Пепел и сталь — страница 9 из 14

Дети Кровоточащего Солнца

16

Многие думают, что наш путь начался в Хленниуме, городе чудес. Они забыли, что я не был королем, когда приступил к поискам. Да, не был.

Думаю, людям не мешало бы вспомнить, что все началось не с императоров, жрецов, пророков или генералов. Началось не в Хленниуме и не в Корделе, пришло не от великих народов Востока и не из огненной империи Запада.

Все началось в маленьком невзрачном городке, название которого ничего вам не скажет. Все началось с юного сына кузнеца, не примечательного ничем… кроме своей способности притягивать неприятности.

Все началось с меня.

Когда Вин проснулась, у нее болело все тело… значит, Рин опять ее поколотил. Что же она натворила? Может, была слишком приветлива с кем-то из воровской шайки? Или ляпнула какую-то глупость, разгневав главаря? Ей следовало держаться тихо, тихо и незаметно, подальше от остальных, и не привлекать к себе внимания. Иначе Рин побьет ее. Она должна учиться, говорил он. Она Должна учиться…

Но боль была сильнее, чем от обычных побоев. Вин и вспомнить не могла, когда ей в последний раз приходилось так скверно.

Она осторожно кашлянула, открывая глаза. Она лежала на очень удобной кровати, а в кресле неподалеку сидел долговязый подросток.

«Лестиборнес, — вспомнила Вин. — Его зовут Лестиборнес. Я в лавке Клабса».

Лестиборнес вскочил.

— Ты очнулась!

Вин попыталась заговорить, но только закашлялась, и юноша поспешно подал ей воды. Вин сделала несколько глотков, скривившись от боли в животе. Вообще-то она чувствовала себя так, словно ее молотили дубинками по всему телу.

— Лестиборнес, — прохрипела она наконец.

— Точно, это я, — согласился подросток. — Только теперь Кельсер велел звать меня по-другому, я нынче Призрак.

— Призрак? — переспросила Вин. — Да, тебе это подходит. Ты тощий. Я долго спала?

— Две недели, — с готовностью ответил юноша. — Погоди-ка.

Он, забавно задирая колени, выбежал из комнаты, и Вин услышала, как он зовет кого-то.

«Две недели?»

Она отпила из чашки, пытаясь привести в порядок воспоминания. В комнату просачивались лучи красноватого полуденного солнца. Вин поставила чашку на столик и провела руками по телу. Она сразу обнаружила широкую повязку.

«Ну да, меня пырнул инквизитор, — вспомнила она. — Я должна была умереть».

Вин оглядела себя. Та сторона тела, которой она ударилась о крышу при падении, представляла собой сплошной синяк, уже слегка выцветший. Кроме него нашлись еще десятки ушибов и кровоподтеков. Вин чувствовала себя ужасно.

— Вин! — воскликнул Доксон, входя в спальню. — Ты пришла в себя!

— Я бы так не сказала, — со стоном ответила Вин, натягивая одеяло и откидываясь на подушку.

Доксон хмыкнул, подошел ближе и сел на стул Лестиборнеса.

— Что ты помнишь?

— Почти все, — сказала Вин. — Мы прорвались во дворец, но там оказались инквизиторы. Они напали на нас, и Кельсер сражался… — Вин умолкла и посмотрела на Доксона. — А Кельсер… он…

— В порядке, — ответил Доксон. — Отделался куда легче, чем ты. Он хорошо знает дворец, мы ведь три года назад составили подробный план, и он…

Вин нахмурилась, когда Доксон вдруг умолк.

— Знаешь, он сказал, что инквизиторы, похоже, не очень-то стремились убить его. С ним сцепился только один, а двое погнались за тобой.

«Почему? — недоуменно подумала Вин. — Может, они решили сперва уничтожить более слабого противника? Или нет?»

Она сосредоточилась, вспоминая события той ночи.

— Сэйзед, — сказала она наконец. — Он спас меня. Инквизитор почти добил меня, но… Доксон, кто он такой?

— Сэйзед? Ну, на этот вопрос, наверное, он лучше ответит сам.

— А он здесь?

Доксон покачал головой.

— Нет, ему пришлось вернуться в Феллис. Бриз и Кел набирают солдат, а Хэм уехал на прошлой неделе проверить, как дела в нашей армии. Он вернется через месяц, не раньше.

Вин кивнула. Ей захотелось спать.

— Допей воду, — предложил Доксон. — В ней есть кое-что, что снимет боль.

Вин допила до дна и снова провалилась в сон.

Когда она проснулась, рядом был Кельсер. Он сидел на стуле возле кровати, обхватив руками колени, и смотрел на нее в слабом свете лампы. Вин открыла глаза, и Кельсер улыбнулся.

— С возвращением!

Вин тут же потянулась к чашке.

— Как наши дела?

Кельсер пожал плечами.

— Армия растет, Ренокс начал закупать оружие и припасы. Твое предложение относительно братства оказалось удачным… мы нашли Ферона и почти договорились, как протащить в братство своего человека.

— Марш? — спросила Вин. — Он сам пойдет на это?

Кельсер кивнул.

— Он всегда видел в братстве нечто притягательное. И если скаа вообще может сыграть поручителя, то лучше Марша никто не справится.

Вин задумчиво кивнула, делая еще глоток. Кельсер изменился. Перемены были едва заметными… в манере говорить, в жестах… Они произошли за время ее болезни.

— Вин, — неуверенно заговорил Кельсер, — я должен извиниться. Я едва не убил тебя.

Вин тихонько фыркнула.

— Ты тут ни при чем. Я сама вынудила тебя взять меня с собой.

— Но я-то не должен был соглашаться, — возразил Кельсер. — Я ведь сначала хотел прогнать тебя — так и следовало поступить. Так что прими, пожалуйста, мои извинения.

Вин чуть заметно пожала плечами.

— А что я буду делать теперь? — спросила она. — Игра ведь продолжается?

Кельсер улыбнулся.

— Само собой. Как только встанешь на ноги, вернешься в Феллис. Мы уже распустили слух, что леди Валетт заболела, но не может же она болеть так долго. И чем скорее ты покажешься перед гостями, тем лучше.

— Если надо, я поеду завтра! — воскликнула Вин.

Кельсер усмехнулся.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея. Отдыхай пока.

Он встал, собираясь уйти.

— Кельсер? — окликнула Вин, заставив его остановиться и оглянуться.

Вин не сразу сумела сформулировать то, что хотела сказать.

— Во дворце… инквизиторы… Мы не так уж неуязвимы.

Она покраснела: собственные слова показались ей глупыми. Но Кельсер рассеянно улыбался. Похоже, он понял, что Вин имела в виду.

— Да, Вин. Мы вовсе не неуязвимы, — тихо ответил он.

Вин изучала окружающий пейзаж из окна кареты. В экипаже, присланном из особняка Ренокса, леди Валетт как бы отправилась на прогулку в Лютадель. На самом деле Вин села в экипаж, когда тот ненадолго остановился возле лавки Клабса. Но теперь занавески на окнах кареты были раздвинуты, и весь мир мог видеть леди Валетт — если, конечно, хоть кому-то было до нее дело.

Карета ехала в Феллис. Кельсер оказался прав — Вин пришлось еще три дня провести в лавке Клабса, прежде чем она почувствовала себя готовой к путешествию. Отчасти Вин не спешила еще и потому, что с ужасом думала, как будет втискиваться в платье со всеми этими синяками, ушибами и раной в боку.

Однако она чувствовала себя достаточно здоровой, чтобы вернуться к делу. Ей не нравилось валяться в постели, в этом было что-то неправильное. Такого долгого отдыха ворам не полагалось: воры или быстро возвращаются к работе, или умирают. Тем, кто не может добыть средства к существованию, нет места в воровском мире.

«Оказывается, некоторые люди живут по-другому», — думала Вин.

И это открытие все еще вызывало в ней странное чувство неловкости. Для Кельсера и остальных не имело значения, что Вин зря ест их хлеб; они никак не воспользовались ее слабостью, наоборот, всячески заботились о ней, постоянно дежурили возле ее постели. Самым бдительным и неутомимым оказался молодой Лестиборнес. Вин, конечно, не помнила этого, но Кельсер сказал, что юноша часами не отходил от нее, пока она лежала без сознания.

Почему нынешний главарь ее команды не бросает своих подчиненных, не мучит их? На дне каждый сам отвечал за себя, и слабых просто оставляли умирать, если они мешали другим зарабатывать на жизнь. Если же кто-то попадался в лапы братства, его предоставляли собственной судьбе и только надеялись, что он никого не выдаст. А тот, кто подвергал подельников опасности, мог винить в последствиях только себя.

«Они просто дураки, — прозвучал у нее в голове тихий голос Рина. — Весь их план приведет к катастрофе… и ты сама будешь виновата в том, что погибнешь, если не сбежишь при первой же возможности».

Сам Рин сбежал, как только ему это удалось. Может, он подозревал, что инквизиторы рано или поздно начнут охотиться за Вин из-за той силы, что ей досталась. Он всегда знал, когда уходить, и, конечно, не случайно и то, что его уже не было в берлоге Камона, когда там началась резня.

И все равно Вин не обращала внимания на голос Рина. Вместо того чтобы бежать, она позволила карете везти ее в Феллис. Хотя она не сказала бы, что чувствует себя в полной безопасности в команде Кельсера. Скорее наоборот, ее положение в их сообществе вызывало у нее все больше опасений. А что, если они перестанут нуждаться в ней? Что, если она не сможет быть им полезной?..

Она была готова на все, даже вращаться в высшем обществе. Но ей следовало научиться еще очень и очень многому. Она не могла позволить себе и дальше просто валяться в постели.

К тому же Вин нужно было продолжать уроки алломантии. Ведь всего за несколько месяцев она стала такой сильной… ей хотелось снова ощутить свободу и легко мчаться сквозь туман, отталкиваясь и притягиваясь, устремляясь в небо… Кредикская Роща преподала ей важный урок: она не неуязвима… но то, что Кельсер отделался лишь несколькими царапинами, подтверждало, что и она могла бы вести себя разумнее.

Карета миновала поворот и въехала в Феллис. Знакомый деревенский пейзаж вызвал у Вин улыбку, и она придвинулась к окну, чтобы ощутить ветерок. Если повезет, кто-нибудь из прохожих заметит ее, и пойдут разговоры, что леди Валетт каталась по городу. Вскоре они подъехали к особняку Ренокса. Лакей распахнул дверцу кареты, и Вин с удивлением обнаружила, что руку ей подает сам лорд Ренокс.

— Милорд? — удивленно сказала Вин, выходя из экипажа. — У вас наверняка есть дела поважнее.

— Ерунда, — ответил Ренокс. — Любой лорд может найти время на то, чтобы встретить любимую племянницу. Как прокатилась?

«Он хоть на минуту забывает о своей роли?»

Он не задал ни единого вопроса о Лютадели, не показал, что знает о ране Вин…

— Приятная прогулка, дядя. Освежающая, — проговорила она, когда они с Реноксом поднимались по широким ступеням особняка.

Вин порадовалась, что в ее желудке медленно тлеет свинец, поддерживая все еще слабые силы. Кельсер предостерегал ее, что свинец следует использовать аккуратно, чтобы не впасть в зависимость от него, но Вин просто не видела возможности поправиться достаточно быстро без помощи металла.

— Вот и чудесно, — сказал Ренокс. — Может, раз ты чувствуешь себя лучше, пообедаем сегодня вместе в саду? Днем будет тепло, хотя зима уже близко.

— Это было бы замечательно, — кивнула Вин.

Еще недавно ее пугало, что подменыш всегда ведет себя как настоящий аристократ. Но как только она сама вернулась к роли леди Валетт, ее охватило спокойствие. Воровка Вин, конечно же, не могла иметь ничего общего с людьми вроде лорда Ренокса, но для леди Валетт в этом не было ничего особенного.

— Хорошо, — сказал Ренокс, останавливаясь за порогом. — И все-таки давай выберем для этого другой день… сейчас тебе следует отдохнуть.

— Мой лорд, я бы хотела повидаться с Сэйзедом. Мне нужно кое-что обсудить с ним.

— Да, конечно, — согласился Ренокс. — Он в библиотеке, работает над одним из моих проектов.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила Вин.

Ренокс кивнул и пошел прочь, постукивая дуэльной тростью по белому мраморному полу. Вин нахмурилась, пытаясь понять, не свихнулась ли она. Неужели кто-то способен так глубоко погрузиться в роль?

«Но ты ведь и сама это делаешь, — напомнила себе Вин. — Когда ты становишься леди Валетт, то проявляешь совершенно другую сторону своей натуры».

Она раздула тлеющий свинец, чтобы подняться по северной лестнице, но, когда добралась до верха, снова пригасила его. Кельсер не зря говорил, что опасно поддерживать горение свинца слишком долго: алломант мог запросто подчинить свое тело силе металлов.

Вин сделала несколько глубоких вдохов — подняться по лестнице оказалось нелегко даже с помощью свинца — и пошла по коридору к библиотеке. Сэйзед сидел за письменным столом в дальнем углу комнаты, рядом с ним стояла маленькая угольная печка. Сэйзед что-то писал в блокноте. Он был одет в привычную униформу дворецкого, а на носу у него красовались очки в тонкой оправе.

Вин остановилась в дверях, изучая взглядом человека, спасшего ей жизнь.

— Ты алломант, — тихо сказала она.

Сэйзед на мгновение замер, потом положил перо и повернулся.

— Почему ты так решила, госпожа Вин?

— Ты очень быстро добрался до Лютадели.

— Лорд Ренокс постоянно держит в конюшне свежих лошадей. Я просто взял одну из них.

— Ты нашел меня во дворце, — напомнила Вин.

— Кельсер рассказывал мне о своих планах, и я сообразил, что ты обязательно последуешь за ним. А то, что я отыскал тебя, — простая удача.

Вин нахмурилась.

— Но ты убил инквизитора!

— Убил? — удивился Сэйзед. — Нет, госпожа. Чтобы убить подобного монстра, нужно обладать куда большей силой, чем моя. Я просто… отвлек его.

Вин еще какое-то время постояла в дверях, пытаясь понять, почему Сэйзед так уклончиво отвечает.

— Так ты алломант или нет?

Хранитель улыбнулся и пододвинул стул.

— Прошу тебя, сядь.

Вин прошла через комнату и уселась спиной к стеллажу с книгами.

— Что ты подумаешь, если я скажу, что я не алломант? — спросил Сэйзед.

— Подумаю, что ты врешь, — честно ответила Вин.

— А прежде я когда-нибудь лгал тебе?

— Лучшие лжецы — как раз те, кто в основном говорит правду.

Сэйзед улыбнулся, сквозь очки рассматривая Вин.

— Это верное наблюдение, мне кажется. И все же, какие у тебя есть доказательства того, что я алломант?

— Ты делаешь то, что просто невозможно без алломантии.

— Вот как? Ты стала рожденной туманом всего пару месяцев назад и уже знаешь, что возможно, а что невозможно в этом мире?

Вин немного помолчала, размышляя. Да, еще совсем недавно она ничего не смыслила в алломантии… Может, ей действительно многое предстоит узнать о мире?

«Всегда есть какие-то секреты».

Так говорил Кельсер.

— Но тогда, — медленно начала она, — что на самом деле означает быть хранителем?

— Вот это уже хороший вопрос, госпожа. Хранитель — это… нечто вроде склада на всякий случай. Мы помним разные вещи, которые можно использовать в будущем.

— Например, чужие религии, — сказала Вин.

Сэйзед кивнул.

— Религии — моя специальность.

— Но ты помнишь и многое другое?

Сэйзед снова кивнул.

— Например?

— Ну, — сказал Сэйзед, закрывая книгу, которую читал, — например, разные языки.

И тут Вин узнала тисненый кожаный переплет.

— Эй, это же та книга, которую я нашла во дворце! Как она попала к тебе?

— Я наткнулся на нее, пока искал тебя, — пояснил террисанин. — Она написана на древнем языке, на котором никто не говорит уже целое тысячелетие.

— Но ты его знаешь? — тут же спросила Вин.

Сэйзед кивнул.

— В достаточной мере, чтобы перевести написанное.

— И… сколько вообще языков ты знаешь?

— Сто семьдесят два, — ответил Сэйзед. — На большинстве, вроде языка хленни, уже никто не говорит. Об этом позаботился лорд-правитель еще в пятом веке. Тот язык, на котором теперь общаются люди, на самом деле один из диалектов Терриса, моей родины.

«Сто семьдесят два?» — изумленно подумала Вин.

— Послушай, но это… невозможно! Один человек не в состоянии помнить столько!

— Не один человек, — уточнил Сэйзед, — а один хранитель. То, что я делаю, напоминает алломантию, но это не одно и то же. Ты черпаешь из металлов силу. А я использую их, чтобы укреплять память.

— Но как? — спросила Вин.

Сэйзед покачал головой.

— Может, в другой раз, госпожа. Я… мы предпочитаем не выдавать свои тайны. Лорд-правитель преследует нас с особой страстностью. Даже странно. Мы вовсе не так опасны, как рожденные туманом, однако он не обращает внимания на алломантов и методично уничтожает хранителей. Он и народ Терриса ненавидит из-за нас.

— Ненавидит? — переспросила Вин. — Да с террисанами обращаются куда лучше, чем с обычными скаа! К вам относятся с уважением!

— Это верно, госпожа, — согласился Сэйзед. — Но скаа в определенном смысле свободнее. Большинству террисан с рождения предназначено стать старшими лакеями или управляющими. Нас осталось очень мало, и лорд-правитель тщательно следит за рождаемостью в Террисе. Ни одному террисанину-управляющему не разрешается иметь семью и вообще производить на свет детей.

Вин фыркнула.

— Ну, за этим трудновато уследить!

Сэйзед некоторое время молчал, положив руки на кожаный переплет книги.

— Почему же, совсем нетрудно, — сказал он наконец, слегка нахмурившись. — Все террисане-управляющие — евнухи, дитя мое. Я полагал, тебе это известно.

Вин застыла от ужаса, потом отчаянно покраснела.

— Я… нет, я… ох, прости меня…

— Тебе совершенно не за что извиняться. Меня оскопили вскоре после рождения, как и положено, чтобы ребенок стал управляющим. И я частенько думаю, что мне куда проще жилось бы обычным скаа. Мой народ — не просто рабы. Нас превращают в послушных исполнителей, обученных только одному: следовать желаниям лорда-правителя.

Вин все еще заливалась краской, мысленно кляня себя за бестактность. Почему никто не предупредил ее? Но Сэйзед как будто совсем не обиделся… впрочем, он никогда не сердился.

«Может, это из-за его… состояния, — подумала Вин. — Вдруг такова суть замысла? Получить спокойных, покорных управляющих…»

— Но ты, — сказала она наконец, — ты ведь мятежник. Ты борешься с лордом-правителем.

— Я — ошибка, отклонение, — пояснил Сэйзед. — К тому же мне кажется, мой народ совсем не так забит и порабощен, как хочется думать лорду-правителю. Мы прячем хранителей прямо у него под носом, а у некоторых достает храбрости и жить вопреки воспитанию. — Он немного помолчал, качая головой. — Но это совсем не легко. Мы слабые люди, госпожа. Предпочитаем делать то, что велят, потому что так спокойнее. Даже я, которого ты считаешь бунтовщиком, постарался поскорее найти себе должность дворецкого, а значит, подчиненного. Думаю, мы совсем не так храбры, как хотелось бы.

— Ты оказался достаточно храбр, чтобы спасти меня, — пробормотала Вин.

Сэйзед улыбнулся.

— Но ведь это часть моих обязанностей. Я обещал мастеру Кельсеру, что позабочусь о твоей безопасности.

Вин посмотрела на него с сомнением. Ей очень хотелось понять, зачем он ее спас. В конце концов, кто стал бы рисковать жизнью ради какой-то Вин? Она углубилась в размышления, а Сэйзед вернулся к книге. Наконец Вин снова заговорила, заставив его отвлечься.

— Сэйзед?

— Да, госпожа?

— Кто предал Кельсера три года назад?

Сэйзед помолчал и закрыл книгу.

— Точно неизвестно, госпожа. Большинство друзей Кельсера полагает, что это Мэйр.

— Мэйр? Его жена?

Сэйзед кивнул.

— Видишь ли, она была единственной, кто мог это сделать. К тому же ей заморочил голову сам лорд-правитель.

— Значит, ее не отправили в Ямы Хатсина?

— Она погибла там, — ответил Сэйзед. — Мастер Кельсер ничего не рассказывает о Ямах, но я чувствую, что шрамы на его душе, оставленные этим ужасным местом, гораздо глубже и страшнее шрамов на руках. И мне кажется, он так и не узнал, предала она его или нет.

— Мой брат говорил, что любой готов предать, если подвернется шанс и будет причина.

Сэйзед нахмурился.

— Даже если это правда, мне не хочется в нее верить.

— Кельсер изменился за последнее время, — сказала Вин. — Стал более скрытным. Может, он чувствует себя виноватым из-за того, что случилось со мной?

— Думаю, это лишь одна из причин. Он, похоже, начинает понимать, что одно дело — руководить небольшой группкой воров, и совсем другое — готовить большое восстание. Он не может рисковать так, как прежде. И по-моему, это меняет его к лучшему.

Вин не была бы так уверена, но она промолчала, вдруг осознав, насколько вымоталась. Даже сидеть на стуле стало ужасно тяжело…

— Иди поспи немного, госпожа, — предложил Сэйзед, снова берясь за книгу. — Тебе чудом удалось выжить. Поблагодари свое тело, оно это заслужило. Позволь ему отдохнуть.

Вин утомленно кивнула, с трудом встала и ушла, оставив Сэйзеда за письменным столом.

17

Иногда я пытаюсь представить, что случилось бы, если бы я остался там, в той сонной деревушке, где родился. Я бы сделался кузнецом, как мой отец. Возможно, завел бы семью и собственных сыновей.

И тогда, скорее всего, кто-то другой взвалил бы на себя мою чудовищную ношу. Кто-то, кто смог бы нести ее лучше, чем я. Кто-то, кто заслуживал бы звания героя.

До того как поселиться в особняке Ренокса, Вин никогда не видела ухоженных садов. В прошлой жизни, пробираясь с другими ворами в богатые дома, она замечала иной раз причудливые растения, но никогда не обращала на них особого внимания. Растения, как и прочие увлечения знати, казались ей пустой забавой.

И она даже не представляла, как прекрасны могут быть растения, если за ними ухаживать должным образом. Балкон в особняке Ренокса, узкий, полукруглый, нависал над садом, и с него открывался отличный вид. Сад сам по себе был не слишком велик — он ведь требовал огромного количества воды и внимания.

И все равно он был прекрасен. Растения здесь имели вовсе не тот скучный коричневый или белый цвет, они сияли глубокими, живыми красками — всеми оттенками красного, оранжевого и желтого, и листья как будто светились изнутри. Усилиями садовников вереницы растений складывались в изящные узоры. Ближе к балкону росли экзотические деревья с желтой листвой, они защищали балкон от сыпавшегося с неба пепла. Зима в этом году выдалась очень теплая, и с большинства деревьев не опали листья. Но конечно, воздух был прохладным, и в ветвях мягко шумел ветер.

Этот шум действовал успокаивающе. Во всяком случае, настолько, что Вин забыла о недавнем раздражении.

— Хочешь еще чаю, дитя? — спросил лорд Ренокс, но ответа ждать не стал и просто махнул рукой слуге, чтобы тот наполнил чашку Вин.

Вин сидела на бархатной подушке в удобном плетеном кресле. В последние четыре недели любое ее желание исполнялось мгновенно. Слуги прибирали ее вещи, одевали ее, кормили, даже купали в ванне. Ренокс следил, чтобы Вин давали все, о чем она попросит, и, конечно, никто не позволил бы ей сделать что-то, что требовало бы усилий, представляло для нее опасность или просто было ни к чему.

Другими словами, ее жизнь стала безумно скучной. Прежде все ее время занимали уроки Сэйзеда и ночные тренировки с Кельсером. И днем она в основном спала, почти не общаясь с прислугой.

Но теперь алломантия — по крайней мере, ее ночная часть — стала для Вин запретной. Ее рана еще не зажила, и если Вин слишком много двигалась, проклятая рана открывалась. Сэйзед, правда, время от времени давал ей уроки, но в основном был занят переводом книги. Он часами просиживал в библиотеке, взволнованно вчитываясь в текст.

«Он отыскал новые знания, — думала Вин. — Для хранителя это, наверное, сродни наркотику».

Вин не спеша пила чай, стараясь подавить раздражение, а слуги не спускали с нее глаз. Они напоминали ей птиц-падальщиков, высматривающих добычу… только эти птички искали возможность угодить Вин. И доставить ей лишнее разочарование.

От Ренокса тоже не было проку. Для него обедать с Вин означало просто сидеть напротив и заниматься собственными делами — писать заметки или диктовать письма. Видимо, присутствие Вин имело для него определенный смысл, однако он почти не обращал на нее внимания, разве что спрашивал, как прошел день.

И все равно Вин заставляла себя играть роль знатной особы. Лорд Ренокс нанял нескольких новых слуг, ничего не знавших об их затее. Это была не домашняя прислуга, а садовники и разнорабочие. Нанять их пришлось из-за того, что Кельсер и Ренокс беспокоились, что в других знатных Домах могут возникнуть подозрения, если никто не будет иметь своего шпиона в особняке Ренокса. Кельсер не видел в этих людях опасности, но их присутствие значило, что Вин должна каждую секунду изображать леди.

«Поверить не могу, что люди так живут, — подумала Вин, когда слуги начали убирать со стола лишние тарелки. — Как знать умудряется вообще ничего не делать целыми днями? Нечего и удивляться, что они готовы ехать на любой бал!»

— Тебе нравится отдыхать, дитя? — спросил лорд Ренокс, взглянув на нее поверх какого-то гроссбуха.

— Да, дядя, — сквозь зубы ответила Вин. — Вполне.

— Тебе надо будет в ближайшее время отправиться за покупками, — сказал лорд. — Может, тебе захочется прокатиться по улице Кентон? Купить какие-нибудь хорошенькие сережки вместо этого твоего скучного гвоздика?

Вин ощупала ухо, в котором до сих пор красовалась сережка ее матери.

— Нет, — сказала она. — Мне нравится эта.

Ренокс нахмурился, но промолчат, потому что его внимание привлек подходивший слуга.

— Милорд, — сказал он, — только что прибыла карета из Лютадели.

Вин вскинулась. Этой фразой доверенные слуги давали знать, что приехал кто-то из членов команды.

— О, это хорошо, — сказал Ренокс. — Проводи их наверх, Таунсон.

— Да, мой лорд.

Несколько минут спустя на балконе появились Кельсер, Бриз, Йеден и Доксон. Ренокс сразу же подал слугам знак, и те, закрыв стеклянную дверь балкона, оставили хозяина наедине с гостями. Несколько человек встали на страже по другую сторону двери, чтобы никто не мог случайно подслушать разговор.

— Мы помешали вам обедать? — спросил Доксон.

— Нет! — тут же воскликнула Вин, опередив лорда Ренокса. — Садитесь, пожалуйста.

Кельсер подошел к перилам балкона и посмотрел на сад.

— Хороший у вас тут вид.

— Кельсер, может, не стоит? — предупредил Ренокс. — За некоторых садовников я не ручаюсь.

Кельсер усмехнулся.

— Ну если они узнают меня с такого расстояния, то заслуживают куда больше, чем получают от Великих Домов.

Однако он отошел вглубь балкона и, взяв стул, уселся на него верхом. За последние недели он сделался почти прежним легкомысленным Кельсером. И все же кое-что изменилось. Он стал чаще проводить встречи, более подробно обсуждал с командой свои планы. И еще начал выглядеть более задумчивым.

«Сэйзед был прав, — подумала Вин. — Я, конечно, чуть не погибла во дворце, но Кельсера это изменило в лучшую сторону».

— Мы подумали, что на этой неделе надо встретиться здесь, чтобы застать вас обоих, — сказал Доксон.

— Весьма мудрое решение, мастер Доксон, — сказал лорд Ренокс. — Но можно было и не спешить. У нас все в порядке…

— Нет, — перебила его Вин. — Нет, не в порядке. Кое-кому нужны свежие новости. Что вообще творится в команде? Как проходит вербовка?

Ренокс бросил на нее недовольный взгляд, но Вин не обратила на него внимания.

«Он не настоящий лорд, — напомнила она себе. — Он такой же член команды, как и все. И сейчас, когда рядом нет слуг, я могу говорить что хочу».

Кельсер рассмеялся.

— Похоже, она стала более разговорчивой, пока нас не было?

— Мне здесь совершенно нечем заняться, — сердито сказала Вин. — Я от этого на стенки лезу.

Бриз поставил на стол бокал вина.

— Кое-кому твое положение показалось бы завидным, Вин.

— Только сумасшедшему.

— Ну, мы ведь говорим о знатных людях, — заметил Кельсер. — А они все немного чокнутые.

— Наша работа, — напомнила Вин. — Как она продвигается?

— Вербовка идет все так же медленно, — ответил Доксон. — Но мы исправим положение.

— Нам, наверное, следует действовать более решительно, Кельсер, — сказал Йеден.

«И здесь перемены», — подумала Вин, с удивлением рассматривая Йедена.

