– Нет, – ответил я и, сунув упаковку с прокладками ей в руки, унесся на другой конец магазина.
Ноги вынесли меня к витрине-морозильнику. Я уставился на лежащих в глубокой заморозке мертвых кур. Мне нужно было переждать, пока Майя с Хьюго уберутся из магазина. На душе было отвратительно. Захотелось даже отодвинуть стекло и залезть внутрь витрины, поближе к куриным тушкам. Встречайте! Продукт по суперцене – Оскар в глубокой заморозке.
Имбирное печенье
Я вышел из магазина с двумя упаковками теста в пакете. Дождик меня уже не радовал, как раньше. Стыд по-прежнему жег меня изнутри, и никуда нельзя было деться от этого чувства. То, что произошло в магазине, испортило все еще больше. Если Майя до сих пор не рассказала Хьюго о той эсэмэске, то теперь она точно это сделает.
В этом же квартале, только дальше вниз по улице, находился ресторан Бие. Я надеялся, что ни ее, ни ее родителей сейчас там нет. Не поднимая головы, я пересек улицу. По сторонам я старался не смотреть, но все равно точно знал, что уже прохожу мимо ресторана. Внутри было мое спасение – «печенье счастья»… Но как мне до него добраться?
Бабушка открыла мне дверь в клетчатом фартуке и поварской шапочке на голове.
– Здравствуй, Оскар, мой милый, – обрадовалась она мне. – Как хорошо, что ты захотел испечь со мной имбирное печенье.
Бабуля уже все приготовила: на кухонном столе лежали целая гора формочек для печенья и две скалки. Она достала для меня еще один фартук, поставила пластинку Элвиса Пресли и зажгла множество рождественских свечей. Что ни говори, а уютно.
Мы пекли из теста разные рождественские штучки вроде ангелов и сердечек, стариков и старушек. А еще придумывали свои собственные фигурки. У бабушки вышло нечто, отдаленно напоминавшее рождественского гнома, зато мои зомби получились очень даже ничего – с вытянутыми в стороны руками и неестественно выпрямленными ногами. «Даже если рука отвалится, то все равно ничего страшного не будет», – довольно подумал я.
Пахло имбирным печеньем, свечами и кофе. Мы сделали паузу и поели немного каши с сосисками, пока бабушка смотрела повтор сериала про ферму Эммердэйл[12].
Я взял несколько печеньиц и съел апельсин. Потом мы продолжили печь. Время пролетело совсем незаметно. За окном скоро начало смеркаться, а я и думать забыл о своих неприятностях.
В конце остался маленький комок теста, и я решил сделать еще одного зомби или даже двух. Их фигурки напомнили мне Хьюго и Майю. Бабушка мешала глазурь, Элвис пел про Рождество, а мне выпал отличный шанс отвлечься от всех своих проблем.
Говорят, когда на душе тяжело, полезно кому-нибудь выговориться. Я же этого не люблю. Так, по-моему, еще тяжелее становится. Но бабушка – это ведь совсем другое дело. Может, рассказать ей о своих проблемах? И совсем не обязательно, чтобы она слышала то, что я ей сейчас скажу.
– Наверное, я влюблен в Майю, – начал я. – Хотя я точно в этом не уверен. Сейчас она вместе с Хьюго, а я не знаю, ревную я или это какое-то другое чувство. Интересно, на что похожа ревность?
– A-а… это ерунда, – кивнула бабушка на последний противень. – Ничего страшного, что края подгорели.
Я улыбнулся сам себе. Бабуля настолько же глуха, насколько добра.
– Думаю, это не ревность, – продолжил я. – Я ведь даже не знаю, на что похожа влюбленность. Может, на щекотку в животе?
Бабушка бросила хлопотать и с тревогой посмотрела на меня:
– Тебе нехорошо? Живот болит? Может немного пучить, если съешь много имбирного печенья.
– Нет, нет.
Чтобы показать ей, что я чувствую себя отлично, я взял печенье в форме сердечка, целиком запихнул себе в рот и улыбнулся. Бабушка тоже улыбнулась. Потом зазвонил телефон, и бабуля пошла в прихожую. Я понял, что это мама или папа, потому что бабушка рассказывала, чем мы сейчас занимаемся. Я подцепил хрупкие фигурки зомби из сырого теста и выложил их на противень. Бабушка вернулась на кухню и поставила противень в духовку.
– Между прочим, любовь – это самая большая глупость, – сказал я и посмотрел через стекло духовки.
Мои зомби пузырились на противне и постепенно начинали коричневеть.
– Когда любишь, сам становишься глупым, – продолжал я, – и над тобой все смеются.
Точно. Вот в чем была моя проблема – в моей новой, смущающей меня самого личности. Это беспокоило меня гораздо больше, чем Хьюго с Майей. Действительно, Хьюго запросто встречается с Майей и ничуть не стыдится этого. Я же, наоборот, только и делаю, что избегаю всего того, что кажется мне мучительно-неловким, а сам все равно краснею на каждом шагу.
Бабушка взяла стул и уселась рядом со мной:
– Любовь – это не глупость. По крайней мере, я так не думаю.
Я застыл, сидя на корточках перед духовкой. Как она услышала?!
– И над ней не смеются, – задумчиво проговорила бабушка. – И мне кажется, это не стыдно – признаться в любви.
