адшегоснятьзаклятьесЛемуэля.
— Ноеслиневымретвашасемья, — возразиля, — тогдавымрутвсеостальные, кактольконаберетсядостаточноПу.
— Нуичто? — усмехнулсяЭдПу. — Небеда, еслиславныелюдизаселятземлю. Итынамвэтомпоможешь, юныйХогбен!
Из-зауглараздалсястрашныйвой, итолпарасступилась, давайдорогумашине. Изнеевыскочилапаратиповвбелыххалатахскакой-токойкойнапалках. ДокторБраунсоблегчениемподнялся.
— Этогочеловеканеобходимопоместитьвкарантин. Одномубогуизвестно, чтомыобнаружим, начавегообследовать. Дайте-камнестетоскоп. Унегочто-тонетоссердцем…
Скажувампрямо, уменядушавпяткиушла. Мыпропали — всемы, Хогбены. Кактолькоэтидоктораиученыепронаспронюхивают, небудетнамнижитья, нипокоя.
АЭдПусмотритнаменяиздеваясь, сгнуснойусмешкой.
Нучтомнеделать? Ведьнемогяпообещатьвыполнитьегопросьбу, правда? Унас, Хогбенов, естькое-какиепланынабудущее, когдавселюдистануттакими, какмы. НоесликтомувременибудутназемлеодниПу, тоижитьнестоит. Янемогсказать «да». Ноянемогсказатьи «нет».
Какниверти, дело, похоже, швах.
Оставалосьтолькоодно. Явздохнулпоглубже, закрылглазаиотчаяннозакричал, внутриголовы.
— Де-да-а!! — зваля.
— Да, моймальчик? — отозвалсяглубокийголос. Вообще-тодедаимеетобыкновениебитыхполчасазадаватьпространныевопросыи, неслушаяответов, читатьдлиннющиеморалинаразныхмертвыхязыках. Нотутонсразупонял, чтоделонешуточное.
Временипочтинеоставалось, ияпростоширокораспахнулпереднимсвоймозг. Дедавздохнулуменявголове.
— Мыунихвруках, Сонк. — Ядажеудивился, чтоонможетвыражатьсянапростоманглийском. — Мысогласны.
— Но, деда!
— Делай, какясказал! — Уменяажвголовезашумело, тактвердоонприказал. — СкажиПу, чтомыпринимаемегоусловия.
Янепосмелослушаться. Новпервыеяусомнилсявправотедедули. Возможно, иХогбеныводинпрекрасныйденьвыживаютизума. Деда, наверное, подошелкэтомувозрасту.
— Хорошо, мистерПу. Выпобедили. Снимайтезаклятье. Живо, поканепоздно.
УмистераПубылдлинныйжелтыйавтомобиль, идядюшкуЛемапогрузиливбагажник. Этотупрямецтакинепроснулся, когдамладшийснялснегозаклятье, нокожаегомгновеннопорозовела. Докникакнемогповерить, хотявсепроизошлоунегонаглазах. МистеруПупришлосьчертовскидолгоугрожатьиругаться, преждечеммыуехали. Адоктакиосталсясидетьнамостовой, что-тобормочаиошарашеннопотираялоб.
— Мысправимсявдвоем, — сказалдеда, кактолькомыподъехаликнашемудому. — Ятутпораскинулмозгами. Ну-ка, тащитесани, накоторыхтынынчемолокоскисал!
— Онет, деда! — выпалиля, поняв, чтоонимеетввиду.
— Скемэтотыболтаешь? — подозрительноспросилЭдПу, выбираясьизмашины.
— Берисани! — прикрикнулдеда. — Закинемихвпрошлое.
— Но, деда, — взвыля, тольконасейразпросебя. Большевсегоменябеспокоило, чтодедаговоритнапростоманглийском, чеговнормальномсостоянииникогдаснимнеслучалось. — Неужелитыневидишь, еслимызабросимихсквозьвремяивыполнимобещание, онибудутразмножатьсяскаждымпоколением! ЧерезпятьсекундвесьмирпревратитсявПу!
— Умолкни, паскудныйнечестивец! Тыпредомной, чточервьнесчастный, копошащийсявопрахе! — взревелдеда. — Немедленновелениемоеисполни, неслух!
Япочувствовалсебянемноголучшеивытащилсани.
— Садитесь, мистерПу. Младший, здесьдлятебяестьместечко. Воттак.
— Агдетвойстарыйхрыч, дед? — засомневалсяПу. — Тыведьнесобираешьсявседелатьсам? Такойнеотесанныйчурбан…
— Ну, Сонк, — произнесдеда. — Смотрииучись. Вседеловгенах. Достаточнохорошейдозыультрафиолета, давай, тыближе.
Ясказал:
— Хорошо, — икакбыповернулсвет, падающийнаПусквозьлистья. Ультрафиолет — этотам, гдецветанеимеютназванийдлябольшинствалюдей.
— Наследственность, мутации… — бормоталдеда. — Примерношестьвзрывовгетерозиготнойактивности… Готово, Сонк.
Яразвернулультрафиолетназад.
— Годпервый, деда? — спросиля, всеещесомневаясь.
— Да, — изрекдеда. — Немедлиболе, отрок.
