Павшая луна: комплект из 2 книг — страница 8 из 38

Кровь и ярость

Я видел странного зверя, летящего над болотистыми землями. О! Таким был мой ужас, что я с трудом могу описать размах его кожистых крыльев и его могучий рык, поразивший меня. Это летящий в воздухе яд, но и бесконечная красота. Как мне хотелось прочесть его сердце, словно свое собственное! Но берегитесь, его крик приносит смерть.

Из «Иллюстрированного бестиария» Алькона хи Баста

Глава 22

Никс тщетно старалась предупредить отца о буре перепончатых крыльев, надвигающейся на Брайк и Обитель.

– Отец, ты должен мне поверить!

Он стоял перед очагом, где над жаркими углями кипела в котле густая похлебка. В руке отец держал длинную деревянную ложку, чтобы помешивать свою вечернюю трапезу и не дать ей подгореть. Слушая рассказ девушки о приближающейся опасности, старик щурился, однако на лице у него оставалась тень сомнения.

– Нам нужно укрыться в надежном месте! – Никс указала на крышу. – Солома не выдержит натиска летучих мышей.

Джейс шагнул вперед, поддерживая ее. Парень до сих пор не мог отдышаться после бега через весь Брайк до дома Никс на краю болот. Щеки у него горели, словно угли в очаге.

– Она права. Вы должны прислушаться к ее словам!

Отец Никс по-прежнему сомневался. Он еще раз помешал варево в котле. Старик готовил вечернюю трапезу для Бастана, который увел Ворчуна на верхний уровень школы, и для Аблена, заводившего стадо в загон. Он покачал головой, медленно скребя ложкой по котлу. Рассказ о крылатой смерти и возмездии определенно казался сказкой человеку, прожившему всю свою жизнь среди бескрайних топей под мерный ритм шагов буйволов, тащащих волокушу, в безмятежном спокойствии сменяющих друг друга однообразных дней. Даже ароматы кашекорня и болотного зайца, кипящих в котле, казалось, стремился смягчить остроту слов Никс обещанием привычного уюта.

– Не вижу надобности суетиться, – наконец сказал старик. – Этот старый дом многое пережил на своем веку. Он стоит здесь вот почти уже два столетия. Прекрасно выдержит любую бурю.

– Только не эту! – настаивала Никс. Черной тенью, сгущающейся у нее в затылке, она ощущала ярость надвигающегося урагана, готового снести все вокруг. – Мы можем укрыться в зимнем стойбище для скота. – Девушка представила себе толстые бревенчатые стены постройки, в которой содержались молодые телята. Крыша у него из пластин сланца, вместо окон узкие щели, а бревна из деревьев старше Брайка. – Если запереть ворота засовом, там можно будет переждать любое нападение.

– Я не до конца понимаю, откуда вашей дочери известно то, что случится, но нам следует прислушаться к ее словам, – кивнул Джейс. – Особенно если вспомнить, что король намеревается увезти Никс в Азантийю. Каким бы прочным ни был ваш дом, нам лучше перебраться куда-нибудь в другое место, а, по словам Никс, зимнее стойбище спрятано в глубине топей.

– Да, парень, это так. Но я не понимаю, с какой стати королю Торанту может понадобиться наша малышка Никси. Должно быть, ты ослышался.

Никс в отчаянии переглянулась с Джейсом, сожалея о том, что здесь нет Бастана и Аблена. Она прекрасно знала, что упрямство является такой же неотъемлемой частью ее отца, как плоть и кровь. Чтобы сдвинуть его с места, как и чтобы вытащить из трясины увязшую волокушу, обыкновенно требовалось несколько пар рук.

– Торговец Полдер, пожалуйста, поверьте своей дочери! – предпринял последнюю попытку Джейс. – Даже настоятельница Гайл верит ее рассказу.

При упоминании имени настоятельницы в крепостных стенах старика появилась трещина. Он повернулся к молодым людям, встревоженный и ошеломленный.

– Значит, она верит, да? – Задумавшись на мгновение, старик расправил плечи, очевидно, придя к какому-то решению. – В таком случае, парень, помоги-ка мне с похлебкой. Когда мы закроемся в стойбище, нам понадобится наполнить свои желудки чем-то горячим.

Никс облегченно вздохнула.

«Ну наконец…»

Однако прежде чем ее отец снял котел с углей, снаружи донесся громкий стук. Входная дверь распахнулась настежь. Никс отпрянула назад, и Джейс поспешно заслонил ее собой.

В дом ворвался Бастан, раскрасневшийся и вспотевший. Он лихорадочно обвел взглядом собравшихся.

– Нам нужно уходить! – задыхаясь, выдавил он. – Немедленно!

Никс попыталась понять внезапное появление брата. У него за спиной виднелась здоровенная туша Ворчуна, напряженно пыхтящего. Огромный буйвол был впряжен в покосившуюся повозку, у которой отсутствовали задние колеса, а передняя ось была сломана.

«Что случилось?»

Ответом явилось появление следом за Бастаном еще двух фигур. Девушка узнала черные одеяния и алый пояс алхимика из Тайнохолма. Вместе с ним был еще один человек: стройный юноша, смуглый, с черными волосами и серыми глазами, в зеленом охотничьем плаще, заколотом крошечной серебряной стрелой. За плечом у него были лук и колчан со стрелами. Никс вспомнила, что юноша участвовал в шествии, поднимавшемся по ступеням школы. Он шел позади телеги, которую тащил Ворчун.

– Бастан прав, – выдохнул Фрелль. – Вот-вот сюда нагрянут рыцари и вирлианские гвардейцы.

«И это еще не все, – подумала Никс. – Сюда нагрянет кое-кто гораздо страшнее!»

Она уже слышала вопли тысячи летучих мышей, спешащих к поселению. У нее в голове звучали их пронзительные крики. Однако, судя по отсутствию реакции у остальных, пока что больше никто ничего не слышал.

– Где остальные буйволы? – учащенно дыша, спросил у отца Бастан. – По пути сюда я увидел, что загон пуст.

– Так оно и есть. К вечеру Аблен перегнал стадо в дальний.

Бастан поморщился.

– В таком случае нам придется довольствоваться одним Ворчуном, – сказал он. – Я отведу его к пристани и запрягу в волокушу. Нам необходимо уйти вглубь болот.

С этими словами Бастан выскочил на улицу и подбежал к Ворчуну. Полоснув ножом по постромкам, он освободил старого буйвола от обломков повозки.

После того как Бастан увел Ворчуна, отец Ник обратился к оставшимся мужчинам.

– Что все это означает? – В его голосе смешались недоумение и страх. – Зачем королевские рыцари идут сюда? Они собираются забрать Никси?

– Возможно, – подтвердил Фрелль. – Однако в первую очередь верховный градоначальник потребует удовлетворения за смерть жертвенного животного. – Алхимик печально посмотрел на юношу с луком. – Я понимаю, почему ты поразил зверя своей стрелой, Канте, но теперь неминуемо прольется кровь.

Никс вздрогнула, вспомнив резкую боль в левом глазу. Ярость стрелой прожгла страх – девушка поняла, кто был виновник.

– Это ты… ты убил летучую мышь? – набросилась она на молодого охотника.

Тот не двинулся с места. Его лицо затвердело в каменном презрении, словно ему доводилось сталкиваться кое с чем похуже этой гневной тирады.

– Поверь мне, девочка, это не было жестоким убийством, – пришел на выручку юноше Фрелль. – Принц Канте поступил так из милосердия, чтобы избавить несчастное животное от мучительной смерти в огне.

Никс попыталась понять смысл его слов, унять бушующее в груди пламя, однако ей не давало этого сделать потрясение. Она уставилась на молодого охотника.

«Он принц?»

Ее отец ахнул, готовый упасть на колени.

– Принц Канте ри Массиф, младший сын короля!

Смятение и изумление загасили остатки гнева, и Никс снова услышала крики приближающейся крылатой орды. Она вслушалась в заполнивший ее голову гул, нараставший с каждым вдохом. Ее зрение сфокусировалось в одну проникнутую болью точку. Девушка зажала уши ладонями, стараясь заглушить пронзительные крики, а также удержать раскалывающийся череп.

Фрелль встревоженно смотрел на нее.

– Что стряслось? – Его голос донесся откуда-то издалека.

– Они… – едва слышно выдохнула Никс. – Они уже совсем близко.

Словно услышав ее слова, маленькая тень низко пронеслась над брошенной повозкой и, влетела в открытую дверь, ворвалась в дом. Все испуганно пригнулись, кроме Никс. Взмахнув крыльями, тень взмыла вверх и растворилась в полумраке под самым потолком.

Стоявший рядом с Никс принц упал на колено и схватил лук, накладывая на тетиву стрелу. Острие нацелилось на крытую соломой крышу.

– Не надо! – воскликнула Никс.

Подскочив к принцу, Джейс положил руку на лук, опуская его.

– Выслушай ее!

– Он не желает нам зла, – сказала девушка, глядя вверх. – Это мой потерянный брат.

Нахмурившись, принц Канте опустил лук, однако стрела по-прежнему лежала на тетиве.

– Проклятие, сколько же у нее братьев? – пробормотал он.

У Никс не было времени размышлять над его странными словами. Голова у нее продолжала дрожать от тысячи яростных криков, но теперь сквозь них прорезался более острый звук, проникший в самое ее нутро, погасив окружающий мир. У нее перед глазами возникли два неясных образа, накладываясь друг на друга.

* * *

Первый:

Черное тело горит в огне. Дымится и скручивается кожа крыльев. Лопается и обугливается плоть, обнажая кости. Сквозь пелену дыма над кострами светятся красные глаза – сначала несколько пар, затем сотни, потом еще больше. Через мгновение пламя обоих костров гаснет от яростных взмахов огромных крыльев. Высоко вверх взлетают головешки и угли, осыпаясь на школу огненным дождем, следом за которым устремляются черные тени.

Второй:

Безжизненное крылатое существо лежит на ступенях девятого уровня. Его медленно затаскивают наверх веревками и крюками. Затем освобожденное тело остается на ступенях, крючья и веревки исчезают. В небе вверху кружат два огромных создания, затем когтистые лапы бережно вонзаются в мертвую плоть. Сильный взмах крыльев обдает потоком воздуха всех вокруг, и безжизненное тело поднимается над ступенями и уносится вверх, исчезая в пелене дыма костров. Вот оно уже летит сквозь тучи, в своем последнем полете направляясь к темнеющему вдали силуэту горы, окутанной туманом, где обретет вечный покой. Черная буря улетает следом за ним, оставляя школу нетронутой.

* * *

Вздрогнув, Никс возвратилась в тело, в теплый уют своего дома. Ароматы кипящей похлебки сменили ужас паленой плоти и сернистые испарения далекой горы.

Джейс успел подхватить ее, прежде чем она упала.

– Никс…

Судорожно вздохнув, девушка повернулась к своим спутникам. Кости ее черепа все еще дрожали он бурлящей внутри энергии. Сделав над собой усилие, Никс заговорила.

