Мишка поднялся с дивана и двинулся к дверям. Добрел до кухни и задумался, в каком из ящиков морозильника лежат брикеты пломбира. Открыл наугад и замер. Среди аккуратных упаковок мяса, которые в прошлый раз привез папа из деревни, лежала ее голова. Дыхание перехватило.
Хоть она явно побыла здесь какое-то время, возможно, день, и на ней уже кое-где нарос иней, Миша сразу ее узнал. Он же видел ее секунду назад. Кто-то отрубил голову Лесе. Из рваной раны на шее свешивались красные мясные сосульки. На лице застыл ужас.
Миша как-то по-детски закрыл и открыл глаза, но голова не пропала. «Может, розыгрыш какой-то?» – вдруг подумал он, но что-то ему подсказывало, что Леся на такие розыгрыши была неспособна. Почему «была»? Она же в соседней комнате?!
Он медленно коснулся холодной щеки.
– Миша! – раздался голос Леси. Он вздрогнул и чуть не упал, ухватился за стол. – Ты скоро? Я там мороженое на подоконник выложила!
– С-сейчас, – ответил Миша. Ему казалось, что он не сможет ничего сказать, как в страшном сне. Но сказал. Жизнь продолжалась. В соседней комнате скрипел диван, на котором устраивалась поудобнее Леся. На подоконнике размораживался пломбир. В морозилке лежала ее голова.
Мише вдруг почудилось, что он совсем один, маленький, в большой темной квартире. Хотя все совсем не так: он был уже большой, квартирка была однокомнатная, а в соседней комнате сидит Леся.
Нет. Не Леся.
«А кто? Да что за бред? Как такое может быть? Это глупая шутка какая-то!»
Но почему-то он решил не говорить Лесе про голову. Как во сне, задвинул ящик, закрыл морозилку и двинулся в комнату.
– Ну, и где мороженое? – разбудил его смешливый голос Леси.
– А… Да что-то задумался. – Миша уставился на нее, освещенную только тусклой лампой со склада с живыми манекенами. Она улыбалась.
– Балбес!
Вернулся на кухню. Включил свет. Резко повернулся, сел на корточки и опять открыл морозилку. Выдвинул ящик.
Пусто!
Господи, как камень с души упал… только лишь овощи и пакет с ягодами от соседки тети Ани. Безумие какое! Таблетки, что ли, попить?
Стоп…
Сердце Миши стукнуло и замерло. Он задвинул ящик и медленно выдвинул другой. Затем задвинул, с трудом поднялся и подошел к подоконнику. За стеклом во мраке парили редкие снежинки, то подлетая к окну на тусклый свет, как светляки, то вновь ускользая во мрак. Как его надежды.
Черт! Черт!
Как же это нелепо. Но можно проверить. Можно окончательно убедиться. В одной тарелочке лежал обычный пломбир, для него, в другой – клубничный, который любила Леся.
Когда он вернулся, его уже встречала не улыбка Леси, а вопли Дьюи, мечущегося среди манекенов. Впрочем, они тут же сменились на пение птиц и светлый день, где каким-то другим персонажам ничего не угрожало.
Миша протянул тарелку Лесе и сел на диван. Она тут же пристроилась рядом, мягко облокотилась на него.
«Блин!»
– Ты… ты меня так всего ухряпаешь, сядь нормально, – сквозь зубы выдавил он, давя желание оттолкнуть ее от себя.
Она хмыкнула и уселась прямо.
– Ну и как тебе здешняя еда?
– Что-то… не очень…
Миша не мог оторвать глаз от Леси, которая, в свою очередь, не отрывала глаз от телевизора и спокойно отправляла в рот ложечку за ложечкой. Не кривилась шутливо, как обычно, не щурила свои карие глаза, не капризничала. Спокойно ела гребаный подтаявший пломбир. Холодный, как ее щека там, в морозилке. Точнее, не ее.
Это что-то доказывает? Это случайность?
Миша чувствовал, что сходит с ума. Этого не может быть. И все же.
– М-м… – Девушка повернулась, почувствовав его пристальный взгляд. – Ты чего не ешь? – и снова улыбнулась. На ее губе таяла белая капелька мороженого.
Миша нахмурился и вдруг понял – надо уходить. Что бы это ни было. Неизвестно, сколько продлится затишье перед бурей. Час? Пока фильм не кончится? Пока они не лягут в постель? Его аж передернуло.
В телевизоре тем временем включили противный звуковой эффект звона в ушах.
– Не слышала, мне вроде эсэмэска пришла? – решил не упускать шанс Миша.
– Где? – удивилась Леся.
– Ну, у меня телефон на кухне и…
– Да нет, вон он, у телевизора заряжается.
Точно. Блин.
– Вот и проверю, – невозмутимо ответил Миша, аккуратно ставя тарелочку на палас.
– Ну и кто там? – лопая мороженое, спросила Леся.
– Саня чего-то… просит перезвонить. – Миша лихорадочно тыкал пальцами по пустому экрану, где не было ни следа эсэмэсок и звонков. – Я сейчас. Быстро.
Набрал номер Сани и, сдерживая дрожь в руках, отошел к окну. Первый гудок… Второй… Сзади звон ложечки по тарелочке… Третий… Ну же, давай, друг, ну ты чего… ответь, вытащи меня отсюда… Четвертый… давай, скотина, ну… Пятый…
Это уже глупо!
И еще один…
– Абонент временно не абонент, параноидальный неудачник, – ответил ему телефон.
– Что там Саша? Не торопится отвечать? – спросила Леся с усмешкой.
Сердце ушло в пятки. Он должен выбраться из этой квартиры. Или сойдет с ума.