Он прилично оделся. Пусть и не в костюм знатного господина, как Доксон и Бриз, но все же его куртка и штаны были хорошо сшиты, рубашка застегнута на все пуговицы, и пятен сажи на его одежде Вин не обнаружила.

— Не поможет, Йеден, — возразил Кельсер. — К счастью, Хэм отлично справляется с уже набранными солдатами. Я несколько дней назад получил от него сообщение. Он сам удивлен, как быстро они учатся.

Бриз фыркнул.

— Ты не очень-то радуйся. Хэм всегда чересчур оптимистичен по отношению к людям. И если его армия научилась ходить в ногу, он уже может начать восхвалять солдат за чувство равновесия.

— Мне бы хотелось взглянуть на наши отряды! — пылко воскликнул Йеден.

— Скоро взглянешь, — пообещал Кельсер.

— Нам необходимо пропихнуть Марша в братство в течение месяца, не позже, — сказал Доксон, кивая вышедшему на балкон Сэйзеду. — Надеюсь, Марш сумеет разузнать хоть что-нибудь о том, как справиться со «стальными» инквизиторами.

Вин содрогнулась, вспомнив о твари с металлическими стержнями в глазах.

— Да, это важно, — согласился Бриз. — Учитывая то, как ловко они управились с вами обоими, мне бы не хотелось штурмовать дворец, пока они там. Они так же опасны, как рожденные туманом.

— Опаснее, — тихо произнесла Вин.

— А сможем ли мы вообще одолеть их? — осторожно спросил Доксон. — Я хочу сказать, они ведь бессмертны.

— Марш выяснит, — сказал Кельсер.

Доксон немного подумал, потом кивнул, соглашаясь.

«Да, действительно многое изменилось», — отметила Вин.

Похоже, за прошедшие недели не только Йеден научился противиться обаянию Кельсера.

— А пока, — продолжил Кельсер, — я надеюсь услышать, что именно Сэйзед узнал о лорде-правителе.

Сэйзед, выбрав для себя стул, уселся и положил книгу перед собой.

— Я расскажу, что смогу, хотя эта книга оказалась не тем, на что я рассчитывал. Я думал, госпожа Вин вынесла из дворца какой-то древний религиозный текст, а это вполне мирское сочинение.

— Мирское? — удивленно переспросил Доксон. — В смысле?

— Это некие записи, мастер Доксон, — пояснил Сэйзед. — Записи, сделанные, похоже, самим лордом-правителем… точнее, человеком, который впоследствии стал лордом-правителем. Ведь даже доктрина братства соглашается, что до восшествия на престол он был простым смертным. И в этом дневнике он рассказывает о своей жизни перед последней битвой у Источника Восхождения тысячу лет назад. В основном это рассказы о его путешествиях: о людях, с которыми он встречался, о местах, где он бывал, об испытаниях, через которые ему пришлось пройти за время поисков.

— Интересно, — кивнул Бриз. — Но чем это поможет нам?

— Пока не знаю, мастер Ладриан, — сказал Сэйзед. — Однако мне кажется, что весьма полезно знать подлинную историю того, что происходило с ним до восшествия на престол. Это по меньшей мере дает нам возможность заглянуть в мысли лорда-правителя.

Кельсер кивнул.

— Да, братство явно считает эту книгу очень ценной. Вин говорила, что нашла ее в святилище, на алтаре, в центральной части дворцового комплекса.

— Что не уничтожает все сомнения относительно ее подлинности, — возразил Бриз.

— Не думаю, что это подделка, мастер Ладриан, — сказал Сэйзед. — Там слишком много подробностей, в том числе и незначительных, вроде заметок о носильщиках и припасах. К тому же описания зачастую противоречивы. И если братство сочло этот дневник достойным поклонения, то, наверное, он открывал им лик их бога…

— Я бы хотел прочитать ее, когда ты закончишь перевод, — сказал Доксон.

— И я, — поддержал его Бриз.

— Некоторые подмастерья в лавке Клабса иногда подрабатывают писцами, — сказал Кельсер. — Попросим их сделать копии для каждого из нас.

— Полезная там подобралась команда, — заметил Доксон.

— Да, — кивнул Кельсер. — Ладно, на чем мы остановились?

Все замолчали, и Доксон указал на Вин.

— На знати.

Кельсер нахмурился.

— Я могу вернуться к работе, — поспешно заявила Вин. — Я уже почти поправилась.

Кельсер посмотрел на Сэйзеда, и тот пожал плечами. Он регулярно осматривал рану Вин, и ему, похоже, не слишком нравилось то, что он видел.

— Кел, — заговорила Вин, — я тут с ума схожу! Я выросла среди воров, я привыкла постоянно добывать себе еду и сражаться за место для ночлега… я не могу просто сидеть и позволять слугам вытирать мне нос!

«А кроме того, я должна доказать, что могу быть полезной».

— Ладно, — сказал Кельсер. — В общем-то мы приехали по нескольким причинам, но ты — одна из них. На этой неделе состоится бал…

— Я поеду! — быстро сказала Вин.

Кельсер погрозил ей пальцем.

— Выслушай сначала, Вин! Тебя недавно ранили, и такая дыра в боку слишком опасна.

— Кельсер, — ровным тоном произнесла Вин, — я всю жизнь прожила в опасности. Я поеду.

Похоже, ее слова не убедили Кельсера.

— Она должна, Кел, — сказал Доксон. — Во-первых, в свете могут заподозрить неладное, если она не начнет опять посещать приемы. А во-вторых, нам необходима информация. Иметь доносчиков среди прислуги — это одно, а запустить шпиона в самую гущу врагов — совсем другое. Ты сам знаешь.

— Ну хорошо, — сдался Кельсер. — Но ты должна обещать мне не использовать алломантию до тех пор, пока Сэйзед не разрешит.

Вечером Вин и сама уже не понимала, почему так рвалась на бал. Она стояла в своей комнате, рассматривая платья, которые принес Доксон. Впрочем, после того как она целый месяц проходила в одежде знатной леди, платья перестали казаться ей такими неудобными, как прежде.

«Конечно, нельзя сказать, что в них я чувствую себя свободно, — думала она, изучая четыре туалета. — Все эти кружева, бесконечные складки, нижние юбки… простая рубашка и штаны куда практичнее».

И все же в платьях было нечто особенное… что-то таилось в их красоте. Она зачаровывала, как сад за особняком. Когда Вин рассматривала их по отдельности, как одинокие растения, они производили не слишком сильное впечатление. Но когда Вин увидела сразу несколько нарядов… И еще она думала о том, как будет выглядеть на балу, и тогда платья приобретали новый смысл. Они были прекрасны и должны были сделать прекрасной ее саму. Они станут тем лицом, которое Вин предъявит высшему свету, и ей хотелось выбрать наиболее подходящее.

«Интересно, будет ли там лорд Эленд Венчер?..»

Ведь Сэйзед говорил, что молодых аристократов приглашают почти на каждый бал?

Вин провела ладонью по одному из платьев — черному с серебряным кружевом. Оно подходило к ее волосам, но не слишком ли мрачно это будет выглядеть? Большинство дам носило яркие платья, сдержанные тона, похоже, оставались прерогативой мужских нарядов. Вин внимательно осмотрела желтое платье, но оно показалось ей несколько наглым. А на белом было слишком много вышивки.

Оставалось красное. Слишком глубокий вырез — глубже, чем хотелось бы Вин, — но в остальном оно было великолепно. Из тонкой, как паутинка, ткани, с длинными рукавами, присобранными у локтей и запястий, оно просто очаровало Вин. Но оно казалось таким откровенным! Вин прикинула на себя платье, ощущая пальцами мягкую нежную ткань, и попыталась представить, каково ей будет в этом наряде.

«Смогу ли я его надеть? Оно же совсем прозрачное! И эти бесконечные оборочки не в моем стиле».

И все же… какая-то ее часть отчаянно стремилась на бал. Повседневная жизнь знатной леди разочаровала Вин, но ее воспоминания о том единственном вечере были чудесными. Нарядные танцующие пары, музыка, атмосфера безупречной вежливости и изысканности, волшебные витражи…

«А я ведь и не заметила как привыкла к духам!» — вдруг осознала Вин.

Она каждый день купалась в ванне с маслами, и слуги обрызгивали духами ее одежду. Конечно, аромат едва различался, но когда Вин была воровкой, она сразу улавливала даже еле заметные запахи духов.

Ее волосы заметно отросли, и их тщательно подстриг парикмахер лорда Ренокса, так что они падали на уши, слегка завиваясь на концах. И в зеркале, несмотря на долгую болезнь, отражался уже не тощий неуклюжий подросток. Хорошее питание помогло фигуре Вин приобрести округлость.

«Я становлюсь…»

Вин задумалась. Она не знала, кем становится. Но уж точно не знатной леди. Знатные леди не мучаются от того, что не могут тайком полетать над ночным городом. И все равно она была уже не прежней Вин. Она была рожденной туманом.

Вин осторожно положила красное платье обратно на кровать, подошла к окну и выглянула наружу. Солнце скоро зайдет, и тогда опустится туман… хотя, конечно, Сэйзед обязательно выставит стражу, чтобы Вин не сбежала и не занялась тем, чем ей не позволено заниматься. Впрочем, она понимала его осторожность. Он был прав. Если бы не охрана, Вин давным-давно нарушила бы запрет.

Она посмотрела направо и заметила на балконе чью-то фигуру. Кельсер. Вин еще немного постояла у окна, а потом вышла из своих комнат.

Кельсер обернулся, когда Вин появилась в дверях. Она не спешила проходить на балкон, не желая мешать ему. Но он улыбнулся, и Вин встала рядом с ним у изящных перил.

Кельсер уставился куда-то на запад — не на сад, дальше. Он смотрел в сторону лежавших за городом пустошей, освещенных заходящим солнцем.

— Тебе никогда не казалось это странным, Вин?

— Странным? — переспросила она.

— Да, высохшие растения, палящее солнце, черное дымное небо…

Вин пожала плечами.

— А что тут странного? Это естественно.

— Да, пожалуй. Но наверное, и твои представления о мире по-своему странны. Мир не должен выглядеть так.

— Откуда тебе знать, как он должен выглядеть?

Кельсер достал из жилетного кармана сложенный листок бумаги и, осторожно развернув его, протянул Вин.

Она как можно бережнее приняла листок: бумага была настолько ветхой, что грозила вот-вот рассыпаться. На листке ничего не было написано, Вин увидела лишь старый, поблекший рисунок. Рисунок изображал какое-то непонятное растение, каких Вин никогда не видела. Оно казалось невероятно хрупким. У него не было толстого стебля, а листья выглядели уж очень изящными. Верхние листья по форме и цвету отличались от остальных.

— Это называется «цветок», — пояснил Кельсер. — Когда-то, до восшествия на престол лорда-правителя, люди выращивали их. В старых стихах и легендах можно найти их описания, но они известны только хранителям и мудрецам мятежников. Судя по всему, эти прекрасные растения вдобавок чудесно пахли.

— Простые растения пахли? — удивилась Вин. — Как фрукты?

— Думаю, да. А некоторые письменные источники утверждают даже, что такие вот цветы превращались во фрукты.

Вин некоторое время молчала, хмурясь и пытаясь вообразить все это.

— Рисунок принадлежал моей жене, Мэйр, — тихо произнес Кельсер. — Доксон его нашел в ее вещах после того, как нас схватили. И сохранил, надеясь, что мы вернемся. Он отдал мне рисунок, когда я сбежал.

Вин еще раз взглянула на картинку.

— Мэйр постоянно грезила о временах до восшествия, — сказал Кельсер, устремляя взгляд вдаль. — Она собирала подобные вещи: рисунки и описания прежних дней. Думаю, именно эти грезы и то, что она была наблюдателем, туманщиком, привели ее на дно. И ко мне. Именно она познакомила меня с Сэйзедом, хотя в то время я не приглашал его в команду. Его не интересовало воровство.

Вин сложила листок.

— Ты так и хранишь этот рисунок? После того, что она сделала с тобой?

Кельсер на несколько мгновений застыл. Потом посмотрел на Вин.

— Опять подслушивала? А, не беспокойся. Похоже, об этом все знают.

Вдали вспыхнуло заходящее солнце, красные отсветы отразились от низких облаков и клубов дыма.

— Да, я храню этот цветок, — сказал Кельсер. — Я и сам толком не знаю почему. Но… разве ты перестала бы любить кого-то из-за того лишь, что он тебя предал? Вряд ли. Поэтому предательство и причиняет такую боль… в ней и гнев, и разочарование… а я все еще люблю ее. Люблю.

— Но почему? — спросила Вин. — И как ты вообще после этого можешь доверять людям? Ты разве ничему не научился?

Кельсер пожал плечами.

— Мне кажется, если бы мне пришлось выбирать между любовью к Мэйр — вместе с ее предательством — и тем, чтобы никогда не встречаться с ней, я выбрал бы любовь. Я рискнул, и я проиграл, но риск того стоил. То же самое с моими друзьями. Подозрительность полезна в нашем деле, но только до определенных пределов. Я предпочитаю доверять людям вместо того, чтобы бояться удара в спину.

— Но это же просто глупо, — сказала Вин.

— Быть счастливым — глупо? — осведомился Кельсер, поворачиваясь к ней лицом. — Где тебе лучше, Вин? Ты была счастлива в шайке Камона или счастлива сейчас?

Вин промолчала.

— Я ведь не уверен, что Мэйр предала меня, — продолжал Кельсер, глядя на закат. — Она клялась потом, что не делала этого.

— И ее отправили в Ямы? — спросила Вин. — Это странно… если она была на стороне лорда-правителя…

Кельсер покачал головой.

— Ее привезли в Ямы через несколько недель после меня. Нас держали врозь с тех пор, как схватили. Я не знаю, что могло произойти за это время и почему ее в конце концов отправили в Ямы. И то, что она очутилась там, позволяет мне думать, что, вероятно, она и не предавала меня, но…

Он опять повернулся к Вин.

— Если бы ты слышала его, когда он нас схватил, Вин… лорда-правителя… Он благодарил ее. Благодарил за то, что она предала меня. Его слова звучали так чудовищно искренне… и он все знал о нашем плане… В общем, мне было трудно после этого поверить Мэйр. Но ничто не убило мою любовь к ней. Я сам чуть не умер, когда она погибла год спустя от побоев надсмотрщика там, в Ямах. В ту ночь, когда ее труп унесли, я и прорвался.

— Сошел с ума? — не поняла Вин.

— Нет, — покачал головой Кельсер. — «Прорыв» — это алломантический термин. Наша сила поначалу бывает скрыта, она прорывается наружу только после какого-то тяжелого события. После чего-то, что сильно влияет на тебя. Философы утверждают, что человек не способен управлять металлами до тех пор, пока не увидит смерть и не отвергнет ее.

— А… что тогда случилось со мной? — спросила Вин.

— Кто знает… Можно только гадать. Ты ведь росла в трудных условиях, неизвестно, когда именно ты прорвалась.

Он осторожно кивнул, как будто собственным мыслям.

— А для меня, — сказал он, — прорывом стала та ночь. Я был один в Ямах, мои руки кровоточили после дневной работы. Мэйр была мертва, и меня мучил страх, что я виноват в ее смерти… я не поверил ей, и это отняло у нее волю к жизни. Она умерла, зная, что я сомневаюсь в ее преданности. Может, если бы я по-настоящему любил ее, то не усомнился бы. Не знаю.

— Но ты выжил, — тихо сказала Вин.

— Да, — кивнул Кельсер. — И я решил, что ее мечты должны осуществиться. Я снова сделаю мир цветущим, с зелеными растениями, чтобы с неба не сыпался пепел… — Кельсер помолчал и вздохнул. — Да, я знаю. Я сумасшедший.

— На самом деле, — осторожно возразила Вин, — я начала видеть смысл в твоих поступках. Наконец-то.

Кельсер улыбнулся. Солнце опустилось за горизонт, и, хотя небо на западе было еще светлым, начал наползать туман. Он ниоткуда не появлялся, он как будто вырастал прямо из воздуха, раскидывал длинные извивающиеся щупальца… они удлинялись, кружились, сплетались…

— Мэйр хотела детей, — неожиданно сказал Кельсер. — Давно, когда мы только поженились, полтора десятилетия назад. А я возражал. Я намеревался тогда стать величайшим из воров скаа, когда-либо живших на свете, и не собирался останавливаться. Но наверное, хорошо, что у нас не было детей. Лорд-правитель мог найти и убить их. А мог и не найти, конечно… ведь сумели же выжить Докс и остальные. А теперь мне иной раз хочется, чтобы со мной рядом была частица Мэйр. Ребенок. Дочь, с такими же темными волосами, как у Мэйр, и такая же упрямая.

Он помолчал, глядя на Вин.

— В общем, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по моей вине, девочка. Не хочу повторения.

Вин бросила на него косой взгляд.

— Но я больше не могу сидеть здесь взаперти!

— Не сомневаюсь. И если мы попытаемся подольше продержать тебя в особняке, ты, вполне возможно, однажды ночью объявишься в лавке Клабса и натворишь глупостей. В этом мы с тобой очень похожи. В общем… будь осторожна.

Вин кивнула.

— Буду.

Они постояли еще несколько минут, наблюдая за сгущающимся туманом. Наконец Кельсер потянулся, хрустнув суставами.

— Ладно, как бы то ни было, я рад, что ты с нами, Вин.

Она повела плечами.

— По правде говоря, мне бы хотелось собственными глазами увидеть хоть один цветок.

18

Вы могли бы сказать, что лишь обстоятельства вынудили меня покинуть дом, но если бы я остался, то был бы уже мертв. В те дни, когда я бежал, не зная почему, когда нес ношу, которой не понимал, я полагал, что в Хленниуме смогу остаться незамеченным.

Но постепенно я понял, что жизнь без имени, как и многое другое, уже невозможна для меня.

В конце концов она решила надеть красное платье. Конечно, это был дерзкий выбор, но по ощущениям — правильный. Она ведь все равно скрывала свое истинное «я» под маской благородной леди, и чем более броской окажется эта маска, тем легче будет спрятаться за ней.

Лакей распахнул дверцу кареты. Вин глубоко вздохнула, чувствуя, как стискивает грудь специальный корсет, удерживающий повязку на ране, и, опершись о руку слуги, вышла из экипажа. Расправив юбки, она кивнула Сэйзеду и направилась вверх по ступеням крепости Элариэль. Она была поменьше крепости Венчер, однако в ней имелся специальный бальный зал, тогда как Дом Венчер устраивал приемы в огромном холле.

Вин оглядела других леди, и ее спокойствие тут же улетучилось. Да, платье на ней выглядело прекрасно, но многие леди щеголяли не только нарядами. Их длинные, пышные волосы и самоуверенный вид были куда важнее даже устрашающего количества драгоценностей. К тому же леди не стеснялись, что лифы их платьев весьма туго обтягивали грудь, и они так легко двигались в пышных, со множеством оборок юбках… Вин время от времени видела ноги некоторых дам, выглядывавшие из-под подола; леди носили не простенькую плоскую обувь, как у нее, а изящные туфли на высоких каблуках…

— А почему у меня нет таких туфель? — тихо спросила она Сэйзеда, когда они поднимались по устланной ковром лестнице.

— На каблуках нужно еще научиться ходить, госпожа, — ответил Сэйзед. — А поскольку ты только начинаешь танцевать, будет лучше, если ты на первое время останешься в привычной обуви.

Вин нахмурилась, но объяснение приняла. Однако упоминание Сэйзеда о танцах усилило ее тревогу. Она вспомнила, как легко двигались танцоры на последнем балу. Она наверняка не сумеет подражать им — она ведь едва освоила несколько па…

«Это не имеет значения, — подумала она. — Они увидят не меня, а леди Валетт. А ее считают провинциалкой, не умеющей держаться в свете, и к тому же вспомнят, что она перенесла тяжелую болезнь. Ей простительно плохо танцевать».

С такими мыслями Вин добралась до верха лестницы, где наконец почувствовала себя в относительной безопасности.

— Должен заметить, госпожа, — сказал Сэйзед, — на этот раз у тебя не такой испуганный вид… ты кажешься взволнованной и даже обрадованной. Думаю, это прекрасно.

— Спасибо, — с улыбкой ответила Вин.

Сэйзед был прав: она действительно волновалась. И радовалась. Радовалась тому, что снова принялась за дело, волновалась, что опять очутилась в высшем свете.

Они вошли в квадратный бальный зал. Он располагался в одном из невысоких флигелей, отходивших от главного строения. Слуга принял у Вин шаль. Она ненадолго остановилась, ожидая, пока Сэйзед найдет ее столик и закажет ужин.

Бальный зал Дома Элариэль сильно отличался от величественного холла крепости Венчер. Полутемное помещение вовсе не выглядело высоким, и хотя здесь тоже было множество витражных окон, все они располагались наверху, под потолком. Центральное круглое окно ярко подсвечивалось снаружи специальными фонарями. На каждом столике стояли свечи, и, несмотря на то что в зал с улицы просачивался свет, здесь было сумрачно. Это создавало ощущение уединения, хотя вокруг толпилось множество людей.

Да, зал строился специально для приема гостей. В центре была танцевальная площадка, она находилась немного ниже уровня пола и освещалась ярче, чем остальное пространство. Вокруг площадки амфитеатром располагались столики.

Распорядитель проводил Вин к столику в глубине зала. Она уселась, Сэйзед занял место за ее спиной, и они стали ждать ужина.

— Интересно, как мне раздобыть сведения, которые нужны Кельсеру? — тихо спросила Вин, оглядывая полутемный зал.

Блики от витражей падали на людей, создавая весьма загадочную атмосферу, но мешая рассмотреть лица. Присутствует ли среди постоянных посетителей балов лорд Эленд?..

— Сегодня кто-то должен пригласить тебя на танец, — сказал Сэйзед. — Принимай приглашения… это даст тебе возможность позже подойти к кому-то из партнеров и присоединиться к компании. Тебе незачем даже участвовать в разговоре, достаточно просто слушать. В будущем кто-то из молодых людей может попросить тебя отправиться на бал вместе с ним. Тогда ты будешь сидеть за его столом и присутствовать при беседах.

— Хочешь сказать, придется постоянно сидеть с одним и тем же мужчиной?

Сэйзед кивнул.

— Да, в этом нет ничего необычного. Ты можешь весь вечер танцевать только с ним.

Вин нахмурилась, а потом решила не задумываться и снова всмотрелась в лица гостей.

«А вдруг его здесь нет?.. Он ведь говорил, что старается по возможности избегать балов. А даже если он тут, у него хватает знакомых. Глупо думать…»

Глухой удар отвлек Вин — кто-то уронил на ее стол стопку книг. Она подскочила от неожиданности, а повернувшись, увидела Эленда Венчера. Он придвинул стул и преспокойно уселся. Слегка повернувшись боком, в сторону большого канделябра, он открыл одну из книг, явно собираясь углубиться в чтение.

Сэйзед нахмурился. Вин с трудом сдерживала улыбку, глядя на Эленда. Он опять, кажется, забыл причесаться и застегнуть пуговицы на камзоле. Да и вообще он был одет далеко не так роскошно, как другие гости. Похоже, его костюм специально шился так, чтобы молодой человек мог чувствовать себя в нем совершенно свободно, и не имел ничего общего с вошедшими в моду строгими силуэтами.

Эленд время от времени перелистывал страницы. Вин терпеливо ждала, когда же он наконец узнает ее, но он продолжал читать. Вин не выдержала.

— Я что-то не припомню, чтобы вы спрашивали разрешения сесть за мой стол, лорд Венчер, — сказала она.

— Не обращайте на меня внимания, — откликнулся Эленд, не отрываясь от книги. — У вас довольно большой стол, хватит места нам обоим.

— Нам — возможно, — согласилась Вин. — Но я не уверена насчет книг. Куда теперь поставить мой ужин?

— Слева от вас сколько угодно места, — рассеянно произнес Эленд.

Сэйзед нахмурился сильнее. Он шагнул вперед, собрал книги и положил их на пол рядом со стулом Эленда.

— Вот потому-то я никогда и не нанимаю слуг-террисан, — заметил Эленд, не переставая читать. — Они невыносимо хорошо обучены.

— Я бы и не подумала назвать Сэйзеда невыносимым, — холодно обронила Вин. — Он добрый друг и прекрасный человек, каким вам, лорд Венчер, наверное, никогда не стать.

Эленд наконец-то поднял голову.

— О… простите, — искренне сказал он. — Приношу свои извинения.

Вин кивнула, и Эленд тут же вернулся к чтению.

«Зачем он пришел? Только для того, чтобы почитать?»

— А чем вы занимались до того, как начали докучать мне? — раздраженно спросила она.

— Но позвольте, чем же я вам докучаю? — удивился лорд Эленд. — Я серьезно, леди Валетт. Я просто сижу здесь и молча читаю.

— Но вы сели за мой стол. Уверена, вы могли бы подыскать и другое место… будучи наследником Дома Венчер. Хотя при нашей последней встрече вы забыли упомянуть об этом факте.

— Верно, — согласился лорд Эленд. — Но, помнится, я говорил вам, что мне не слишком нравится Дом Венчер. Я просто не хотел вдаваться в подробности.

— И все же сказали довольно много!

— Согласен, ладно, — чуть заметно улыбнулся Эленд и опять уткнулся в книгу.

Вин разочарованно нахмурилась.

Эленд вдруг посмотрел на нее поверх книги.

— У вас потрясающее платье. Почти такое же красивое, как вы сами.

Вин застыла с приоткрытым ртом. Лорд Эленд насмешливо улыбнулся и вернулся к книге, хотя предварительно хитро покосился на Вин, как будто проверяя, то ли впечатление произвели его слова, на какое он рассчитывал. Впрочем, он знал, что не ошибся.

Сэйзед чуть придвинулся к столу, даже не пытаясь скрыть свое недовольство, но не произнес ни слова. Эленд был слишком важной персоной, чтобы ему мог делать замечания дворецкий.

Вин наконец обрела дар речи.

— Как могло случиться, лорд Эленд, что вы явились на бал в одиночестве?

— Да я не один, — ответил Эленд. — Родные всегда посылают со мной то одну, то другую девицу. Сегодня это леди Стэйз Бланше… вон она, в зеленом платье, за одним из столиков напротив.

Вин посмотрела через зал. Леди Бланше оказалась роскошной светловолосой дамой. И она, грозно хмурясь, глядела в сторону Вин.

Вин вспыхнула и отвернулась.

— А разве вам не следует находиться рядом с ней?

— Наверное, — согласился лорд Эленд. — Но открою вам секрет. Я, видите ли, не такой уж и джентльмен. Кроме того, я ее не приглашал. Я вообще узнал о том, что она едет со мной, только когда садился в карету.

— Да, понимаю, — задумчиво произнесла Вин.

— И все же мое поведение непростительно. К несчастью, я вообще склонен к невежливым поступкам… взять хотя бы мою страсть читать за обеденным столом. Извините меня… надо взять что-нибудь выпить.

Он встал, сунул книгу в карман и направился к длинным столам с напитками. Вин проводила его взглядом, не зная, злиться ей или смеяться.

— Это плохо, госпожа, — тихо произнес Сэйзед.

— Ну не настолько плохо.

— Он использует тебя, госпожа, — возразил Сэйзед. — Лорд Венчер славится своими непредсказуемыми и не всегда добропорядочными поступками. Многим он не нравится… особенно когда поступает вот так.

— Как?

— Он сидит с тобой просто потому, что знает: его родных это рассердит, — ответил Сэйзед. — Ох, дитя… мне не хочется причинять тебе боль, но ты должна понимать, как обстоят дела при дворе. Молодой человек вовсе не проявляет к тебе романтического интереса. Он — самоуверенный юный лорд, недовольный жесткими требованиями отца… вот он и бунтует, ведет себя вызывающе. Он знает, что отец смягчится, если он будет дурно вести себя достаточно долгое время.

Желудок Вин судорожно сжался.

«Конечно, Сэйзед прав… наверняка прав. А зачем еще Эленду искать моего общества? Я — именно то, что ему нужно… достаточно низкого рода, чтобы раздражать его отца, и в то же время недостаточно опытна, чтобы понять истинные причины его внимания».

Тут наконец подали ужин, но у Вин совершенно пропал аппетит. Когда Эленд вернулся с большим бокалом, она все-таки взялась за еду. Он снова углубился в книгу, время от времени отпивая глоток.

«Ладно, посмотрим, что он будет делать, если я не стану мешать его чтению», — раздраженно подумала Вин и, вспомнив уроки Сэйзеда, с особым изяществом принялась поглощать пищу.

Ужин был не слишком обильным — в основном овощи с маслом, — и Вин подумала, что чем раньше она покончит с едой, тем скорее ее пригласят танцевать. Тогда ей хотя бы не придется сидеть рядом с Элендом Венчером.

Молодой лорд несколько раз отрывался от чтения и поглядывал на Вин поверх книги. Он явно ожидал, что она вот-вот заговорит, но Вин молчала. Пока она ела, ее гнев утих. Она посмотрела на Эленда, на его растрепанные волосы, на то, как внимательно он читает. Неужели Сэйзед прав и этот человек ведет изощренную двойную игру? Неужели он действительно пользуется ею как прикрытием?