– Надежда есть. Они посылают нам предостережение. – Девушка всмотрелась в тени под потолком, однако ее крылатый брат оставался невидим. Она оглянулась на принца, взиравшего на нее с неприкрытым ужасом. – Возможно, летучие мыши прочувствовали твое благородное сердце и теперь сами предлагают милосердие. Однако их терпение имеет границы. Если тело их собрата будет сожжено, они обрушат на нас возмездие. Но, если мы отдадим его останки нетронутыми, летучие мыши улетят и оставят нас в покое.

Принц выслушал ее, разинув рот от изумления. Фрелль также был потрясен, однако его взор зажегся восхищением. Он понял, что имела в виду Никс.

– Значит, мы не должны допустить, чтобы труп летучей мыши был брошен в огонь.

– Времени у нас хватит? – встревоженно спросил Джейс.

– Мы должны постараться. – Алхимик схватил принца за плечо. – Возможно, тебе удастся убедить их в том, что смерти летучей мыши достаточно.

Повернувшись к открытой двери, Канте обреченно вздохнул.

– Другими словами, вы хотите, чтобы я поднялся обратно наверх? После того как спустился вниз?

Сунув руку в карман туники, Джейс нащупал ключ.

– Надеюсь, вот это поможет. Это ключ от лестницы алхимиков. – Он протянул ключ принцу и его наставнику. – Этот путь более быстрый, и народа по пути вам встретится меньше.

– Спасибо! – Фрелль взял ключ. – Я хорошо помню эту лестницу еще по тем временам, когда учился здесь. – Он повернулся к Никс. – Добьемся мы своей цели или потерпим неудачу – вам нужно укрыться в глубине трясины. Не одни только летучие мыши угрожают Никс и тем, кто ей помогает.

– Будет сделано, – заверил его отец Никс. – Мы отправимся на зимнее стойбище на берегах Феллфирской Промоины.

– Замечательно. Мне знакомы эти места, – сказал Фрелль. – Если нам удастся, мы будем искать вас там. Но будьте осторожны. Будьте готовы бежать дальше, если потребуется.

– Хорошо, – сказал старый житель болот. – В Миррской трясине без осторожности долго не проживешь. – Он бросил взгляд на маленький алтарь в углу, перед которым горели несколько свечек. Поцеловав большой палец, старик легонько постучал им по лбу, взывая к Матери Снизу, после чего кивнул Фреллю. – Постарайтесь сделать все возможное, и не будем терять времени!

Зажав ключ в кулак, алхимик кивнул Канте.

– Ты уже показал, как метко стреляешь. Возможно, своей стрелой ты спас школу. Нельзя упускать такую возможность! Мы должны заставить Горена прислушаться к нашим словам!

– Я постараюсь. – Принц пожал плечами. – Однако язык мой далеко не такой острый, как мои стрелы, да и владею я им гораздо хуже.

– Посмотрим! – похлопал его по плечу Фрелль.

В дверях принц окинул Никс оценивающим взглядом, словно пытаясь найти что-то в ее лице, затем развернулся и быстро вышел на улицу.

Джейс подтолкнул девушку в противоположную сторону, в дальнюю часть дома, откуда был выход к пристани.

– Поспешим! Нам нужно присоединиться к твоему брату и оказаться как можно дальше от того, что будет, – неважно, летучих мышей или королевских легионов!

* * *

Канте быстро шел следом за Фреллем по улочкам Брайка. Даже в столь поздний час люди не расходились, продолжая обсуждать прошедших через деревню королевских рыцарей и гвардейцев. Повсюду слышались пьяные песни и громкий смех. Кое-где уже вспыхнули потасовки. Детвора носилась с длинными жердями, к которым на веревках были привязаны бумажные летучие мыши. Тут и там на дымящихся жаровнях готовились рыба, мясо, поджаривался хлеб.

Аппетитные запахи напомнили принцу о том, что у него полдня во рту не было ни крошки. Тем не менее желудок его был стиснут тревогой и страхом. Когда впереди показались ворота Обители, Канте окинул взглядом ведущую наверх лестницу, ожидая увидеть спешащих им навстречу рыцарей или краснолицых вирлианских гвардейцев. Однако он не увидел ни облаченных в доспехи воинов, ни поднятые мечи. Похоже, получив в свои руки убитую летучую мышь, королевский легион вернулся к выполнению своей главной задачи, решив сначала довести до конца жертвоприношение и лишь после этого заняться нарушившим королевский приказ принцем.

И все-таки народу на ступенях было еще больше, чем на улицах Брайка. Толпа снова запрудила лестницу после того, как по ней вниз с грохотом пронеслась сломанная телега. Казалось, все поселение собралось здесь, чтобы лицезреть сожжение крылатого чудовища.

При виде столпотворения на ступенях принц в полной мере оценил ключ, зажатый в руке Фрелля. Ему хотелось надеяться на то, что отдельная лестница обеспечит более простой путь наверх. И все же, протискиваясь вместе с алхимиком к воротам школы, Канте силился подобрать слова, которые убедят не бросать мертвую летучую мышь в огонь. В первую очередь верховного градоначальника и Аскара. Пока что таких доводов у него не было.

Пройдя под аркой, принц перевел взгляд с Фрелля, пробирающегося сквозь толпу зевак, на два дымящих костра высоко вверху. Затем его внимание привлекло какое-то оживление слева, сосредоточенное вокруг здоровенной нескладной туши. Это оказался похожий на гору гюн. Великан распихивал толпу, и люди пятились под его натиском, но пугаясь не столько его, сколько худую фигуру в плаще с низко опущенным капюшоном, которую гюн оберегал. Исповедник Витхаас вышел из двери, вероятно, спустившись по потайной лестнице иеромонахов. Двигаясь следом за телохранителем-исполином, Исповедник тростью отгонял тех, кто дерзнул подойти слишком близко. Однако уже один вид святого человека служил достаточной защитой. Люди пятились, отходя на почтительное расстояние.

Канте заметил, что татуированная полоска на лице у Исповедника повернулась в его сторону. Поежившись, принц нырнул в толпу. К счастью, Витхаас, похоже, не заметил его. Развернувшись, Исповедник последовал за гюном, прокладывавшим дорогу к воротам. Вероятно, они возвращались к черной крытой волокуше, на которой переправились через болота.

«Вот и отлично! Век бы тебя не видать!»

Канте поспешил следом за Фреллем. Он нагнал алхимика у массивной дубовой двери, окованной железом, – и тут сверху донеслись восторженные крики. Через считаные мгновения подобно пламени по сухому хворосту крики разлились по толпе зевак внизу. Принц отступил на несколько шагов назад, чтобы лучше видеть происходящее на вершине школы.

Он ожидал худшего – и вскоре его опасения сбылись.

У Канте в груди все оборвалось при виде густого столба дыма, взметнувшегося над двумя кострами. Пылающие искры подобно тысячам разъяренных глаз поднялись в воздух. Загудели трубы, возвещая о победе, что вызвало новые громкие крики у собравшихся внизу.

Принц бросился к Фреллю. Алхимик застыл на месте, схватившись за вставленный в замочную скважину ключ.

– Мы опоздали! – пробормотал Канте.

Алхимик выругался – чего на памяти принца не бывало никогда – и распахнул дверь настежь. Он оглянулся на Канте.

– Я должен предупредить настоятельницу Гайл. А ты иди к остальным!

Однако не успел Фрелль переступить порог, как долгий пронзительный вопль, острый, словно осколок стекла, прорезал торжественный рев труб. Радостные крики затихли, сменившись напряженным молчанием. Люди неуверенно переминались на месте. Затем к первому воплю присоединился хор новых. Казалось, они звучали повсюду и нигде, отражаясь отголосками от всех поверхностей.

Канте зажал уши руками, но ему не удалось укрыться от гнева и ярости этих воплей. От громких звуков у него клацали зубы, дрожали ребра. Он прищурился, спасаясь от силы, показавшейся ему ураганным ветром.

На юге небо затянуло темными грозовыми тучами. Буря стремительно надвигалась на школу. Но тут внезапно пронзительные вопли разом затихли: умолкшая черная волна вздыбилась вверх, готовая обрушиться на Обитель.

Все застыли, обратив вверх потрясенные взгляды.

Канте понял, что медлить нельзя. Он схватил алхимика за рукав мантии.

– Настоятельница должна была понять, что мы потерпели неудачу. – Принц потащил Фрелля прочь от двери. – А я знаю болота не так хорошо, как вы. Если вы хотите, чтобы я помог про`клятой девушке, вы должны пойти со мной!

Алхимик колебался мгновение – затем сдался.

– Ты прав. – Он подтолкнул принца к воротам школы. – И настоятельница поручила мне еще одно дело, на тот случай если все остальное не получится.

Канте не представлял себе, что имеет в виду Фрелль, и ему не было до этого никакого дела. В настоящий момент он думал только о том, как бы поскорее убежать куда-нибудь подальше. Они с алхимиком направились к воротам, и это оказалось как раз вовремя. Застывшая картина вокруг них наконец рассыпалась: толпа поняла, что надвигается какая-то беда.

Снова раздались крики. Родители хватали на руки своих детей. Страх и ужас заставляли всех спешить к ближайшему укрытию.

Охваченная паникой толпа оттеснила Канте и алхимика в сторону, но им удалось кое-как добраться до ворот школы и оказаться на улицах Брайка. Хаос следовал за ними. Они побежали, стараясь быть впереди самого худшего. Фрелль, хорошо знакомый с местами, был впереди. Пару раз принц терял из виду своего быстроного наставника, но затем снова находил его перед собой. Они петляли по улочкам, отталкивая и отпихивая в стороны жителей Брайка, и наконец впереди блеснули черным стеклом воды трясины.

– Сюда! – крикнул алхимик, устремляясь к маленькой лодке с парой скрещенных весел.

Канте поспешил за ним, но споткнулся, услышав позади раздирающий слух хор диких криков. Вздрогнув, принц пригнулся, готовый поклясться, что самый воздух заметно задрожал от выплеснувшейся в него ярости.

Оглянувшись, Канте увидел, как неудержимая черная волна накатилась на школу, разделяясь на тысячу пар крыльев. К стройному хору гневных воплей добавились новые голоса. Сотни криков, пронизанных кровью и болью. В сгустившемся мраке затрубили трубы, такие слабые на фоне рева безжалостной орды. Толпы объятых паникой горожан устремились к болоту.

– Канте! – заорал алхимик, заставив принца очнуться. Фрелль силился спустить плоскодонную лодку на воду.

Канте поспешил ему на помощь. Вдвоем они протащили лодку по каменистой земле и столкнули в воду. От сильного толчка лодка отплыла от берега, и им пришлось плыть за ней.

Забравшись в лодку, Канте упал на банку[2], стараясь отдышаться. Он схватился за весла, а Фрелль нашел длинный шест и оттолкнул лодку дальше от берега. Сидя спиной к болоту, принц что есть силы погреб прочь от Брайка. Другие жители спешили последовать его примеру. Люди рассеялись вдоль берега, лихорадочно ища все, что могло держаться на плаву. Кто-то просто заходил в воду, бросая вызов тому, что могло таиться в черной трясине. Но было понятно, чем определялось подобное решение: «Уж лучше неведомое внизу, чем неминуемая смерть сверху».