– Да, привет, – сказал тогда Миша в трубку. – Ты чего так долго не подходишь?.. А, ясно. – Он обернулся к Лесе, гоняющей склизкие комочки пломбира по тарелке, и улыбнулся. – Чего говоришь? Ага… о’кей, давай. А чего сейчас-то? Ну ладно, ладно, только быстро. – А не зря Леся уговорила записаться его на курсы актеров! – Лесь, тут Саня сейчас к дому подъедет, хочет мне старый долг вернуть. Я спущусь вниз по-быстрому, ладно?
– А чего это он сейчас? – удивилась Леся.
– Не знаю, я тоже спросил. Приспичило вот. – Миша вышел в небольшую прихожую, включил свет – и как свежего воздуха вдохнул после мигающего мрака. Начал натягивать джинсы. Прыгая на одной ноге и звеня ключами от Сашкиной машины – тот ему по дружбе когда-то выдал второй комплект, – увидел себя в зеркале. Черт, да он бледный, как пломбир. И пальцы дрожат. Она заметила что-то? Заметила?
Леся потягивалась и казалась весьма соблазнительной в своей растянутой белой футболке и коротких шортиках. В голове у Миши снова все смешалось.
«Паранойя. Того, о чем я подумал, просто не может быть».
– А может, пусть он сам поднимется? – спросила она, прислонившись к косяку.
Леся не любила Саню. Считала, что из-за него Мишка ведет себя по-раздолбайски и не умеет жить самостоятельно. Саня тащит его по наклонной. Стала бы она приглашать такого человека в их интимный вечер?
– Да ладно, я быстро. Он уже подъехал, наверное. Я туда и обратно. – Миша накинул на себя куртку.
– Но только очень быстро и далеко не уходи.
С металлическим лязгом открылась входная дверь. С площадки дохнуло прохладой и слабым отзвуком музыки из какой-то квартиры снизу. Вокруг жили люди. А в его морозилке – отрубленная башка, а на его диване – Зло. Миша обрывисто вздохнул и нырнул в подъезд, как в колодец.
Первая ступенька вниз. В пролете всего десять ступенек. Он хотел казаться спокойным, но невольно ускорил шаг, а последние ступеньки перемахнул прыжком. В ушах стучало. Черт, но это только пятый этаж их «хрущевки», лучше ускориться…
– Миш! Тебе Саша звонит, – раздалось сверху, и он замер, оглушенный. Поднял голову. На площадке над ним в дверях стояла Леся с его мобильным.
Далеко не ушел.
Внизу – долгие пролеты пяти этажей. Вверху – Леся с телефоном.
Хочется бежать. Тянет бежать. Все мышцы напряжены до предела.
Но…
А если он прав? Если Леся – не Леся? Это то, что оторвало голову его настоящей доброй Леси. Это чудовище. И оно догонит его в один прыжок.
Манекены в фильме дергались рвано, но очень быстро. А как быстро бегает ОНО? Хочет ли он это узнать?
– А-ага… – прошептал Миша и шагнул по ступеньке вниз.
– Миш?
– Да, сейчас…
Он обреченно двинулся к квартире. Десять ступенек в пролете. И на сей раз они тянулись слишком долго.
– Да, сейчас подойдет, – внезапно заговорила Леся в трубку. – Как там Катя? Помирились? Славно. Ты ее не обижай, я Катю люблю. А почему ты решил так поздно приехать?..
Миша подскочил и чуть не вырвал телефон из ее рук. Она удивленно нахмурилась и поджала губки, но он, не обращая на нее внимания, рявкнул в трубку:
– Ну чего там? Мы договорились же?
– А? Ты о чем, чувак? Ты чего звонил? – Саша удивлялся слишком громко, и Миша нервно обернулся на Лесю. Слышала? Разглядывает в зеркале свой лоб. Прямо как настоящая Леся. Господи, что значит «прямо как»?..
– А?.. – Миша осознал, что не слушал, что там еще говорил его друг. – Слушай, у меня к тебе просьба… погоди пару минут, – прикрыл трубку рукой и сказал: – Лесь, я на кухне поговорю, ты пока иди фильм смотри. Я его все равно уже видел. Сейчас приду.
Она пожала плечами и закрыла входную дверь.
Миша ворвался на кухню и быстро зашептал в трубку:
– Сань, Сань, слышишь? Блин, я тут с ума схожу, вытаскивай меня отсюда!..
– Ты чего, чувак? – опешил на том конце провода Саня. – Что за чешский луна-парк ты там устроил, а?
– Слушай, слушай, это все очень странно, но, прошу тебя, поверь мне и не перебивай. Короче, я сейчас нашел в морозилке голову Леси.
Пауза.
– Чего?!
– Голова Леси. Как будто с мясом оторвана, блин. А она…
– Я же с ней только что говорил, ты че несешь? Какая голова, чувак? Стебешь, что ли?
– Не перебивай! Сам знаю, что бред. Ее голова в морозилке, а она сама сидит и телик со мной смотрит!
– Без головы?
– Да с головой! Но это не она!
– Я не уловлю чего-то…
– Хватит тупить! Это не она, это какая-то хрень, она убила Лесю и теперь хочет убить меня! Вызови полицию, я не смогу, она поймет. Вызови копов, или я там не знаю, кого-нибудь, вытащи меня, а не то я тут сдохну на хрен! – В ответ только шум мотора и приглушенный бубнеж радио. Наверное, едет с работы домой. Вокруг него оживленное шоссе, люди и вполне обычный мир, в котором самый ужасный монстр – бомж в вагоне метро. Миша сел на табуретку и тихо добавил: – Прошу тебя, поверь. Я никогда таким не шутил и шутить не хочу. Но тут, правда, какая-то странная хрень. И я боюсь. Понимаешь? Мне страшно.