Янагнулсяидалимнеобходимыйтолчок.
Последнее, чтояуслышал, былкрикмистераПу.
— Чтотыделаешь? — свирепооралон. — Смотримне, юныйХогбен… Чтоэто? Еслиэтокакой-тофокус, янапущунатебямладшего! Яналожутакоезаклятье, чтодажеты-ы-ы!..
Войперешелвписк, негромчекомариного, всетише, всетоньше, иисчез.
Ясно, чтодедасовершилкошмарнуюошибку. Знатьнезнаю, скольколетназадбылгодпервый, новременипредостаточно, чтобыПузаселиливсюпланету. Яприставилдвапальцакглазам, чтобырастянутьих, когдаониначнутвыпучиватьсяисближаться, какуПу.
— ТыещенеПу, сынок, — произнесдедапосмеиваясь. — Тыихвидишь?
— Не-а, — ответиля. — Ачтотампроисходит?
— Саниостановились… Да, этогодпервый. Взгляниналюдей, высыпавшихизсвоихпещер, чтобыприветствоватьновыхтоварищей. Ой-ой-ой, какиеширокиеплечиуэтихмужчин! И, ох, толькопосмотринаженщин. Дамладшийпростокрасавчикомсрединихходитьбудет! Затакоголюбаяпойдет.
— Но, деда, этожеужасно! — воскликнуля.
— Непрерывайстарших, Сонк, — закудахталдеда. — Подожди, дай-каяпосмотрю… гм-м. Поколение — вовсенемного, когдазнаешь, каксмотреть. Ай-ай-ай, чтозамерзкиеуродиныэтиотпрыскиПу. Почищесвоегопапули. Авоткаждыйизнихвырастает, обзаводитсясемьейи, всвоюочередь, имеетдетей. Приятновидеть, каквыполняетсямоеобещание.
Ялишьпростонал.
— Нухорошо, — решилдеда, — давайперепрыгнемчерезпарустолетий. Да, ониздесьиусиленноразмножаются. Фамильноесходствопревосходно! Ещетысячулет. ДревняяГреция. Нискольконеизменились! Помнишь, яговорил, чтоЛилиЛуМатцнапоминаетоднумоюдавешнююприятельницупоимениГоргона? Неудивительно!
Онмолчалминутытри, потомрассмеялся.
— Бах. Первыйгетерозиготныйвзрыв. Началисьизменения.
— Какиеизменения, деда? — упавшимголосомспросиля.
— Изменения, доказывающие, чтотвойдедушканетакойужосел, кактыдумал. Язнаю, чтоделаю. Смотри, какиемутациипретерпеваютэтималенькиегены!
— Так, значит, янепревращусьвПу? — обрадовалсяя. — Но, деда, мыобещали, чтоихродпродлится.
— Ясдержусвоеслово, — сдостоинствоммолвилдеда. — Генысохранятихфамильныечертытютелькавтютельку. Вплоть… — Тутонрассмеялся. — Отбываявгодпервый, онисобиралисьналожитьнатебязаклятье. Готовься.
— Обоже! — воскликнуля. — Ихжебудетмиллион, когдаонипопадутсюда. Деда! Чтомнеделать?
— Держись, Сонк, — безсочувствияответилдеда. — Миллион, говоришь? Чтоты, гораздобольше!
— Сколькоже? — спросиля.
Онначалговорить. Выможетенеповерить, ноондосихпорговорит. Вотихсколько!
Вобщем, геныпоработалинасовесть. ПуосталисьПуисохранилиспособностьнаводитьпорчу, — пожалуй, можносуверенностьюсказать, чтоонивконцеконцовзавоеваливесьмир.
Номоглобытьихуже. Пумоглисохранитьсвойрост. Онистановилисьвсеменьше, именьше, именьше. ГеныПуполучилитакуювзбучку, отгетерозиготныхвзрывов, которыеподстроилдеда, чтовконецспятилиидуматьпозабылиоразмере. ЭтихПуможноназватьвирусами — вродегена, тольковирусрезвее.
Итутонидоменядобрались.
Ячихнулиуслышал, какчихнулсквозьсондядюшкаЛем, лежащийвбагажникежелтоймашины. Дедавсебубнил, сколькоименноПувзялосьзаменявэтуминуту, иобращатьсякнемубылобесполезно. Япо-особомуприщурилглазаипосмотрел, чтоменящекотало.
ВыникогдавжизниневиделистолькоПу! Даэтонастоящаяпорча. ПовсемусветуэтиПунасылаютпорчуналюдей, навсех, докоготолькомогутдобраться.
Говорят, чтодажевмикроскопнельзярассмотретьнекоторыевирусы. Представляю, какпереполошатсяэтипрохвессоры, когданаконецувидяткрошечныхзлобныхдьяволов, уродливых, чтосмертныйгрех, сблизкопосаженнымивыпученнымиглазами, околдовывающихвсех, ктоокажетсяпоблизости.
Дедасгеномхромосомомвсеустроилинаилучшимобразом. ТакчтомладшийПууженесидит, еслиможнотаквыразиться, занозойвшее.
Зато, долженпризнаться, отнегострашнодеретгорло.