И эти страхи оправдались, когда огромная черная тень размерами вдвое больше лошади низко пронеслась над объятой паникой толпой. Тень спикировала вниз. Острые когти схватили человека, бежавшего к плоту, и подняли его в воздух. Летучая мышь обхватила пойманную добычу, перевернулась в полете – затем крылья широко расправились, и создание полетело вперед, обрушивая на тех, кто внизу, кровь, куски мяса и сломанные кости.

«Будь я проклят…»

Канте принялся грести с удвоенной силой. Отбросив шест, Фрелль низко пригнулся. Ученик и наставник встретились взглядами: на лицах у обоих был написан безотчетный ужас. Глядя назад, принц увидел, как черная бурлящая масса наверху школы начала стекать вниз по склонам. Новые крылатые тени устремились к берегу.

«По крайней мере, нам удалось…»

Внезапно раздался громкий треск, и лодка подлетела вверх, получив мощный удар снизу. Канте и Фрелль взмыли в воздух. Принцу удалось удержать одно весло, алхимик отлетел в противоположную сторону. Оба тяжело рухнули в черную воду. Налетев на торчащее из болота дерево, лодка переломилась пополам.

С бешено колотящимся сердцем Канте вынырнул, отплевываясь, – и тотчас же метнулся в сторону, увидев появившуюся из воды огромную чешуйчатую спину с зазубренным плавником. Однако чудовище, не обращая на него внимания, тотчас же снова скрылось под водой, спеша укрыться на глубине. По-видимому, не одни только люди торопились спрятаться от нападения с воздуха.

К принцу подплыл Фрелль, отягченный промокшей мантией. На лице у алхимика застыл красноречивый вопрос: «Что будем делать дальше?»

Повернув обратно к берегу, Канте указал на костры вокруг знамен с гербом его рода. Горстка рыцарей собралась внутри, ощетинившись копьями и мечами. Пока что пламени и стали удавалось удерживать летучих мышей на расстоянии. Вскоре сюда подоспеют и другие королевские легионеры.

Несмотря на то что у принца не было особого желания возвращаться к людям короля, он, оценив положение, решил воспользоваться старой пословицей: «В шторм хороша любая гавань».

Канте поплыл к берегу. И все же напоследок он еще раз оглянулся, гадая, какая судьба ждет остальных, и мысленно обращаясь к ним с молитвой.

«Надеюсь, вам повезет больше, чем нам…»

Глава 23

Никс сжалась в комок рядом с Джейсом в задней части волокуши. Зажимая уши ладонями, девушка вздрагивала от звучащих у нее в голове криков ярости. Она готова была поклясться, что ощущала во рту привкус крови. Чувство вины крепче прижимало ее колени к груди, словно собственное тело могло защитить ее от того, что происходило в поселении.

Джейс не отрывался от нее, обхватив за плечи. Молодые люди сидели спиной к козлам, где Бастан вместе со своим отцом управляли вожжами. Ворчун медленно передвигал в трясине свои длинные ноги, таща за собой плывущую по поверхности волокушу. На дне волокуши были закреплены гладкие железные полозья, чтобы можно было перетаскивать ее через заросшее тростником мелководье и травянистые кочки. Однако дорога от пристани была расчищена, и усталое животное без особого труда тащило полупустую волокушу. Беглецы двигались вдоль границы своего надела к дальнему загону, чтобы забрать там Аблена, второго брата Никс. Оттуда они направятся вглубь топей, к обширной Феллфирской Промоине, где находилось зимнее стойбище.

Волокуша углублялась в трясину. Никс всматривалась назад, старалась понять, что происходило в деревне и школе, однако скрюченные стволы деревьев и замшелые ветви заслоняли взор. До нее доносились лишь пронзительные крики и зловещий вой. Судя по бушующей в воздухе ярости, все понимали, что алхимику и принцу не удалось остановить сожжение тела убитой летучей мыши.

Девушка учащенно дышала, стараясь совладать со стыдом и страхом.

«Все это из-за меня…»

Джейс крепче стиснул ей плечо, словно прочувствовав ее отчаяние, однако дело было в другом. Юноша обратил взгляд на темный полог листвы над головой со светлыми изумрудно-зелеными прогалинами там, где ветви были реже.

– Она вернулась, – шепнул он на ухо Никс.

Проследив за его взглядом, девушка увидела крылатую тень, кружащуюся над волокушей. Ее брат сделал несколько резких взмахов крыльями, затем опять описал круг. Он повторил так снова и снова, все более нервно, словно пытаясь подать Никс какой-то знак. Наконец летучая мышь спустилась ниже, полностью открыв себя. Размах ее крыльев был длиной всего в руку Никс, а кожа на них такой тонкой, что сквозь нее просвечивала листва. Маленький гладкий черный комок тела был увенчан двумя растопыренными ушками.

Словно заметив внимание девушки, летучая мышь устремила на нее взгляд своих красных глаз. Резкий свист пронзил общую какофонию звуков. У Никс перед глазами все померкло, и ее мысленному взору открылась другая картина.

…Женщина убегает от пикирующей тени. Острые когти хватают ее за развевающиеся волосы. Крылатая тень проносится над женщиной и взмывает вверх. Слышится громкий хруст шейных позвонков. Тень улетает прочь, бросая обмякшее тело на землю…

Брат Никс пролетел мимо, и видение прервалось. Взмахнув крыльями, он вернулся, жалобно стеная.

…Мальчик в мантии пятилетки прячется под балконом. Черная тень ныряет к нему в укрытие и проносится мимо. Крыло, заканчивающееся острым как бритва когтем, задевает мальчика, перерезая ему горло. Брызжет алая кровь, подгибаются колени…

И снова окружающий мир вернулся, но только для того, чтобы в следующее мгновение исчезнуть со следующим пролетом над головой ее брата.

…Летучая мышь размером с теленка бьется на земле с переломанным крылом, распростертая навзничь. Воины в серой кольчуге и серебряных доспехах колют ее мечами, беспощадно рубят секирами…

Девушка всмотрелась назад, но ничего не увидела. Оторвавшись от ушей, ее руки закрыли глаза, однако это не помогло. Ее вновь и вновь захлестывали образы нападения, один за другим, увиденные десятками пар глаз, покрытые налетом криков, приправленные запахом крови.

…Крылатая тень падает на ступени, грудь ее утыкана стрелами…

…Другая тень, сложив крылья, ползет по коридору, через корчащиеся тела разорванных клыками и отравленных…

…Пронзительно кричащий рыцарь, размахивая руками, выпадает из разжавшихся когтей и падает прямо в огонь костра…

…Зрелище горящего Брайка, затянутого дымом пожаров, открывающееся с высоты полета…

…Ребенок рыдает над распростертым на улице телом матери, вцепившись ручонками в ее рваный плащ…

Наконец последний образ пронесся у Никс в сознании и исчез, оставив ее задыхающейся. Сквозь холодный пот пробивались горячие слезы.

Девушка подняла взгляд на полог листвы.

«Пожалуйста, сделай так, чтобы остановить все это! – мысленно воззвала она к своему крылатому брату. – Вы пролили кровь. Разве этого недостаточно?»

Стоявший рядом с ней Джейс погрозил летучей мыши кулаком.

– Оставь ее в покое! – крикнул он. – Хватит!

Возможно, вняв его приказу, летучая мышь взмыла выше и скользнула в тенистую листву. И все же не улетала. Темные крылья медленно кружили над волокушей.

Джейс подсел к Никс.

– Как ты?

Та неуверенно покачала головой. Девушка молчала, опасаясь, что, если откроет рот, у нее вырвется крик. И все же она взяла руку Джейса и пожала ее, показывая ему, что она жива и здорова и лишь сильно потрясена. Ей нужно было отдышаться, чтобы вернуться в собственное тело после ошеломляющих картин кровавого нападения. Казалось, Никс сама пережила все это – зрением, слухом и обонянием, полученными из тысячи различных источников.

Впечатлений было слишком много, самых разных. У Никс кружилась голова, ее тошнило. Больше чем когда-либо прежде новообретенное зрение казалось ей не чудом, а проклятием.

Девушка оглянулась на своего потерянного брата, понимая, что это он приобщил ее к кровопролитной схватке, присоединил ее сознание к великому разуму племени миррских летучих мышей. Чувствуя, как затихает колотящееся сердце, Никс вспомнила кое-что еще, что она ощутила во время этих ужасающих видений. Казалось, на протяжении всего этого мучительного прозрения за ней наблюдала со стороны еще одна пара глаз, больших, гораздо более сосредоточенных, чем маленькие красные угольки ее брата. В этот момент девушка на мгновение увидела нечто гораздо более древнее, мрачное, холодное и непостижимое. Мимолетное прикосновение к этой бескрайности ужаснуло ее, а затем, когда все закончилось, она осталась выжатой и опустошенной.

«Что это значило?»

Поежившись, Никс прильнула к Джейсу, ища утешения в его уютных объятиях.

Тем временем отдаленные крики изменились, постепенно затихая, но по-прежнему перемежаемые отдельными резкими выбросами. Затем умолкли и они. Остались только стоны умирающих и раненых, разносящиеся над водой.

Никс подняла взгляд на черные крылья, кружащие под зеленым пологом.

«Все закончилось? Пожалуйста, пусть будет так, чтобы все закончилось!»

Ответа сверху не последовало.

Сидевший впереди отец откинулся назад, не оборачиваясь.

– Ложитесь, оба! – В его тихом голосе прозвучало настойчивое предостережение. – Быстро!

* * *

Никс лежала на дне волокуши, загороженная высокой спинкой козел. Прежде чем выполнить приказ отца и спрятаться, она успела мельком увидеть впереди плывущий навстречу широкий плот.

Джейс примостился рядом с ней.

Никс поняла, чем был обусловлен резкий приказ отца. На плоту стояла группа суровых мужчин. Судя по обтрепанной одежде и всклокоченным бородам, это были жители глубинных болот.

За исключением одного молодого мужчины, которому приставили к горлу острие ножа.

– Эй вы, мерзавцы! – окликнул их отец. – Что вы делаете с моим сыном?

Это был Аблен. Один глаз у него заплыл, лицо было разбито в кровь.

Отталкиваясь шестами, мужчины перегородили плотом дорогу волокуше. Ворчун запросто мог бы пойти напролом, отпихнув плот в сторону, но Бастан свистнул, приказывая старому буйволу остановиться. Жители болот были вооружены заржавленными гарпунами и длинными охотничьими пиками.

Тот, что держал кинжал приставленным к горлу Аблена, крикнул:

– Где твоя дочь, Полдер?

– Моя девочка?

– Она самая.

Нахмурившись, старик обернулся и махнул рукой в ту сторону, откуда пришла волокуша.

– Наверху, в школе. А ты что думал, грязная задница? Она больше не таскается по болотам! – По-прежнему стоя спиной к плоту, он указал влево и шепнул Никс и Джейсу: – Когда будем подходить к ним, спуститесь за борт! И держитесь за край!

Девушка кивнула.

– Но что все это значит, подонки? – снова повернувшись к плоту, повысил голос отец.