«Каждый может предать тебя, — прошептал в ее голове голос Рина. — Любой предаст тебя, Вин!»

Но лорд Эленд казался таким искренним. Вин воспринимала его как настоящего человека, а не как маску. И похоже, ему нравилось разговаривать с ней. Когда лорд Эленд наконец опустил книгу и посмотрел на нее, Вин восприняла это как личную победу.

— Почему вы здесь, Валетт? — спросил он.

— На балу?

— Нет, в Лютадели.

— Потому что это центр мира.

Эленд нахмурился.

— Наверное, вы правы. Но империя слишком велика, чтобы иметь такой маленький центр. Не думаю, что мы всерьез осознаем, насколько она огромна. Как долго вы добирались сюда?

Вин на мгновение испугалась, но тут же вспомнила уроки Сэйзеда.

— Почти два месяца по рекам и канатам, с несколькими остановками.

— Очень долго, — сказал Эленд. — Говорят, нужно потратить полгода, чтобы проехать империю из края в край, и все равно большинство не желает видеть ничего, кроме этого крохотного центра.

— Я… — Вин умолкла на полуслове.

Вместе с Рином они пересекли всю Центральную провинцию. Однако она считалась самой маленькой, и Вин никогда не бывала в других частях империи. Ворам вполне хватало Центральной провинции. Как ни странно, но чем ближе к лорду-правителю, тем больше творилось беззакония, не говоря уж о том, что все богатства тоже концентрировались здесь.

— Ну и что вы думаете о городе? — спросил Эленд.

Вин немного подумала.

— Он… грязный, — честно ответила она.

Подошел слуга, едва заметный в тусклом свете, и стал убирать со стола пустые тарелки.

— Грязный, и в нем слишком много народа. И со скаа здесь ужасно обращаются, но я думаю, это везде так.

Эленд бросил на нее странный взгляд.

«Мне не следовало упоминать о скаа. Это не к лицу знатной леди».

Лорд Эленд слегка наклонился вперед.

— Вам кажется, что здесь со скаа обращаются хуже, чем на плантациях? Я всегда думал, что вне городов им живется лучше.

— Ну… я не знаю. Мне не слишком часто приходилось видеть поля.

— Значит, вы не часто встречались и со скаа?

Вин пожала плечами.

Какое это имеет значение? Они ведь просто скаа.

— Ну да, именно так мы всегда и говорим, — кивнул лорд Эленд. — Но я что-то не уверен. Может, я слишком любопытен, но мне они интересны. Вы когда-нибудь прислушивались, о чем они разговаривают между собой? Разве они так уж грубы?

— А что, разве нет? — спросила Вин. — Как же еще?

— Вы ведь знаете, чему учит братство.

Вообще-то Вин не знала, но вряд ли братство могло сказать в адрес скаа что-либо лестное.

— Я взяла за правило верить всему, что говорит братство.

Лорд Эленд немного помолчал, склонив голову набок.

— Вы не оправдываете моих ожиданий, леди Валетт.

— Люди вообще редко их оправдывают.

— Ладно, расскажите мне о тех скаа, что работают на плантациях. Каковы они?

Вин пожала плечами.

— Как и прочие скаа.

— Они умны?

— Некоторые — да.

— Но не так, как вы или я? — уточнил Эленд.

Вин ненадолго задумалась.

«Как бы на моем месте ответила настоящая леди?»

— Нет, разумеется. Это ведь просто скаа. Почему они вас так интересуют?

Лорд Эленд выглядел разочарованным.

— Просто так, — сказал он, откидываясь на спинку стула и открывая книгу. — Мне кажется, кое-кто из тех кавалеров хотел бы пригласить вас на танец.

Вин обернулась и обнаружила, что неподалеку действительно стоит группа молодых людей. Когда Вин повернулась, они сразу отвели взгляды. Но через несколько мгновений один из них посмотрел в сторону другого столика, а потом подошел и пригласил танцевать какую-то молодую леди.

— Несколько юношей обратило на вас внимание, госпожа, — сообщил Сэйзед. — Но они ни за что не подойдут сюда. Их останавливает присутствие лорда Эленда, я полагаю.

Лорд Эленд фыркнул.

— Им бы следовало знать, что я никогда никому не мешаю.

Вин нахмурилась, но Эленд преспокойно продолжал читать.

«Отлично!» — подумала Вин, снова оборачиваясь к молодым людям.

Поймав взгляд одного из них, она чуть заметно улыбнулась. И почти сразу молодой человек подошел к ней.

— Леди Ренокс, я лорд Меленд Льез, — обратился он к Вин сдержанным, официальным тоном. — Не согласитесь ли потанцевать со мной?

Вин покосилась на Эленда, но тот продолжал смотреть в книгу.

— С удовольствием, лорд Льез, — сказала она, принимая руку молодого человека и вставая.

Он подвел ее к танцевальной площадке, и Вин занервничала. Ей вдруг показалось, что недели танцевальной практики недостаточно. Музыка умолкла, позволяя одним парам покинуть центр зала, а другим занять их место, и лорд Льез шагнул вперед.

Вин подавила страх, напомнив себе, что люди вокруг видят только ее платье и статус, а саму Вин никто не замечает. Она посмотрела в глаза лорду Льезу и, к своему удивлению, обнаружила в его взгляде легкое опасение.

Заиграла музыка, они начали танцевать. Лорд Льез выглядел предельно сосредоточенным. Вин ощутила, как вспотела ладонь, в которой лежала ее рука.

«Эй, да он нервничает так же, как и я! А может, еще больше».

Лорд Льез был моложе Эленда и походил на ровесника Вин. Наверное, он не имел большого опыта посещения балов, во всяком случае, вряд ли он часто танцевал: слишком внимательно и напряженно он следил за каждым шагом.

«Да, похоже на то, — думала Вин, позволяя себя вести. — Более опытный лорд не стал бы приглашать меня, я ведь новичок. Завсегдатаи балов пока что не обращают на меня внимания… Но почему тогда Эленд заметил меня? Может, Сэйзед прав — он просто хочет позлить отца? Но ведь ему было интересно знать, что я отвечу на его вопросы…»

— Лорд Льез, — спросила она, — вы хорошо знакомы с Элендом Венчером?

Льез посмотрел на нее.

— Ну…

— Не стоит так сосредоточиваться на танце, — сказала Вин. — Мой учитель говорит, что движения будут более естественными, если немного расслабиться.

Лорд Льез покраснел.

«О правитель! — подумала Вин. — Он еще совсем мальчишка!»

— Ну, лорд Венчер… — заговорил Льез. — Я не знаю его. Он слишком важная персона. Куда важнее меня.

— Не стоит так пугаться знатности его рода, — усмехнулась Вин. — Насколько я смогла понять, он довольно безобидный человек.

— Я не знаю, моя леди, — ответил Льез. — Вообще Венчер — весьма влиятельная семья.

— Ну да, вот только Эленд не стремится поддерживать репутацию Дома. Он, похоже, предпочитает уединение… он всегда такой?

Льез пожал плечами. За время разговора он стал двигаться более свободно.

— Не имею представления. Похоже, вы знакомы с ним лучше, чем я, моя леди.

— Я… — Вин умолкла.

Ей действительно казалось, что она хорошо знает Эленда, куда лучше, чем можно узнать человека за две короткие встречи. Но она не сумела бы объяснить это лорду Льезу.

«А ведь Ренокс упоминал, что встречался с Элендом…»

— О, Эленд просто друг нашей семьи, — сказала она, продолжая кружиться в танце.

— Вот как?

— Да. И со стороны моего дяди было весьма разумно попросить Эленда присматривать за мной на балах, а Эленд любезно согласился. Хотя, конечно, мне бы хотелось, чтобы он не читал постоянно эти свои книги, а уделил бы мне хоть немного внимания.

Лорд Льез как будто воспрянул духом, и настороженности в нем поубавилось.

— Ах… вот оно что. Ну да, в этом есть смысл.

— Конечно, — согласилась Вин. — Эленд здесь, в Лютадели, стал мне кем-то вроде старшего брата.

Льез улыбнулся.

— А вас я спросила о нем потому, что он не слишком любит рассказывать о себе.

— Да все Венчеры в последнее время притихли, — сказал лорд Льез. — После нападения на их крепость, несколько месяцев назад.

Вин кивнула.

— Вам многое об этом известно?

Лорд Льез покачал головой.

— Нет, мне никто ничего не рассказывал.

Он посмотрел вниз, на ноги Вин.

— Вы прекрасно танцуете, леди Ренокс. У себя на родине вы, полагаю, были желанной гостьей любого бала.

— Вы мне льстите, мой лорд, — улыбнулась Вин.

— Ничуть. Вы так грациозны.

Вин снова улыбнулась, ощутив прилив уверенности в себе.

— Да, — негромко произнес лорд Льез, как будто обращаясь к самому себе. — Вы совсем не такая, как говорила леди Шэн…

Он умолк, вздрогнув, как будто осознал, что именно говорит.

— А что? — спросила Вин.

— Ничего, — пробормотал лорд Льез, краснея. — Простите. Это глупость.

«Леди Шэн, — мысленно повторила Вин. — Надо запомнить это имя».

Она легонько подтолкнула окаменевшего лорда Льеза, и они продолжили танцевать. Лорд явно был слишком незначительной фигурой, чтобы знать что-то действительно интересное. Он просто ощущал, что между Великими Домами возникло напряжение, и хотя балы в Лютадели продолжались, кое-кто из приглашенных все чаще отсутствовал из-за политических конфликтов.

Когда музыка умолкла, Вин осталась довольна собой. Возможно, она и не узнала пока ничего такого, что было бы интересно Кельсеру, но ведь лорд Льез — только начало. Она постарается добраться и до более важных людей.

«А это значит, — думала Вин, когда лорд Льез провожал ее обратно к столу, — что мне придется постоянно присутствовать на балах».

Не то чтобы балы были ей неприятны, особенно теперь, когда она уверилась в своем умении танцевать… просто это означало, что у нее почти не останется времени на прогулки в тумане.

«Все равно Сэйзед не выпустит меня в ночь», — грустно подумала она, вежливо улыбаясь лорду Льезу.

Эленд успел разбросать книги по всему столу, а вокруг стояло несколько больших канделябров — видимо, Эленд перетащил их от других столиков.

«Вот как? — подумала Вин. — Мы, значит, не прочь попользоваться чужими вещами?»

Лорд Эленд сгорбился над столом, делая какие-то записи в маленькой книжке. Он даже не поднял головы, когда Вин села на свое место. Сэйзеда она поблизости не обнаружила.

— Я отправил вашего террисанина обедать, — небрежно сообщил лорд Эленд, продолжая писать. — Ему совершенно незачем мучиться от голода, пока вы там вертите юбками.

Вин чуть приподняла брови, оглядывая книги, занявшие почти весь ее стол. Эленд меж тем отодвинул один из томов — оставив его открытым на нужной странице, — и подтащил к себе другой.

— И как вам танцевалось? — поинтересовался он.

— Я получила истинное удовольствие.

— А я думал, вы не слишком хорошо танцуете.

— Так и было, — согласилась Вин. — Но я взяла несколько уроков. Не исключаю, что мои слова покажутся вам странными, но вряд ли можно стать хорошим танцором, если постоянно сидеть в полутьме и читать одну книгу за другой.

— Это что, предложение? — спросил лорд Эленд, берясь за следующий том. — Вы же знаете, что леди не полагается приглашать джентльменов на танец.

— О, мне вовсе не хочется отрывать вас от чтения, — возразила Вин, открывая одну из книг.

Она тут же поморщилась: рукописные буквы оказались мелкими и неровными.

— Кроме того, если я пойду танцевать с вами, это испортит все дело.

Эленд замер и наконец посмотрел на Вин.

— Дело?

— Да, — легко ответила Вин. — Сэйзед был прав… Лорд Льез побаивается вас, а заодно и меня. Но для молодой леди было бы катастрофой, если бы все кавалеры начали считать ее недоступной просто потому, что некий надоедливый лорд решил позаниматься науками за ее столом.

— То есть… — осторожно начал Эленд.

— То есть я объяснила ему, что вы просто помогаете мне освоиться в свете. Что вы для меня вроде старшего брата.

— Старшего брата? — нахмурившись, переспросил Эленд.

— Да, старшего, даже старого, — с улыбкой пояснила Вин. — Я хочу сказать, вы ведь по меньшей мере вдвое старше меня?

— Вдвое… Валетт, мне двадцать один! И если вам больше десяти, я просто не могу быть вдвое старше вас!

— Никогда не умела как следует считать, — с обезоруживающей улыбкой ответила Вин.

Лорд Эленд вздохнул, поднимая взгляд к потолку. Неподалеку от них лорд Льез негромко разговаривал со своими друзьями, осторожно показывая в сторону Вин и Эленда. Можно было надеяться, что вскоре еще кто-то решится пригласить ее на танец.

— Вы знаете, кто такая леди Шэн? — спросила Вин, просто чтобы не молчать, пока молодые люди набираются храбрости.

К ее удивлению, лорд Эленд встрепенулся.

— Шэн Элариэль?

— Наверное, — пожала плечами Вин. — И кто же она?

Эленд снова уставился в книгу.

— Да так, ничего особенного.

Вин пристально посмотрела на него.

— Эленд, я в Лютадели всего несколько месяцев, но даже я знаю, что таким ответам нельзя доверять.

— Ладно, — вздохнул лорд Эленд. — Это леди, с которой я, возможно, буду обручен.

— У вас есть невеста? — изумленно спросила Вин.

— Сложно сказать. Мы не предпринимали никаких шагов в этом направлении с год или около того. Может, все уже забыли об этом.

«Потрясающе!» — подумала Вин.

Мгновением позже к столу подошел один из приятелей лорда Льеза. Радуясь возможности избавиться от общества наследника Дома Венчер, Вин встала, принимая руку юноши. Но когда она шла к танцевальной площадке, то оглянулась на Эленда — и заметила, что он смотрит на нее поверх книги. Правда, он тут же сделал вид, будто читает.

Вин присела, чувствуя себя утомленной. Ей страшно хотелось сбросить туфли и растереть ноги, но Вин подозревала, что это неподобающий для леди поступок. Поэтому она осторожно воспламенила медь, создавая защиту, а потом подожгла свинец, чтобы прогнать усталость.

Но очень скоро она погасила сначала свинец, а потом и медь. Кельсер, конечно, уверял, что благодаря горению меди никто не сможет обнаружить ее алломантическую силу. Но Вин не была в этом уверена. Ведь когда в ней горел свинец, ее реакции становились слишком быстрыми, а тело — слишком сильным. Ей казалось, что наблюдательный человек вполне способен заметить это, даже если сам не является алломантом.

Свинец погас, и к Вин вернулась усталость. Она подумала, что за последнее время слишком привыкла к свинцу. Разумеется, причина была в ее ране, ужасно болевшей при каждом неловком движении, но все равно ей следовало поскорее восстановить собственные силы.

В определенном смысле ее сегодняшняя усталость была добрым знаком, ведь Вин очень много танцевала. Теперь, когда молодые лорды смотрели на Эленда как на опекуна, они уже не опасались приглашать Вин. А она, боясь, что отказ могут принять за политический ход, и ничего не зная о взаимоотношениях Великих Домов, принимала все приглашения. И теперь у нее не только болели ноги, ныла рана и ломило спину; от того, что Вин старалась запомнить подробности каждого разговора, она чувствовала себя совершенно выдохшейся морально.

«Хорошо, что Сэйзед заставил меня надеть туфли без каблуков», — со вздохом подумала Вин, делая глоток охлажденного сока.

Террисанин еще не вернулся с обеда, а Эленд исчез, хотя оставил на столе свои книги.

Вин пригляделась к ним. Интересно, если она сделает вид, что читает, молодые люди ненадолго оставят ее в покое? Вин стала перебирать книги. Той, что интересовала ее больше всех, — маленькой записной книжки в кожаном переплете, — среди них не было.

Вместо нее Вин взяла большой синий том и перетащила на свой край стола. Вин выбрала его из-за крупных букв. Неужели бумага настолько дорого стоит, что писцы вынуждены экономить каждый клочок и потому пишут так мелко, втискивая на страницу как можно больше строчек? Вин вздохнула, переворачивая страницу.

«Поверить не могу, что люди читают такие огромные книги», — подумала она.

Несмотря на то что буквы были довольно крупными, каждая страница оказалась заполнена ими до отказа. Сколько же нужно потратить дней, чтобы прочесть все от корки до корки? Рин научил ее читать и писать, чтобы она могла разобраться в деловом контракте, написать записку и, возможно, изобразить знатную леди. Однако Вин было не по силам одолеть такой длинный текст.

«Исторический опыт имперской политики управления» — было написано на первой странице. Главы назывались: «Правительственная программа пятого века», «Восстание скаа на плантациях»… Вин пролистала книгу до самого конца, предполагая, что в ней может найтись что-нибудь поинтереснее. Последняя часть была озаглавлена так: «Современная политическая структура».

«Пока что, — прочитала Вин, — система плантаций обеспечивает более стабильное положение в государстве по сравнению с предыдущими моделями. Структура провинций, где каждый местный лорд управляет своими скаа — и несет ответственность за них, — благоприятствует конкуренции и укрепляет дисциплину.

Лорд-правитель, похоже, находит эту систему несовершенной, поскольку она дает свободу аристократии. Однако отсутствие организованных восстаний, безусловно, впечатляет. В течение двух последних столетий, с тех пор как была введена эта система, в пяти внутренних провинциях не происходило крупных бунтов.

Конечно, эта политическая система — всего лишь отросток более глобальной системы теократического правления. Независимость аристократии компенсируется властью поручителей. Ни один лорд, как бы он ни был могуществен, не может и думать о том, чтобы поставить себя над законом. Инквизиторы готовы явиться к каждому».

Язык книги был сухим и скучным, и все же Вин удивилась, что лорд-правитель вообще допускает распространение подобных теорий. Она устроилась поудобнее, держа книгу перед собой, но дальше читать не смогла. Она слишком устала за те часы, когда старалась извлечь хоть какие-то полезные сведения из партнеров по танцам.

К несчастью, политике не было дела до усталости Вин. И хотя девушка изо всех сил притворялась, что с увлечением читает книгу лорда Эленда, вскоре кто-то подошел к ее столу.

Вин вздохнула, готовясь к очередному танцу. Но тут она заметила, что рядом стоит не лорд, а дворецкий-террисанин. Как и Сэйзед, он носил жилет с треугольным вырезом и множество украшений.

— Леди Валетт Ренокс? — спросил террисанин с едва заметным акцентом.

— Да, — чуть смущенно ответила Вин.

— Моя госпожа, леди Шэн Элариэль, приглашает вас к своему столу.

«Приглашает?» — мысленно повторила Вин.

Ей сразу не понравилось это приглашение, и она совершенно не желала встречаться с бывшей невестой Эленда. Но к несчастью, Дом Элариэль был одним из самых могущественных Великих Домов — и, конечно, отказ Вин восприняли бы как оскорбление.

Террисанин терпеливо ждал.

— Очень хорошо, — сказала Вин, поднимаясь с места как можно более грациозно.

Террисанин подвел ее к одному из соседних столов. За ним сидела целая компания женщин, но Вин сразу поняла, которая из них Шэн. Леди Элариэль была похожа на статуэтку, с длинными темными волосами. Она не принимала участия в разговоре и тем не менее как будто властвовала над остальными дамами. На ее запястьях сверкали браслеты с бледно-лиловыми камнями, в тон платью, а на Вин она бросила весьма рассеянный взгляд.

Однако ее темные глаза на самом деле были очень внимательными. Вин показалось, что ее раздели догола… просто сорвали чудесное платье, выставив напоказ уличную девчонку.

— Прошу меня извинить, леди, — сказала Шэн.

Дамы мгновенно повиновались и, величественно поднявшись с мест, удалились.

Леди Шэн взяла вилку и аккуратно отделила маленький кусочек пирожного, лежавшего перед ней на тарелке. Вин смущенно стояла у стола. Террисанин занял место позади стула леди Шэн.

— Вы можете сесть, — спокойно бросила Шэн.

«Я снова чувствую себя скаа, — подумала Вин, садясь. — Что же, выходит, знатные люди и друг с другом так обращаются?»

— Вы находитесь в завидном положении, дитя, — сказала леди Шэн.

— Простите? — не поняла Вин.

— Обращайтесь ко мне «леди Шэн», — произнесла ее собеседница, не меняя тона. — Или, если хотите, «ваша светлость».

Шэн выжидающе замолчала, продолжая отщипывать от пирожного крошечные кусочки.

— Почему, леди Шэн? — выдавила наконец Вин.

— Потому что молодой лорд Венчер решил использовать вас в своей игре. А это значит, что у вас появилась возможность стать участницей и моей игры тоже.

— А не лучше ли мне не участвовать ни в чьих играх, леди Шэн? — осторожно спросила Вин.

— Чепуха, — ответила она. — Даже невоспитанная простушка вроде вас должна видеть выгоду своего положения.

Шэн даже самые оскорбительные слова произносила спокойно и ровно. Она просто сообщала факты, которые Вин следовало признать.

Вин ошеломленно уставилась на Шэн. Ни один аристократ до сих пор не обращался с ней таким образом. Впрочем, пока что она встречалась лишь с одним представителем Великих Домов — с лордом Элендом.

— По выражению вашего лица я вижу, что вы вполне осознаете свое положение, — продолжала леди Шэн. — Будьте умницей, дитя, и не исключено, что со временем я позволю вам войти в мою свиту. Вы многому можете научиться в Лютадели.

— Например? — спросила Вин, стараясь, чтобы голос не звучал резко.

— Присмотритесь к себе, дитя. В каком виде ваши волосы, почему они такие короткие? А платье висит на вас, как мешок, настолько вы худы. В Лютадели дама должна добиваться совершенства. А это что? — Произнося последние слова, она сделала легкий небрежный жест в сторону Вин.

Вин покраснела. В сидевшей напротив женщине была странная сила, оскорбляющая и унижающая. Внезапно Вин поняла, кого напоминает ей леди Шэн: знакомых воровских главарей, и прежде всего Камона, то есть людей, которые могли ударить любого, даже не предполагая получить ответ. Все знали, что, если не повиноваться такому главарю, будет только хуже.

— И что вы хотите от меня? — спросила Вин.

Леди Шэн вскинула брови и отложила вилку, недоев пирожное. Террисанин тут же забрал тарелку и ушел с ней.

— Вы что, действительно так туго соображаете? — сказала Шэн.

Вин немного помолчала.

— Так чего же хочет от меня ваша светлость?

— Я сообщу вам со временем… в том случае, если лорд Эленд продолжит играть с вами.

Вин уловила едва заметный всплеск ненависти в глазах леди Шэн, когда та упомянула имя Эленда.

— А пока, — продолжала Шэн, — расскажите, о чем вы говорили с ним сегодня вечером.

Вин открыла рот, чтобы ответить, но почувствовала неладное. Почти неуловимое воздействие — Вин ничего не заметила бы, если бы не уроки Бриза.

«Она льстец? Интересно…»

Шэн старалась пробудить в Вин самодовольство, чтобы та начала хвастать своей беседой с лордом Элендом. Вин стала пересказывать их разговор, умалчивая о самом интересном для Шэн. И все равно она продолжала ощущать тревогу… хотя и не потому, что Шэн пыталась влиять на ее чувства. Краем глаза Вин заметила, что управляющий леди Шэн вышел из кухни, но направился не к столу леди, а совсем в другом направлении.

Он пошел к столу Вин. И, остановившись возле него, стал рыться в книгах Эленда.

«Что бы он там ни искал, я не позволю ему найти это».

Вин резко встала и этим добилась от собеседницы открытой реакции — Шэн вскинула голову и удивленно уставилась на нее.

— Я только что вспомнила, что велела дворецкому ждать у моего стола, — сказала Вин. — Он будет беспокоиться, если не застанет меня на месте!

— О, ради лорда-правителя, — пробормотала Шэн. — Дитя, нет никакой необходимости…

— Простите, леди Шэн, — коротко сказала Вин, — но мне надо идти.

Это было слишком откровенно, но ничего лучшего Вин не смогла придумать. Сделав реверанс, Вин удалилась, оставив недовольную Шэн за столом. Террисанин не сплоховал — Вин только отошла от стола леди Шэн, как он заметил ее и направился дальше ровным, размеренным шагом.

Вин вернулась на свое место, гадая, не совершила ли серьезный промах, так невежливо покинув леди Шэн. Но она настолько устала, что не в силах была по-настоящему беспокоиться. И, заметив, что на нее обратила внимание очередная компания молодых людей, Вин поспешно раскрыла одну из книг Эленда.

К счастью, на этот раз уловка сработала. Молодые люди, подождав немного, ушли, оставив Вин в покое, и она откинулась на спинку стула, чуть расслабившись, но продолжая смотреть в открытую книгу. Было уже очень поздно, бальный зал начал понемногу пустеть.

«Книги», — сосредоточенно думала Вин.

Взяв стакан с соком, она сделала несколько глотков.

«Что искал в них тот террисанин?»

Она внимательно осмотрела стол, пытаясь понять, что изменилось, но Эленд разбросал книги в таком беспорядке, что разобраться было невозможно. Однако в глаза Вин бросилась вдруг маленькая книжка, притаившаяся под томом побольше. Все книги лежали открытыми на разных страницах, и Вин сама видела, как Эленд их читал. Но эта осталась закрытой — и Вин не помнила, чтобы Эленд вообще открывал ее. И она лежала на прежнем месте. Вин узнала ее, потому что она была намного тоньше других. Похоже, террисанин не успел ее обнаружить.

Заинтересованная, Вин вытянула книжку из-под большого тома. Она была переплетена в черную кожу, а на корешке красовалась надпись: «Изменения климата в Северной провинции». Вин нахмурилась, вертя книгу в руках, потом открыла ее. В книге не оказалось ни титульного листа, ни имени автора. С первой же страницы начинался текст.

«Если рассматривать Последнюю империю в целом, сразу бросается в глаза один факт. Для страны, руководимой самопровозглашенным божеством, империя ощутила на себе слишком много колоссальных ошибок правления. Большинство из них успешно скрывается, и их можно обнаружить только в железной памяти ферухимиков или в запрещенных текстах. Однако стоит заглянуть в недавнее прошлое, чтобы заметить такие промахи, как резня в Деванексе, пересмотр учения о Бездне или переселение народа ренатов.

Лорд-правитель не стареет. Это неоспоримо. Но данный текст имеет своей целью доказать, что он, вне всяких сомнений, не является непогрешимым. В те дни, что предшествовали его восхождению на престол, человечество страдало от хаоса и неуверенности, которые были следствием постоянной смены королей, императоров и прочих монархов. Хотелось бы думать, что теперь, когда на трон поднялся единый бессмертный правитель, общество наконец-то обретет покой и просветление. Но подобное единоначалие как раз и стало наиболее прискорбной ошибкой лорда-правителя…»

Вин ошеломленно уставилась на страницу. Некоторые слова оказались выше ее понимания, но она уловила главную мысль автора. Он утверждал…

Вин быстро захлопнула книгу и поспешно положила ее на прежнее место. Что будет, если поручители обнаружат у Эленда этот опус? Вин осторожно огляделась по сторонам. Конечно, их тут было полно: серые одеяния смешались с яркими нарядами гостей, как и на любом другом балу. Тут и там мелькали татуированные лица. Многие поручители сидели за столами знатных людей. Друзья? Или шпионы лорда-правителя? Похоже, в присутствии поручителя любой начинал чувствовать себя неуютно…

«Зачем вообще Эленду такие книги? Почему он их читает? Он знатный и могущественный лорд. Зачем ему читать сочинения, клевещущие на лорда-правителя?»

На ее плечо опустилась чья-то рука, и Вин невольно подскочила на месте, а свинец и медь как будто сами вспыхнули в ее желудке.

— Ух, — сказал лорд Эленд, подходя к своему стулу. — Вам кто-нибудь говорил, Валетт, что вы ужасно прыгучая?

Вин расслабилась, откинулась на спинку стула и погасила металлы. Эленд не спеша уселся.

— Что, наслаждаетесь Гебереном?

Вин нахмурилась, а Эленд кивком указал на большой раскрытый том, все так же лежавший перед ней.

— Нет, — честно ответила Вин. — Он ужасно скучный. Я просто сделала вид, что читаю, чтобы меня ненадолго оставили в покое.

Лорд Эленд рассмеялся.

— Похоже, к вам возвращается рассудок.

Он принялся собирать книги и складывать их в стопку. Он, похоже, не заметил, что Вин трогала книгу «о климате», но именно этот томик он тщательно затолкал в середину стопки.

Вин отвела взгляд от ужасной книги.

«Наверное, следует рассказать ему о Шэн… нет, нельзя, пока я не поговорю с Сэйзедом».

— Думаю, рассудок и не покидал меня, — сказала она. — В конце концов, я ведь пришла на бал именно затем, чтобы танцевать!

— Мне лично кажется, что значение танцев переоценивают.

— Вам не удастся вечно прятаться от света, лорд Венчер. Вы наследник влиятельного Дома.

Эленд вздохнул, потянулся и откинулся на спинку стула.

— Наверное, вы правы, — сказал он с неожиданной прямотой. — Но чем дольше я буду уклоняться от светских обязанностей, тем сильнее разозлится мой отец. А это уже цель, достойная сама по себе.