Я молчал, чувствуя себя фигуркой из духовки, которая вот-вот подрумянится и куда-нибудь сбежит. Раздался писк. Это бабушка коснулась своего слухового аппарата. Ну, конечно же! Когда бабуля разговаривает по телефону, она почти всегда надевает его. Как же я мог об этом забыть?
– Иногда, Оскар, нужно действовать невзирая на свой страх, – сказала мне бабушка. – Потому что неизвестно, что хуже: почувствовать себя глупцом, когда тебя отвергли или когда ты так и не осмелился признаться?
Я притворился, что мне стало неудобно сидеть на корточках перед духовкой, и встал. Подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Светло-серое одеяло неба стало темносерым. Тускло горели уличные фонари.
– Что же хуже? – повторила бабушка.
– Не имею ни малейшего понятия, – пробормотал я, отвернувшись к окну.
– Нет, я не собираюсь давать тебе советов, – улыбнулась бабушка, – но при случае ты можешь поразмыслить над этим.
Когда последний противень был вынут из духовки, я сказал, что иду домой. Бабуля выглядела немного расстроенной. Она-то надеялась, что мы вместе будем еще украшать печенье. Но потом бабушка нашла жестяную коробку, положила туда кучу имбирных ангелов и сердечек и дала мне с собой. Когда я обулся и уже стоял на пороге, бабуля прижала меня к себе и обняла. От нее вкусно пахло теплым имбирным печеньем.
– Береги себя, Оскар, – сказала она и обняла меня чуть крепче.
Мне сразу стало легче.
Новый шанс
На всех подоконниках горели свечи, но, несмотря на их старания, Рождеством в городе даже и не пахло. В воздухе царила та самая атмосфера тоски и уныния, какая бывает дождливыми осенними вечерами. Я перепрыгнул через лужу на пешеходном переходе и зашагал дальше. В коробке гремело имбирное печенье.
Внезапно прямо передо мной появилась она. Бие. Я остановился.
– Ждешь автобус? – спросил я. – Или только что приехала?
– Нет. – Бие пристально посмотрела на меня. – Я жду тебя.
– Меня? – глупо переспросил я.
– Ага, – кивнула девочка.
– А как ты узнала, что я должен здесь пройти? – Я был в растерянности.
– Я видела тебя, – ответила Бие и рассмеялась.
– Понятно, – пробормотал я, хотя мне ничего не было понятно.
– Я вышла зажечь его и тут заметила у пешеходного перехода тебя, – сказала Бие и потрясла перед моим носом коробком со спичками.
Тут я заметил, что девочка стояла рядом с большим фонарем, который теплым уютным светом освещал пространство перед рестораном. Бие скрестила руки на груди и ждала, что я скажу. В голове у меня было пусто. Тут я сообразил, что держу в руках коробку со свежеиспеченным имбирным печеньем.
– Хочешь печенье? – Я протянул Бие коробку.
– А какое?
– Сейчас увидишь.
Ситуация была странной. Казалось, мы вернулись в прошлое. Я открыл крышку. Бие наклонилась к коробке и повела носом:
– Мм… имбирное печенье… – И, ухватив фигурку ангела, она откусила ему голову.
Бие принялась с хрустом пережевывать печенье. Я, конечно, был уже сыт им по горло, но за компанию тоже взял одну штучку. Это оказалось сердечко, и я осторожно укусил его за краешек.
Воздух был сырой и промозглый, и, хотя я был в толстой зимней куртке, меня сильно трясло, разве что зубы не стучали. Думаю, это было нервное. В общем-то, ничего удивительного, ведь мне снова выпал шанс получить «печенье счастья». К тому же Бие, кажется, не сильно забивает голову моими странными выходками, так что попытаться стоило.
– Кстати, насчет печенья, – начал я.
– А что? – удивилась Бие.
– Помнишь то «печенье счастья»?
Я колебался. Бие смотрела на меня. Щеки у нее раскраснелись от мороза, а когда она жевала, то над носом появлялась маленькая смешная складочка в том же самом месте, как если бы она улыбалась. Вдруг я обратил внимание, что на ней не было никакой верхней одежды, только тонкая зеленая кофта. Бие запихнула в рот последнего ангела и смахнула с губ крошки.
– Ты не замерзла? – спросил я.
– Ну не до такой степени, – улыбнулась девочка.
Наверное, по мне было видно, как меня бьет дрожь.
– Хочешь зайти ненадолго? – спросила Бие.
Я кивнул.
– Так что там насчет «печенья счастья»? – спросила Бие, открывая дверь.
– Это довольно сложно объяснить… – начал я.
Мы вошли в ресторан. Под потолком висели красные фонари с кистями, а по стенам были развешены картины с волнистыми силуэтами гор и облаками над ними. Журчала вода в аквариуме. Оранжевая рыбка уставилась на меня бессмысленным взглядом.
– Перестань пялиться, – шепнул я ей тихо, проходя мимо.
Но, наверное, получилось недостаточно тихо.
– Это ты мне? – переспросила Бие и обернулась.
– Да нет. Это вот ей. – Я ткнул пальцем в золотую рыбку за стеклом.
Бие рассмеялась:
– Смешной ты.
За одним из столиков в зале сидела какая-то семья, остальные места пустовали.
– Это потому, что время ужина еще не пришло, – объяснила Бие и предложила: – Пойдем к нам.