– Вас хочет видеть Горен. Всю вашу семейку!

Никс вздрогнула, услышав имя верховного градоначальника.

– На кой ляд мы ему сдались? – крикнул старик.

– Не твое дело. Нам заплатили за то, чтобы мы доставили вас к нему!

– Проклятие! – тяжело пожал плечами отец Никс. – Моей Никси здесь нет, а мне нужно загнать в стойло стадо буйволов, пока эти крылатые демоны не заметили их в трясине. И не думай, будто я тебя не узнал, Краск! Я сразу понял, кто ты такой, по исходящему от тебя смраду. Если я из-за тебя потеряю хоть одного буйвола из стада, ты дорого за это заплатишь, это я тебе точно говорю! – Он махнул рукой. – Все вы дорого заплатите!

– Это не наше дело…

– Станет вашим, когда я доложу Совету Восьми!

Наступила тишина, нарушаемая лишь приглушенными ругательствами.

Отец Никс, прирожденный переговорщик, решил воспользоваться колебанием противной стороны.

– Я тебе вот что скажу, Краск. Пускай мои мальчики отведут волокушу к зимнему стойбищу и загонят буйволов в стойло. А я отправлюсь с вами и вытащу эту занозу из жирной задницы Горена. Как тебе мое предложение?

На плоту пошептались между собой. Наконец Краск крикнул:

– Мы заберем тебя и этого парня! Тот, второй, судя по виду, справится со стадом и один. Это мое последнее слово, Полдер!

Отец Никс почесал подбородок, изображая глубокие раздумья, затем опустил руку.

– Ладно, будь по-твоему. – Он сплюнул в сторону. – Только давайте поживее!

Бастан оглянулся на отца, и тот махнул рукой, приказывая двигаться вперед. Дернув вожжи, парень заставил Ворчуна тронуться вперед, забирая правее.

– Оба за борт! – шепнул молодым людям старик.

Держась за высокой спинкой козел, Никс и Джейс подползли к краю волокуши. Перекатившись за борт, девушка спустилась в воду, держась руками за ограждение. Джейс последовал ее примеру, кряхтя от усилия, но, к счастью, эти звуки потонули в громкой отрыжке Ворчуна.

Отталкиваясь шестами, жители глубинных болот подогнали плот к другой стороне волокуши.

Повернувшись к ним, старик окликнул своего старшего сына:

– Как у тебя дела, мой мальчик?

– Отец, ты сам знаешь, – сухо ответил Аблен. – Если буйвол не помочился тебе на голову, день прошел зря, не так ли?

– Что верно, то верно. – Перепрыгнув из волокуши на плот, старик крикнул Бастану: – Встретимся дома!

Помахав отцу рукой, Бастан тронул вожжи, заставляя Ворчуна ускорить шаг. Он проследил за тем, чтобы волокуша оставалась повернута к подонкам боком, скрывая Никс и Джейса. Наконец плот завернул за заросли болотной сосны и скрылся из виду. Только тогда молодые люди смогли снова забраться в волокушу.

– Как ты думаешь, что все это значит? – хмуро спросил у Никс ее брат.

Та оглянулась на скрывшееся позади поселение.

– Это все из-за меня. Из-за гибели сына верховного градоначальника. – Девушка сглотнула комок в горле. – Боюсь, Горен хочет свалить всю вину на меня.

«И возможно, он имеет на это полное право».

– Не на тебя одну, Никс, – встревоженно покачал головой Джейс.

– Ему нужны все мы, – добавил Бастан. Он угрюмо посмотрел туда, куда удалился плот. – Не нравится мне все это, совсем не нравится. Особенно то, что Горен нанял этот сброд!

Проследив за его взглядом, Никс поймала себя на том, что ей трудно дышать.

Тем временем Ворчун повернул в сторону, направляясь к большой кочке, обрамленной тростником и чертополохом. Схватив вожжи, Бастан попытался вернуть старого буйвола в прежнее русло, однако Ворчун его не слушался. Опустив рогатую голову, он упрямо шел вперед. Увязая копытами в грязи, буйвол выбрался из воды на раскисший склон.

– Держитесь крепче! – крикнул Бастан.

Никс и Джейс ухватились за спинку козел. Могучее животное вытащило волокушу на берег, и ее передняя часть задралась вверх. Полозья заскользили по раскисшей грязи. Впереди показалась причина устремленности Ворчуна. Верхушка кочки была покрыта сплошными зарослями кустов румяники. С веток свешивались сочные розовые ягоды.

Подтащив волокушу к зарослям, Ворчун с поразительной ловкостью принялся обирать губами спелые грозди. Шумно вздохнув, он удовлетворенно пукнул. Размахивая хвостом, буйвол наслаждался лакомством – бедняга заслужил его сполна в этот трудный день.

Опустив вожжи, Бастан откинулся на спинку козел, позволяя Ворчуну насытиться. Никс также попыталась расслабиться, однако разносящиеся над гладью болота крики не давали ей успокоиться.

Встав, Джейс потянулся, разминая затекшую спину.

– Может, нам лучше…

Его оборвал раздавшийся вдалеке звук рожков, громкий и настойчивый. Никс вскочила на ноги, Бастан последовал ее примеру. Они обернулись, ища источник звуков. С вершины кочки сквозь прорехи в листве были видны верхние террасы Обители. Даже на таком удалении можно было различить серебряную реку, струящуюся по ступеням школы. Это были последние солнечные лучи умирающего дня, отражающиеся от начищенных доспехов.

«Королевский легион…»

Жертвоприношение было завершено, битва закончилась, и рыцари, похоже, покидали школу.

– Мне это не нравится, – пробормотал Бастан, повторяя свое предыдущее суждение. – Совсем не нравится.

Никс посмотрела на него. Их взгляды встретились.

– Я возвращаюсь назад, – высказал свое решение вслух Бастан.

– Что? – поднесла кулак к горлу девушка.

– Ворчун будет слушаться тебя. И ты знаешь, как управлять волокушей. Вы со своим другом доберетесь до Феллфирской Промоины, а я посмотрю, можно ли чем-нибудь помочь отцу и Аблену.

Никс понимала, почему ее брат принял такое решение.

– У меня на душе неспокойно, – подвел итог Бастан.

То же самое могла сказать про себя и Никс. Но она перевела взгляд с оставшегося вдалеке поселения на болота вокруг. Эти затопленные земли всегда были ее домом. Вот только теперь они казались ей зловещими и опасными. Особенно поскольку ей предстояло остаться одной.

– У тебя получится, Никси, – уверенно заявил Бастан. – Он указал на крошечный плот, привязанный сзади к волокуше. – Я возьму челнок и сделаю все возможное, чтобы освободить отца и Аблена. Встретимся в зимнем стойбище.

Сделав над собой усилие, девушка кивнула, сознавая, что брат все равно не прислушается к ее возражениям и поступит так, как решил. Оставив вожжи перекинутыми через спинку козел, Бастан полез к плоту. Когда он пробирался мимо Никс, та обняла его за плечи. От него пахло по`том и сеном – домом.

– Бастан, будь осторожен!

Тот обнял ее в ответ.

– Ну, наша семья… во всех нас есть что-то от буйволов. Ты это знаешь. Уж если мы во что-то впряжемся, нас ничто не остановит. – Высвободившись из объятий, Бастан нагнулся к самому лицу сестры. – То же самое относится и к тебе, Никси.

Та улыбнулась, теперь уже искренне.

Напоследок обняв ее еще раз, Бастан хлопнул Джейса по плечу, едва не сбив с ног.

– Береги мою сестричку, иначе будешь держать ответ передо мной!

– Я… я сделаю все, что в моих силах, – кивнув, выдавил юноша. – Обещаю!

Удовлетворившись его ответом, Бастан отвязал маленький плотик, оттолкнул его от волокуши и перепрыгнул на него. Соскользнув вниз по мокрой грязи, плот благополучно спустился на воду. Бастан спокойно устоял на ногах. Как только плот закачался на воде, Бастан приветственно поднял шест, после чего тронулся в направлении Брайка.

Как только он скрылся из вида, Никс перебралась на козлы и взяла вожжи. Джейс присоединился к ней. Девушка робко улыбнулась ему, благодарная за его присутствие рядом, за его дружбу.

К этому времени Ворчун уже закончил пиршество. Тряхнув головой и рыгнув, он пересек кочку и, спустившись с противоположной стороны, снова побрел по болотной жиже. Через мгновение волокуша уже скользила по черной водной глади. Проход сузился еще больше. Деревья подступали с обеих сторон. Свисающий мох задевал путников за головы.

– Далеко еще до этого зимнего стойбища? – спросил Джейс.

– По меньшей мере еще один колокол, – шепотом ответила Никс, опасаясь нарушить своим голосом равномерный гул насекомых и пение болотных птиц. Однако не это было главной причиной ее беспокойства.

Девушка обернулась назад. Аблена схватили, и вот теперь Бастан также исчез. Обоих ее братьев нет.

И все же…

Над головой пронеслось крылатое создание.

«Один брат у меня все-таки остался».

Никс нашла некоторое утешение в присутствии летучей мыши, однако это не помогло ей справиться с нарастающей в груди тревогой. Она вспомнила слова Бастана: «Не нравится мне все это, совсем не нравится».

Сама Никс испытывала то же чувство, но только оно нарастало с каждой пройденной лигой. Казалось, ее увлекало все дальше и дальше от того, что было ей знакомо, что она любила. В просветы в листве девушка мельком видела бледную луну у западного горизонта, напоминающую об угрозе с неба.

«Павшая луна…»

Никс не хотела брать на себя эту ношу. Она уже рассказала настоятельнице о своих видениях. Разве этого недостаточно? Ну а дальше уже ученым и вождям решать, насколько серьезна эта опасность. И если беда и вправду на пороге, они гораздо мудрее и опытнее и придумают, как быть.

«Я тут ничего не смогу сделать…»

Девушка прогнала прочь эти страхи, переведя свой взгляд с небесных тайн на неспешно бредущего по черной воде Ворчуна. Более насущная забота сдавила ей грудь и заставила сердце биться чаще.

Никс оглянулась еще раз.

«Что там происходит?»

Глава 24

Стоя в кругу костров, Канте лихорадочно соображал, где ему спрятаться. Выбор у него был маленький и становился еще меньше. Рыцари в окровавленных доспехах и краснолицые вирлианцы продолжали покидать Брайк, собираясь в лагере на берегу болота.

Повсюду лежали мертвые тела, перенесенные сюда. У многих уцелевших отсутствовали оторванные конечности, наспех перебинтованные культи сочились кровью. Другие корчились в отравленном бреду, кожа почернела вокруг глубоких укусов. Убитые неподвижно лежали на земле, их лица с безжизненными, остекленевшими глазами были накрыты тряпками.

В воздухе роились полчища мух, привлеченных запахом крови. Некоторые рыцари, стараясь отогнать от раненых жужжащие стаи, размахивали факелами, испускающими резкие запахи. Однако эта борьба была обречена на поражение, поскольку в лагерь подтаскивали все новых пострадавших.