— Но вы не только ему причиняете боль, — возразила Вин. — Как насчет девушек, которых вы никогда не приглашаете потанцевать, потому что слишком усердно копаетесь в книжках?

— Насколько я припоминаю, — сказал Эленд, укладывая в стопку последнюю книгу, — кое-кто только что притворялся, что читает, лишь бы избежать танцев. Не думаю, что даме трудно найти более любезного кавалера, чем я.

Вин вскинула брови.

— Мне это действительно нетрудно, потому что я дебютантка и не из слишком знатной семьи. Но подозреваю, что даме вашего уровня найти кавалера не так легко, хоть любезного, хоть не очень. Насколько я понимаю, не принято приглашать леди, стоящих выше по общественному положению.

Эленд замолчал, подыскивая ответ. Вин слегка подалась вперед.

— В чем дело, лорд Эленд? Почему вы так старательно уклоняетесь от исполнения долга?

— Долга? — повторил Эленд, в свою очередь наклоняясь к Вин. — Валетт, это не долг. Этот бал — сплошная чушь и пустая трата времени. Да, пустая трата.

— А женщины? — спросила Вин. — Они тоже — пустая трата времени?

— Женщины? Женщины похожи на грозу. Они прекрасны, если смотреть на них, и иногда их приятно слушать, но чаще всего они просто не нужны.

Вин невольно разинула рот. А потом вдруг заметила, что Эленд подмигнул ей, а по его губам скользнула улыбка. Она улыбнулась в ответ.

— Вы нарочно дразните меня!

Улыбка лорда Эленда стала шире.

— Я большой знаток этого дела. — Он встал и ласково посмотрел на нее. — Ах, Валетт… Не надо относиться ко всему так серьезно. Оно не стоит того. Но я должен пожелать вам доброй ночи. Постарайтесь не забывать о времени на тех балах, куда вас будут приглашать.

Вин усмехнулась.

— Постараюсь.

— Да уж, пожалуйста, — сказал Эленд, наклоняясь и поднимая высокую стопку книг. — Кто знает… может, однажды вы действительно вынудите меня пригласить вас на танец.

Вин рассмеялась, кивнув, а Эленд повернулся и пошел прочь, огибая по периметру танцевальную площадку. Через несколько минутой встретился с двумя молодыми людьми. Вин с изумлением наблюдала, как один из них дружески хлопнул лорда Эленда по плечу и забрал у него половину книг. Дальше все трое направились вместе, о чем-то разговаривая между собой.

Вин не знала этих двоих. Она сидела в глубокой задумчивости, пока наконец из бокового коридора не появился Сэйзед. Заметив его, Вин махнула рукой. Сэйзед поспешно приблизился.

— Кто это там, с лордом Венчером? — спросила Вин, показывая на уходящего Эленда.

Сэйзед сквозь очки всмотрелся в молодых людей.

— Так… один из них — лорд Джастес Лекаль. Другой — из Дома Хастинг, но я не знаю его имени.

— Ты как будто удивлен?

— Дома Лекаль и Хастинг — политические конкуренты Дома Венчер, госпожа. Конечно, знатные люди частенько уединяются после балов, чтобы заключить различные договоры… — Террисанин замолчал и повернулся к Вин. — Думаю, мастеру Кельсеру интересно будет узнать об этом. Нам пора уходить.

— Я поддерживаю, — кивнула Вин, вставая. — И мои ноги тоже. Пошли.

Они направились к выходу.

— А где ты пропадал так долго? — спросила Вин, пока они ждали отправленного за ее шалью слугу.

— Я возвращался несколько раз, госпожа, — ответил Сэйзед. — Но ты все время танцевала. Я решил, что будет полезнее поговорить со слугами, чем стоять у твоего стола.

Вин согласно кивнула, принимая шаль, вышла на крыльцо и спустилась но выстеленным ковром ступеням. Сэйзед шел чуть позади. Вин спешила — ей хотелось поскорее сообщить Кельсеру имена всех тех, кто приглашал ее танцевать. Имен получился целый список, и Вин старалась ни одного не забыть. Она остановилась у подножия лестницы, ожидая кареты. Тут она заметила нечто странное. Невдалеке в тумане что-то происходило, какая-то суета… Вин шагнула вперед, но Сэйзед остановил ее, положив руку на плечо. Леди не пристало в одиночку бродить в тумане.

Вин потянулась мыслью внутрь себя, чтобы воспламенить медь и олово, но остановилась — источник шума явно приближался. Вот из тумана появился стражник, волоча за собой маленькую дергающуюся фигурку. Это был мальчишка-скаа, в грязной одежде, с перепачканным сажей лицом. Солдат обошел Вин, всем своим видом давая понять, что он лишь выполняет долг и вовсе не хотел беспокоить леди, и подтащил мальчишку к капитану стражи. Вин подожгла олово, чтобы услышать их разговор.

— Поваренок, — тихо сказал солдат. — Пытался выпросить что-то у лорда, пока тот сидел в карете и ждал, когда откроют ворота.

Капитан лишь кивнул в ответ. Солдат поволок пленника в туман. Мальчик сопротивлялся, и солдат недовольно хмыкнул, крепче перехватывая его. Вин следила за ними, пока не ощутила на плече руку Сэйзеда, и лишь тогда вернулась к действительности. Разумеется, она ничем не могла помочь мальчику. Ему не надо было…

В тумане, там, где его не увидели бы глаза обычных людей, солдат выхватил кинжал и одним взмахом перерезал мальчишке горло. Вин содрогнулась всем телом, потрясенная, услышав, как судорожно дернулся скаа, издав короткий хрип. Солдат отпустил его, а потом схватил труп за ногу и потащил куда-то.

Вин стояла, не в силах пошевелиться, хотя карета уже подъехала.

— Госпожа, — подтолкнул ее Сэйзед, но Вин не шелохнулась.

«Они убили его… Прямо здесь, в нескольких шагах от места, где знать рассаживается по экипажам… Как будто смерть ничего не значит для них, как будто это обыденное событие. Просто прирезали еще одного скаа. Как животное».

Нет, не животное, гораздо хуже. Никто не стал бы резать свинью во дворе крепости. Стражник убил мальчика небрежно, походя. Он был раздражен, что пленник пытается вырваться, а потому не стал искать более подходящее место. А если бы кто-то из аристократов и заметил это, то не обратил бы внимания.

— Госпожа, — повторил Сэйзед, снова подталкивая Вин.

Она позволила усадить себя в карету. Контраст казался ей немыслимым. Изысканные, любезные вельможи, танцы, бальный зал, залитый светом, сверкающий драгоценностями… И смерть во дворе, в тумане. Им что, наплевать? А может, они ничего не знают?

«Это Последняя империя, Вин, — напомнила она себе, когда карета тронулась с места. — Не забывай о пепле потому, что увидела несколько клочков шелка. Если бы люди вокруг узнали, что ты — скаа, они бы зарезали тебя с такой же легкостью, с какой страж ник убил мальчишку».

Было грустно это сознавать… но по пути в Феллис Вин посетило множество и других тяжелых мыслей.

19

Мы с Квааном встретились случайно — хотя, полагаю, он сказал бы, что нас свело провидение.

С тех пор я успел познакомиться со многими философами Тер — риса. Все до единого, они люди большой мудрости и унылого здравомыслия. От них просто исходит волна важности.

Другое дело — Кваан. Он так же не похож на пророка, как я — на героя. Он никогда не выглядел ни напыщенным мудрецом, ни ученым теологом. Когда мы познакомились, он занимался глупейшим исследованием в библиотеке Хленни — насколько я понял, он всерьез пытался разобраться, способны ли деревья думать.

Но именно он обнаружил великое предсказание о герое Терриса. И хотя тогда я посмеялся над ним, оно послужило толчком, определившим мое будущее.

Кельсер ощутил в тумане биение другой алломантической силы. Вибрация накатывала на него ритмично, как набегает морская волна на безмятежный берег. Она была слабой, но угадывалась безошибочно.

Кельсер прильнул к невысокой стене сада, прислушиваясь к вибрации. Белый туман клубился вокруг, безразличный ко всему, и лишь те его клочки, что оказывались рядом с телом Кельсера, начинали течь по алломантическим линиям.

Он всматривался в ночь, воспламенив олово и пытаясь найти другого алломанта. Кельсеру показалось, что он заметил фигуру, прижавшуюся к стене неподалеку, но не был уверен. Однако вибрацию он узнал. Каждый из металлов, будучи подожженным, подавал четкий сигнал, понятный тому, кто умел обращаться с бронзой. Человек в отдалении поддерживал горение олова, так же как и четверо других, которых ощущал Кельсер, — они прятались вокруг крепости Текиэль. Пять наблюдателей расположились по периметру, следя за темнотой и высматривая посторонних.

Кельсер улыбнулся. Великие Дома начали нервничать. Такой Дом, как Текиэль, мог себе, конечно, позволить содержать пятерых наблюдателей, но ведь знатные алломанты наверняка оскорблялись, если их заставляли играть роль простых стражников. И если здесь стояли в охране пять наблюдателей, то, вероятно, несколько мастеров свинца, убийц, а заодно стрелков и охотников тоже вышли в дозор.

По правде говоря, Великие Дома встревожились настолько, что Кельсеру с трудом удавалось находить бреши в их обороне. Он ведь был простым смертным, и даже у рожденных туманом есть предел силы. До сих пор он добивался успеха благодаря внезапности нападения. Однако если крепость охраняли пять наблюдателей, Кельсеру не стоило и рассчитывать подобраться к ней незамеченным.

К счастью, этой ночью он не собирался испытывать на прочность оборону Дома Текиэль. Вместо этого Кельсер перепрыгнул садовую ограду и, воспламенив бронзу, чтобы убедиться в отсутствии поблизости алломантов, подобрался к кустарнику. Ему нужно было забрать лежавший там большой мешок. Мешок оказался настолько тяжелым, что Кельсеру пришлось поджечь свинец, чтобы поднять его и вскинуть на плечо. Он постоял на месте, вслушиваясь в доносящиеся из тумана звуки, и потащил мешок к крепости.

Его целью была большая чистая садовая беседка рядом с маленьким бассейном, в воде которого отражались огни фонарей. Здесь Кельсер сбросил с плеча мешок и вывалил на землю его содержимое — труп недавно убитого человека.

Тело, принадлежавшее некоему лорду Чаррсу Энтроуну, покатилось по земле и замерло лицом вниз. На спине трупа виднелись две кинжальные раны. Кельсер напал на полупьяного лорда из засады, которую устроил в трущобах скаа. Кельсеру просто хотелось избавить мир еще от одного вельможи. И уж конечно, лорда Энтроуна упускать было нельзя — он славился своим пристрастием к извращенным наслаждениям. Например, ему доставляли особое удовольствие кровавые поединки скаа. Именно за ними он и наблюдал в тот вечер.

К тому же лорд Энтроун был главным политическим союзником Дома Текиэль, о чем прекрасно знал Кельсер.

Он оставил труп на земле. Первыми его обнаружат садовники, а когда слуги узнают о смерти Энтроуна, поднимется страшный шум, и не только в этой крепости. Дом Текиэль, пожалуй, сразу начнет подозревать в убийстве Дом Изенри, своего главного соперника. И конечно, внезапная смерть Энтроуна заставит Дом Текиэль сильно встревожиться и устроить собственное расследование. Тогда они узнают, что компаньоном в ночных забавах лорда Энтроуна в ту ночь был некий Круз Джеффенри — человек из семьи, которая считалась наиболее сильным союзником Дома Текиэль. А о Крузе все знали, что он рожденный туманом и отлично владеет искусством ножевого боя.

Так закрутится интрига. Виновен ли в убийстве Дом Изенри? Или эта смерть была попыткой Дома Джеффенри как следует напугать Дом Текиэль и заставить его искать союзников среди низшей знати? А может, какая-то из знатных семей хотела посильнее разжечь вражду между Домами Текиэль и Изенри?

Кельсер спрыгнул со стены, одновременно срывая накладную бороду. На самом деле не имело значения, кого именно обвинит Дом Текиэль. Настоящей целью Кельсера было заставить вельмож ломать головы и бояться, заставить их потерять доверие друг к другу и посеять непонимание между Великими Домами. Самое главное — породить хаос, добиться начата междоусобной войны. И когда эта война действительно разгорится, каждое убийство вельмож будет означать, что одним противником мятежных скаа стало меньше.

Немного отойдя от крепости Текиэль, Кельсер бросил монетку и взлетел на крышу. Время от времени он прикидывал, что думают живущие в домах люди, слыша его шаги у себя над головой. Догадываются ли, что их дома показались кому-то из рожденных туманом подходящей дорогой, где можно избежать встречи с городской стражей и ночными грабителями? Или верят, что по крышам бродят страшные туманные духи?

«Скорее всего, они ничего не замечают. Разумные люди ложатся спать, как только приходит туман».

Кельсер приземлился на одну из островерхих крыш и извлек из тайника карманные часы, чтобы проверить время. Потом он спрятал часы обратно, потому что они были металлические. Многие знатные туманщики носили при себе металлы, но это была глупая бравада. Такую моду ввел не кто иной, как сам лорд-правитель. Однако Кельсер никогда не имел при себе ничего металлического — ни часов, ни колец или браслетов — и брал что-то подобное лишь в случае крайней необходимости.

Он взмыл в воздух, направляясь к Кварталу Сажи, трущобе скаа на северной окраине столицы. Лютадель была огромным городом, широко раскинувшимся во все стороны. Каждые несколько десятилетий добавлялся новый район, а городская стена расширялась усилиями скаа. С наступлением эры каналов город сделался немного чище, по нему стало легче передвигаться.

«Интересно, зачем вообще возводятся стены? — думал Кельсер, перелетая с крыши на крышу. — Кто может напасть на столицу? Лорд-правитель следит абсолютно за всем. Даже Южные острова давно прекратили сопротивление».

Настоящей войны в Последней империи не было уже несколько столетий. Случавшиеся время от времени «бунты» представляли собой всего лишь выступления нескольких тысяч человек, прятавшихся в пещерах и оттуда совершавших нападения. Даже мятежники Йедена не могли полагаться на серьезную поддержку: они рассчитывали только на хаос междоусобной войны и на то, что гарнизон Лютадели выйдет из города по ложной тревоге и даст им шанс атаковать столицу. Но если кампания окажется затяжной, Кельсер проиграет. Лорд-правитель и Стальное братство могли в случае необходимости подвести к Лютадели миллионы солдат.

Конечно, у Кельсера был и запасной план. Он никогда не упоминал о нем, он сам едва осмеливался о таком думать. И скорее всего, у него не будет возможности осуществить его. Но если возможность подвернется…

Кельсер опустился на землю перед Кварталом Сажи, поплотнее закутался в плащ рожденного туманом и пошел по улице спокойным уверенным шагом. Нужный ему осведомитель сидел у входа в ближайшую лавку, не спеша покуривая трубку. Кельсер вскинул брови: табак был роскошью. Хойд либо слишком расточителен, либо преуспевает именно так, как утверждал Доксон.

Хойд спокойно отложил трубку и поднялся, хотя стал от этого не намного выше. Тощий лысый человечек низко поклонился Кельсеру.

— Приветствую вас, мой лорд.

Кельсер остановился перед ним, старательно спрятав руки под плащ. Уличному осведомителю незачем знать, что так называемый вельможа, с которым он встречается, на самом деле носит на руках шрамы Хатсина.

— Я слышал лестные отзывы о тебе, — сказал Кельсер с истинно аристократическим высокомерием.

— Я — один из лучших, мой лорд.

«Да уж, если ты так долго прожил, значит, ты действительно хорош», — подумал Кельсер.

Аристократам не нравилось, когда кто-то узнавал их секреты, поэтому доносчики обычно не задерживались на этом свете.

— Мне нужно кое-что узнать, — сказал Кельсер. — Но сначала ты должен поклясться, что никому не расскажешь о нашей встрече.

— Конечно, мой лорд, — ответил Хойд.

Он наверняка собирался нарушить обещание еще до рассвета… это была вторая причина непродолжительной жизни осведомителей.

— Но вот вопрос оплаты…

— Ты получишь свои деньги, скаа! — рявкнул Кельсер.

— Конечно, мой лорд, — осторожно кивнул Хойд. — Вы хотите узнать что-то о Доме Ренокс, я так понимаю…

— Да. Что ты знаешь о нем? Какие Дома состоят в союзе с Реноксом? Мне нужно знать.

— Мне не очень-то много известно, мой лорд, — заговорил Хойд. — Лорд Ренокс недавно перебрался в наши края, и он очень осторожный человек. У него пока что нет ни союзников, ни врагов. Он покупает много оружия и доспехов в разных местах, но, пожалуй, скорее затем, чтобы завязать отношения с другими Домами, снискать их расположение. Мудрая тактика. Он, пожалуй, преуспеет в делах, а заодно и заведет друзей, как считаете?

Кельсер фыркнул.

— И за это я должен платить?

— Он заключает много сделок, мой лорд! — быстро сказал Хойд. — Вы могли бы получить неплохую прибыль, если бы завязали с ним отношения.

— Я не купец, скаа! — возразил Кельсер. — Меня не интересует прибыль.

«Пусть подумает над этим. Для него подобное заявление значит, что я — из Великого Дома… впрочем, он уже должен был это заподозрить при виде плаща рожденного туманом, иначе он не заслуживает своей репутации».

— Конечно, мой лорд. Но есть и еще кое-что…

«Ага, он переходит к главному. Знают ли на улицах, что Дом Ренокс связан со слухами о мятежниках?»

Если уличные осведомители раскрыли эту тайну, команде Кельсера грозит серьезная опасность.

Хойд осторожно кашлянул и протянул руку ладонью вверх.

— Ты просто невыносим! — зло бросил Кельсер, швыряя кошелек к ногам Хойда.

— Да, мой лорд, — согласился Хойд, опускаясь на колени и поднимая кошелек. — Прошу прощения, мой лорд. Вижу я не очень хорошо. Я даже собственные пальцы с трудом различаю, пока не поднесу их к самым глазам.

«Умно, весьма умно», — подумал Кельсер, когда Хойд отыскал кошелек.

Конечно, доносчик лгал насчет зрения. На дне никто бы долго не продержался с таким недостатком. Однако знатный человек, думая, что его осведомитель подслеповат, мог бы стать менее осмотрительным. Не то чтобы Кельсер беспокоился за себя, нет: он взял у Доксона один из лучших маскировочных комплектов. Кроме бороды он наклеил фальшивый нос, весьма правдоподобный, надел особые башмаки на высокой платформе и намазал лицо кремом, осветляющим кожу.

— Ты говоришь, есть еще кое-что? — спросил он. — Клянусь, скаа, если твои сведения ничего не стоят…

— Они стоят, — поспешил заверить его Хойд. — Лорд Ренокс решил сосватать свою племянницу, леди Валетт, за лорда Эленда Венчера.

Кельсер немного помолчал.

«Вот этого я не ожидал…»

— Глупости. Венчер стоит намного выше Ренокса.

— Но эти двое разговаривали между собой — и очень долго — на балу у Венчеров месяц назад.

Кельсер презрительно расхохотался.

— Это все знают.

— Разве? — спросил Хойд. — А все ли знают, что лорд Эленд крайне высоко отзывался о девушке в разговоре с друзьями, в компании знатных философов, что проводят время в «Сломанном Пере»?

— Молодые люди всегда говорят о девушках. Это не имеет значения. Тебе придется вернуть деньги.

— Погодите! — воскликнул Хойд, забеспокоившись. — Есть и еще кое-что. Лорд Ренокс и лорд Венчер заключили тайную сделку.

«Что?!»

— Это истинная правда, — продолжал Хойд. — Совсем свежая новость… я сам услышал ее час назад. Ренокс и Венчер как-то связаны. И по каким-то причинам лорд Ренокс сумел потребовать, чтобы Эленд Венчер присматривал за леди Валетт на балах. — Хойд понизил голос. — Поговаривают даже, что у Ренокса имеется нечто, благодаря чему он может давить на Дом Венчер.

«Да что случилось сегодня на балу?» — изумленно подумал Кельсер.

— Как-то это неубедительно звучит, скаа, — сказал он вслух. — У тебя есть что-то, кроме пустых домыслов?

— Не о Доме Ренокс, мой лорд, — ответил Хойд. — Я постараюсь разузнать больше, но ваши хлопоты вокруг этой семьи лишены смысла. Вам следует поискать более влиятельный Дом, вроде Дома Элариэль…

Кельсер нахмурился. Упомянув о Доме Элариэль, Хойд явно намекнул, что у него в запасе есть кое-что, достойное денег Кельсера. Похоже, истинной тайне Ренокса ничто не грозило. И теперь вполне можно было поговорить и о других Домах, чтобы у Хойда не возникло подозрений из-за повышенного интереса Кельсера к Реноксу.

— Очень хорошо, — кивнул он. — Но стоит ли это моего времени?

— Стоит, мой лорд. Леди Шэн Элариэль — льстец.

— Доказательства?

— Я заметил, как она коснулась моих чувств, мой лорд, — сказал Хойд. — Во время пожара в крепости Элариэль неделю назад. Она успокаивала слуг.

Тот пожар был делом рук Кельсера. К несчастью, в результате сгорела только казарма.

— Что еще?

— Дом Элариэль недавно дал ей разрешение использовать силу при дворе. Они боятся междоусобной войны и хотят, чтобы она по возможности успокаивала противников. Она всегда носит в правой перчатке конверт с латунным порошком. Отправьте охотника к ней и убедитесь сами. Мой лорд, я не лгу! Моя жизнь зависит только от моей репутации осведомителя. Шэн Элариэль — действительно льстец!

Кельсер помолчал, как бы раздумывая. Эти сведения не имели для него значения, но зато его истинная цель — разузнать, что говорят о Реноксе, — уже была достигнута. Хойд заработал свои деньги, понимал он это или нет.

Кельсер улыбнулся: «А теперь посеем очередное зерно смуты».

— А что ты скажешь о тайных отношениях Шэн с Салменом Текиэлем? — спросил он, назвав имя наиболее подходящего молодого лорда. — Как ты думаешь, она использует силу, чтобы завоевать его расположение?

— Наверняка, мой лорд! — быстро ответил Хойд.

Кельсер видел, как загорелись его глаза. Хойд решил, что Кельсер совершенно бесплатно сообщил ему свежую политическую сплетню.

— Возможно, именно она приостановила сделку Дома Элариэль с Домом Хастинг на прошлой неделе, — задумчиво произнес Кельсер.

На самом деле никакой сделки не было.

— Вполне возможно, мой лорд.

— Ладно, скаа, — сказал Кельсер. — Ты заработал свои деньги. Думаю, что как-нибудь навещу тебя снова.

— Спасибо, мой лорд, — с низким поклоном произнес Хойд.

Кельсер уронил на землю монетку и взмыл в воздух. Когда он опускался на крышу, то увидел, как Хойд шарит по земле в поисках монеты. Найти ее не составило труда, несмотря на «плохое зрение». Кельсер улыбнулся и отправился дальше. Хойд ни словом не обмолвился о том, что Кельсер явился позже назначенного срока, но вот на следующую встречу опаздывать не стоило.

Кельсер мчался на восток, к площади Альстром. По пути он снял плащ рожденного туманом и нарядный жилет, оставшись в старой поношенной рубашке. Приземлившись в переулке, он бросил плащ и жилет и подхватил пригоршню золы. Он как следует растер темные хлопья по рукам, маскируя шрамы, затем испачкал лицо и фальшивую бороду.

Человек, вышедший из переулка минутой позже, ничем не напоминал прежнего вельможу. Борода утратила ухоженность и превратилась в ком нечесаных волос. Кельсер прихрамывал, делая вид что у него искалечена нога. Увидев человека у фонтана на площади, Кельсер хриплым голосом окликнул его:

— Мой лорд? Мой лорд, это вы?

Лорд Страфф Венчер, глава Дома Венчер, был слишком высокомерен и деспотичен даже для вельможи. Кельсер без труда рассмотрел двух стражей по обе стороны от лорда. При этом лорда, похоже, ничуть не тревожил туман. Впрочем, все знали, что он наблюдатель. Венчер решительно шагнул навстречу Кельсеру, постукивая по камням дуэльной тростью.

— Ты опоздал, скаа! — процедил он.

— Мой лорд, я… я… я ждал там, в переулке, как мы договорились!

— Ни о чем таком мы не договаривались.

— Простите, мой лорд, — поклонился Кельсер и тут же пошатнулся из-за «больной» ноги. — Простите, я виноват. Я просто был там, в переулке. Я не хотел заставлять вас ждать.

— Но разве ты нас не видел?

— Простите, мой лорд, — снова поклонился Кельсер. — Глаза у меня… не очень сильные, понимаете. Я едва могу рассмотреть свои пальцы, даже если подношу их к самому лицу.

«Спасибо за подсказку, Хойд».

Венчер хмыкнул, протягивая дуэльную трость одному из стражей, а потом влепил Кельсеру пощечину. Кельсер пошатнулся, схватившись за щеку.

— Простите меня, мой лорд, — повторил он.

— Если заставишь меня ждать еще раз, получишь тростью, — бросил Венчер.

«Что ж, теперь я знаю, куда направиться в следующий раз, когда мне понадобится труп на чью-нибудь лужайку», — подумал Кельсер, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну довольно, — сказал Венчер. — Перейдем к делу. Что за важную новость ты хотел сообщить?

— Насчет Дома Эрикелл, мой лорд, — ответил Кельсер. — Я знаю, что ваша светлость имели с ним дела в прошлом.

— И что?

— Мой лорд, они вас здорово надули. Они продали мечи и трости Дому Текиэль за половину той цены, что вы им дали.

— Доказательства?

— Вам стоит только взглянуть на новое вооружение Дома Текиэль, мой лорд. Я говорю правду. У меня нет ничего, кроме моей репутации! И если я лишусь ее, то лишусь и самой жизни.

Кельсер не лгал. По крайней мере, лгал только отчасти. Не было смысла распространять слухи, которые Венчеру удалось бы без труда опровергнуть. Но разумеется, Кельсер преувеличивал. Однако он мог посеять раздор между Венчером и Эрикеллом и в то же время породить у Венчера зависть к Дому Текиэль. А если Венчер обратится за новым оружием не к Эрикеллу, а к Реноксу могла получиться двойная выгода.

Страфф Венчер фыркнул. Его Дом обладал огромным могуществом, невероятной властью, и источниками его богатств служили самые разнообразные дерзкие предприятия. Достичь столь высокого положения в Последней империи было очень и очень нелегко, особенно с учетом налогов, введенных лордом-правителем, и цены на атиум. Именно это и делало Венчера таким полезным, ведь лорд мог превратиться в мощное оружие. Если скармливать ему удачную смесь правды и вымысла…

— Это бесполезная информация, — неожиданно сказал Венчер. — Посмотрим, много ли ты знаешь на самом деле, доносчик. Расскажи мне о выжившем в Хатсине.

Кельсер застыл, похолодев.

— Простите, мой лорд?

— Тебе нужны деньги? — спросил Венчер. — Вот и расскажи о выжившем. Ходят слухи, что он вернулся в Лютадель.

— Слухи, мой лорд, — быстро ответил Кельсер. — Я никогда не видел выжившего, но сомневаюсь, что он может находиться в Лютадели… если, конечно, он действительно выжил.

— Мне говорили, он готовит мятеж скаа.

— Всегда есть дураки, которые шепчутся о бунте скаа, мой лорд, — возразил Кельсер. — И всегда есть те, кто пытается использовать имя выжившего, но я не верю, чтобы кто-то действительно мог выбраться из Ям. Я готов расспросить других осведомителей, если желаете, но боюсь, вы будете разочарованы результатом. Тот человек мертв… Лорд-правитель не допустил бы иного исхода.

— Верно, — задумчиво согласился Венчер. — Но скаа, похоже, верят в разговоры о некоем одиннадцатом металле. Ты слыхал о таком, доносчик?

— Да, — кивнул Кельсер, стараясь скрыть потрясение. — Но это легенда, мой лорд.

— Однако я никогда не слышал ее прежде. А я очень внимательно слежу за подобными вещами. Так что это не легенда. Кто-то весьма умно воздействует на скаа.

— А… интересный вывод, мой лорд, — пробормотал Кельсер.

— Да уж, — усмехнулся Венчер. — И если предположить, что якобы выживший на самом деле умер в Ямах, но кто-то сумел получить его тело… кости… то он мог сделать копию того человека. Понимаешь, о чем я?

— Да, мой лорд, — негромко ответил Кельсер.

— Вот и займись этим, — приказал Венчер. — Меня не интересуют сплетни. Разузнай что-нибудь о нем, что бы он не представлял из себя, этот главарь скаа. Вот тогда ты кое-что от меня получишь.

Венчер развернулся на месте, махнув рукой своим людям, и ушел, оставив Кельсера в глубокой задумчивости.

Вскоре Кельсер вернулся в особняк Ренокса. Алломантическая дорога между Феллисом и Лютаделью позволяла быстро преодолевать расстояние от столицы до тихого пригорода. Вовсе не Кельсер вбил в землю бронзовые стержни, он и сам представления не имел, кто это сделал. Пролетая над ними, он частенько думал, как поступил бы, если бы по пути столкнулся с другим рожденным туманом.

