила Котегава. — ТЕБЕ неспокойно?! Агеха, которая поставила на уши школу Тэнгу, двое суток играла с учениками и самим Тэнгу в «салочки», после чего спокойно ушла, сцедив два ведра крови, волнуется? Стоп-стоп. Так ты из-за этого, что ли, так рано припёрлась?!
— И в-вовсе нет! — девушка отвернулась от подруги, но покрасневшие щёки и лёгкое смятение в голосе это не скрыло.
— А-ра-ра… — протянула дорогумо и начала сосредоточенно щупать лоб немного опешившей от такой фамильярности хиноенмы. — Холодный. Наверное, пока температура не поднялась.
— Какая, в задницу, температура! Я аякаси, а не человек!
— Ну, я рассудила, что должна же рано или поздно появиться простуда, опасная и для нас, почему не теперь? Возможно, это из-за твоей привычки носить вместо нормальной одежды ночные рубашки со сверхкоротким подолом…
— Это платье! От Готье! В греческом стиле! Выглядит как классический греческий хитон, только облегчённый…
— … до пеньюара…
— Иди ты! От той, кто носит только чёрное и с длинными подолами, вышедшее из моды сразу после того, как она съехала от мамы, ничего не желаю слышать по поводу современной моды!
— Реакция на стандартные раздражители — положительная. Есть надежда на скорое выздоровление пациента, — хмыкнула, выслушав поток обличительных откровений Котегава. — Но к Юто ты всё равно не пойдёшь.
— Почему это?
— Да потому, чудо, что не привлечь в этом внимания к себе ты не сможешь, даже если тебе на лоб печать поставить «человек обыкновенный». Ладно, горе ты моё кровососущее. Иди, там в гостиной твоё любимое Cru Artisan[3] в баре, специально для тебя через Куросакуру достала. Телевизор посмотри…
— Лучше я пойду на кухню и закажу у твоего «элитного домовладения» доставку продуктов. А то вы всё-таки закончите там когда-нибудь, и Юто приедет наконец, а у тебя дома опять шаром покати и холодильник ломится от тортиков…
Котегава, которая перед этим развернулась и пошла назад, от таких слов сделала лишний шаг и звучно вписалась в косяк двери лбом. Но даже не заметила этого.
— Ты… будешь… готовить?! — огромные глаза и всё-таки отвисшая челюсть только что наглядно доказали — никакой самоконтроль, даже если он вырабатывается больше сотни лет, не бесконечен.
— В отличие от некоторых, я готовить умею! — огрызнулась Агеха. — И даже готовлю себе дома каждый день. Ничего сложного в том, чтобы приготовить на всех — не вижу. Хоть чем-нибудь себя займу…
Последняя фраза была сказана значительно тише, но паучиха расслышала. Несколько секунд смотрела вслед кровососке, потом пожала плечами… и набрала номер Юто на мобильнике. «Абонент недоступен». Странно, с чего бы это? Может, зарядить телефон забыл и не заметил, как сел? Ладно, в любом случае, там есть Мизучи, которая точно зарядить телефон не забыла бы… Да и сам Юто себя в обиду не даст. А вот активы обидеть могут, и ещё как! Так что — заниматься делом, а потом дегустировать хиноенмовскую стряпню. Хм, если это и впрямь «мутировавшая простуда» — надо непременно попробовать заразиться! Стыдно, полторы сотни лет, а только холодильник с тортиками спасает…
Эпизод[4] 1. Часть 1Место: Япония, Токио, ДРК «Ребёнок под присмотром», Время: 14.21
В таких случаях обычно принято писать что-то вроде: «если бы в этот момент кто-нибудь смотрел на сорокаэтажное здание в глубине „квартала отелей“, он бы мог заметить…» Что ж, пусть будет классика. Итак: день, улица, отель…
На улице хлопки, слившиеся в один невнятный звук, слышны почти не были — всё-таки тройной стеклопакет, да и принудительная вентиляция без возможности «открыть окошечко» выше 20 этажа — это вещь! А вот вспышку, если смотреть с затенённой стороны «небоскрёба», в окнах на 25-м и 26-м этажах рассмотреть было вполне можно. Но, видимо, вспышка и «бум» всё-таки были последствием взрыва, возможно, не очень сильного — сначала робкие, потом всё более жирные струйки дыма стали просачиваться сквозь технические отверстия в стенах указанных этажей. Вот пистолетным выстрелом треснуло и выкрошилось первое зеркальное стекло фасада — и на дым, наконец, обратили внимание прохожие. Обеспокоенный швейцар из отеля напротив утопил кнопку экстренного вызова пожарной охраны…
Террористов было трое — один сейчас неторопливо (для меня) двигался по направлению к сжавшейся за братом девчонке лет восьми (самой маленькой тут), а двое других — вошли в зал следом, причём один держал небольшую видеокамеру (оружие болталось на ремне), а второй, придерживая «укорот» (вот этот автомат я сразу узнал!), что-то негромко и неторопливо наговаривал «в сюжет», типа он репортёр. На большинство детей напал ступор — логично, я вообще не слышал, чтобы после инцидента 2003-го года были масштабные захваты заложников… Тут я понял, что прошедший уже полпути до малышки мудак неторопливо так вытягивает из-за спины «кукри» — так, чтобы его не было видно тем, кого, похоже, назначили в жертву. Рядом коротко, зло и тихо выругалась Куэс.