Повсюду вокруг непрестанно звучали крики, стоны и всхлипывания – в лагере, в деревне, на террасах школы. Горе сплошным покрывалом дыма поднималось к сумеречному небу, где по-прежнему носились орды летучих мышей, угрожая продолжить кровавую бойню. Подобно рыцарям и гвардейцам, летучие мыши собирали своих убитых и раненых и уносили их прочь. Те, кто пытался им помешать, подвергались жестоким нападениям.

Однако теперь до этого уже никому не было дела.

Принц окинул взглядом пламя пожаров, охвативших Брайк. К небу поднимались клубы дыма, разнося вокруг тлеющие угли. В черной пелене мелькали крылатые тени.

Взирая на все это, Канте укреплялся в своем убеждении.

«Я должен был предпринять более решительную попытку». Он вспомнил сумасшедшую гонку на повозке вниз по ступеням. «Может быть, мне нужно было попробовать уговорить освободить животное, вместо того чтобы спасаться бегством». Но принц сознавал, что такова была его натура: бежать от неприятностей, вместо того чтобы пытаться их преодолеть.

– Вот ты где! – вывел его из горестных размышлений резкий окрик.

Обернувшись, Канте увидел приближающийся отряд вирлианских рыцарей. Идущий впереди Анскар держал в одной руке секиру, другая, окровавленная, висела на перевязи. Доспехи были забрызганы кровью. На лице бушевала ярость. Анскар направился прямиком к принцу – и неловко заключил его одной рукой в объятия.

– Хвала Отцу Сверху, ты еще дышишь! – Отстранив Канте от себя, он окинул его взглядом с ног до головы. – И, насколько я могу судить, на тебе ни царапины!

– Жить буду, – подтвердил принц, сбитый с толку приветствием вирлианца. Он ожидал, что Анскар станет корить его за своевольный поступок, может быть, даже арестует его. Однако по улыбке облегчения, разлившейся по суровому лицу старого воина, Канте понял, что тревога рыцаря была искренней.

Анскар нахмурил красный лоб.

– Но что тебе взбрело в голову, парень? Бежать с этой про`клятой тварью!

Канте вздохнул. «Очевидно, мой план был плохо продуман». И все же он обвел рукой убитых и раненых.

– Я пытался предотвратить все это. Я знал, что, если летучую мышь принесут в жертву, поселение подвергнется нападению.

– Как ты мог это знать?.. – Морщины Анскара стали глубже.

Разговор прервал Фрелль. Кашлянув, он отошел от молодого рыцаря с рассеченным лицом. Выбравшись из болота, алхимик вместе с двумя физиками ухаживал за ранеными. Казалось, за этот день он состарился на десятилетие. Его черная мантия промокла насквозь от крови. Выпрямившись, Фрелль стряхнул с себя рой мух и махнул рукой, отгоняя их.

– Мы получили известие о том, что на юге собираются в большом количестве летучие мыши, – прибегнув ко лжи, объяснил он рыцарю. – Нетрудно было предположить, что эта орава поспешит на подмогу своему сородичу.

Обернувшись, Анскар посмотрел на школу. С третьей террасы поднялась огромная тень, тяжело взмахнув крыльями, держа в когтях изуродованное тело.

– Если бы мы только знали… Да уж, в их лютости есть своеобразное благородство.

Фрелль проводил взглядом поднимающуюся крылатую тень.

– Стоит ли удивляться, что они забрали всех своих сородичей – живых и мертвых?

Принца волновал более насущный вопрос, и он обратился с ним к Анскару.

– И что дальше? Что будем делать?

Предводитель вирлианцев положил секиру на плечо.

– Точно не могу сказать, но с охотой на летучих мышей явно покончено. – Он угрюмо посмотрел на горстку жителей Фискура, стоящих в кругу костров. – Напрасно мы решили ублажить этого мерзкого труса!

Верховный градоначальник Горен что-то объяснял своим землякам.

– Ублюдок получил свою жертву, – проскрежетал зубами Анскар, – но ценой четверти нашего войска. Теперь очевидно, что мы не сможем перенести битву в болота, не говоря уж о штурме их горного дома.

К нему шагнул Фрелль.

– А как же желание короля собрать яд этих существ и создать на его основе смертоносное оружие?

Вирлианец пожал плечами.

– Королю Торанту придется довольствоваться теми железами, что мы уже собрали.

– Какими железами? – нахмурился Канте. – Откуда они взялись?

– От той твари, которую ты так метко подстрелил, мой принц, – хлопнул его по плечу Анскар. – Исповедник Витхаас вырезал из трупа пару желез размером с мой кулак, прежде чем останки бросили в огонь.

Несмотря на жар от костров, Канте ощутил холодный озноб. Он вспомнил, как Исповедник и гюн куда-то скрылись перед самым нападением. «Где они сейчас?»

– Будем надеяться, теперь мы можем забрать свою добычу и убраться отсюда восвояси, – продолжал рыцарь. – Конечно, нам осталось сделать еще одно дело. Мы не можем вернуться в Вышний без последнего трофея.

– Это еще какого? – спросил Канте.

Обступившие верховного градоначальника разразились громкими торжествующими криками. Протиснувшись сквозь своих людей, Горен поднял руку и заорал, обращаясь к топям:

– Краск, болотная тварь, ну наконец ты вернулся!

Канте заметил широкий плот, приближающийся к берегу. На нем толпились оборванные бородатые люди, размахивающие острогами и пиками. Один из них мочился с борта.

– Я пригласил этого ублюдка в наш лагерь, – сказал Анскар, кивая на верховного градоначальника, – только потому, что он обещал раздобыть нам ту девчонку, которую так жаждет получить твой отец, ту, которая выжила после яда летучей мыши и вновь обрела зрение.

Канте и Фрелль переглянулись.

«Никс…»

Горен вместе со своими людьми приблизился к кромке воды.

Анскар подтолкнул принца, приглашая его следовать за собой.

– Давайте-ка посмотрим, выловили ли эти местные что-нибудь сто`ящее. Говорят, видели, как девчонка вместе с каким-то толстым парнем покинула школу и направилась в Брайк.

Отстав от вирлианца, Канте поравнялся с Фреллем.

– Что будем делать?

– Молчать! – схватил его за локоть алхимик. – Это все, что нам остается. Мы должны выяснить, как складывается игра.

Когда они подошли к людям Горена, плот воткнулся в берег. Вперед вышел широкоплечий мужчина в одежде, такой поношенной и протертой, что, казалось, она была сшита из старых сетей. Спрыгнув на берег, он провел рукой по всклокоченной бороде, отирая грязь с ладони, и схватил Горена за руку.

Поморщившись, верховный градоначальник ответил на приветствие, разглядывая тех, кто на плоту.

– Ну?

– У нас есть для тебя кое-что, – ухмыльнулся Краск, отступая в сторону.

Обитатели болот подтолкнули вперед двух мужчин. Один из них был похож на повзрослевшую копию Бастана, только один глаз у него заплыл. Другой сам протиснулся вперед и сошел на берег, с раскрасневшимся от гнева лицом.

Это был отец Никс.

Затаив дыхание, Канте осмотрел плот, но девушки не увидел.

Старик решительно направился к Горену.

– Горен, что все это значит?

Верховный градоначальник невозмутимо смерил взглядом разъяренного жителя болот.

– Где твоя дочь, Полдер?

Пропустив его слова мимо ушей, старик обвел взглядом разбросанных вокруг убитых и умирающих. Он побледнел, только сейчас осознав в полной степени масштабы нападения.

Горен шагнул к нему нос к носу, привлекая его внимание.

– Полдер, где твоя дочь?

Старик тряхнул головой. Его голос звучал глухо от потрясения и ужаса.

– Наверху… наверху в школе.

Верховный градоначальник схватил его за грудки.

– Нет, ее там нет! И ты это знаешь! Твою болотную шлюху видели бегущей через Брайк! Несомненно, она спешила домой!

Продемонстрировав недюжинную силу, старик сбросил с себя руки Горена.

– Тогда ищи ее там, мерзавец! Мы с мальчиками весь день занимались нашими буйволами!

– Твой дом мы уже обыскали. И когда мы закончим с тобой, спалим эту кишащую вшами лачугу! – Верховный градоначальник придвинулся вплотную к Полдеру. – А для твоей дочери уготовлено кое-что похуже!

В этот момент к ним подошли принц и его спутники. Канте вспомнил случайно услышанную угрозу Горена, обращенную ко всему семейству Никс. Очевидно, верховный градоначальник был полон решимости осуществить ее, отомстить за смерть своего сына. К счастью, здесь присутствовал другой человек, представляющий королевскую волю.

Анскар распихал людей Горена.

– Ничего подобного ты не сделаешь, Горен! Король желает, чтобы девушку доставили к нему. Если ты хоть пальцем тронешь эту драгоценную ягодку, на тебя обрушится гнев его величества! – Вирлианец многозначительно похлопал рукой по лежащей на плече секире. – И мой тоже.

Лицо верховного градоначальника потемнело от гнева.

– Пусть будет так, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Однако королевский щит защищает не всех.

Развернувшись, верховный градоначальник резко выбросил вперед руку. Серебром сверкнул длинный клинок, погружаясь старику в живот. На лице Полдера отобразилось скорее удивление, нежели боль. Ухватившись за рукоятку кинжала другой рукой, Горен направил лезвие вверх, пронзая грудь до самого сердца.

Канте бросился вперед, сознавая, что уже слишком поздно. С плота донесся крик – это был брат Никс, однако его тотчас же оглушили дубинкой, повалив на колени.

– Что ты наделал, безмозглый баран? – оттолкнул Горена в сторону Анскар.

Верховный градоначальник торжествующе усмехнулся.

Полдер отшатнулся назад, схватив руками рукоятку торчащего из груди кинжала, и упал навзничь, уставившись невидящим взором в небо. На лице застыла боль, однако с уст не сорвалось ни звука.

Вместо этого на его смерть откликнулся пронзительный вопль, который вырвался из тысячи глоток, всколыхнув своей могучей силой водную гладь.

С нарастающим в груди ужасом Канте догадался, каким был истинный источник этого крика, проникнутого скорбью и яростью.

* * *

Схватившись за живот, Никс согнулась пополам от боли и шока.

Мгновение назад ее крылатый брат, метнувшись вниз, закружился в безотчетной панике. Его ужас разорвал мир девушки, стирая неспешные шаги Ворчуна и заглушая слова сидящего рядом Джейса.

Вместо этого…

Она взирает с высоты, получая впечатление от одной пары глаз, от другой, от третьей, и вот уже у нее в сознании возникает головокружительная панорама происходящего внизу. На краю болота, у знакомого ей плота толпятся люди. Ее охватывает страх. Ей необходимо увидеть больше. Эта потребность становится целеустремленным желанием. Одна пара глаз спускается ниже.

Один человек падает на колени, зажимая руками живот, его взгляд поднимается на нее, пролетающую над ним. Она чувствует запах его крови, его боль, его шок.

Отец!..

Она кричит, громче и громче, и ее крик заполняет весь мир.