«Наверное, мы оба сделали бы вид, что не заметили друг друга, — подумал он, приземляясь во дворе особняка. — Уж это мы отлично умеем».

Всмотревшись сквозь туман в освещенный фонарями особняк. Кельсер увидел плащ рожденного туманом, колыхавшийся на ветру под одним из окон. Пустая карета во дворе свидетельствовала, что Вин и Сэйзед уже вернулись. Кельсер нашел их обоих в доме — они сидели в гостиной и тихо говорили о чем-то с лордом Реноксом.

— Ты как-то необычно выглядишь, — заметила Вин, когда Кельсер вошел в гостиную.

Она все еще была в алом бальном платье, но сидела совсем не по-дамски, поджав ноги.

Кельсер тихонько улыбнулся.

«Еще несколько недель назад она поспешила бы снять платье, едва вернувшись домой. Скоро мы окончательно превратим ее в леди».

Он выбрал место, устроился поудобнее и подергал себя за фальшивую грязную бороду.

— Ты об этом? Я слышал, скоро бороды опять войдут в моду. Так что я просто следую последним веяниям.

Вин презрительно фыркнула.

— Веяний моды попрошаек?

— Как прошел вечер, Кельсер? — спросил лорд Ренокс.

Кельсер пожал плечами.

— Как всегда. К счастью, похоже, что Дом Ренокс пока остается вне подозрений… хотя насчет меня самого кое у кого из вельмож появились опасения.

— Насчет тебя? — переспросил Ренокс.

Кельсер кивнул, принимая из рук слуги теплое влажное полотенце, и стал обтирать лицо и руки. Впрочем, Кельсер не был уверен, что слугу заботит состояние гостя: не исключено, что он тревожился о мебели, на которой Кельсер мог оставить грязные пятна. Оттерев сажу, Кельсер стал отклеивать бороду.

— Похоже, большинство скаа уже что-то слышало об одиннадцатом металле, — сообщил он. — Эти слухи дошли до некоторых лордов, и самые умные из них встревожились.

— И как это может помешать нам? — спросил Ренокс.

Кельсер пожал плечами.

— Пока не знаю. Начнем распространять противоречивые слухи, чтобы заставить лордов побольше думать друг о друге и поменьше — обо мне. Забавно, что лорд Венчер хочет купить у меня информацию обо мне самом. Надо сказать, возникла весьма острая ситуация… просто не представляю, как ты умудряешься не выходить из роли, Ренокс.

— Такова моя природа, — просто ответил подменыш.

Кельсер покачал головой и повернулся к Вин и Сэйзеду.

— Ну а как ваш вечер?

— Скучно, — сухо сказала Вин.

— Госпожа Вин сердится, — объяснил Сэйзед. — На обратном пути она поведала мне секреты, которые вызнала во время танцев.

Кельсер хмыкнул.

— Ничего интересного?

— Сэйзед все знает, пусть сам и рассказывает! — огрызнулась Вин. — Я там черт знает сколько часов вертела юбками, болтала с аристократишками, и все напрасно!

— Вряд ли напрасно. Вин, — возразил Кельсер, отдирая последний клок фальшивой бороды. — Ты завела новые знакомства, тебя видели, ты потренировалась в искусстве вести светскую беседу. Что же касается интересных сведений… никто пока не станет сообщать тебе хоть что-то важное. Должно пройти время.

— И сколько времени?

— Ты почти выздоровела, так что сможешь часто ездить на балы. Через несколько месяцев у тебя появится столько знакомств, что ты станешь с легкостью получать всю важную информацию.

Вин кивнула, испуская тяжелый вздох. Похоже, ее не слишком радовала мысль о регулярных выходах в свет. Сэйзед осторожно откашлялся.

— Мастер Кельсер, я должен кое о чем упомянуть. За нашим столом почти весь вечер сидел лорд Эленд Венчер, хотя госпожа Вин нашла способ смягчить в глазах двора опасность его внимания к ней.

— Вот как? — пробормотал Кельсер. — Понимаю… И что ты сказала своим кавалерам, Вин? Что Ренокс и Венчер друзья?

Вин слегка побледнела.

— А ты откуда знаешь?

— Я обладаю таинственной силой, — небрежно взмахнув рукой, сообщил Кельсер. — В любом случае все думают, что Дома Ренокс и Венчер ведут между собой тайные переговоры. Возможно, люди полагают, что Венчер тайком закупает оружие.

Вин нахмурилась.

— Я ничего такого не говорила…

Кельсер кивнул, стирая с подбородка клей.

— Таков придворный круг, Вин. Слухи возникают сами собой, и остановить их невозможно. Это не страшно… хотя лорду Реноксу придется быть крайне осторожным в сделках с Домом Венчер. Посмотрим, как там отреагируют на слова Вин.

Лорд Ренокс кивнул.

— Да, согласен.

Кельсер зевнул.

— Ну, если других дел нет… Надо сказать, что изображать в один вечер вельможу и попрошайку — утомительное занятие.

— Есть еще кое-что, мастер Кельсер, — сказал Сэйзед. — В конце вечера госпожа Вин видела, как лорд Эленд Венчер уходил с бала в компании молодых лордов из Домов Лекаль и Хастинг.

Кельсер задумался.

— Странная компания, — сказал он наконец.

— По-моему, тоже, — согласился Сэйзед.

— Возможно, он просто старается разозлить отца, — предположил Кельсер. — Болтать на балу с врагами…

— Не исключено, — заметил Сэйзед. — Но эти трое держались как старые друзья.

Кельсер кивнул, вставая.

— Надо разобраться, Сэйз. Не исключено, что лорд Венчер и его сын просто дурачат нас.

— Да, мастер Кельсер.

Кельсер вышел из гостиной, на ходу отдав слуге плащ. Но когда он поднимался по восточной лестнице особняка, то услышал за спиной торопливые шаги. Обернувшись, он увидел Вин. Она спешила за ним, высоко подобрав подол красного платья.

— Кельсер, — тихо заговорила девушка, — это еще не все. Я хотела бы поговорить с тобой наедине.

Кельсер посмотрел на нее с удивлением.

«Она хочет скрыть что-то от Сэйзеда?»

— Идем в мою комнату, — предложил он.

Вин молча последовала за ним по коридору.

— Ну и в чем дело? — спросил Кельсер, закрывая за Вин дверь.

— Лорд Эленд, — сказала она, глядя в пол и как будто смущаясь. — Сэйзеду он не нравится, так что я не стала ему рассказывать. Но сегодня вечером я обнаружила нечто странное.

— Что? — с любопытством спросил Кельсер, прислоняясь к письменному столу.

— Эленд принес с собой целую стопку книг, — сказала Вин.

«Она называет его по имени, — с неодобрением отметил Кельсер. — Похоже, девочка влюбилась…»

— Конечно, все знают, что он постоянно читает, — продолжала Вин, — но некоторые книги… когда он ушел, я заглянула в них…

«Умница, Вин. Улица обострила твои инстинкты».

— …и одна привлекла мое внимание. На корешке было написано, что книга о погоде, но внутри говорилось о Последней империи и ее пороках.

Кельсер удивленно вскинул брови.

— Что именно?

Вин пожала плечами.

— Что-то насчет того, что если лорд-правитель бессмертен, то его империи следовало бы быть более мирной и развитой.

Кельсер улыбнулся.

— «Книга Ложного рассвета». Тебе ее может процитировать от начала до конца любой хранитель. Впрочем, я не предполагал, что где-то сохранились ее экземпляры. Ее автор, Делюз Каври, написал еще несколько книг, куда более опасных. И хотя он не имел отношения к алломантии, поручители сделали исключение и повесили его на крюке.

— Ну так вот, — сказала Вин, — у Эленда есть такая книга. И думаю, одна из знатных леди очень хотела бы найти ее. Я видела, как ее слуга рылся в книгах Эленда.

— Что за дама?

— Шэн Элариэль.

Кельсер рассеянно кивнул, обдумывая услышанное.

— Да, она льстец. И возможно, неплохо осведомлена насчет этих книг… Если молодой Венчер постоянно таскает с собой сочинения вроде «Ложного рассвета»…

— Это опасно? — спросила Вин.

— Не очень, — отмахнулся Кельсер. — Книга старая, и в ней нет открытых призывов к бунту, так что это вполне может сойти ему с рук.

Вин нахмурилась.

— Но автор, похоже, весьма критично отзывается о лорде-правителе. Неужели знати позволено читать такое?

— Не то чтобы «позволено», — ответил Кельсер. — Скорее, на это просто не обращают внимания. Запрещать книга — глупое занятие, Вин. Чем сильнее братство ругает тот или иной текст, тем больше людей стремится его прочесть. «Ложный рассвет» — скучная книга, и братство, не наложив на нее запрет, тем самым обрекло ее на безвестность.

Вин задумчиво кивнула. Да, это она понимала…

— Кроме того, — продолжат Кельсер, — к вельможам лорд-правитель более снисходителен, чем к скаа. Он смотрит на них как на детей своих давно умерших друзей и союзников, тех, кто предположительно помог ему одолеть Бездну. И время от времени он позволяет им шалить — например, читать нехорошие книжки или убивать родственников.

— Значит… не стоит тревожиться из-за книги? — спросила Вин.

Кельсер пожал плечами.

— Толком не знаю. Если у молодого Эленда есть «Ложный рассвет», у него могут оказаться и другие, действительно запрещенные книги. И если у поручителей появятся доказательства, они передадут молодого человека инквизиторам, будь он хоть трижды знатен. Вопрос в том, насколько это вероятно? Ведь если наследника Дома Венчер казнят, это усилит накат страстей в Лютадели.

Вин сильно побледнела.

«Точно, — подумал Кельсер. — Надо же, она определенно влюбилась. Мне стоило предвидеть нечто подобное. Отправлять юную хорошенькую девушку в высший свет? Не один, так другой все равно очаровал бы ее».

— Я вовсе не хочу, чтобы ты подставлял его под удар, Кельсер, — сказала Вин. — Я думала… ну, может быть… если он читает запрещенные книги и вроде бы он хороший человек… Вдруг он нам пригодится, станет нашим союзником?

— На это не рассчитывай, — покачал головой Кельсер. — Лорд Эленд может читать какие угодно книги — это не делает его нашим другом. Всегда существовали вельможи вроде него — молодые философы и мечтатели, которым казалось, что их переполняют гениальные идеи. Им нравится питье друзьями и болтать о лорде-правителе, но в сердце они остаются аристократами и никогда не посягнут на установленный порядок.

— Но…

— Нет, Вин, — отрезал Кельсер. — Ты должна доверять мне. Эленда Венчера не интересуют ни скаа, ни мы. Он просто великосветский анархист, потому что это модно и теоретически опасно.

— Он говорил со мной о скаа, — возразила Вин. — Он хотел знать, умны ли они и так далее.

— Это чисто интеллектуальный интерес или ты заметила в нем сострадание?

Вин замолчала, не зная, что ответить.

— Вот видишь, — сказал Кельсер. — Вин, он не может быть нашим союзником. Я припоминаю, что просил тебя держаться от него подальше. Проводя время в его компании, ты подвергаешь опасности нашу команду и все наше дело. Понимаешь?

Вин кивнула, уставившись в пол. Кельсер вздохнул.

«И почему мне кажется, что она забудет мои увещевания, едва перешагнув порог комнаты? Черт знает что… у меня просто нет времени разбираться с этим».

— Иди спать, — сказал он устало. — Поговорим позже.

20

Это не тень.

То темное, что следует за мной, что я едва могу разглядеть… Это на самом деле не тень. Оно черное и полупрозрачное, но у него нет четких очертаний, присущих тени. Оно невещественно… бесформенно, неустойчиво. Как будто сделано из черного тумана.

Или клочка тьмы.

Вин ужасно надоел пейзаж между Лютаделью и Феллисом. За последние несколько недель ей пришлось раз десять проделать это путешествие, наблюдая бесконечные коричневые холмы, кривые деревца и заросли худосочного кустарника. Ей казалось, что она уже знает каждую кочку, на которой подкидывает карету.

Она получила приглашения на множество балов, и не только. Не менее популярны были обеды, чаепития и прочие способы проводить дни. Зачастую Вин приходилось мотаться из города в город дважды, а то и трижды в день. Видимо, молодые леди не находили себе лучшего занятия, чем сидеть в каретах по шесть часов ежедневно.

Вин тяжело вздохнула. Невдалеке она увидела группу скаа, шагавших по тропе вдоль канала, — они тащили в Лютадель какую-то баржу. Да, ей не на что жаловаться. Ее жизнь могла быть гораздо хуже…

И все равно Вин чувствовала себя разочарованной. Был полдень, и до вечера ничего особенного не предвиделось, так что ей оставалось лишь вернуться в Феллис. Вин постоянно думала о том, насколько быстрее она перемещалась бы по алломантической дороге. Ей страстно хотелось снова прыгать с крыши на крышу в тумане, но Кельсер весьма неохотно соглашался продолжать уроки. Он лишь разрешал ей ненадолго выходить по ночам для тренировок, но не позволял дальних прогулок. В основном она оттачивала навыки отталкивания и притягивания мелких предметов.

Вин огорчало и то, что ее до сих пор не оставляла слабость. Прошло уже больше трех месяцев после ее столкновения с инквизитором. Кончилась гнилая зима без единой выпавшей снежинки. Сколько еще времени понадобится для полного выздоровления?

«По крайней мере, я уже могу ездить на балы», — думала она.

Несмотря на скуку долгих поездок, Вин начала понемногу наслаждаться своими обязанностями. Изображать знатную даму было куда легче, чем воровать. Конечно, она поплатилась бы жизнью, если бы ее тайну внезапно раскрыли, — но пока ее, кажется, с удовольствием принимали в богатых домах. И молодым людям вроде бы нравилось танцевать с ней, разговаривать, обедать. Это была приятная жизнь — немножко скучная, но занятия алломантией, к которым постепенно возвращалась Вин, компенсировали все недостатки.

И все же у Вин оставалось два повода для огорчений. Основным было то, что она не могла достать нужные Кельсеру сведения. Она молча сердилась, когда на ее вопросы просто не отвечали. Она уже набралась достаточно опыта, чтобы ловко вести разговор, но еще не стала в достаточной мере «своей», чтобы участвовать в наиболее интересных беседах. Положение дебютантки злило Вин, но Кельсер не сомневался, что вскоре все изменится.

Вторую причину огорчений Вин устранить было куда сложнее. Лорд Эленд Венчер в последние недели пропустил довольно много балов, что не осталось незамеченным в свете. А когда он появлялся, то всегда сидел рядом с Вин. И хотя Вин редко наслаждалась одиночеством, она быстро поняла, что другие молодые лорды не идут в сравнение с Элендом. Ни у одного не было таких честных и выразительных глаз, ни один не обладал таким остроумием. Ни один не казался Вин настоящим. Как Эленд.

Он вроде бы не избегал ее общества. И в то же время и не прилагал особых усилий, чтобы проводить с ней время.

«Может, я его не понимаю? Ошибаюсь в чем-то?» — думала Вин, когда ее карета подъезжала к Феллису.

Эленда действительно иной раз было трудно понять. К несчастью, явная нерешительность молодого лорда никак не влияла на настроение его бывшей невесты. Вин начала понемногу понимать, почему Кельсер серьезно предостерегал ее избегать внимания высшей знати. Хорошо, что Вин не слишком часто приходилось встречаться с Шэн Элариэль, но, когда они все-таки сталкивались, Шэн не упускала случая посмеяться над Вин, оскорбить и унизить ее. Она делала это со спокойным высокомерием, и даже то, как Шэн держалась, напоминало Вин о собственной незначительности.

«Похоже, я слишком привязываюсь к леди Валетт», — подумала Вин.

Валетт была лишь маской, и она, наверное, действительно стоила насмешек Шэн. Однако от этого оскорбления не становились менее обидными.

Вин покачала головой, решительно выбрасывая из головы и Шэн, и Эленда. Все то время, пока она ехала из Лютадели в Феллис, с неба сыпался пепел, и, хотя сейчас он перестал, на улицах еще лежали черные хлопья, то и дело взлетавшие в воздух под порывами ветра. Рабочие-скаа собирали его в ведра и выносили из города. Иной раз им приходилось поспешно отбегать в сторону, чтобы не угодить под колеса проезжающей мимо кареты, — ни один из кучеров и не думал придерживать лошадей.

«Бедняги», — мысленно пожалела Вин оборванных ребятишек, стряхивавших пепел с осин и подметавших землю под ними.

Делалось это для того, чтобы с дерева на голову прохожего не свалился случайно ком сажи. Дети по двое хватались за ствол и трясли его, обрушивая на себя черный дождь. Надсмотрщик с крепкой тростью в руках прогуливался вдоль улицы, следя, чтобы никто не отлынивал от работы.

«Эленд и все остальные, — думала Вин, наблюдая за суетой. — Они просто не представляют, какова на самом деле жизнь скаа. Живут себе в крепостях, танцуют и даже не понимают, как велика над ними власть лорда-правителя».

Вин ценила прелести светской жизни — только Кельсер ненавидел все, связанное с аристократией. Многие из знатных людей казались по-своему добрыми, и Вин уже начала думать, что некоторые истории о жестокости лордов, слышанные от скаа, могут быть преувеличением. Но в отдельных случаях, вроде убийства несчастного мальчишки, она поневоле гадала: как лорды не замечают всего этого? Неужели они не понимают, как это чудовищно?

Вин вздохнула, отводя взгляд от рабочих. Карета подъехала наконец к особняку Ренокса. Вин сразу же заметила во внутреннем дворе целую толпу и выхватила флакончик со смесью металлов, испугавшись, что это лорд-правитель прислал солдат арестовать Ренокса. Но тут же сообразила, что толпа состоит не из солдат, а из скаа в простой рабочей одежде.

Карета въехала в ворота, и Вин с изумлением обнаружила, что на земле лежат коробки и узлы, перепачканные сажей и золой после недавнего дождя. Рабочие энергично трудились, нагружая несколько телег. Карета остановилась перед крыльцом особняка, и Вин не стала ждать, пока Сэйзед распахнет дверцу. Она выскочила из экипажа, подобрав подол платья, и подбежала к Кельсеру и Реноксу, наблюдавшим за рабочими.

— Вы отправляете припасы в пещеры прямо отсюда? — спросила она, задыхаясь.

— Сначала реверанс, дитя мое, — напомнил Ренокс. — Всегда соблюдай приличия, если нас могут увидеть.

Вин поспешно присела в реверансе, сдерживая раздражение.

— Разумеется, Вин, — сказал Кельсер. — Ренокс торгует оружием и снаряжением. Люди начнут подозревать неладное, если не будут видеть, что он возится с какими-то товарами.

Ренокс кивнул.

— Для маскировки мы как будто отсылаем груз по каналам на мою западную плантацию. Однако баржи остановятся и выгрузят припасы — а заодно и немалую группу людей — неподалеку от пещер мятежников. А потом с небольшой командой отправятся дальше, чтобы поддержать иллюзию.

— Наши солдаты даже не подозревают, что Ренокс в деле, — с улыбкой сказал Кельсер. — Они думают, он просто вельможа, которого я надул. Кроме того, это возможность проверить нашу армию. Через неделю или чуть больше мы вернемся в Лютадель на одной из попутных барж Ренокса.

Вин немного помолчала.

— Мы? — спросила она наконец, внезапно представив, как целую неделю будет сидеть на барже, день за днем таращась на унылые берега.

Это, пожалуй, еще хуже, чем мотаться в карете между Лютаделью и Феллисом.

— Ты встревожена? — поинтересовался Кельсер. — Похоже, кое-кому стали нравиться приемы.

Вин вспыхнула.

— Я просто думала, что мне следует быть здесь. Я хочу сказать, после такой долгой болезни я…

Кельсер рассмеялся.

— Ты останешься здесь. Уедем только мы с Йеденом. Мне нужно проверить армию, а Йеден сменит Хэма, чтобы тот мог наконец вернуться в Лютадель. Еще возьмем моего брата, доставим его в Венниас, к новообращенным членам братства. Хорошо, что ты уже вернулась… я хочу, чтобы ты немного поработала с Маршем до нашего отъезда.

Вин нахмурилась.

— С Маршем?

Кельсер кивнул.

— Да, он же туманщик, охотник. Бронза — один из наименее полезных металлов, особенно для рожденного туманом, но Марш говорит, что может научить тебя нескольким штучкам. Возможно, это твоя последняя возможность потренироваться с ним.

Вин посмотрела на суетящихся рабочих.

— А где он?

— Почему-то опаздывает.

— Он скоро придет, дитя, — сказал лорд Ренокс. — Может, ты пока пойдешь в дом, перекусишь?

«Я в последнее время и так слишком часто перекусываю», — подумала Вин, стараясь скрыть недовольство.

Вместо этого она отправилась бродить но двору, рассматривая товары и рабочих, старательно укладывавших в телеги короба и мешки. Двор уже прибрали после дождя, и, хотя кое-где еще виднелись черные пятна, Вин не приходилось подбирать подол, чтобы не испачкать его.

К тому же пепел удивительно легко отстирывался от одежды. Если использовать определенный сорт дорогого мыла, то даже белые вещи становились абсолютно чистыми. Именно поэтому знать всегда выглядела безупречно. И именно это так сильно отличаю ее от скаа.

«Кельсер прав, — думала Вин. — Мне стало нравиться изображать знатную леди».

У Вин вызывали опасения происходящие с ней перемены. Раньше ей приходилось думать только о том, как бы не умереть от голода и избежать побоев. Теперь она размышляла о долгих прогулках в карете и о кавалерах, опаздывавших на свидания. Чем все это кончится?

Вин вздохнула, шагая мимо тюков. В некоторых лежало оружие — мечи, боевые дубины, луки; другие мешки явно были набиты продовольствием. Кельсер говорил, что для обучения армии нужно гораздо больше зерна, чем железа.

Вин осторожно провела рукой но коробам, сбоку, чтобы не задеть слой пепла. Она давно знала, что сегодня груз отправят на баржи, но не ожидала, что Кельсер уедет вместе с ним. Наверняка он решил это совсем недавно — ведь даже новый, куда более ответственный Кельсер оставался весьма импульсивным человеком. Может, это и полезно для руководителя мятежников. Он не боялся новых идей, когда бы они ни возникали.

«Не следовало ли попросить его взять меня с собой? — рассеянно подумала Вин. — А то я уж слишком заигралась в леди».

На днях она поймала себя на том, что сидит в карете идеально прямо, хотя никто не видит ее. И испугалась, что теряет свои инстинкты: для нее естественным стало ощущать себя леди Валетт, а не Вин.

Но разумеется, она не могла уехать. Она должна была присутствовать на обеде у леди Фласин, не говоря уже о бале в Доме Хастинг… бал обещал стать главным событием месяца. И если Валетт на нем не появится, ей понадобится потом несколько недель, чтобы загладить эту оплошность. Кроме того, на таких балах всегда присутствовал Эленд. И если она исчезнет, он может забыть о ней.

«Он уже забыл, — сказала себе Вин. — Он почти не говорил с тобой на трех последних приемах. Опомнись, Вин! Это просто еще одна игра. Ты завоевываешь определенную репутацию, чтобы собирать сведения, а не для того, чтобы флиртовать на танцах».

Она кивнула, приняв решение. Рядом с ней несколько мужчин укладывали груз на телегу. Вин остановилась рядом с ящиками, наблюдая за действиями скаа. Если верить Доксону, армия почти готова…

«Мы просто ждем подходящего момента, — подумала Вин. — Наверное, слухи уже расползаются».

Это было хорошо… если, конечно, слухи не начнут расползаться слишком быстро.

Вин несколько мгновений наблюдала за рабочими, ощущая нечто странное. Рабочие выглядели слишком рассеянными. Потом Вин поняла, что именно их отвлекает. Они то и дело поглядывали в сторону Кельсера и перешептывались. Вин подошла чуть ближе, скрываясь за тюками, и воспламенила олово.

— …точно он, — едва слышно говорил один из рабочих. — Я видел шрамы.

— Он такой высокий, — сказал другой скаа.

— Конечно, высокий. А ты чего ожидал?

— Он выступал на том собрании, на котором я решил прийти сюда, — прошептал кто-то еще. — Выживший в Хатсине…

В тоне рабочего слышалось благоговение.

Мужчины направились к горе мешков. Вин вскинула голову и осторожно пошла между рабочими, прислушиваясь. Не все говорили о Кельсере, но очень многие. И еще Вин услышала несколько упоминаний об одиннадцатом металле.

«Вот оно что, — подумала Вин. — Дело не в мятежниках, а в Кельсере…»

Люди говорили о нем тихо и уважительно. Почему-то Вин стало неловко. Ей, наверное, никогда не придется услышать, чтобы так говорили о ней самой. Что ж, Кельсер действительно преуспел. Сила его личности была такова, что слухи разрастались сами собой.

«Интересно, сохранит он свое влияние, когда развернется настоящая борьба?»

Другие члены команды явно не стремились к лидерству, но Кельсеру, похоже, это нравилось. Неужели он действительно доведет дело до мятежа? А потом… сможет ли он отказаться от такой власти?

Вин остановилась, задумавшись. Кельсер — хороший человек и, наверное, мог бы стать хорошим правителем. Однако если он попытается взять власть, это будет предательством… если учесть обещание, которое он дал Йедену. Вин этого не хотелось.

— Валетт! — окликнул ее Кельсер.

Вин слегка вздрогнула, чувствуя себя виноватой. Кельсер показал на карету, въехавшую во двор особняка. Марш. Вин вернулась к Кельсеру и Реноксу: она подошла как раз в тот момент, когда карета остановилась.

Кельсер улыбнулся, кивком указывая на Вин.

— Нам нужно время на сборы, — сказал он Маршу. — Если у тебя нет других планов, может, покажешь малышке что-нибудь новенькое?

Марш махнул рукой в сторону балкона.

— Подожди меня там.

Вин открыла рот, чтобы ответить, но что-то в выражении лица Марша заставило ее промолчать. Марш напомнил ей о тех днях, когда она не имела нрава говорить при старших. Она резко развернулась и пошла к особняку.

Чтобы добраться до балкона, много времени не понадобилось. Вин придвинула кресло к чистым деревянным перилам и уселась. Конечно, на балконе царила абсолютная чистота, нигде не было ни пятнышка сажи. Внизу Марш все еще разговаривал с Кельсером и Реноксом. Вдали Вин видела голые холмы и бесплодные пустоши за городом, освещенные красным солнцем.

«Я всего несколько месяцев изображаю знатную леди и уже стала думать не так, как прежде…»

В те годы, когда она путешествовала с Рином, она не считала равнины «бесплодными».

«А Кельсер говорил, что те земли раньше были более плодородными, чем сегодня — сады вельмож…»

Он, наверное, хотел, чтобы все стало как прежде? Хранители помнили древние языки и религии, но они ведь не могли возродить семена давным-давно исчезнувших растений. Не могли остановить пепел, падающий с неба, не могли прогнать туман. Неужели мир действительно настолько изменится, когда рухнет Последняя империя?

А кроме того, разве у лорда-правителя нет права на трон? Он ведь победил Бездну… по крайней мере, он так утверждает. Он спас мир, который теперь принадлежит ему. Вправе ли они пытаться отобрать у лорда-правителя то, чем он владеет?

Вин часто думала о таких вещах, хотя ни с кем не делилась своими мыслями. Все, похоже, полностью доверились Кельсеру, а кое-кто даже разделял его взгляды. Но Вин продолжала сомневаться. Она давно научилась от брата особому скептицизму.

И если ей когда-либо приходилось участвовать в деле, вызывавшем сильные сомнения, то именно теперь.

И все же Вин старалась не придавать большого значения подобным мыслям. Дело было не в мятеже, дело было в людях. Ей нравился Кельсер. Ей нравились Доксон, Бриз и Хэм. Ей нравились даже странный Лестиборнес-Призрак и его своенравный дядюшка. Эта команда не походила на те, с которыми Вин работала прежде.

«Но разве это причина, чтобы позволить им убить тебя?» — прозвучал в ее уме голос Рина.

Вин замерла. В последнее время голос Рина слышался ей гораздо реже, чем раньше, но не исчез совсем. Уроки брата, продолжавшиеся все шестнадцать лет ее жизни, было не так легко забыть.

Через несколько секунд появился Марш. Он окинул Вин суровым взглядом и сказал:

— Кельсер, видимо, ожидает, что я потрачу весь вечер на твое обучение. Давай начнем.

Вин кивнула.

Марш посмотрел на нее, явно ожидая ответа, но Вин сидела молча.

«Не ты один умеешь быть немногословным, приятель».

— Очень хорошо, — сказал Марш, садясь рядом с ней и кладя руку на перила балкона.

Теперь его голос звучал уже не так раздраженно.

— Кельсер говорит, ты мало времени тратишь на развитие умственных способностей. Это так?

Вин снова молча кивнула.

— Мне кажется, многие из рожденных туманом слишком беспечно относятся к своей силе, — продолжал Марш. — Это неправильно. Бронза и медь, возможно, действуют не так эффектно, как другие металлы, но дают серьезное преимущество, если умело использовать их. Инквизиторы жгут бронзу, а туманщики на дне выживают благодаря меди. Из них двоих бронза хитрее. Я могу научить тебя правильно пользоваться ею. Если освоишь мой урок, получишь преимущество перед другими рожденными туманом.