— Что? — прошептал я.
— Оружия нет, — лаконично донеслось в ответ.
— Магия?
— Запрещено.
«Запрещено? Какого хрена?!» — это я подумал уже проваливаясь в «боевую» медитацию: времени уже не осталось. Рывок к цели. Удачно — всё ещё заведённая за спину, но уже отводимая для удара рука цели сработала, как рычаг: руки на локоть и за кисть у рукояти: одна из связок, на которые меня натаскивает Ворон. Пользуясь преимуществом более низкого роста — локоть вниз, кисть противника по ходу моего движения. Сознание безучастно отметило влажный, растянутый во времени от ускорения хруст и неприятное хлюпанье — а я с трофейным клинком в руках уже разворачивался ко входу в помещение — и оставшейся двойке противников. Расширяющиеся глаза того, кто с камерой, и второй, уже схватившийся за «калашникова». Тэнгу категорически запрещает выпускать из рук оружие — бросок ненамного превосходит скорость рывка: вот такая загогулина столкновения законов природы и возможностей манаюзеров. Несомненно, я уже заучил нужный условный рефлекс, но, в том-то и сила, и слабость «боевой» медитации — растормаживаются ВСЕ рефлексы. Кто не знает, сообщу — рефлекс на метание предметов любой формы на заданное расстояние у человека врождённый и есть совершенно у всех. Человек относится к приматам, а приматы ВСЕ умеют кидать подручные предметы на поражение. Просто нам, людям, как самым умным, для его реализации нужна расторможенная соответствующая зона коры головного мозга — обычно это происходит под влиянием всепоглощающей эмоции, вроде гнева, страха… или вот так. Кукри отправился в полёт — пока моё тело компенсировало предыдущий импульс и разгонялось на вторую цель, кривой, как бумеранг, клинок, сделав полтора оборота, рукоятью раздробил переносицу. Тэнгу, как всегда, оказался прав — третьего противника я достиг ещё до того, как второй начал заваливаться на спину, неестественно расслабив руки. В этот раз мозг под медитацией предпочёл условный рефлекс — растопыренными пальцами левой — в живот, открытой ладонью правой — под подбородок. А дальше — «паром» правой. Расходящиеся от места касания линии — и рассыпающаяся техника, разрывающая сознание. На хомяках работало, на аякаси работало — сработало и на человеке. Отталкиваясь (и передавая набранный импульс уже обезвреженному противнику) — я с пробуксовкой оттормозил по гладкому полу, поворачиваясь к оставленным за спиной врагам, отметил, что ближайший враг — «репортёр» — упал и лежит без малейшего движения… и увидел Куэс. Джингуджи лицом была бела, как мел, губы слегка посинели, в руке был обоюдоострый клинок — длинный кинжал с листовидным лезвием и гардой. Крови на нём не было — но поверженный противник не проявлял признаков жизни. Минус один. «Репортёр» тоже не дышал — подшаг, осмотр. Носовая кость вошла в мозг — вот удачно я попал. Минус два. Подобрал «укорот». Единственное оружие, которое я держал в руках «там» — это был АКМ на стрельбище от военной кафедры. По идее, мы должны были его разбирать и собирать и выпустить по рожку патронов, в разных режимах… м-да. Ну, по крайней мере, выпустить шесть одиночных и пощёлкать переводчиком огня мне дали. Через секунду «руки вспомнили», и переводчик огня лёг в положение «одиночные». В полном молчании я, уже с нормальной скоростью, преодолел холл: два десятка пар глаз следили за мной, несколько детей — за Куэс. Воспитатель наконец сделал попытку встать.