Старческие руки бессильно падают в стороны, открывая рукоятку кинжала. Жизнь алой струей вытекает из смертельной раны. Безжизненное тело валится назад, словно измученное ненавистью и жестокостью этого сурового мира.

Нет, нет, нет, нет, нет!..

В одно мгновение скорбь превращается в кровожадную ярость.

Какое-то движение привлекает взгляд хищника в сторону, к пузатой фигуре. Мужчина злорадно хохочет, у него на лице торжество. Его руки в крови ее отца.

Она пикирует вниз. Жирный мужчина поднимает взгляд, и радость мгновенно сменяется ужасом. Широко расправив крылья, она замедляет падение и выставляет вперед когти. Вокруг все разбегаются в стороны. Она ударяет Горена в грудь. Острые когти разрывают кожаную куртку у него на груди и впиваются в плоть. Цепляют за ребра. Взмахнув крыльями, она поднимает верховного градоначальника высоко в воздух.

Горен кричит, исторгая горлом кровь из пронзенных легких. Она поднимает его еще выше. Мимо проносятся крылатые тени. Ее крик разносит во все стороны ярость, воспламеняя тысячу пылких сердец.

Она выписывает круг, подбрасывая тело Горена вверх. Он кувыркается, раскинув в стороны руки и ноги, из его разорванной груди хлещет кровь. Но он еще жив.

Это хорошо…

Она разворачивается в воздухе. Когти снова хватают Горена, раздирая спину, ломая хребет. Он дико воет от боли. Она опускает голову, поднося тело ко рту. Острые клыки отдирают мягкую плоть от костей, отрывают конечности. Она потрошит тело, выбрасывая наружу внутренности, пока у нее в когтях не остается лишь мертвая плоть. Только после этого она зашвыривает останки далеко в болото, на корм тем, кто скрывается в мутной жиже.

Ее ярость еще далеко не утолена. Она снова ныряет вниз. Ее взгляд множится, распространяясь в стороны. Охватившая ее жажда крови расползается по всему небу. На земле с криками умирают люди. Инстинкты требуют от нее присоединиться к схватке.

Но тут взгляд, подпитанный ее собственным сердцем и воспоминаниями, сосредоточивается на плоте, на знакомой фигуре, мгновенно гасящей хищнический огонь. Она узнаёт это лицо, ее нос чувствует исходящий от фигуры запах болота и буйволов.

Аблен…

Она отчаянно пытается погасить дикую ярость, по-прежнему кипящую в ней и по всему небу. Теряя контроль, она начинает тонуть в этом мраке. На плоту ее брат борется с четырьмя мужчинами. Они стараются поразить его пиками и крючьями. У Аблена уже несколько кровоточащих ран. Он падает на колено, и один из врагов подскакивает к нему сзади и заносит нож.

Она спешит на помощь брату, однако жажда крови сожгла дотла ее контроль над собственным телом. Перед глазами у нее все меркнет.

Нет!..

И тут нападавший с ножом падает набок, с пронзенным стрелой горлом. Хищник у нее внутри чувствует появление другого охотника, и она переводит взгляд. Припав на колено, Канте засыпает плот стрелами, защищая ее брата.

Аблен поднимается на ноги. Разбросав врагов, он ныряет с плота в воду и скрывается под черным зеркалом. Ему удается благополучно бежать. На мгновение она видит свое отражение в водной глади – дрожащую крылатую тень, проносящуюся в воздухе.

Она окончательно теряет контроль над собой.

Не в силах остановиться, она кружится в воздухе, привлеченная кровью и криками.

У нее перед глазами темнеет, и она погружается в иную сущность, в бесконечность вокруг. Опять она ощущает на себе взгляд древних глаз, взирающих на нее из бездонных черных глубин. Этот пристальный взгляд, не одобряя ее слепую ярость, отбрасывает ее назад, находя недостойной.

Она отлетает прочь – мошка, гонимая ураганом.

Никс вернулась обратно в свое тело с такой силой, что едва не свалилась со скамьи. Но Джейс подхватил ее, помогая удержаться на козлах. Крепко обняв, он прижал ее к себе. Девушка дрожала и тряслась, разрываясь между яростью и горем, не в силах успокоиться. Слезы слепили ее, струились по щекам, лезли в нос и рот.

– Никс, я здесь, я рядом! – Джейс крепче прижал ее к себе.

– Не бросай меня, не бросай меня!.. – всхлипнув, запричитала Никс.

– Не брошу.

Девушка ощущала жар его тела, упругость мышц, исходящий от него терпкий запах. Она использовала эти знакомые чувства в качестве якоря, чтобы вернуться в свою собственную плоть. Только теперь до нее дошло, как близка она была к тому, чтобы потеряться в диком ином мире, навечно потонуть в этом мраке.

Очнувшись в своем собственном теле, Никс почувствовала, как ее с новой силой захлестнуло горе.

«Отец… нет!..»

Скорбь быстро разрасталась, становясь невыносимой. Казалось, ее невозможно было вместить в одном сердце.

Затем в сознание Никс проник негромкий писк. Его жалобная настойчивость заставила ее открыть глаза.

Над спиной Ворчуна кружил ее крылатый брат. Девушка встретилась взглядом с его красными горящими глазами, в тени листвы сияющими золотом. Словно привлеченная ее горем, летучая мышь сложила крылья, скользя к ней.

Высвободившись из объятий Джейса, Никс выпрямилась. Ее друг вздрогнул, также заметив появление крылатого существа. Но девушка не шелохнулась, подняв дрожащую руку.

Подлетев к ее пальцам, летучая мышь обнюхала их, пощекотав усиками. Затем крылатое существо пролетело вдоль руки к плечу, и маленькие когти нашли, за что ухватиться. Хлопнув Никс по голове, кожистые крылья сложились. Сместившись вбок, зверек прижался мягкой шерстью к щеке и шее девушки. Его тело пылало огнем, словно горнило. Грудь раздувалась подобно крошечным мехам. Длинные ушки сдвинулись, соединившись кончиками.

Никс подняла другую руку, сообразила, что это будет слишком, и ограничилась одним пальчиком, нежно пощекотав крохотную шейку. Летучая мышь напряглась, расправив крылья, встревоженная и испуганная, – затем расслабилась и подалась вперед, к ласковому прикосновению. Девушка предложила свою ладонь, и зверек потерся об нее сначала одной щечкой, затем другой. Шершавый язычок слизнул с кожи Никс соленый пот.

Затем летучая мышь пододвинулась еще ближе. Сложив свои бархатные ушки, она нырнула головой под подбородок Никс и потерлась ей о шею, как только что терла ей шейку девушка. Наконец зверек устроился поудобнее и застыл неподвижно. Его тонкий писк затих до ноты, слышной только одним ухом.

На какое-то мгновение Никс вернулась в прошлое к чему-то похожему.

«Два крошечных существа, уютно устроившихся в колыбели теплых крыльев».

Она поняла, что это воспоминание родилось не из скорбного плача, а от нежного прикосновения, взаимного тепла, тихих голосов тех, кто знал друг друга всю свою жизнь.

Склонив голову набок, Никс позволила своим векам снова сомкнуться.

Горе, необъятное и бездонное, по-прежнему причиняло ей боль, но теперь ей уже не нужно было нести его в одном сердце. Хотя у нее больше не было просторов тысячи сердец, чтобы развеять скорбь, она приняла помощь.

«Пока что достаточно и двух».

Глава 25

– Шевелитесь, оба! – приказал Анскар.

Нападение, похоже, завершилось, и вирлианец повел Канте и алхимика к плоту из глубинных топей. Каменистый берег превратился в кладбище растерзанных тел, вывалившихся внутренностей и лужиц черной крови. Аккуратный круг лагерных костров был разбросан в сотню тлеющих кучек. Повсюду были раскиданы сломанные знамена; два десятка волокуш и салазок легиона были или разбиты, или сожжены.

Лишь некоторые из них оставались пригодными, хотя этого, вероятно, будет достаточно для тех немногих рыцарей и гвардейцев, которые еще дышали. Анскар уже отправил одного из физиков легиона в школу. Он собирался оставить тяжелораненых здесь, приказав остальным возвращаться в Азантийю.

У рыцаря больше не было желания связываться с крылатой ордой. После недавнего нападения летучие мыши наконец рассеялись и повернули к своему дому в горах.

Канте проводил взглядом черную бурю, медленно уносящуюся на юг.

«Похоже, для обеих сторон кровопролития достаточно».

Анскар подтолкнул принца к плоту.

– Хватит глазеть по сторонам! Шевелите задницами и забирайтесь на плот! – Он обратился к четырем рыцарям, которые стояли по краям плота с шестами в руках. – Маллик, отвези принца и алхимика Фрелля подальше в глубь болот как можно незаметнее. На тот случай если эти клыкастые бестии вздумают напасть снова.

Маллик кивнул. Правая рука Анскара был одного с ним роста. Традиционную для вирлианцев обритую алую голову украшала аккуратная черная бородка. Маллик смерил подошедшего Канте холодным взглядом. Судя по его хмурому лицу, увиденное ему не понравилось.

– Живее! – проворчал он. – Оба!

Фрелль запрыгнул на плот. Принцу не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. Впрочем, он и не собирался возражать. Ему хотелось побыстрее удалиться прочь от мух, кровавого месива и выпотрошенных тел. После их отплытия Анскар задержится, чтобы собрать оставшихся в живых и вернуться в Фискур, а затем домой.

Канте был бессилен что-либо сделать. Никс по-прежнему пряталась где-то в трясине, а поскольку ее брату удалось благополучно скрыться, никто не знал, где она.

«Значит, она в безопасности».

На фоне неудач и потерь ему следовало бы воспринимать это как победу и радоваться. К тому же исчезновение девушки, предположительно, благословенной богами, вызовет гнев его отца. Можно было найти в этом удовлетворение. Тем не менее поход не явился напрасной тратой времени и сил. Легион возвратится в Вышний с одной ценной добычей. Исповеднику Витхаасу удалось захватить яд летучей мыши.

Канте бросил взгляд на удаляющиеся в глубь соленых болот покрытую черным пологом волокушу Исповедника. Их очертания еще можно было различить вдалеке. Еще до нападения стаи летучих мышей пара буйволов оттащила крытую волокушу Витхааса подальше от берега, где ее спрятали под пологом густой листвы. Разглядев на волокуше тонкую железную трубу, испускающую черный дым, Канте предположил, что Исповедник уже работает с добытым ядом.

Плот отошел от берега, усеянного окровавленными останками. Принц грустно покачал головой. «Столько горя и страданий ради такого пустяка!»

Канте повернулся к поселению спиной, надеясь, что его ноги здесь больше никогда не будет. Он подсел к Фреллю. Впереди простиралась необъятная черная гладь болот. Она гудела и жужжала. Пищала и квакала. Черные ветви нависали над медленно текущими потоками и сгибались под одеялами желтовато-зеленого мха. Над водой подобно туману роились тучи мух и кровососов.

Плот углублялся все дальше в Миррскую трясину. Вскоре крики и стоны затихли вдали, приглушенные гнетом затопленного леса. Стволы деревьев выпрямились, полог листвы поднялся выше. Даже вода стала чернее. Хоть Канте и ненавидел эти места, он вынужден был относиться с уважением к их первозданной красоте. Постоянно меняющиеся с каждым приливом и отливом, они тем не менее оставались древними и вечными.