— А разве они не владеют бронзой? — спросила Вин. — Какой смысл учиться, если они невосприимчивы к ее силе?

— Вижу, ты уже рассуждаешь как они, — сказал Марш. — Не каждый рожденный туманом по-настоящему умеет пользоваться бронзой… на самом деле ею владеют лишь очень и очень немногие. И несмотря на то что тебе нравится думать иначе, обычные туманщики тоже могут убивать людей. Узнав, что напавший на тебя убийца, а не стрелок, ты будешь действовать разумнее.

— Хорошо, я поняла.

— Бронза также поможет тебе опознать рожденного туманом. Если заметишь, что кто-то использует алломантию, когда поблизости нет курильщика, поймешь, что это рожденный туманом… или инквизитор. В любом случае надо бежать.

Вин опять молча кивнула. Рана в боку тихо пульсировала, напоминая о себе.

— Есть особые преимущества в том, чтобы использовать бронзу, а не просто прикрываться медью. Если ты поджигаешь медь, то, конечно, создаешь защиту — но в определенном смысле и себя лишаешь способности видеть. Медь спасает твои эмоции от постороннего воздействия, никто не может надавить на тебя или потянуть за твои чувства…

— Но это же хорошо!

Марш чуть заметно покачал головой.

— Вот как? Но что полезнее? Просто закрыться от воздействия льстеца — или благодаря бронзе узнать, на какое именно твое чувство он пытается надавить?

— А что, разве это можно определить? — спросила Вин, помолчав.

— Да, — подтвердил Марш. — Если будешь внимательна и потренируешься, ты сможешь распознавать малейшие движения металлов в противнике-алломанте. Ты увидишь, на что именно хочет воздействовать льстец или бунтарь. Определишь, когда именно кто-то воспламенит металл. А если хорошо освоишь науку, будешь знать и то, когда чужие металлы подойдут к концу.

Вин всерьез задумалась.

— Похоже, ты уже поняла всю выгоду бронзы, — сказал Марш. — Хорошо. Теперь подожги ее.

Вин так и сделала и сразу почувствовала рядом два ритмичных пульса. Эти беззвучные вибрации накатывали на нее, как удары барабана или морской прибой. Они смешивались и перепутывались между собой.

— Ну, что ты чувствуешь? — спросил Марш.

— Я думаю, рядом горят два металла. Одна волна идет от Кельсера, снизу. Вторая — от тебя.

— Неплохо, — одобрительно кивнул Марш. — Ты уже практиковалась.

— Совсем чуть-чуть, — призналась Вин.

— Чуть-чуть? — недоверчиво посмотрел на нее Марш. — Ты сразу определила источники волн. Это требует тренировки.

Вин пожала плечами.

— Похоже, это получается у меня само.

Марш какое-то время внимательно глядел в нее.

— Отлично, — сказал он наконец. — Это разные волны?

Вин сосредоточилась, глядя в пространство перед собой.

— Закрой глаза, — посоветовал Марш. — Не отвлекайся. Сконцентрируйся только на алломантических пульсах.

Вин последовала его совету. Ей пришлось полностью уйти в себя, чтобы найти различия в пульсах. Один ощущался так, словно ударял в нее. Другой как будто с каждым ударом притягивал ее к себе.

— Один из них притягивает? — спросила Вин, открывая глаза. — Кельсер. А ты толкаешь.

— Очень хорошо, — сказал Марш. — Кельсер поддерживает горение железа, как я его и просил. Он делает это специально для нашей тренировки. А я, само собой, жгу бронзу.

— А они все такие? — спросила Вин. — Ну, я хочу сказать, все металлы можно отличить друг от друга?

— Да. Толкающий металл отличается от притягивающего алломантическими свойствами. На самом деле металлы по своей природе делятся на две группы. Например, олово тянет, а свинец толкает. Я не разрешал тебе открывать глаза.

Вин поспешно зажмурилась.

— Сосредоточься на пульсах. Постарайся определить их силу. Расстояние до источников. Можешь сказать, какая между ними разница?

Вин наморщила лоб. Она сосредоточилась, но ощущение металлов как будто… спуталось. Затуманилось. Спустя несколько минут сила пульсов по-прежнему казалась ей одинаковой.

— Я не понимаю, — призналась она наконец.

— Что ж, — сухо произнес Марш. — Мне понадобилось шесть месяцев тренировок, чтобы научиться читать пульсы. Ты поймала их с первой попытки, хоть и не разобралась до конца.

Вин широко открыла глаза.

— Но ты ведь сам попросил меня сделать это.

— Конечно, потому что ты нуждаешься в тренировке. Если ты уже умеешь отличать толкающий металл от притягивающего, у тебя определенно большой дар. Может, даже больший, чем утверждает Кельсер.

— А что я должна была увидеть? — спросила Вин.

— Постепенно ты научишься ощущать две длины волны. Внутренние металлы, вроде бронзы и меди, обладают меньшей частотой, чем металлы внешние, например железо и сталь. На практике ты увидишь и три рисунка: один — это физические металлы, втором — умственные, третий — два великих металла. Длина волны, группа металла и позиция «тянет-толкает» — как только ты освоишь три эти вещи, то сможешь точно определять, какой именно металл поджег твой противник. Длинная волна, что ударяет в тебя и при этом быстро меняет рисунок, — свинец, внутренний толкающий металл физического уровня.

— Зачем эти названия? — спросила Вин. — Внешний, внутренний?

— Металлы делятся на группы по четыре. Два внешних металла, два внутренних, и в каждой паре один толкает, другой тянет. С помощью железа ты притягиваешься к чему-то, с помощью стали отталкиваешься. Олово дает тебе возможность подтянуть нечто внутри тебя, а свинец подталкивает твои возможности.

— А бронза и медь? — поинтересовалась Вин. — Кельсер называет их внутренними металлами, но они, похоже, воздействуют на внешний мир. Медь скрывает людей, которые занимаются алломантией, она ведь прячет их снаружи!

Марш покачал головой.

— Медь не изменяет твоего противника, она изменяет нечто внутри тебя самой так, чтобы оказать воздействие на него. Потому это внутренний металл. А вот латунь непосредственно влияет на чувства другого человека, и это металл внешний.

Вин задумчиво кивнула. Потом повернулась и посмотрела вниз, на Кельсера.

— Ты много знаешь о металлах, но ты ведь простой туманщик?

Марш кивнул. Впрочем, он явно не собирался вдаваться в подробности.

«Ладно, попробуем вот что…» — подумала Вин, гася бронзу.

Она осторожно подожгла медь, чтобы скрыть алломантическую силу. Марш никак не отреагировал, он смотрел во двор.

«Теперь он не должен засечь меня», — решила Вин, аккуратно воспламеняя цинк и латунь.

Она мысленно потянулась к Маршу — осторожно, как учил Бриз, — и коснулась его чувств. Слегка пригасив подозрительность и сдержанность, она в то же время усилила его грусть. Теоретически это должно было заставить его разговориться.

— Наверное, ты где-то учился этому? — задала она пробный вопрос.

«Он наверняка поймет, что я сделала. И разозлится…»

— Я прорвался, когда был еще совсем юным, — сказал Марш. — Мне хватило времени для практики.

— И ты на многих тренировался.

— Я… у меня были причины. Трудно объяснить.

— Причины всегда есть, — возразила Вин, осторожно усиливая алломантическое давление.

— Ты ведь знаешь, как Кельсер относится к знати? — спросил Марш, окидывая Вин ледяным взглядом.

«Железный глаз, — подумала Вин. — Не зря о нем так говорят».

Она кивнула в ответ.

— Я точно такие же чувства испытываю к поручителям, — продолжил Марш, отворачиваясь. — Я готов что угодно сделать, лишь бы навредить им. Они забрали нашу мать… именно тогда я прорвался и поклялся уничтожить их. Поэтому я присоединился к мятежникам и начал изучать алломантию. Инквизиторы используют ее, поэтому я должен ее понимать… понимать все, что в моих силах, быть настолько могущественным, насколько это возможно для меня, а ты на меня давишь.

Вин вздрогнула, мгновенно гася металлы. Марш снова посмотрел на нее холодными глазами.

«Бежать!» — мелькнуло в голове Вин.

Она чуть было не сорвалась с места. Оказывается, старые инстинкты не исчезли, просто спрятались поглубже.

— Да, — неловко пробормотала она.

— А ты сильна, — сказал Марш. — Я бы этого и не заметил, если бы не разболтался ни с того ни с сего. Прекрати.

— Уже прекратила.

— Хорошо. Ты уже второй раз давишь на мои чувства. Больше никогда этого не делай.

Вин уставилась на него.

— Второй раз?

— Первый раз это было в моей лавке, восемь месяцев назад.

«Почему я его не помню?»

— Извини.

Марш покачал головой и снова отвернулся.

— Ты рожденная туманом, потому ты это делаешь. И он такой же. — Марш смотрел во двор, на Кельсера.

Они немного посидели молча.

— Марш? — заговорила наконец Вин. — А откуда ты узнал, что я рожденная туманом? Я же умела только слегка успокаивать чувства.

— У тебя было инстинктивное понимание остальных металлов. Ты в тот день жгла свинец и олово — слабо, едва заметно. Наверное, металлы попали в тебя с водой или с пищей. Ты когда-нибудь задумывалась, как выжила там, где многие погибли?

Вин помолчала.

«Меня столько раз избивали. Неделями я оставалась без еды, проводила ночи в переулках под дождем и пеплом…»

Марш наблюдал за ней.

— Очень и очень немногие, даже рожденные туманом, — сказал он, — способны воспламенять металлы инстинктивно. Этим ты меня и заинтересовала. Я проследил за тобой и сказал Доксону, где тебя искать. Ты снова давишь на мои чувства?

— Нет, — покачала головой Вин. — Я же обещала.

Марш нахмурился, рассматривая Вин холодными глазами.

— Ты такой суровый, — тихо проговорила Вин. — Как мой брат.

— Вы были близки с ним?

— Я его ненавидела, — прошептала Вин.

— Понимаю… — сказал Марш после недолгой паузы, отводя взгляд.

— А ты ненавидишь Кельсера?

Марш покачал головой.

— Нет, у меня нет к нему ненависти. Он беспечен и самоуверен, но он мой брат.

— Разве этого достаточно?

— Да.

— Я… мне трудно это понять, — честно призналась Вин, глядя во двор, на хлопочущих скаа, короба и мешки.

— Твой брат, видимо, плохо с тобой обращался?

Вин лишь пожала плечами.

— А ваши родители? — спросил Марш. — Отец был знатным человеком. А мать?

— Сумасшедшей, — сказала Вин. — Она слышала какие-то голоса. Дело обстояло настолько плохо, что брат боялся оставлять меня с ней наедине. Но конечно, выбора у него не было…

Марш молчал.

«Как он перевел беседу на меня? — подумала Вин. — Он не льстец и все равно заставил меня говорить, точно так же, как я заставила говорить ею».

В конце концов, Вин была рада выговориться. Она нащупала сережку в ухе.

— Я мало что помню, — сказала она. — Но Рин говорил, что однажды вернулся домой и увидел, что мать вся в крови. Она убила мою маленькую сестренку, Мессили. Но меня не тронула, а дала вот эту сережку. Рин говорил… говорил, что мать держала меня на коленях и что-то бормотала, называя меня королевой. А у ее ног лежал труп сестренки. Он забрал меня у матери, и мы сбежали. Наверное, он спас мне жизнь. Может, потому я и оставалась с ним. Даже когда дела шли совсем плохо. — Вин покачала головой, глядя на Марша. — Ты просто не понимаешь, какой ты счастливчик. У тебя есть Кельсер.

— Да, пожалуй… Просто я… мне хотелось бы, чтобы он не обращался с людьми как с игрушками. Я готов убивать поручителей, но убивать обычных людей только за то, что они родились аристократами… — Марш покачал головой. — И дело не только в этом. Ему нравится, когда люди лебезят перед ним.

В его словах была правда. Но тем не менее Вин заметила в голосе Марша что-то еще. Зависть?

«Ты же старший брат. Марш. На тебе лежала ответственность… но ты присоединился к мятежникам, уйдя из воровской шайки. Наверное, тебя злило, что Кельсер всегда всем нравился».

— Но теперь, — продолжал Марш, — он меняется в лучшую сторону. Ямы Хатсина заметно повлияли на него. Точнее, она… ее смерть его изменила.

«А это что?» — вскинулась Вин, ощутив его боль. Глубокую боль, не такую, какую испытывают при смерти жены брата.

«Вот оно что… Дело не в том, что Кельсер нравился всем, а в том, что его выбрала одна конкретная женщина. Та, которую ты любил…»

— Так или иначе, — сказал Марш решительным тоном, — былая самоуверенность осталась в прошлом. Да, его план безумен, и я уверен, что отчасти Кельсер задумал все это ради личного обогащения, но… ему ведь не обязательно было помогать мятежникам. Он пытается сделать что-то хорошее, хотя сам в результате может погибнуть.

— Зачем продолжать, если ты уверен в поражении?

— Затем, что он намерен пропихнуть меня в братство, — ответил Марш. — А те сведения, что я смогу раздобыть там, помогут мятежникам и через сотни лет после того, как мы с Кельсером умрем.

Вин задумчиво посмотрела во двор.

— Марш, я не думаю, что ты до конца понимаешь Кельсера. То, как он разговаривает со скаа… то, как они смотрят на него…

— Я знаю, — сказал Марш. — Это началось, когда он придумал историю с одиннадцатым металлом. Я не вижу тут причин для беспокойства. Кельсер просто играет в очередную игру.

— Потому я и не понимаю, зачем он отправляется в путешествие. Он ведь на несколько месяцев отойдет от активных действий.

Марш пожал плечами.

— Он оставляет целую армию, которая будет работать на него. Кроме того, ему необходимо исчезнуть из города. Слухи о нем разошлись слишком широко, и лорды начали интересоваться выжившим в Хатсине. А если пойдут разговоры, что некий человек со шрамами был замечен рядом с лордом Реноксом…

Вин понимающе кивнула.

— Сейчас, — продолжал Марш, — он изображает из себя какого-то дальнего родственника Ренокса. И этот человек должен исчезнуть до того, как кто-нибудь признает в нем выжившего. Когда Кел вернется, то займет другое положение, будет пробираться в особняк через заднюю дверь и не снимать капюшон в Лютадели. — Марш немного помолчал и поднялся. — Ладно, основы я объяснил. Теперь тебе нужно потренироваться. Когда будешь пересекаться с туманщиками, сосредоточивайся на их алломантических пульсах. А если нам доведется встретиться вновь, я покажу тебе еще кое-что, но только при условии, что ты освоишь азы.

Он ушел с балкона, не попрощавшись, и Вин проводила его взглядом. Лишь через несколько месяцев они снова увиделись.

«На самом деле в них нет ненависти друг к другу, — думала она, облокотившись о перила балкона и глядя вниз, во двор. — Наоборот…»

Некоторое время она размышляла и наконец решила, что любовь близких родственников должна немного походить на те алломантические пульсы, которые ей теперь следовало искать… только ей это чувство было незнакомо, и она не могла его уловить.

21

Герой всех веков должен быть не человеком, а чистой стой. Тогда ни один народ не сможет на него претендовать, ни одной женщине не удастся удержать его, ни один король не сумеет его убить. Он не должен принадлежать никому, даже самому себе.

Кельсер спокойно сидел и читал, пока лодка медленно двигалась по каналу на север.

«Иногда меня тревожит, что я совсем не тот герой, каким меня считают», — было написано в дневнике. А дальше…

«Какие у нас есть доказательства? Слова давно умерших людей, неясные пророчества? Даже если поверить в предсказания, то как они соотносятся со мной? Правомерно ли считать события на Летнем Холме „ношей, удвоившей силы героя“? Несколько моих жен могли, наверное, связать меня „со всеми королями мира“, если смотреть под определенным углом. Можно найти десятки Фраз, так или иначе отсылающих к эпизодам моей жизни. Но точно так же они могут не иметь ко мне никакого отношения.

Философы уверяют, что пришло время, что были соответствующие знамения. Но я продолжаю думать: а что, если они выбрали не того человека? Так много людей зависит от меня. Они говорят, я буду держать в руках будущее всего мира.

Но что они подумают, если узнают, что их защитник — герой всех веков, их спаситель — сомневается в себе? Может, они вовсе и не будут потрясены. И пожалуй, это беспокоит меня сильнее всего. Что, если в глубине души они и сами удивлены — так же как и я?

Когда они видят меня, не видят ли они лжеца?

Рашек, похоже, думает именно так. Я знаю, что не должен позволять простому носильщику нарушать мое спокойствие. Но он из Терриса, оттуда, где рождаются пророчества. И если кто-то может заметить фальшивку, то почему не он?

И тем не менее я продолжаю свое путешествие, направляясь туда, где, как утверждают предсказания, я встречусь с судьбой… и все иду и иду, спиной ощущая взгляд Рашека. Завистливый. Насмешливый. Ненавидящий.

И еще я тревожусь, как бы мое высокомерие не погубило всех нас».

Кельсер опустил книгу. Лодка шла рывками: скаа усердно тащили судно. Кельсер радовался, что Сэйзед успел сделать для него копию дневника лорда-правителя, иначе ему нечем было бы заняться во время путешествия.

Да, дневник оказался чрезвычайно интересным. Завораживающим и в то же время зловещим. Странно было читать слова, написанные самим лордом-правителем. Кельсеру лорд-правитель всегда представлялся не столько человеком, сколько… тварью. Злобной силой, которую необходимо уничтожить.

Однако автор дневника, похоже, был простым смертным. Он задавался вопросами, размышлял… казался человеком глубоким и сильным.

«Не следует так уж доверять этим записям, — подумав Кельсер, проводя ладонью по странице. — Люди редко судят о самих себе беспристрастно».

И все же история лорда-правителя напомнила Кельсеру о легендах, слышанных им когда-то, — легендах, которые шепотом пересказывали скаа, обсуждали знатные лорды и запоминали хранители. Они гласили, что некогда, еще до восшествия на престол, лорд-правитель был величайшим из людей. Любимым вождем, человеком, которому народы вверили свои надежды.

К несчастью, Кельсер знал, чем кончилась эта история. Последней империей. Лорд-правитель не спас человечество, он его поработил. Но когда Кельсер читал о начале тех событий, видел сомнения лорда-правителя и его внутреннюю борьбу, все казалось ему еще более трагичным.

Кельсер хотел продолжить чтение, но лодка стала замедляться. Он выглянул из каюты. Десятки людей шагали по тропе вдоль канала, волоча четыре баржи и две небольшие речные лодки, охранявшие их. Это был эффективный способ транспортировки различных товаров — и тяжелейший труд скаа. Однако бурлаки могли таким образом перетаскивать грузы, многократно превосходившие то, что они унесли бы на себе.

Сейчас скаа почему-то остановились. Впереди Кельсер рассмотрел шлагбаум, за которым канат разделялся на два рукава. Нечто вроде водного перекрестка.

«Наконец-то», — подумал Кельсер.

Многодневное путешествие подходило к концу.

Кельсер не стал ждать посланца. Он просто вышел на палубу и достал из кошеля несколько монет.

«Пора их немножко расшевелить», — подумал он, роняя монетку на деревянную палубу.

Воспламенив сталь, Кельсер взмыл в воздух. Он помчатся по дуге, быстро набирая высоту. Сверху он видел канал, людей, тащивших баржи к развилке, и тех, кто уже остановился и ждал своей очереди. Кельсер бросил еще монету, пролетая над тяжело груженной баржей, и оттолкнулся от нее, чтобы не потерять высоту. Солдаты на палубе шедшей за баржей лодки задрали головы, в ужасе показывая пальцами на Кельсера, парившего над каналом.

Кельсер воспламенил свинец, наполняя тело силой, и приземлился на палубу лодки, возглавлявшей его караван.

Из каюты вышел удивленный Йеден.

— Лорд Кельсер! Мы… э-э… подошли к развилке.

— Сам вижу, — ответил Кельсер, оглядываясь на длинную очередь судов.

Люди на палубах взволнованно переговаривались, показывая в его сторону. Кельсер чувствовал себя немного странно, воспользовавшись алломантией среди бела дня, на глазах у множества зрителей.

«Что делать, такова необходимость, — подумал он. — Все эти люди теперь не скоро увидят меня, пройдет еще несколько месяцев. Я должен был произвести на них впечатление, дать им надежду, если, конечно, вся затея хоть чего-то стоит…»

— Стоит проверить, здесь ли встречающие из пещер? — осведомился Кельсер.

— Разумеется, — ответил Йеден, жестом приказывая одному из слуг пришвартовать лодку.

Йеден выглядел взволнованным, он был человеком горячим и искренним, и Кельсер уважал его за эти качества, хотя Йеден старательно их скрывал.

«У меня всю жизнь противоположная проблема, — весело подумал Кельсер, следом за Йеденом сходя на берег. — Я слишком много говорю, но не больно-то искренен при этом».

Они прошли вдоль ряда бурлаков. Перед рабочими стоял один из убийц Хэма — он изображал капитана охраны Кельсера. «Капитан» отсалютовал.

— Мы добрались до развилки, лорд Кельсер.

— Сам вижу, — повторил тот.

Впереди, на склонах холмов, стояли густые березовые рощи, но они никого не интересовали. Империя владела более обильными источниками древесины, так что березы в здешних горах могли расти спокойно.

Кельсер воспламенил олово, щурясь на ослепительно вспыхнувшее солнце. Глаза быстро приспособились к яркому свету, и он заметил между деревьями легкое движение.

— Они там, — сказал Кельсер, подбрасывая монетку и с силой толкая ее.

Монетка понеслась вперед и ударилась о ствол. Сигнал был принят, и несколько человек в маскировочной одежде вышли из-за деревьев и зашагали к каналу по усыпанной золой и пеплом земле.

— Лорд Кельсер, — отсалютовал первый из них, — я — капитан Демокс. Прошу, возьмите новобранцев и идемте со мной. Генерал Хэммонд жаждет встретиться с вами.

Капитан Демокс был молод, но выглядел настоящим солдатом. Ему едва перевалило за двадцать, но он руководил своим маленьким отрядом с такой серьезностью, что мог бы показаться самонадеянным, если бы не знал столько о воинском искусстве.

«Солдат водили в бой и большие юнцы, — думал Кельсер. — И если я в таком возрасте был бездельником, это не значит, что все должны быть такими же. Посмотреть только на бедняжку Вин… ей всего шестнадцать, а она готова поспорить в серьезности с Маршем».

Войдя в лес, они рассредоточились по разным тропинкам: по приказу Хэма каждому отряду надлежало идти своей дорогой, чтобы не оставлять явных следов. Кельсер оглянулся на мужчин, шедших позади, — их было около двух сотен, — и слегка нахмурился. Они наверняка оставят после себя просеку, но что поделать? Передвижение такого количества людей едва ли можно скрыть.

Демокс замедлил шаг, махнул рукой, и несколько солдат из его отряда быстро выбежали вперед. Они, конечно, и в сравнение не шли по выправке со своим командиром, и все же Кельсер был удивлен. Когда он приезжал в последний раз, эти люди выглядели настоящим сбродом, они не умели действовать сообща, как и большинство новобранцев. Да, Хэм и его офицеры неплохо потрудились.

Солдаты отодвинули в сторону маскировочный кустарник, обнажив щель в земле. Внутри оказалось темно, стены поблескивали гранитом. Это была не обычная пещера, а дыра, уводящая в глубину.

Кельсер некоторое время стоял молча, всматриваясь в черную каменную расщелину. Его передернуло.

— Кельсер? — окликнул Йеден. — В чем дело?

— Напоминает Ямы. Они тоже выглядят как трещины в земле.

Йеден слегка побледнел.

— Ох… я…

Кельсер отмахнулся.

— Я знал, что меня ждет. Я спускался в Ямы каждый день в течение года, но всегда выходил наружу. Я их победил. У них нет власти надо мной.

И чтобы доказать правдивость своих слов, он шагнул вперед и начал спускаться в черную щель по узкой веревочной лесенке.

Щель была достаточно широкой, чтобы в ней поместился крупный мужчина. Оглянувшись, Кельсер увидел, что солдаты — и отряд Демокса, и новобранцы — молча наблюдают за ним. Он нарочно говорил с Йеденом настолько громко, чтобы его услышали.

«Пусть увидят и мою слабость, и то, как я ее преодолеваю».

Мысли звучали храбро. Однако когда Кельсер очутился под землей, ему тут же захотелось наружу. Зажатый между каменными стенами, он дрожащими пальцами цеплялся за перекладины лестницы. Холод, сырость, темнота. Добывать атиум должны были рабы. Алломанты, конечно, работали бы более продуктивно, но использование алломантии поблизости от залежей кристаллического атиума убивало. Поэтому, наверное, лорд-правитель посылал в шахтах только приговоренных. Загонял в Ямы. Заставлял ползти вниз, всегда вниз…

Кельсер принудил себя двигаться вперед. Это не Ямы Хатсина. Щель не тянется бесконечно долго, она не обросла кристаллами, сквозь которые нужно пробираться, раздирая в кровь руки, чтобы нащупать жеоды атиума, скрытые в глубине. Один жеод давал неделю жизни. Жизни под кнутом надсмотрщика. Жизни под властью бога-садиста. Жизни под покрасневшим от стыда солнцем.

«Я должен изменить мир ради других, — думал Кельсер. — Сделать его лучше!»

Спускаться оказалось тяжело, куда тяжелее, чем Кельсер готов был признаться. К счастью, расщелина вскоре превратилась в большую подземную пещеру, и Кельсер заметил свет. Он перестал держаться за ступеньки и позволил себе рухнуть вниз, приземлившись на неровный каменный пол. Он улыбнулся человеку, ожидавшему его.

— Черт знает, какой ты устроил вход, Хэм! — сказал Кельсер, отряхивая с ладоней пыль.

Хэм улыбнулся.

— Тебе не помешала бы ванна.

Кельсер расхохотался, сторонясь, чтобы не мешать тем, кто спускался следом. Он обратил внимание, что от пещеры отходит несколько естественных туннелей.

Вскоре внизу появились Йеден и Доксон. Их одежда перепачкалась после сложного спуска. Да, вход был непростым. Но в том-то и крылся смысл.

— Страшно рад тебе, Кел, — сказал Хэм.

Он непривычно выглядел в одежде с рукавами, которых обычно не признавал. Впрочем, единственное, чем его куртка напоминала военную форму, был прямой крой и пуговицы спереди.

— Ну, сколько человек вы мне привели?

— Больше двухсот сорока.

Хэм вскинул брови.

— Значит, набор в основном закончен?

— Наконец-то, — подтвердил Кельсер.

В пещеру начали спрыгивать солдаты, и несколько помощников Хэма вышли вперед, помогая новобранцам сориентироваться и уводя их в один из боковых туннелей.

К Кельсеру и Хэму подошел Йеден.

— Пещера потрясающая, лорд Кельсер! Я никогда прежде не бывал в таких местах. Нечего и удивляться, что лорд-правитель не может нас обнаружить!

— Здесь все отлично охраняется и вообще устроено на славу, — с гордостью сообщил Хэм. — Входов всего три, и каждый представляет собой расщелину в склоне горы. Имея достаточное количество припасов, можно удерживать нашу крепость даже в том случае, если на нас бросят превосходящие силы противника.

— К тому же, — добавил Кельсер, — это не единственная пещера в здешних горах. Даже если бы лорд-правитель всерьез задумал уничтожить нас, его армии пришлось бы потратить не одну неделю, прочесывая местность, и все равно бы нас не нашли.

— Потрясающе, — повторил Йеден.

Он повернулся к Кельсеру.

— Лорд Кельсер, я ошибался насчет тебя. Эта операция… эта армия… вы сотворили нечто поистине впечатляющее.

Кельсер усмехнулся.

— На самом деле ты был прав насчет меня. Ты поверил мне, когда мы только задумали все это… и мы здесь лишь благодаря тебе.

— Я… ну да, наверное, — улыбнулся Йеден.

— В любом случае, — сказал Кельсер, — мне льстит твое доверие. Наверное, понадобится время, пока все спустятся… не хочешь пока осмотреться? Мне нужно переговорить с Хэммондом.

— Разумеется, лорд Кельсер.

В голосе Йедена прозвучало искреннее уважение, даже почтительность.

Кельсер жестом предложил Хэму отойти в сторону. Хэм, слегка нахмурившись, взял фонарь и повел Кельсера в один из боковых туннелей. Когда они оказались достаточно далеко, чтобы их никто не услышал, он остановился.

Кельсер вопросительно посмотрел на него. Хэм кивнул в сторону пещеры.

— Йеден определенно изменился, — сказал он.

— Я хорошо влияю на людей.

— Должно быть, их поражает твоя скромность. Я серьезно, Кел. Как тебе это удалось? Он пылал ненавистью, а теперь смотрит на тебя, как ребенок на обожаемого старшего брата.

Кельсер пожал плечами.

— Йедену никогда прежде не приходилось работать с хорошей опытной командой. Думаю, он начинает осознавать, что у нас действительно есть шанс. Прошло чуть больше полугода, а мы уже собрали столько мятежников, сколько он не видел за всю свою жизнь. Такой результат непременно должен был сломить его упрямство.

Хэма, похоже, не слишком убедили его слова. Он просто передернул плечами и направился дальше.

