Она опустилась на пол капсулы, вытянула тощие ноги в ажурных колготках и малиновых туфельках, прикрыла глаза.
Зои озадаченно просматривал данные на планшете.
— Капитан, гриоскоп очистил структуру полей, кодировка семь не установлена, — тихо констатировал он. — Я не знаю, как такое возможно, но это — не глюк.
Капитан с жалостью смотрел на испуганную аборигенскую девочку: тёмные косички торчали в стороны, аккуратная юбочка измялась, ажурные колготки сморщились. Бледное личико в потёках слёз.
— И без тебя вижу, — он схватился за голову. — Все двигатели полный назад.
— А ну, признавайся, ты чего задумала? — Андрей внимательно вглядывался в лицо дочери, с каждой минутой все отчётливее понимая, что перед ним — не Инга: цвет волос слишком тёмный, глаза серые, но другого оттенка, овал лица похож, но не тот. И пахнет от неё иначе. И говорит иначе. И смотрит, двигается не так! В груди стало холодно и колко: если эта девочка так похожа на его дочь, то где его ребёнок? Замеченные в лесу тени подсказывали страшное. Он тряхнул фальшивую Ингу за плечи: — Говори, где моя дочь!
Крик возымел странное, буквально магическое действие: «Инга» будто бы поплыла, оплавилась, как восковая свеча. Косички, клетчатое платьице, распахнутые от удивления глазищи растаяли как морок, оставив вместо себя низкорослого толстого человечка с белыми волосами ниже плеч, в карминно-красном обтягивающем комбинезоне и здоровых ботинках на толстой серебристой подошве.
Рита вцепилась в плечо мужа, жалобно пискнула.
— Вы кто? — прохрипел Андрей, преграждая путь бросившемуся было к окну человечку.
— Дет Моесс! — гордо бросил тот. — Я не понимаю, как вы меня рассекретили. Я копировал все шаблоны поведения, доступные в вашей информационной сети. Я пел нелогичные песни, я изображал радость при виде лохматого растения, увешанного блестками и огнями, я…
Он поперхнулся, закашлялся в кулак. Рита и Андрей переглянулись:
— Дед Мороз?! — недоверчиво повторили они.
Человечек оскорбился, поджал тонкие губы:
— Не знаю, с чего вы решили, что можно коверкать имя честного крызианского глюка! — он воровато огляделся. — Впрочем, у меня нет ни малейшего желания выяснять отношения. У меня, знаете ли, дела.
Андрей понимающе кивнул:
— Ага, подарки детям разносить и под ёлочкой оставлять?
Назвавшийся глюком, недовольно нахмурился, прислушался.
— Можно и так сказать, — отстранённо отозвался он и испуганно присел на корточки: в окно, рассыпая стекло в мелкую крошку, лезло существо, смотреть на которое без содрогания не удавалось. Огромный детина с квадратной, наголо бритой головой, необъятными, размером с футбольный мяч, кулаками. Серебристая трубочка, которую он направил на присутствующих, смотрелась детской погремушкой. Однако больше Андрея и Риту поразило не это, а то, что за громилой, изумлённо ощупывая пустую раму, лезла их дочь. Вернее, существо, как две капли воды на неё похожее.
— Инга, — прошептала Рита и схватилась за сердце.
— Ещё одна, — прошептал Андрей и прислонился к стене.
— Прошу всех сохранять спокойствие, — в окно влез ещё один мужчина средних лет в серебристом комбинезоне с чёрным овальным шевроном на рукаве. — Капитан Сне Гурка, галактическая полиция, — тихо представился он.
Толстенький человечек у стены жалобно пискнул, втянул голову в шею.
Рита и Андрей переглянулись:
— Сне Гурка… Это что, шутка? — не выдержал Андрей. — Нас снимает скрытая камера? Это программа «Розыгрыш»? Кто заказчик? Иван Дмитрич из бухгалтерии? — сыпал он вопросами.
Капитан пожал плечами в недоумении:
— Не понимаю, о чём вы говорите. На вашей территории обнаружен беглый преступник, контрабандист по имени Дет Моесс, который отбывал наказание в тюрьме Калипсо, но сумел бежать. — Человечек в красном хотел возразить, но капитан посмотрел на него с такой строгостью, что тот сразу сник, потускнел. — В результате ошибки, вызванной действиями глюка Моесса, патруль, направленный на задержание преступника, схватил вашу дочь…
— Ах! — Ритка вцепилась в пуговицу на блузке.
— Мам, все нормально, у них на корабле так прикольно. И я смотрела, как удаляется наша Земля, она, оказывается, на большой кривой булыжник похожа. Вот в школе расскажу. Никто ж не поверит! — затараторила Инга, дёрнула за рукав капитана: — Я уже могу к маме с папой идти? А то у нас праздник, Новый год.
Капитан кивнул. Инга бросилась к Андрею.
— А вас, глюк Дет Моесс, я задерживаю для препровождения на Калипсо. Вам надлежит последовать за мной.
Красный человечек неохотно поднялся с пола, отряхнул колени.
— А с ним всё будет нормально? — запереживала Инга. — Попасть на Новый год в тюрьму, это же совсем скучно и неинтересно.
Сне Гурка сердито посмотрел на неё:
— Ничего, он уже привык, — капитан обратился к Андрею и Рите: — Есть ли у вас претензии к галактическому патрулю?