Стоящий на плоту спереди Маллик взмахнул мечом, рассекая скручивающиеся кольца гремучей змеи, свисающей с ветки. Змея тяжело свалилась на плот, корчась и извиваясь в предсмертной агонии. Ее челюсти щелкали, хватая пустоту. Канте проникся к жалостью к несчастной рептилии. Другой краснолицый рыцарь ногой сбросил останки змеи в воду. Какое-то время кольца плавали на поверхности – затем черная жижа забурлила, и змея скрылась в глубине, своей плотью кормя болото.

Вздрогнув, принц поднялся на ноги, не в силах больше сидеть.

Фрелль последовал его примеру. Он оглянулся назад.

– Похоже, мы здорово оторвались от остальных.

Обернувшись, Канте бросил взгляд на двух рыцарей, работающих длинными шестами. Когда плот отплывал от берега, за ним следовала горстка лодок и челноков с теми, кто стремился укрыться в безопасности топей. Буйволы тащили по воде волокуши. Однако теперь позади простирался лишь безмолвный черный лес.

Канте повернулся вперед.

– Может быть, нам следует подождать…

Маллик шагнул к нему и направил меч ему в грудь.

* * *

Никс тяжело упала с волокуши на песчаный берег Феллфирской Промоины. Во все стороны от нее разбежались крабы, недовольно щелкая клешнями, спеша к озеру.

Вытянув конечности, девушка уставилась свинцовым взором на плоскую гладь Промоины. Она простиралась на целую лигу, и хотя ее черные воды напоминали солоноватую жижу трясины, внимательный взгляд мог различить в них голубизну. Феллфир представлял собой одно из нескольких озер, питаемых родниковой водой. Вода в нем была пресная, без горечи солей. Именно это качество побудило предков отца Никс построить здесь зимнее стойбище.

Соскочив с волокуши, Джейс присоединился к своей подруге.

– Похоже на старую крепость, – заметил он, разглядывая стойбище. – И еще можно сказать, что оно словно выросло прямо из болота.

Никс повернулась к стойбищу, смотря на него другими глазами в свете восхищения, выраженного юношей. Прочное каменное строение, насчитывающее пять столетий, поднималось вверх на два роста буйвола. Его стены были сложены из серых валунов, крышу накрывали пластины сланца. Все это было покрыто толстым слоем мха и лишайника. Действительно казалось, будто массивное сооружение поднялось прямо из трясины – дар, ниспосланный предкам. Высокие двери были сделаны из такого древнего дерева, что сами превратились в камень. Надежная и простая, без каких-либо излишеств, постройка при этом обладала строгой красотой.

Никс снова повернулась к озеру, и на сердце у нее стало тяжело. Семейство проводило здесь каждую зиму. Перед глазами возникли запечатленные в памяти образы: вытащенные из воды сети, полные мелких креветок, облаченных в панцири, и более крупных илоедов с большими клешнями, ловля на удочку усатых грязехвостов и проворных радужных карпов. Девушка вспомнила осенние дни, когда вся гладь озера оказывалась скрыта стаями зимних гусей, наполняющих все вокруг оглушительными криками. И те редкие морозы в самый разгар зимы, когда кромка воды у самого берега затягивалась тонким льдом.

И все-таки, каким бы знакомым ни было это место, сейчас Никс чувствовала его далеким и чужим. В своем сердце она всегда знала, как должна выглядеть Феллфирская Промоина. На протяжении многих лет девушка мысленно заполняла пробелы, которые не мог видеть ее затуманенный взор. Но только теперь ее новообретенный взор стирал эти воображаемые образы, заполняя их деталями, которые она даже не могла себе представить. То, что когда-то было домом, сейчас казалось одновременно знакомым и чужим. Никс больше не чувствовала себя частью всего этого, что еще больше разбивало ей сердце.

Опечаленная этой утратой, девушка закрыла глаза, прислушиваясь к нарастающему квакающему хору. Хоть это нисколько не изменилось. Никс выделяла в общей какофонии отдельные голоса. Этому научил ее приемный отец. «Ква-ква» изумрудно-зеленых травяных лягушек и более грузное «гронк-гронк» бородавчатых жаб размером с блюдце. Перекрывая весь этот нестройный хор, словно коря его, звучал шелест жестких стеблей тростника, раскачивающегося на ветру.

Вздохнув, Никс наконец открыла глаза. Ее взор затуманился слезами, что было и к лучшему. Исчезновение деталей приблизило девушку как к этому месту, так и к другому.

– Как мой отец любил Промоину… – прошептала она. – Мы обещали похоронить его здесь, в песках.

– Так мы и поступим, – подошел к ней Джейс. – Не сомневаюсь, настоятельница позаботится о его теле до нашего возвращения.

Девушке захотелось опровергнуть слова друга, но она промолчала. В глубине души она сознавала, что такое не случится никогда. Отвернувшись от Джейса, она подошла к волокуше.

– Я займусь Ворчуном. Распрягу его, чтобы он смог попастись вдоволь.

Джейс последовал за ней.

– По-моему, он и так неплохо устроился.

Здоровенный буйвол уткнулся мордой в поле цветущих медвянок, распугав жирных пчел, от которых отмахивался большими ушами. Жуя цветки, Ворчун ковырялся изогнутыми клыками в песчаной почве, выкапывая сочные подгнившие клубни. Обширные луга, окружавшие озеро и простирающиеся до самого леса, были еще одной причиной, почему именно это место было выбрано для стойбища.

Никс провела ладонью буйволу по боку, чувствуя каждое движение его челюстей. Она проверила узду, постромки, хомут и вожжи, ища следы от потертостей, однако за столетие таскания волокуши кожа Ворчуна в этих местах загрубела. Девушка ощутила укол стыда при мысли о том, что ее друг не покрылся бы мозолями, если бы ему не пришлось так трудиться на протяжении долгих лет.

Заметив подошедшую Никс, Ворчун повернул к ней свою влажную морду. Обнюхав девушку, он слизнул гной с ноздрей, после чего уткнулся в нее носом и засопел. Только сейчас Никс разглядела серую пленку, затуманившую глаза буйвола, свидетельство его почтенного возраста. Взяв Ворчуна за рога, она прижалась лицом к его лбу, вдыхая исходящий от него сладковатый мускусный запах.

– Спасибо, – прошептала Никс. На самом деле она никакими словами не могла выразить свою признательность.

Тем не менее буйвол ткнулся в нее, лизнул ей руку и, наконец, шумно вздохнул и вернулся к еде. Девушка начала освобождать его от упряжи.

– Может, лучше не распрягать его? – предположил Джейс. – По крайней мере, до возвращения Бастана и Аблена. Как знать, быть может, нам придется в спешке уходить отсюда.

Вспомнив, как старший брат нырнул в черные воды болота, Никс кивнула. Ворчун сделал несколько шагов к свежим зарослям медвянок, таща за собой волокушу. Очевидно, у него не было никаких затруднений с тем, чтобы пастись, оставаясь в упряжи.

Негромкий свист напомнил девушке о том, что не один только старый буйвол использовал эту передышку для наполнения желудка. Ее крылатый брат бесшумно носился в воздухе, врезаясь в облака жужжащих комаров и кровососов. Летучая мышь оставила насест у Никс на плече, как только впереди показалась Промоина, привлеченная изобилием еды, плотным гудящим слоем висящей над водой.

Девушка следила за крылатым зверьком до тех пор, пока тот не скрылся в тенях.

– Пожалуй, нам тоже неплохо бы подкрепиться, – заметил Джейс, подходя к волокуше. – Неизвестно, как долго придется ждать здесь.

Покраснев от усилий, парень достал большой черный котел. Отойдя на несколько шагов, он опустил котел на землю.

Джейс снял крышку, и Никс направилась к нему, но ее остановили знакомые ароматы вареного кашекорня и жаркого из болотного зайца. Задрожав, она застыла на месте.

– Еще теплое, – заметил вслух Джейс. Окунув в варево палец, он досуха его облизал. – О, просто объедение!

Не в силах держаться на ногах, Никс упала на колени. Она представила себе отца, помешивающего варево, и до нее вдруг дошло, что это была последняя трапеза, приготовленная им. От аромата, всегда означавшего дом, у нее в желудке все перевернулось. Согнувшись пополам, Никс исторгла на песок поток рвоты. Она откашливалась и отплевывалась до тех пор, пока желудок не опустел полностью, после чего осталась стоять, всхлипывая, с едкой горечью во рту.

Подбежав к ней, Джейс опустился на корточки.

– Прости! Я просто безмозглый баран! Сказал, не подумав.

Закрыв лицо руками, Никс выпрямилась.

– Нет, – простонала она, по-прежнему содрогаясь во всхлипываниях. – Ты ни в чем не виноват.

«Во всем виновата я одна».

Никс отняла руки от лица. Джейс снова накрыл котел крышкой, однако ароматы еды по-прежнему наполняли воздух. Девушка устремила взор на просторы болот, окружающих Промоину. Ей были нужны Аблен и Бастан, может быть, даже смуглый принц и алхимик.

«Ну почему они так задерживаются?»

* * *

Канте метнулся вбок, уклоняясь от меча Маллика. Если бы не его худощавое телосложение и не то обстоятельство, что он в самый последний момент обернулся к рыцарю, длинное лезвие пронзило бы его насквозь. И все же острие меча вспороло ему тунику и огненной полосой обожгло грудь.

Продолжая увертываться от меча, Канте попал в руки второму рыцарю, стоящему на носу плота. Прежде чем тот успел обхватить его крепче, принц использовал захлестнувшую его панику, чтобы подпитать проворство, отточенное многими годами охоты. Выхватив из колчана стрелу, он воткнул ее в глаз своему противнику. Железное острие прошло сквозь мягкую плоть и застряло в твердой кости. Раздался пронзительный крик, и Канте оказался свободен.

Согнувшись пополам, он задницей отпихнул нападавшего. Малик обрушился на него, обеими руками занося над головой меч. Сжавшись в комок, Канте отпрыгнул в сторону и перекатился через плечо. Лезвие полоснуло наполовину ослепленного рыцаря по бедру, едва не отрубив ему ногу. Тот с криком свалился в болото.

Завершив кувырок, принц молниеносным движением выхватил из-за спины лук и припал на одно колено. Этому искусству его обучил зверобой из Приоблачья, чьи затянутые туманом густые леса славились прекрасными охотниками. Канте снова и снова отрабатывал этот прием, надеясь когда-нибудь сам оказаться в этих опасных лесах.

Маллик взревел от ярости. Очевидно, он никак не ожидал такого от Принца-в-чулане, пропойцы Его Ничтожества. Рыцарь набросился на Канте. Принц уже достал стрелу, но ему никак не удавалось наложить ее на тетиву. По-видимому, спасительное действие паники уже закончилось.

Но тут над плотом сверкнула яркая вспышка, за которой последовал громкий взрыв.

От неожиданности Маллик застыл на месте.