— Так о чем ты хотел поговорить?

— Вообще-то я хотел посмотреть на два других входа, если можно, — ответил Кельсер.

Хэм кивнул и пошел вперед. Этот туннель, как и большинство других, был сотворен не руками человека, а представлял собой часть естественных подземных лабиринтов. В Центральной провинции существовали сотни таких систем, в основном простых и маленьких. И только одна из них — Ямы Хатсина — скрывала в себе жеоды атиума.

— Йеден прав, — сказал Хэм, протискиваясь сквозь сужающийся туннель. — Ты нашел отличное место, чтобы спрятать армию.

Кельсер кивнул.

— Отряды мятежников уже сотни лет скрываются в здешних подземных пещерах. Они так близко от Лютадели, что иной раз страшно становится, но лорду-правителю ни разу не удавалось устроить успешный налет. Поэтому теперь он их просто не замечает. Думаю, это одна из многих его ошибок.

— Он бы ни черта не смог здесь сделать, — хмыкнул Хэм. — Тут слишком много всяких поворотов и узких щелей, чтобы драться с теми, кто знает каждый уголок.

Они вышли в очередную пещеру, меньшую по размерам. В ее потолке была такая же расщелина, сквозь которую просачивался солнечный свет. В пещере находился отряд из десятка солдат, которые мгновенно насторожились, заслышав шаги Хэма.

Кельсер посмотрел на них и одобрительно кивнул.

— Здесь всегда охрана? — спросил он.

— Да, у каждого из трех входов, — ответил Хэм.

— Хорошо.

Кельсер подошел ближе, рассматривая солдат. Он нарочно закатал рукава, чтобы были видны его шрамы, и отметил, как уставились на них бойцы. По правде говоря, Кельсер не знал, что ему следует проверять, но старался выглядеть как настоящий военачальник. Он изучил оружие: восемь боевых дубин, два меча.

Наконец он обратился к солдату с эмблемой на плече:

— Кому ты позволишь покинуть пещеры, солдат?

— Только тому, у кого будет письмо с печатью генерала Хэммонда, сэр!

— И никаких исключений?

— Никаких, сэр!

— А если я захочу уйти прямо сейчас?

Солдат замялся.

— Э-э…

— Ты остановишь меня, — резко сказал Кельсер. — Никаких исключений, солдат! Ни для меня, ни для твоего приятеля, ни для офицеров — ни для кого! Нет печати — нет выхода.

— Так точно, сэр! — бодро ответил солдат.

— Молодец. Да, — добавил Кельсер, поворачиваясь к Хэму, — если у тебя все солдаты таковы, генерал, то у лорда-правителя есть основания бояться.

При этих словах солдаты расправили плечи.

— Продолжайте в том же духе, ребята, — заявил Кельсер, направляясь к туннелю.

Хэм пошел за ним.

— Спасибо, — негромко сказал он. — Они несколько недель только и говорили, что о твоем приезде.

Кельсер пожал плечами.

— Я просто хотел убедиться, что они хорошо охраняют лагерь. Теперь у тебя людей прибавилось, и я настаиваю, чтобы посты были во всех туннелях, ведущих к выходам.

Хэм кивнул.

— Да, но это чересчур.

— Не смеши меня, — отмахнулся Кельсер. — Один-единственный недовольный чем-то беглец или просто дурак может выдать нас лорду-правителю. Хорошо, конечно, что ты в состоянии защитить пещеры, но если снаружи встанут войска и ты очутишься в ловушке, от армии не будет проку.

— Верно, — согласился Хэм. — Хочешь взглянуть на третий выход?

— Конечно.

Хэм кивнул и повел его по очередному туннелю.

— Да, вот еще что, — немного погодя заговорил Кельсер. — Собери человек сто — тех, кому доверяешь, — и пусть проложат побольше тропинок в лесу. Если кто-то начнет искать тебя, нам не удастся скрыть, что по лесу ходило много людей. Но можно спутать следы, если появится несколько десятков троп, ведущих в разных направлениях.

— Хорошая мысль.

— У меня их сколько угодно, — усмехнулся Кельсер.

Они добрались до другой пещеры, намного большей, чем две предыдущие. Это оказался тренировочный зал без выхода наверх. Здесь солдаты под присмотром наставников отрабатывали приемы боя на мечах и дубинах. Инструкторы были в мундирах. Идея принадлежала Доксону — чтобы офицеры носили мундиры. Всю армию одеть в форму не представлялось возможным, потребовалось бы слишком много денег, к тому же покупка такого количества обмундирования вызвала бы подозрение. Но то, что командиры всегда ходили в мундирах, порождало уверенность в рядовых солдатах.

Хэм остановился у входа в пещеру.

— Надо кое-что серьезно обсудить, Кел, — сказал он. — Эти люди… да, они начали чувствовать себя воинами, но… Короче, они же скаа. Они всю жизнь работали на фабриках или в полях. Я не знаю, как они поведут себя во время сражения.

— Если мы все сделаем правильно, им не придется много сражаться, — ответил Кельсер. — Ямы Хатсина охраняет всего пара сотен солдат… Лорд-правитель не может держать там большой отряд, да и необходимости такой нет, учитывая расположение Ям. Тысяча наших воинов без труда захватит Ямы и сразу отступит при приближении гарнизона. А оставшиеся девять тысяч столкнутся, вероятно, со стражниками Великих Домов и малой частью дворцовой гвардии, но мы будем превосходить их численно.

Хэм кивнул, хотя уверенности в его взгляде не прибавилось.

— Ну, в чем еще дело? — спросил Кельсер, прислоняясь к гладкой стене туннеля.

— А что потом, Кел? — выпалил Хэм. — Мы добудем атиум, передадим город — и нашу армию — Йедену. И что потом?

— Это уже дело Йедена, — пожал плечами Кельсер.

— Но их же всех убьют, — тихо сказал Хэм. — Десять тысяч человек не удержат Лютадель, когда подойдет имперская армия.

— Я приготовил для них кое-что получше, Хэм. Если нам удастся стравить лордов и свалить правительство…

— Ну, возможно, — с сомнением пробурчал Хэм.

— Ты же согласился с планом, Хэм, — напомнил Кельсер. — Мы именно это и задумывали с самого начала. Создать армию и передать ее Йедену.

— Да, знаю, — кивнул Хэм, вздыхая и тоже прислоняясь к стене. — Только я думал… Понимаешь, теперь, когда я командую ими, для меня все стало выглядеть иначе. Может, я просто не гожусь для такого дела. Я телохранитель, а не генерал.

«Я знаю, о чем ты думаешь, друг мой, — усмехнулся про себя Кельсер. — А я вор, а не пророк. Но иногда нам приходится делать то, к чему вынуждают обстоятельства».

Он положил руку на плечо Хэма.

— Ты проделал отличную работу.

Хэм помолчал.

— Проделал? — переспросил он.

— Я привез Йедена сменить тебя. Мы с Доксом решили, что солдатам лучше привыкнуть к тому, что он — их главнокомандующий. Пусть армия смотрит на него как на своего генерала. Кроме того, ты нужен в Лютадели. Кто-то должен начать работу с гарнизоном, а ты единственный из нас, кто разбирается в военном деле.

— Значит, я вернусь в столицу вместе с тобой?

Кельсер кивнул.

Хэм явно не ожидал такого, но через несколько мгновений расслабился и улыбнулся.

— Значит, я наконец-то смогу снять мундир! Но ты уверен, что Йеден справится?

— Ты же сам сказал, он сильно изменился за последние месяцы. И он действительно блестящий командир… отлично руководил мятежниками после того, как мой брат оставил пост.

— Мне казалось…

Кельсер грустно покачал головой.

— Нас стало меньше, Хэм. Ты и Бриз — вот и все, кому я действительно могу доверять, и ты нужен мне в столице. Йеден, вероятно, не идеальная кандидатура, но эта армия должна со временем стать его войском. Так что пусть привыкает. К тому же ему будет чем заняться, а то он уже начал проявлять недовольство. — Кельсер помолчал и весело усмехнулся. — Думаю, он просто завидует тому, какое внимание я уделяю другим.

Хэм засмеялся.

Они пошли дальше, оставив позади тренировочный зал, и углубились в извилистый туннель, чуть заметно уходивший вниз. Единственным источником света им служил фонарь Хэма.

— Знаешь, — через несколько минут заговорил Хэм, — в этих пещерах что-то есть. Может, ты уже заметил… Местами они просто прекрасны.

Кельсер ничего подобного не замечал. Он огляделся по сторонам. Справа от него туннель немного расширялся, и дальняя стена его целиком состояла из тонких сталактитов и сталагмитов, похожих на грязноватые сосульки. Они переплетались между собой, свет фонаря заставлял их вспыхивать крошечными огоньками. Пол туннеля впереди походил за застывшую реку.

«Нет, — подумал Кельсер, — я не вижу в этом красоты, Хэм».

Возможно, другим и могли понравиться цветные камни и поблескивающие кристаллы. Но только Кельсер видел Ямы Хатсина. Бесконечные подземные коридоры, многие из которых обрывались вертикально вниз. Ему приходилось протискиваться сквозь щели, проваливаться в темноту, и ни единая искра не освещала ему дорогу.

Там он частенько подумывал о том, чтобы просто не возвращаться. Но однажды он наткнулся на труп другого пленника, человека, который то ли заблудился в темноте, то ли окончательно сдался. Кельсер ощупал кости и пообещал ему кое-что. И после этого он каждую неделю находил жеод атиума. И каждую неделю избегал жестокого избиения.

Кроме того последнего раза… Он не заслужил жизни — его должны были убить. Но Мэйр дала ему жеод, сказав, что за последнюю неделю нашла два. И только после возвращения наверх он обнаружил, что она солгала. На следующий день ее забили до смерти. Прямо у него на глазах.

В ту ночь Кельсер прорвался, вошел в силу рожденного туманом. А следующей ночью умерли многие.

Очень многие.

«Выживший в Хатсине. Человек, которому не следовало жить. Даже увидев ее смерть, я не смог понять, предала она меня или нет. Вручила ли она мне тот жеод из любви? Или ее подтолкнуло чувство вины передо мной?»

Нет, Кельсер не видел в пещерах никакой красоты. Многие сходили с ума в Ямах, не вынеся тесных замкнутых пространств. С Кельсером такого не случилось. Однако он знал, что какие бы красоты ни таили в себе подземные лабиринты, как бы ни были прекрасны скрытые в них кристаллы и камни, ему никогда не станет близким все это. После смерти Мэйр — никогда.

«Не хочу больше думать об этом», — решил Кельсер.

Вокруг как будто стало темнее. Кельсер посмотрел на Хэма.

— Ладно, идем дальше. Скажи, о чем ты думаешь?

— Честно? — с неожиданным жаром спросил Хэм.

— Конечно, — удивленно ответил Кельсер.

— Хорошо. Меня в последнее время мучает один вопрос: отличаются ли на самом деле скаа от знатных людей?

— Само собой, отличаются, — насмешливо бросил Кельсер. — У аристократов есть деньги и земли. У скаа нет ничего.

— Я не об этом… я имею в виду физические различия. Ты ведь знаешь, что твердят поручители?

Кельсер кивнул.

— А правда ли это? Я хочу сказать, у скаа ведь всегда множество детишек, а у знати, я слышал, с этим проблемы. Нам говорят, что дело в равновесии. То есть предполагается, что так задумал лорд-правитель, чтобы знатных людей не стало слишком много, а количество скаа, напротив, не уменьшилось. Чтобы они, несмотря на постоянные побои и убийства, всегда могли выращивать достаточно еды и работать на заводах и фабриках.

— Лично я всегда рассматривал это как пустую болтовню братства, — искренне сказал Кельсер.

— Но мне приходилось видеть женщин-скаа, родивших больше десятка детишек, и при том я не могу назвать ни единой знатной семьи, где родилось бы больше трех наследников.

— Это просто традиция.

— А разница в росте? Не зря же говорят, что отличить скаа от знатного человека можно даже по внешнему виду. Большинство скаа низкорослы, а высокие, наверное, только полукровки.

— Я думаю, дело в питании. Скаа никогда не едят досыта.

— А что ты скажешь об алломантии?

Кельсер нахмурился.

— Вот видишь? Тебе придется признать, что физические различия все-таки есть, — заявил Хэм. — Скаа не может стать туманщиком, этот дар проявляется только у тех, у кого в предках был знатный человек не дальше пятого колена.

Это действительно обстояло так, тут спорить не приходилось.

— Скаа и думают иначе, чем знатные люди, — продолжал Хэм. — Даже наши солдаты весьма робки, а ведь мы отбирали храбрейших! Йеден прав насчет большинства скаа — они никогда не станут мятежниками. Вот я и думаю… а что, если между нами действительно есть серьезные различия? Что, если аристократы имеют право властвовать над нами?

Кельсер замер на месте.

— Ты не можешь всерьез так думать.

Хэм тоже остановился.

— Ну не знаю… наверное, не могу. Но я все равно об этом размышляю. Лорды владеют алломантией, правильно? Может, так и задумано, чтобы они стояли у власти?

— Кем задумано? Лордом-правителем?

Хэм пожал плечами.

— Нет, Хэм, — серьезно сказал Кельсер. — Это неправда. Я знаю, такое трудно понять… все это длится слишком долго, но в жизни скаа есть что-то по-настоящему неправильное. И ты должен в это поверить.

Хэм немного помолчал, потом наконец кивнул.

— Пойдем, — вздохнул Кельсер. — Я хочу увидеть третий выход.

Неделя тянулась долго. Кельсер инспектировал войско, проверял, как обучают солдат, как кормят, какое у них оружие, как ведется разведка и охрана подходов к пещерам, и так далее. Но главное — он разговаривал с людьми. Он хвалил и ободрял их и частенько использовал алломантию на глазах у всех.

Многие скаа слышали об алломантии, но на самом деле не знали, что это такое. Знатные туманщики редко пользовались силой в присутствии посторонних, а полукровки были и того осторожнее. Обычные скаа, даже столичные, понятия не имели, что значит «толкать» металлы или «притягивать» их. И когда они видели, как Кельсер парит в воздухе или сражается с небывалой силой, то воспринимали это как некое «алломантическое волшебство». Кельсер ничего не имел против.

Однако всю эту хлопотливую неделю он то и дело вспоминал разговор с Хэмом.

«Да как он вообще может считать скаа низшими существами?» — думал Кельсер, сидя во время обеда за отдельным столом и ковыряясь в тарелке.

Центральная пещера была достаточно велика, чтобы вместить армию из семи тысяч человек, хотя многие сидели в боковых нишах и туннелях. Стол Кельсера установили в глубине пещеры, на каменном выступе.

«Наверное, я принимаю это слишком близко к сердцу».

Хэм вообще склонен был размышлять о вещах, к которым ни один разумный человек не относился серьезно. К тому же данная тема представляла собой чисто философский, теоретический интерес.

Хэм, похоже, и сам забыл о своих недавних опасениях. Он смеялся, болтая с Йеденом, и живо расправлялся с едой.

Что же касается Йедена, то тощий главарь мятежников выглядел вполне довольным своим генеральским мундиром и всю неделю серьезно обсуждал с Хэмом будущую стратегию военных действий. Свои новые обязанности он принял естественно и легко.

Вообще Кельсер, похоже, оказался единственным, кто не радовался пиру. Ужин приготовили из привезенных продуктов, и хотя он был весьма скромным по меркам аристократов, многие скаа никогда в жизни ничего подобного не пробовали. Солдаты шумно обсуждали еду и наслаждались небольшими порциями эля.

Кельсера не оставляла тревога. Что думают его солдаты о целях, за которые им предстоит сражаться? Им явно нравилось учиться военному делу, но, возможно, гораздо больше им нравилась сытная ежедневная кормежка. Верят ли они, что действительно способны разрушить Последнюю империю? Считают ли они себя хуже аристократов?

Кельсер угадывал их потаенные чувства. Многие уже осознали грозящую им опасность, и лишь строгость командиров удерживала их от бегства. Они с жаром спорили о приемах боя, они ни слова не говорили о главном — о захвате дворца лорда-правителя, о сражении с гарнизоном Лютадели…

«Наверное, они не надеются на успех, — думал Кельсер. — Им необходима уверенность. Начало, конечно, положено слухами обо мне, но…»

Он толкнул локтем Хэма.

— Есть у тебя серьезные нарушения дисциплины? — тихо спросил он.

Хэм нахмурился, услышав неожиданный вопрос.

— Случаются иногда. В такой толпе всегда найдутся недовольные.

— Знаешь кого-то конкретного? Человека, который хотел бы уйти отсюда? Мне нужно услышать мнение того, кому не нравится наша затея.

— Двое сидят в карцере, — сказал Хэм.

— А прямо здесь? Лучше, чтобы он находился тут, за столом.

Хэм, поразмыслив, оглядел солдат.

— Вон тот парень, за вторым столом, в красном плаще. Его две недели назад поймали на попытке бегства.

Человек, о котором шла речь, оказался тощим и нервным типом. Он сидел за столом ссутулившись, с отсутствующим видом. Кельсер покачал головой.

— Мне бы кого попривлекательнее.

Хэм в раздумьях потер подбородок. Потом указал на другой стол.

— Билг. Вот тот здоровый, за четвертым столом справа.

— Вижу, — пробормотал Кельсер.

Он пригляделся: сильный, мускулистый мужчина, с окладистой бородой и в жилете.

— Он достаточно умен, чтобы открыто не нарушать дисциплину, — сказал Хэм. — Но он исподтишка настраивает людей. Считает, что у нас нет шансов выстоять против Последней империи. Я бы отправил его в карцер, но не могу наказывать человека только за то, что он боится… тогда мне пришлось бы пересажать половину армии. Кроме того, он слишком хороший воин, чтобы просто взять и избавиться от него.

— Он просто великолепен, — решил Кельсер.

Воспламенив цинк, он всмотрелся в Билга. Цинк не давал возможности читать мысли, зато позволял вычленить человека из толпы и воздействовать только на него, возбуждая или успокаивая определенные чувства, и вдобавок из сотен источников металла поблизости помогал выделить нужный.

Разглядеть Билга в толпе оказалось не так легко, и Кельсер сосредоточился на всем столе, удерживая внимание на чувствах Билга и его соседей. Наконец он встал. Разговоры в пещере постепенно затихли.

— Друзья, прежде чем я уеду, мне хотелось бы еще раз сказать, что вы произвели на меня огромное впечатление, — заговорил Кельсер.

Его голос, усиленный хорошей акустикой, разносился под сводами пещеры.

— Вы становитесь отличной армией. Простите, что забираю генерала Хэммонда, но я привез на его место прекрасного человека. Многие из вас и раньше знали генерала Йедена — и вам известно, что он уже много лет руководит мятежниками. Я уверен, что он поможет вам стать еще лучшими солдатами.

Кельсер начал понемногу тянуть за чувства Билга и его соседей по столу, накаляя их страсти.

— Я прошу вас совершить великое дело, — продолжал Кельсер, не глядя в сторону Билга. — Скаа, живущие в Лютадели, — да и вообще все скаа — даже не догадываются, на что вы готовы ради них. Они не подозревают, как вы учитесь сражаться, они не знают о битвах, которые вам предстоят. Однако они отдадут вам должное. И однажды назовут вас героями. — Он чуть сильнее нажал на чувства Билга. — Гарнизон Лютадели силен. Но мы сумеем разбить его, особенно если быстро возьмем городские стены. Не забывайте, зачем вы пришли сюда. Вы пришли не просто научиться махать мечом или застегивать шлем. Речь идет о революции, равной которой не видел мир, — о том, чтобы захватить власть и изгнать лорда-правителя. Не забывайте об этом.

Кельсер сделал паузу. Краем глаза он видел, как помрачнели лица мужчин за столом Билга. Наконец в полной тишине Кельсер услышал, как кто-то что-то тихо пробормотал. Но благодаря акустике эти слова эхом разлетелись по пещере.

Кельсер нахмурился, поворачиваясь к Билгу.

— Ты что-то сказал? — спросил он.

«Вот момент, когда он должен решиться. Струсит или нет?»

Билг бросил на него ответный взгляд. Кельсер с силой ударил по его чувству протеста. Ему удалось: Билг вскочил. Его лицо налилось краской.

— Да, сэр, — рявкнул он. — Я что-то сказал. Я сказал, что кое-кто из нас вовсе не забыл о «цели». Мы думаем о ней каждый день.

— И что именно ты думаешь? — поинтересовался Кельсер.

По пещере пробежал шепот — солдаты передавали разговор тем, кто сидел слишком далеко.

Билг глубоко вздохнул.

— Мы думаем, сэр, что вы посылаете нас на заклание. Армия Последней империи куда больше столичного гарнизона. И не имеет значения, возьмем мы городские стены или нет… нас в любом случае перебьют. Вы не можете победить империю с парой тысяч солдат.

«Блестяще, — подумал Кельсер. — Прости, Билг. Кто-то должен был это сказать… но не я».

— Я вижу, здесь мы не согласны, — громко произнес он. — Я верю в этих людей и в их великую цель.

— А я верю, что ты — дурак и фантазер! — проревел Билг. — И я был еще большим дураком, когда потащился в эти проклятые пещеры. Если ты так уверен в победе, то почему никого не выпускаешь отсюда? Мы будем сидеть в клетке до тех пор, пока ты не отправишь нас на смерть!

— Ты оскорбляешь меня! — крикнул Кельсер. — Ты отлично знаешь, почему никому не разрешается выходить. Почему ты так хочешь сбежать, солдат? Может, тебе не терпится продать товарищей лорду-правителю? Получить несколько мер за четыре тысячи жизней?

Лицо Билга стало еще краснее.

— Я бы никогда такого не сделал, но я не позволю посылать меня на бойню! Твоя армия — пустая затея!

— Твои слова — слова труса и предателя, — парировал Кельсер.

Он оглядел толпу.

— Генералу не пристало бросать вызов младшему по званию. Найдется ли солдат, готовый показать этому человеку, что такое честь?

Сразу же встало около двух десятков. Кельсер обратил особое внимание на одного. Он был ниже других ростом, но выглядел чрезвычайно пылким и искренним. Кельсер приметил его еще раньше.

— Капитан Демокс!

Молодой капитан стремительно вышел вперед.

Кельсер выхватил свой меч и протянул его воину.

— Умеешь драться на мечах, парень?

— Да, сэр!

— Кто-нибудь, найдите клинок для Билга и пару колетов.

Кельсер повернулся к Билгу.

— У знатных людей есть традиция. Когда они не могут договориться, то улаживают дело при помощи дуэли. Победи этого человека — и иди куда хочешь.

— А если он победит меня? — спросил Билг.

— Тогда ты умрешь.

— Я все равно умру, даже если останусь, — заявил Билг, принимая меч из рук ближайшего соседа. — Принимаю условия.

Кельсер кивнул и махнул рукой, предлагая солдатам раздвинуть столы и освободить место для дуэли. Солдаты окружили импровизированную площадку, чтобы наблюдать за схваткой.

— Кел, что ты делаешь? — прошипел Хэм.

— Только то, что необходимо.

— Необходимо… Кельсер, парень не справится с Билгом! Я доверяю Демоксу, именно поэтому я произвел его в капитаны, но он отнюдь не великий воин! А Билг — один из лучших мечников в армии!

— Солдаты это знают? — уточнил Кельсер.

— Еще бы! Прекрати этот цирк. Демокс чуть ли не в два раза меньше Билга… и по умениям ему в подметки не годится. Билг разделает его двумя ударами!

Кельсер как будто не услышал просьбы. Он сидел, молча наблюдая, как Билг и Демокс проверяют мечи, а солдаты застегивают на них кожаные колеты. Когда все было готово, Кельсер подал знак к началу боя.

Хэм застонал.

Он ожидал, что схватка продлится недолго. Билг уверенно шагнул вперед и быстро нанес несколько пробных ударов. Но Демокс, похоже, был не так уж плох и все удары сумел отразить. Однако он действительно не годился Билгу в соперники.

Глубоко вздохнув, Кельсер воспламенил сталь и железо.

Билг занес меч, но Кельсер оттолкнул лезвие в сторону, давая Демоксу возможность атаковать. Молодой капитан попытался осуществить эту возможность, но Билг легко отвел его клинок и тут же бросился вперед, заставив Демокса отступить. Тот хотел отпрыгнуть, спасаясь от летящей стали, но двигался слишком медленно. Лезвие меча устремилось к нему, казалось, что вот-вот…

Кельсер железом подтянулся к фонарю за спиной, чтобы не упасть со стула, — и дернул за металлические пряжки на колете Демокса. Кельсер успел вовремя, и капитан отлетел назад, очутившись вне досягаемости меча противника.

Демокс неловко приземлился, а клинок Билга ударился о каменный пол пещеры. Рослый солдат недоуменно воззрился на собственное оружие, и по толпе прокатился изумленный ропот.

Билг зарычал и, замахнувшись, опять рванулся в атаку. Демокс принял удар на клинок, но Билг с легкостью отбил его в сторону. Он снова замахнулся, и Демокс поспешно поднял руку, сдаваясь.

Кельсер сталью остановил меч Билга на полпути. Демокс стоял, вскинув руку, и выглядело это так, будто он силой мысли задержал грозившее ему оружие. Участники поединка замерли: Билг пытался шевельнуть мечом, а Демокс изумленно смотрел на собственную руку. Потом, приосанившись, Демокс осторожно повел ладонью.

Кельсер толкнул сталью, опрокинув Билга на спину. Огромный воин повалился наземь, вскрикнув от изумления. Когда мгновением позже он вскочил на ноги, Кельсеру уже не нужно было подхлестывать его чувства. Билг взревел от ярости, схватил меч двумя руками и прыгнул на Демокса.

«Некоторые просто не умеют вовремя останавливаться», — подумал Кельсер, когда Билг занес меч над головой.

Демокс хотел увернуться от удара, но Кельсер просто отодвинул его в сторону. Мгновенно опомнившись, Демокс перехватил меч второй рукой и кинулся навстречу Билгу. Кельсер взялся за его клинок на взмахе и с силой провел вперед.

Мечи скрестились, и усиленный алломантией удар Демокса вышиб оружие из рук Билга. Раздался звон, и здоровяк упал, сбитый с ног небывалой атакой капитана. Меч Билга отлетел далеко в сторону.

Демокс шагнул вперед, занося меч над ошеломленным Билгом, но тут же остановился. Кельсер, поддерживая горение железа, надавил на меч, чтобы нанести смертельный удар, но Демокс сопротивлялся.

Кельсер на мгновение замер.

«Проигравший должен умереть!» — раздраженно подумал он.

Билг, лежавший на каменном полу, тихо стонал. Кельсер увидел, что его рука выгнулась под неестественным углом, из нее торчал обломок кости и текла кровь.

«Ладно, — смилостивился Кельсер. — Достаточно».

Он отпустил меч Демокса. Капитан посмотрел на Билга, потом перевел удивленный взгляд на собственную руку. Пальцы его дрожали.

Кельсер встал, и по толпе пробежал шепот.

— Неужели вы думаете, что я отправлю вас сражаться с лордом-правителем неподготовленными? — громко спросил Кельсер. — Неужели вы думаете, что я пошлю вас на смерть? Вы будете драться за справедливость, друзья! Я не брошу вас в битве с солдатами Последней империи. — Кельсер поднял руку, держа в пальцах маленький металлический стерженек. — Вы слыхали об этом? Вы знаете, что говорят об одиннадцатом металле? Ну так вот, у меня он есть, и я им воспользуюсь! Лорд-правитель умрет!

В пещере поднялся гвалт.

— И это не единственное наше оружие! — взревел Кельсер, перекрывая гул голосов. — У вас есть внутренняя сила, огромная сила! Вы слыхали о тайной магии, которой владеет лорд-правитель? Она есть и у нас! Пируйте, мои солдаты, и не бойтесь предстоящей битвы!

Толпа взорвалась восторженным криками, и Кельсер жестом приказал принести еще эля. Двое слуг подошли к Билгу, чтобы помочь ему встать.

Вернувшись на место, Кельсер наткнулся на хмурый взгляд Хэма.

— Не нравится мне это, — сказал он.

— Знаю, — тихо ответил Кельсер.

Хэм хотел добавить что-то еще, но тут над ними навис Йеден.

— Это было потрясающе! Я… Кельсер, я не знал! Тебе следовало раньше рассказать, что ты умеешь передавать другим свою силу! Разве теперь мы сможем проиграть?

Хэм положил руку на плечо Йедена и усадил его на место.

— Ешь! — приказал он.

Придвинув свой стул поближе к Кельсеру, Хэм жарко зашептал:

— Ты только что солгал всей моей армии, Кел.

— Нет, дружище, — возразил Кельсер. — Я солгал моей армии.

Хэм помрачнел и замолк.

— Это ведь ложь только отчасти, — начал объяснять Кельсер. — Им не нужно быть настоящими воинами, они должны просто производить впечатление — достаточно долго, чтобы мы успели захватить атиум. Тогда мы подкупим гарнизон, и никому не придется сражаться. Это почти то же самое, что я им обещал.

Хэм не стал спорить.

— Прежде чем мы уедем, — добавил Кельсер, — я хочу, чтобы ты отобрал несколько десятков самых преданных и достойных доверия солдат. Отправим их в Лютадель. Они должны поклясться, что никому не выдадут месторасположение армии, зато будут распространять среди скаа слухи о сегодняшнем вечере.