Андрей растерялся, потом качнул головой. Капитан удовлетворённо выдохнул:
— Хорошо. Согласно протоколу, я должен произвести зачистку территории…
— Я возражаю! — сообразил Андрей. — Зачистка территории вызовет с моей стороны недовольство действиями галактического патруля и претензии.
Капитан задумался. Острые уши с чёрными кисточками на концах дёрнулись. Андрей выпрямился, прижимая к себе жену и дочь. Из комнаты доносилось пение мамы и Ивана Ивановича. Хоть кому-то удалось отпраздновать этот Новый год как положено.
— Хорошо. Во избежание разрастания галактического конфликта принимаю ваши возражения относительно зачистки территории. Всего вам доброго, — капитан Сне Гурка решительно направился к глюку, на руках контрабандиста мелькнули наручники.
— Стойте! — Инга метнулась к нему. — А сколько тебе ещё отбывать осталось?
— В твоём летоисчислении три года, — прищурился глюк. — Если за побег больше не впаяют.
Он вздохнул и жалобно посмотрел на капитана.
— А как освободишься, прилетай к нам, а? В Новый год. Прилетишь? Нам ведь столько всего надо выяснить, — девочка растерянно оглянулась на родителей: — например, отчего ваши имена нам так знакомы, но произносим мы их неверно. И почему ваши капсулы похожи на ёлочные шары, или наши ёлочные шары — на ваши капсулы. В этом же точно есть какая-то загадка!
Глаза девочки горели.
Дет Моесс с сомнением пожал плечами. Инга не унималась.
— И вы, товарищ капитан, и ты, Зуяба, прилетайте к нам, а? Вы ведь всё равно патрулируете нашу Солнечную систему и скучаете там, на орбите.
Капитан усмехнулся уголком рта: это аборигенская девочка определённо напрашивается выведать галактические тайны. А, может, даже уговорить его махнуть на Юпитер или сунуть нос в соседний сектор. Хватит уже того, что после очистки воздействием гриоскопа эта землянка или искриться станет как лампочка, или летать. Изменение структуры полей на примитивных расах исследовано плохо, и осложнения могут быть всякими. Хвала галактике, когда это выяснится, они уже будут далеко, и взрослые аборигены не смогут на них пожаловаться.
Капитан вздохнул, давя в груди нехорошее предчувствие.
— Прилечу, а что? — неожиданно согласился нелегал. — И научу тебя делать пузыри из гало-массы. И правильно произносить моё имя.
Серебристые, словно ёлочные игрушки, шары стремительно поднимались ввысь, выше дыма печных труб, выше облаков, к меркнущим на рассвете звёздам. Инга знала: там, на геостационарной орбите, замер в ожидании экипажа патрульный катер, ворчун-Зырк следит за передвижениями команды, заносит в бортовой журнал данные о перемещении. А металлический голос искина сообщает ему данные внешних визиров.
На борту патрульного катера продолжается жизнь, о которой она, Инга, никогда бы не узнала, не наступи эта новогодняя ночь.
Девочка подняла лицо к мигающим звёздам, вздохнула.
— Они же обещали вернуться, — постарался утешить её отец.
— Знаю. Но это так невероятно. Никто-никто не поверит. Даже бабушка, — она посмотрела на родителей. — Там, на их космическом корабле, капитан Сне Гурка пытался заставить меня стать глюком. Внутри синего облака было душно, пахло лесом и дождём.
— Напугалась? — Рита привлекла дочь к себе, обняла.
Инга кивнула:
— Зато я теперь умею вот так, — девочка протянула руку ладонью вверх и выдохнула.
Белёсый парок вихрем закрутился вокруг запястья и замер, медленно кристаллизуясь и превращаясь в снежинку размером с теннисный мячик.
Андрей и Рита остолбенели. А снежинка налилась лилово-красным, разгораясь в ладонях дочери ярким огнём. Инга подбросила её вверх, позволив обернуться стайкой быстрокрылых бабочек, в мгновение ока подхваченных ветром и улетевших к облакам.
Инга мечтательно улыбнулась, выискивая среди звёзд ту единственную, которая сейчас скроется в галактическом переходе.
— Чудеса, правда? — мечтательно проговорила она. — Я теперь немного волшебница. Хотя я не знаю, куда это применить.
Наталья и Алексей Ладо
Ах, мой милый Августин
Ах, мой желанный Августин, слаще всех сладостей,
Горше всех горестей вымысел мой…1
1
«Он мне пуговицу оторвал, сволочь!» — орала Марта ветру, пыталась возмущением загнать глубже другой крик, да не крик — вой. Если ж вырвется — до ливня из глаз, до полного затопления Мартиной жизни, до захлебнуться — навсегда.
Пальто намокло, пахло поцелуями и духами, тянуло к земле. Сквозило там, где оторванная пуговица оставила пробоину и короткую нитку, — у сердца. Вот бы упасть как эта стекляшка — крек! — и больше ничего не чувствовать.
Марта брела по городу. Петербург оставлял седые следы снега на черном бархате пальто, губил неуличные туфельки, лез за пазуху мёртвыми пальцами ветра. Она думала о чём угодно, но только не о катастрофе, что наступила внезапно, как и положено порядочным и очень обязательным катастрофам. Как вот в период денежного благоденствия купила сразу три чёрных пальто, надеялась, что их футлярность, тёмная стильность никогда не выйдут из моды. Не ошиблась. Не вышли. И ничего не вышло…