Краем глаза Канте увидел, как один из рыцарей, стоявших с шестом, отлетел на корму плота с объятой огнем грудью. Второй, отбросив шест, набросился с кинжалом на алхимика. Тот высоко поднял руку, словно защищаясь, однако из свободного рукава у него что-то выкатилось в ладонь. Фрелль сжал кулак, и вспыхнул огонек. Фрелль швырнул загадочный предмет в лицо своему противнику. Ослепительный взрыв оторвал рыцарю голову, ломая кости и опаляя кожу.

Маллик прищурился, его лицо превратилось в красную маску ярости. Не обращая внимания на алхимика, он обрушился на Канте. Однако успех его наставника придал принцу новые силы. Ему наконец удалось вложить стрелу в тетиву и натянуть лук. Он не стал терять время на то, чтобы прицелиться, всецело положившись на инстинкт, и спустил лук.

Мгновенно преодолев короткое расстояние, стрела поразила Маллика в грудь.

Тем не менее рыцарь неумолимо надвигался на него. Канте пригнулся, и, когда его противник упал, налетев на него, он резко поднялся на ноги, вскидывая на своих плечах тело Маллика. Раздался громкий всплеск. Обернувшись, принц увидел барахтающегося в воде гвардейца, по-прежнему сжимающего в руке меч.

В глазах Маллика горела злоба

Но в воде было уже слишком много крови. Прежде чем рыцарь смог взобраться на плот, из глубины вынырнула огромная тень. Длинная пасть, покрытая чешуей, схватила Маллика, погружая желтые зубы в мягкие ткани и кости. Чудовище перевернулось, открыв на мгновение покрытую панцирем спину, облепленную светящимся мхом, после чего хищник и его добыча скрылись в черных глубинах.

Канте повернулся к Фреллю. На плоту остались только они двое.

– Во имя задницы Гадисса, что здесь сейчас произошло? – спросил принц, не в силах унять внезапно охватившую его дрожь.

Алхимик шагнул к нему. Его поджатые губы были обескровлены. Задрав рукава мантии, он продемонстрировал закрепленные на предплечьях устройства. Очевидно, это были футляры для каких-то алхимикалий, с помощью которых Фрелль избавился от двух рыцарей.

– Я давно подозревал нечто подобное, – сказал алхимик, опуская рукава. – И все-таки надеялся, что дело до этого не дойдет.

– Подозревали что?

Алхимик посмотрел на единственный труп, который еще плавал на поверхности. Но и он также дергался и вздрагивал, словно кто-то под водой терзал его плоть.

– Я опасался, что тебе не суждено вернуться с топей. – Фрелль обернулся к своему ученику. – Ты не нашел странным, что твой отец отправил тебя в этот поход после того, как на протяжении стольких лет не замечал?

– Ну, наверное, было что-то, – пожал плечами Канте, стараясь скрыть гнев и ощущение собственной глупости. – Я списал это на то, что он просто хотел удалить меня из Вышнего на время бракосочетания брата. Возможно, также чтобы дать мне шанс проявить себя.

– Насчет свадьбы Микейна ты прав. Вероятно, это действительно послужило толчком к подобному резкому шагу. Король хотел освободить место для будущего наследника.

Канте вздохнул.

Нагнувшись, алхимик поднял с плота брошенный шест.

– Скорее всего, замысел заключался в том, чтобы дождаться, когда легион доставит Горена и его свиту в Брайк. А уже тогда, когда рядом не осталось бы любопытных глаз, ты нашел бы безвременную кровавую кончину в болотах.

Принц оглянулся на оставшееся позади поселение, вспоминая, как Анскар отправил его одного, впереди остального легиона.

«Как много людей знали о том, что было мне уготовлено?»

Фрелль подтолкнул плот к другому шесту, плавающему в воде.

– Хватай его, но осторожно. В воде столько крови и кусков свежей плоти…

– Уже понял. Хорошо хоть это не наша с вами плоть и кровь.

Канте осторожно подобрал длинный шест, борясь с захлестнувшим сердце отчаянием. Ему было известно, что отец о нем невысокого мнения, но он никак не мог представить всю глубину королевского отвращения. Выпрямившись, принц услышал разнесшиеся над водой резкие голоса. Они звучали далеко, однако здесь, в болотах, судить о расстояниях было очень трудно.

Фрелль подозвал принца к себе.

– Должно быть, кто-то услышал взрывы моих химических бомб. Нам нужно уплыть отсюда как можно дальше, пока здесь никто не появился. Боюсь, пройдет совсем немного времени, и твои враги догадаются, что ты остался жив.

Канте крепче стиснул шест. Вдвоем они привели плот в движение.

– Куда мы направимся?

– Сначала к Феллфирской Промоине, – кивнул вперед алхимик.

– А затем?

– Ты еще много чего не знаешь, – посмотрел на него Фрелль.

Закатив глаза, Канте отвернулся.

– Фрелль, порой вы просто мастерски подмечаете очевидное!

* * *

– Мы называем его Владыкой Промоины, – сказала Никс.

Подсев на песок к Джейсу, она указала на круглый островок, виднеющийся на плоской глади озера, размером в половину волокуши. Его выгнутая поверхность сверкала на солнце, переливаясь всеми красками, словно радуга ожила и поселилась в Промоине.

Даже несмотря на отчаяние и усталость, это чудесное зрелище, которым Никс не могла в полной мере насладиться, пока зрение ее оставалось затуманенным, согрело ей сердце. Казалось, Матерь Снизу благословила ее присутствием Владыки. Девушка не сомневалась, что отец описал бы это именно так.

«Значит, и я поступлю так же.

Островок плавно перемещался к берегу, время от времени поднимая голову на длинной тонкой серой шее. Никс и Джейс наблюдали за его движениями более полуколокола, и владыка наконец поднялся на поверхность, явив свою царственную особу.

По преданиям, передававшимся в семье Никс, пеструю черепаху совсем крошечной выпустили в озеро после того, как пять столетий назад был заложен первый камень фундамента зимнего стойбища. Это было подношение, сделанное в благодарность богам. Все в семье считали, что стойбище будет стоять до тех пор, пока владыка живет в Промоине.

Никс не могла сказать, правдива ли эта история и действительно ли в озере по-прежнему плавает та же самая черепаха, но сейчас, как никогда, ей хотелось верить в это. Она надеялась на то, что ее семья переживет суровые испытания, что Бастан и Аблен вскоре присоединятся к ней.

Словно ревностно жаждая ее внимания, к ней вернулся ее крылатый брат, кружась над головой. Летучая мышь пищала и свистела, и теперь ее клич не был наполнен видениями и образами, а лишь служил предостережением.

Девушка встрепенулась.

– Кто-то идет сюда.

Вскочив на ноги, Джейс оглянулся на стойбище.

– Быть может, нам лучше укрыться внутри.

Однако не успели молодые люди тронуться с места, как до них донеслись слабые голоса. Разобрать слова было невозможно, но жалобные нотки чередовались со строгими замечаниями.

Никс оглянулась на своего друга, не скрывавшего своей тревоги.

– Я думаю, это алхимик Фрелль, – сказала девушка. – И принц.

И тем не менее она вслушалась, стараясь услышать и другие голоса.

Ворчливого Аблена, угрюмого Бастана.

Но, похоже, принц и алхимик пришли сюда одни. Вскоре стали различимы отдельные слова и показался плот.

Джейс помахал рукой.

Плот повернул к ним. Как только он уткнулся в берег, Фрелль с пепельно-серым лицом поспешил к Никс.

– Никс, твой отец…

– Знаю, – остановила его та, еще не готовая говорить об этом. – И я знаю, что ты спас Аблена, – повернувшись к принцу, добавила девушка. – Я перед тобой в долгу.

– Откуда ты… – нахмурился принц.

Маленькая летучая мышь пронеслась у него над головой, отчего Канте вздрогнул и присел. Выпрямившись, он проводил взглядом маленького зверька, улетающего в сторону озера.

– А, понимаю. Стало быть, это наш маленький крылатый друг. Жаль, что он не мог предупредить о коварстве моего отца.

– Что ты хочешь сказать? – недоуменно посмотрел на него Джейс. – О каком еще коварстве?

Фрелль быстро рассказал о том, что приключилось с ними. Слушая его, Никс поймала себя на том, что отчаяние у нее в груди сменяется страхом – в центре которого находились те двое, которые еще не вернулись.

– Что с Абленом и Бастаном? – спросила она.

– Мы не знаем, – вздохнул алхимик. – По пути сюда Бастана не видели. Насколько нам известно, Аблену удалось ускользнуть до нападения летучих мышей. Я так понимаю, твои братья знают топи гораздо лучше, чем королевские рыцари. Мы должны верить в то, что они последуют за нами дальше.

– Что вы хотите сказать – «последуют за нами дальше»? – возмутилась Никс. – Почему мы просто не можем дождаться их здесь?

Ей ответил Канте.

– Вирлианские гвардейцы ничуть не менее опасны, чем сородичи твоего маленького братца. Поскольку первое покушение не удалось, они будут стремиться исправить свою ошибку и отомстить за павших товарищей.

– Вне всякого сомнения, они уже подозревают о том, что произошло. – Фрелль указал на Ворчуна, который, насытившись, довольно храпел, уронив свою здоровенную голову на грудь. – Нам нужно уйти как можно дальше от наших преследователей. Они ищут не только принца; если проведают о том, что ты здесь, девочка моя, тебя отволокут в Вышний.

Алхимик пристально посмотрел Никс в глаза, молчаливо напоминая о том, что на карту поставлено нечто большее, чем просто ее свобода. Девушка мысленно услышала скрежет военных машин и крики умирающих, и все это завершилось оглушительным грохотом, стеревшим всё.

«Павшая луна…»

– Нельзя допустить, чтобы ты попала к ним в руки! – схватил ее за руку Джейс. – Мы должны уходить!

Никс хотелось возразить. Короткое время, которое она провела здесь, укутанная в теплые воспоминания, явилось бальзамом на ее истерзанную горем душу. Девушка даже ощутила, как разгораются первые искорки надежды, представила себе воссоединение с братьями.

Никс окинула взглядом Промоину. У нее на глазах черепаха скрылась в черных глубинах озера, разноцветное сияние исчезло, угольки надежды в душе у Никс погасли. Она поняла, что оставаться здесь нельзя. И домой она, скорее всего, также больше никогда не вернется.

Но у нее не было ответа на главный вопрос.

– Куда мы отправимся? – обратилась Никс к алхимику.

– Прежде чем я покинул Обитель, настоятельница объяснила мне, какой путь избрать, если дела станут плохи и эти земли окажутся слишком опасными для тебя.

Канте уставился себе под ноги – однако девушка успела увидеть у него в серых глазах необъяснимую печаль.

«Он знает… должно быть, Фрелль уже сказал ему».

– Куда? – снова спросила Никс, чувствуя, как гулко колотится сердце. – Куда я должна отправиться?

Сглотнув комок в горле, алхимик ответил, своими словами разбив вдребезги все то, что ей было известно о себе.

– Мы должны найти твоего настоящего отца.

Часть восьмая