— Ради преумножения твоей славы? — фыркнул Хэм. Кельсер покачал головой.

— Иногда нам приходится делать то, что самим противно, Хэм. Может, я эгоист, но суть-то не во мне. У нас другие цели.

Хэм немножко подумал, ковыряя вилкой в тарелке. Он не ел, просто смотрел на окровавленные камни перед возвышением.

«Ох, Хэм, — подумал Кельсер, — как бы мне хотелось все тебе объяснить…»

За одними замыслами кроются другие, за одной интригой — еще десяток.

Всегда остаются секреты.

22

Прежде всего надо помнить, что были и те, кто не считал Бездну серьезной угрозой, по крайней мере, для себя. Однако ей мы обязаны болезнью растений, поразившей почти все края. Армии бессильны против нее. Великие города сдаются перед ее властью. Урожай погиб, земля умирает.

Именно с этим я сражаюсь. Это чудовище я должен победить. Боюсь, я слишком долго собирался. Разрушения уже так велики, что мне страшно за человечество. Оно может не выжить.

Неужели это тот самый конец света, который предсказывали философы?

Вин читала дальше:

«В начале недели мы добрались до Терриса, и, должен сказать, он восхитил меня. Величественные горы на севере, с белыми снеговыми шапками и склонами, поросшими лесом, — они стоят, как боги-хранители прекрасного плодородного края. Моя родная земля на юге в основном плоская. Думаю, она выглядела бы не такой Унылой, если бы ее оживляло несколько холмов.

Здесь живут в основном пастухи, хотя хватает и фермеров, и лесорубов. Кажется удивительным, что столь тихая местность произвела на свет пророков, на чьи слова полагается ныне весь мир.

Мы наняли нескольких террисан в качестве носильщиков, чтобы они помогли нам перебраться через самые сложные из горных перевалов. Они непростые люди. Слухи о Террисе воистину верны: иные из террисан обладают весьма необычными способностями, и это заставляет задуматься.

Они умеют каким-то образом запасаться силами для следующего дня. Перед сном они в течение часа лежат на походных постелях и в это время меняются внешне, становятся хилыми, хрупкими с виду, как будто постарели на полвека. Но по утрам они вновь бодры и крепки. Видимо, их сила как-то связана с металлическими браслетами и серьгами, которые они постоянно носят.

Старшим у них носильщик по имени Рашек, весьма неразговорчивая личность. Тем не менее любопытный Бэчис обещал расспросить его как следует, надеясь узнать, как террисанам удается накапливать силы.

Завтра начинается последний этап нашего паломничества — мы отправляемся к Дальним горам Терриса. Там я надеюсь отыскать мир и покой — для самого себя и для нашей несчастной страны».

Читая копию дневника, Вин быстро сделала несколько открытий. Во-первых, ей не нравилось читать. Сэйзед, конечно, не слушал ее жалоб, а говорил, что она пока недостаточно владеет техникой чтения. Разве она не понимает, что чтение — такое же полезное искусство, как ножевой бой или алломантия?

Поэтому, выполняя приказ Сэйзеда, Вин продолжала читать, хотя и старалась по возможности увиливать от этого занятия. Многие слова в рукописи тяжело давались ей, и она пряталась в самой уединенной части особняка Ренокса, где могла произносить их вслух, стараясь разобраться в странном стиле лорда-правителя.

Упорное чтение привело ее ко второму выводу: лорд-правитель оказался жутким нытиком. Страницы дневника заполняли либо скучные описания его путешествия, либо жалобы и длинные рассуждения о морали. Вин уже жалела, что когда-то нашла во дворце эту книгу.

Она вздохнула, откидываясь на спинку плетеного кресла. Прохладный весенний ветерок пробегал по саду, слева журчал ручей, вытекавший из подземного источника. Воздух наполняла приятная свежесть, деревья укрывали Вин от полуденного солнца. Да, в том, чтобы быть знатной леди, пусть даже фальшивой, имелись свои преимущества.

Позади послышались тихие шаги. Они были еще далеко, но Вин давно привыкла постоянно поддерживать тление олова. Она осторожно обернулась через плечо.

— Призрак? — удивилась она, увидев Лестиборнеса, шагавшего по садовой дорожке. — Что ты тут делаешь?

Призрак замер на месте, залившись краской.

— Да Докс велел мне тут подождать.

— Доксон? — воскликнула Вин. — Он здесь?

«Может, он привез новости от Кельсера?»

Спук кивнул, подходя ближе.

— Оружие должны привезти, скоро. Нам еще надо. — Призрак изо всех сил старался говорить правильно. — Подержим его тут маленько, потом будем отправлять.

— Понятно, — Вин встала, расправив юбку. — Мне надо его увидеть.

Призрак замялся и еще гуще покраснел.

Вин вскинула голову.

— Что-то не так?

Призрак внезапно сунул руку в карман жилета и что-то достал. Вин мгновенно воспламенила свинец, но в руке Призрака оказался обычный бело-розовый носовой платок. Юноша сунул его Вин.

Вин неуверенно взяла платок.

— Зачем это?

Призрак резко развернулся и убежал.

Вин проводила его непонимающим взглядом и посмотрела на платок. Он был сделан из мягкого кружева, но ничего необычного Вин в нем не обнаружила.

«Странный парнишка», — подумала она, засовывая платок в рукав платья.

Прихватив копию дневника, она пошла по дорожке. Она уже настолько привыкла к платью, что, почти не думая, придерживала подол, чтобы не цепляться за кусты или камни.

«Наверное, это уже само по себе искусство», — мысленно улыбнулась она, добравшись до выхода из сада вполне благополучно: платье ни разу не зацепилось за ветки.

Войдя в дом, она остановила первого попавшегося слугу.

— Мастер Делтон приехал? — спросила она, называя Доксона фальшивым именем.

В Лютадели Доксон изображал из себя торгового партнера лорда Ренокса.

— Да, моя леди, — ответил слуга. — Он сейчас с лордом Реноксом в кабинете.

Вин отпустила слугу. Наверное, она могла бы пойти в кабинет, но это выглядело бы некрасиво. Леди Валетт совершенно нечего было делать на деловом совещании.

Вин в раздумье прикусила нижнюю губу. Сэйзед постоянно твердил ей, что необходимо соблюдать этикет.

«Отлично, — подумала она, — я подожду. И кстати, может быть, Сэйзед объяснит мне, что я должна делать с платком этого сумасшедшего мальчишки?»

Она направилась в библиотеку на верхнем этаже, не забывая улыбаться, но при этом гадая, о чем говорят Ренокс и Доксон. Отправка оружия явно была лишь предлогом: Доксону совершенно незачем принимать в этом личное участие. Может, Кельсер задерживается? Или Доксон наконец-то получил весточку от Марша — ведь тот вместе с другими новоиспеченными поручителями вскоре должен был приехать в Лютадель…

«Они могли бы и сами послать за мной», — сердито подумала Вин.

Леди Валетт частенько принимала гостей вместе с дядей.

Вин тряхнула головой. Кельсер называл ее полноправным членом команды, но остальные явно продолжали относиться к ней как к ребенку. Они были милы с ней, но даже не думали посвящать ее в свои дела. Наверное, они поступали так ненамеренно, но от этого Вин не становилось менее обидно.

В библиотеке горели лампы. Конечно, Сэйзед сидел там, переводя последние страницы дневника. Он поднял голову, когда вошла Вин, улыбнулся и уважительно кивнул.

«Надо же, он без очков, — отметила Вин. — Тогда зачем он надевал их прежде?»

— Госпожа Вин, — сказал Сэйзед, вставая и придвигая для нее кресло. — Как продвигается изучение дневника?

Вин глянула на стопку небрежно скрепленных страниц в руке.

— Ничего. Я только не понимаю, зачем мне это читать… ты ведь дал копии и Бризу с Кельсером.

— Разумеется, — подтвердил Сэйзед. — Однако мастер Кельсер просил, чтобы каждый член команды обязательно ознакомился с дневником. Я думаю, он абсолютно прав. Чем больше людей прочтет эти слова, тем больше вероятность разгадать тайну, скрытую за ними.

Вин вздохнула, расправляя юбку и опускаясь в кресло. Ее бело-голубое платье было прекрасно. Оно предназначалось для дневного времяпрепровождения, но по роскоши лишь немногим уступало вечерним туалетам.

— Ты должна признать, госпожа, — сказал Сэйзед, усаживаясь, — текст просто изумительный. Это сочинение — мечта любого хранителя. Я узнаю о собственной стране такие вещи, которые даже мне были неизвестны!

Вин кивнула.

— Я как раз дошла до места, где они прибывают в Террис.

«Остается надеяться, что в следующей части он меньше внимания станет уделять перечислению дорожных припасов. Если честно, уж очень он занудно пишет».

— Да-да! — откликнулся Сэйзед с несвойственным ему волнением. — Ты заметила, что он описывает Террис как «прекрасный плодородный край»? Об этом говорят и легенды хранителей. Сейчас Террис — пустыня… там повсюду мерзлая грязь, и почти ни одно растение не способно выжить. Но когда-то Террис был прекрасен и зелен, как описано в книге!

«Прекрасен и зелен… — подумала Вин. — Почему зеленый цвет обязательно прекрасен? Не хватало еще, чтобы растения были синими или лиловыми… вообще вышла бы жуть!»

Однако кое-что в дневнике все же заставило Вин удивиться, — кое-что, о чем помалкивали и Сэйзед, и Кельсер.

— Я как раз прочитала, как лорд-правитель нанял носильщиков-террисан, — осторожно заговорила она. — Он пишет, что они очень сильны днем, потому что позволяют себе быть слабыми по ночам.

Сэйзед внезапно напрягся.

— Да, действительно.

— Ты что-то знаешь об этом? Это имеет какое-то отношение к хранителям?

— Имеет, — кивнул Сэйзед. — Но пусть лучше это останется секретом. Не потому, что ты недостойна доверия, госпожа Вин. Просто чем меньше людей знает о хранителях, тем меньше слухов о нас. Пусть лорд-правитель поверит, что уничтожил нас полностью, ведь он так стремился к этому последнюю тысячу лет.

Вин пожала плечами.

— Отлично. Но я надеюсь, что секреты, которые Кельсер надеется найти в книге, не имеют отношения к силе террисан, потому что если это так, то лично я ничегошеньки не заметила.

Сэйзед молчал.

— Ну и ладно, — беззаботно бросила Вин, перелистывая еще не прочитанные страницы. — Похоже, он только и думает, что о террисанах. Боюсь, мне нечего будет рассказать Кельсеру.

— Ты уже многое заметила, — медленно произнес Сэйзед. — И незачем устраивать из этого целый спектакль.

Вин ехидно улыбнулась.

— Ну хорошо, — со вздохом сказал Сэйзед. — Наверное, тебе не следует проводить столько времени с мастером Бризом.

— Те люди, из дневника, — спросила Вин, — они хранители?

Сэйзед кивнул.

— Тех, кого мы теперь называем хранителями, тогда было много… возможно, даже больше, чем туманщиков среди нынешней знати. Наше искусство носило имя «ферухимия» и давало возможность сохранять определенные физические способности благодаря металлам.

Вин нахмурилась.

— Так вы тоже жжете металлы?

— Нет, госпожа, — покачав головой, ответил Сэйзед. — Ферухимики не похожи на алломантов. Мы не сжигаем металлы. Мы используем их как склады, хранилища. Каждый кусочек металла, в зависимости от размера и состава, может сохранять определенные физические качества. Ферухимики использовали эти качества, а потом возобновляли их запас.

— Качества? Вроде силы?

Сэйзед кивнул.

— Ты уже поняла, что носильщики-террисане вечером полностью лишались сил, но таким образом они накапливали силы для того, чтобы использовать их на следующий день.

Вин присмотрелась к Сэйзеду.

— Вот почему ты носишь так много серег!

— Да, госпожа, — подтвердил Сэйзед и закатал рукава. Под ними оказались толстые железные браслеты.

— Я скрываю часть своих запасов, но ношу много колец и серег. Это всегда было присуще культуре Терриса. Лорд-правитель даже пытался однажды запретить террисанам прикасаться к металлу… по сути, он хотел сделать ношение металлических украшений привилегией знати, чтобы скаа вообще не имели их.

Вин нахмурилась.

— Это очень странно, — сказала она. — Знати следовало бы как раз отказаться от металлических украшений, ведь они делают лордов уязвимыми для алломантии.

— Да, ты права, — согласился Сэйзед. — Однако в имперскую моду давным-давно вошло украшение одежды металлом. И началось это, я подозреваю, как раз тогда, когда лорд-правитель возжелал отказать террисанам в праве касаться металлов. Он сам начал носить металлические кольца и браслеты, а знать подражает ему во всем. А в наши дни большинство богатых людей носит металлические украшения как символ своего статуса.

— Звучит довольно глупо, — заметила Вин.

— Мода часто глупа, госпожа, — усмехнулся Сэйзед. — Но все эти хитрости потерпели неудачу. Многие аристократы стали носить деревянные украшения, раскрашенные под металл, а с террисан сняли запрет. Уж очень это непрактично — не позволять дворецким прикасаться к металлу. Но желание лорда-правителя полностью уничтожить хранителей никуда не ушло.

— Он боится вас.

— И ненавидит. Не только ферухимиков, но вообще всех террисан. — Сэйзед положил руку на еще не переведенную часть текста. — Я надеюсь и эту тайну раскрыть благодаря дневнику. Никто не помнит, из-за чего лорд-правитель начал преследовать жителей Терриса, но я подозреваю, что это как-то связано с теми носильщиками… их старший, Рашек, кажется весьма противоречивой личностью. Лорд-правитель часто упоминает о нем.

— Еще он пишет о религии, — сказала Вин. — Религии Терриса. И что-то насчет пророчеств. Что ты знаешь о них?

Сэйзед покачал головой.

— Я не могу ответить, госпожа. Я знаю о религии Терриса не больше тебя.

— Но ты же собираешь разные религии. Почему ты ничего не знаешь о своей собственной?

— Не знаю, — грустно ответил Сэйзед. — Видишь ли, госпожа, как раз поэтому и возникли хранители. Много веков назад мой народ спрятал нескольких выживших ферухимиков. Лорд-правитель провел жестокую чистку среди террисан… еще до того, как ввел там особые правила воспитания. Прежде мы не были слугами и не были обычными скаа. Мы были теми, кого надлежало уничтожать. Но что-то удержало лорда-правителя от полного истребления нашего народа. Не знаю, что именно… может, он решил, что это слишком мягкое наказание. В общем, в первые два века своего правления он весьма успешно истреблял нашу веру. Общество хранителей появилось в следующем столетии, и его члены стали разыскивать то, что считалось утраченным, чтобы запомнить и сохранить для будущего.

— С помощью ферухимии?

Сэйзед кивнул, проводя пальцами по браслету на правой руке.

— Вот этот медный. Он позволяет сохранять воспоминания и идеи. Каждый хранитель носит несколько таких браслетов, наполненных знанием — здесь песни, легенды, молитвы, разные языки. У многих хранителей есть свои области интереса. Для меня это религии. А вместе мы помним все накопленные знания. Если хотя бы один из нас доживет до смерти лорда-правителя, люди смогут восстановить все то, что утратили. — Он немного помолчал и опустил рукава. — Нет, не все. Есть вещи, которых и мы не знаем.

— Ваша собственная религия, — тихо сказала Вин. — Вы ее так и не нашли?

— Да. Лорд-правитель пишет, что к Источнику Восхождения его привели некие пророчества, и даже это абсолютно новая для нас информация. Во что он верил? Чему или кому поклонялся? Откуда взялись пророчества Терриса и как именно пророки предсказывали будущее?

— Мне очень жаль…

— Мы продолжаем искать, госпожа. И со временем, думаю, найдем ответы. А если и нет, мы все равно оказываем человечеству бесценную услугу. Нас считают покорными слугами, а мы на свой лад боремся с лордами…

Вин кивнула.

— Что еще ты можешь накапливать? Силу, память — а еще?

Сэйзед внимательно посмотрел на нее.

— Мне кажется, я и так уже сказал слишком много. Ты поняла в общих чертах, что мы делаем, и если в дневнике лорда-правителя тебе встретится упоминание о чем-то подобном, ты не запутаешься.

— Зрение, — внезапно осенило Вин. — Вот почему ты носил очки несколько недель после того, как спас меня. Тебе нужно было тогда очень хорошо видеть в темноте, и ты израсходовал весь запас. Потом долго восполнял потраченное…

Сэйзед ничего не ответил. Он просто взял перо, намереваясь вернуться к переводу.

— Что-нибудь еще, госпожа?

— Вообще-то да, — сказала Вин, доставая из рукава платок. — Ты не знаешь, что это?

— Похоже на носовой платок, госпожа.

Вин скривилась.

— Очень смешно. Ты слишком много времени проводишь с Кельсером, Сэйзед.

— Знаю, — со вздохом согласился террисанин. — Думаю, он плохо влияет на меня. Но все равно я не понял твой вопрос. Что особенного в этом платке?

— Как раз это я и хочу понять! — воскликнула Вин. — Его только что дал мне Призрак.

— А! Тогда понятно.

— Что?

— В обществе знатных людей, госпожа, носовой платок — традиционный дар молодого человека юной леди, если он стремится к серьезным отношениям.

Вин изумленно уставилась на платок.

— Что?! Мальчишка сошел с ума!

— Большинство юношей его возраста немного не в себе, я полагаю, — с улыбкой сказал Сэйзед. — Я бы не назвал это неожиданностью. Разве ты не замечала, как он смотрит на тебя, когда ты входишь в комнату?

— Я считала, он просто странный. О чем он вообще думает? Он же намного младше меня!

— Ему пятнадцать, госпожа. Так что разница между вами всего в один год.

— В два, — возразила Вин. — Мне на прошлой неделе исполнилось семнадцать.

— Все равно он ненамного младше.

Вин возвела глаза к потолку.

— У меня нет времени отвечать на его ухаживания!

— Тебе стоило бы выше ценить свои возможности, госпожа. Не всем так повезло.

Вин замерла.

«Он же евнух, дура!..»

— Сэйзед, извини, я…

Сэйзед отмахнулся.

— Я многого не знаю о девушках, госпожа. Может, мне и повезло… жизнь на дне не способствует семейным радостям. Бедняга Хэммонд, например, месяцами не видит жены.

— Хэм женат?!

— Конечно, — кивнул Сэйзед. — И мастер Йеден тоже, я уверен. Они держат свои семьи как можно дальше и не посвящают в подробности того, чем занимаются, — для их же безопасности. Но это вынуждает к долгим разлукам.

— А кто еще? — спросила Вин. — Бриз? Доксон?

— Мастер Бриз несколько эгоистичен для того, чтобы обзавестись семьей, мне так кажется. А мастер Доксон никогда не говорит на эту тему, но я подозреваю, что в прошлом у него были какие-то тяжелые переживания. Как нетрудно догадаться, это обычное дело для скаа с плантаций.

— Доксон с плантаций? — изумленно переспросила Вин.

— Да. Неужели ты никогда просто так не разговариваешь со своими друзьями, госпожа?

«Друзья. У меня есть друзья».

Это была странная мысль, порождавшая странные чувства.

— Неважно, — сказал Сэйзед. — Мне нужно работать. Прости мою невежливость, но мне осталось совсем немного.

— Да, конечно, — пробормотала Вин, вставая и расправляя юбку. — Спасибо, Сэйзед.

Доксона она нашла в кабинете для гостей. Он что-то писал, а рядом на столе лежали аккуратные стопки бумаг. Доксон был одет в обычный для знатного человека костюм, и в этой одежде он явно чувствовал себя лучше, чем другие члены команды. Кельсер всегда выглядел чересчур броско, Бриз — безупречно и в то же время слишком роскошно, а вот Доксон смотрелся естественно.

Когда Вин вошла в кабинет, он поднял голову.

— Вин? Извини… мне следовало послать за тобой. Но мне почему-то казалось, что тебя нет дома.

— Да, в последние дни меня частенько не бывает, — ответила она, закрывая за собой дверь. — Но сегодня я здесь. Мне надоело слушать, как знать болтает о пустяках за ужином.

— Могу себе представить, — улыбнулся Доксон. — Присаживайся.

Вин кивнула, подходя к столу. Ей нравились тишина и уют кабинета. Он был выдержан в теплых тонах и отделан деревом. Снаружи еще не стемнело, но Доксон уже задернул занавески и работал при свече.

— Есть новости от Кельсера? — спросила Вин, усевшись.

— Нет, — покачал головой Доксон и отложил бумагу. — И неудивительно. Он не собирался задерживаться в пещерах, так что отправлять посланца было бы глупо… Кельсер алломант, он может передвигаться быстрее верхового. Но я думаю, его не будет еще несколько дней. Это же Кельсер, в конце концов.

Вин кивнула, не зная, что еще сказать. Она не слишком часто общалась с Доксоном, во всяком случае, не проводила с ним так много времени, как с Кельсером и Сэйзедом… или даже с Хэмом и Бризом. Но он казался добрым человеком. Очень надежным и очень умным. И в то время как другие вносили свой вклад в общее дело той или иной алломантической силой, Доксона ценили просто благодаря его организаторским способностям.

Когда нужно было что-нибудь раздобыть — например, платья для Вин. — Доксон делал это мгновенно. Когда нужно было арендовать дом, или закупить припасы, или организовать охрану, Доксон все устраивал. Он не шел в авангарде, не обманывал вельмож, не сражался в тумане, не набирал солдат. Однако без него, как подозревала Вин, вся команда просто развалилась бы.

«Он хороший человек, — сказала она себе. — Он не будет возражать, если я задам вопрос…»

— Докс, а как вообще живется людям на плантациях?

— Э-э… на плантациях?

Вин кивнула.

— Ты ведь там вырос? Ты с плантации?

— Да, — не спеша заговорил Доксон. — Я оттуда. Как там живут? Не знаю, что ответить, Вин. Это тяжелая жизнь, но жизнь большинства скаа тяжела. Нам нельзя было отлучаться без разрешения, даже на соседние поля. Мы ели чаще, чем уличные скаа, но работали столько же, сколько скаа на фабриках. Наверное, даже больше. Плантации вообще сильно отличаются от городов. Там каждый лорд — сам себе хозяин. Вообще-то формально скаа принадлежат лорду-правителю, а вельможи только арендуют их, но они могут убивать рабочих, если им вздумается. Лордов интересует только одно: чтобы урожай был в порядке.

— Ты как-то очень спокойно говоришь об этом, — тихо сказала Вин.

Доксон пожал плечами.

— Это было давно, Вин. Я не думаю, что жизнь на плантациях чрезмерно тяжела. Это просто жизнь, и другой мы не знали. На самом деле теперь мне известно, что на фоне других владельцев плантаций мой лорд был еще ничего.

— Тогда почему ты сбежал?

Доксон помолчал.

— Были причины, — сказал он наконец, и в голосе его прозвучала боль. — Ты знаешь, что по закону лорд вправе взять себе любую женщину-скаа, какую пожелает?

Вин кивнула.

— Да, но потом он обязан сразу же убить ее…

— Или не сразу, а немного погодя, — кивнул Доксон. — Но так, чтобы она не смогла родить ребенка-полукровку.

— И лорд забрал женщину, которую ты любил?

Доксон кивнул.

— Я предпочитаю не говорить об этом. Не потому что не в силах, а потому что в этом нет смысла. Я не единственный скаа, потерявший возлюбленную из-за страсти лорда или, скорее, из-за его безразличия. Могу поспорить даже, что трудно найти скаа, который не потерял бы любимого человека из-за вельможи. Так уж устроен наш мир.

— А кем она была?

— Обычной девушкой с плантации. Я же сказал, в моей истории нет ничего особенного. Я помню, как… как мы прокрадывались между хижинами по ночам, чтобы встретиться. Все нам помогали, прятали от надсмотрщиков… нам ведь не разрешалось выходить из жилищ после наступления темноты. Я ради нее впервые преодолел страх перед туманом, и хотя многие думали, что бродить по ночам опасно, другие, не столь суеверные, поощряли меня. Наверное, их воодушевляла романтичность нашей истории. Мы с Кариен напомнили им, что в жизни есть смысл. А когда мою Кариен забрал лорд Девинше… и на следующее утро ее тело вернули нам для похорон… мне стало невыносимо оставаться в хижинах скаа. Вечером я сбежал. Я не знал, есть ли на свете места лучше плантаций, но я просто не мог находиться там, не мог видеть родных Кариен, не мог видеть лорда Девинше…

Доксон вздохнул, качая головой. Вин наконец — впервые — увидела на его лице отражение чувств.

— Знаешь, — сказал он, — меня иной раз изумляет, что мы вообще живем. После того, что они сделали с нами, после смертей и пыток, у нас вроде бы не должно было остаться ни любви, ни надежды. Но это не так. Скаа продолжают любить. Они все так же пытаются обзаводиться семьями и бороться. Я имею в виду, как мы тут… мы согласны вести безумную войну, задуманную Кельсером, мы сопротивляемся богу, который, как мы прекрасно понимаем, просто перережет всех нас.

Вин притихла, пытаясь представить тот ужас, который описывал Доксон.

— Я… мне показалось, ты говорил, что твой лорд был добрее прочих.

— Конечно, — кивнул Доксон. — Лорд Девинше редко позволял забивать своих скаа до смерти, он лишь уничтожал стариков, когда скаа чрезмерно размножались. И у него всегда была безупречная репутация. Ты, наверное, встречалась с ним на балах… он обычно всю зиму проводит в Лютадели.

Вин похолодела.

— Доксон, но это ужасно! Как лорды могут терпеть подобное чудовище?

Доксон нахмурился и наклонился вперед, уперевшись руками в письменный стол.

— Вин, они все такие!

— Я знаю, что так говорят скаа, — возразила Вин. — Но люди, с которыми я встречаюсь на балах, другие! Я же их вижу, я с ними танцую. Докс, многие из них — добрые, хорошие люди. Вряд ли они знают, какие ужасные вещи проделывают со скаа.

Доксон посмотрел на нее со странным выражением в глазах.

— Неужели я действительно слышу эти слова от тебя, Вин? Как ты думаешь, почему мы сражаемся против них? Неужели ты не понимаешь, на что они — все они — способны?

— Возможно, они бывают бессердечными, — сказала Вин. — Или равнодушными. Но они не чудовища, не все они такие, как твой прежний хозяин.

Доксон покачал головой.

— Ты слишком мало видела, Вин. Любой лорд может ночью изнасиловать и убить женщину-скаа, а наутро рассуждать о морали и добродетели. Скаа для них не люди. Знатные леди даже не обращают внимания на то, что их мужья спят со скаа.

— Я… — Вин умолкла, растерявшись.

С этой стороной жизни лордов она действительно не сталкивалась и не хотела бы сталкиваться. Побои она могла простить, но такое…

Доксон внимательно смотрел на нее.

— Ты позволяешь им дурачить себя, Вин. Да, в городах это не слишком заметно, тут есть публичные дома, но убийства все равно происходят. В некоторых борделях работают женщины благородной крови, но очень бедные. Однако в большинстве держат скаа, и их время от времени убивают, чтобы не привлекать внимания инквизиторов.

Вин стало не по себе.

— Я… знаю о борделях, Доксон. Брат вечно угрожал продать меня туда. Но то, что публичные дома существуют, вовсе не значит, что все мужчины их посещают. Многие рабочие, например, не ходят в бордели.

— Речь идет об аристократах, Вин, — сухо сказал Доксон. — Они ужасные существа. Как ты думаешь, почему я ни слова не говорю, когда Кельсер их убивает? Тебе бы следовало спросить тех симпатичных юношей, с которыми ты танцуешь, как часто они спят с женщинами-скаа, зная, что тех впоследствии убьют? Все они делают это, так или иначе.

Вин опустила голову, уставившись в пол.

— Им нет прощения, Вин, — продолжал Доксон.

Он не пылал страстью, как Кельсер, он просто воспринимал это как должное.

— Не думаю, что Кел будет счастлив, пока хоть один из них жив. Конечно, я сомневаюсь, что мы зайдем так далеко… что сможем добиться этого, но я сам был бы рад, если бы их общество рухнуло.

Вин молчала.

«Не могут все они быть такими, — думала она. — Они так прекрасны, так преисполнены достоинства… Эленд никогда бы не убил женщину-скаа… или убил бы?»

23

Я сплю каждую ночь по несколько часов. Мы должны двигаться вперед, проходить в день как можно больше, но, когда мы наконец останавливаемся, я не могу заснуть. Мысли, что беспокоят меня днем, в ночной тишине становятся еще громче.

Кроме того, я слышу, как высоко в горах что-то бьется… и каждый удар как будто притягивает меня к вершинам.

— Говорят, что смерть братьев Джеффенри — возмездие за убийство лорда Энтроуна, — тихо рассказывала леди Клисс.

Музыканты на сцене, за спинами компании, в которой находилась Вин, продолжали играть, но было уже поздно, и танцующих осталось немного.

Окружавшие леди Клисс слушатели нахмурились. Их вместе с Вин и ее кавалером, Миленом Давенпле, молодым наследником незначительной семьи, было шестеро.

— Помилуйте, Клисс, — сказал Милен. — Дома Джеффенри и Текиэль — союзники! Зачем Текиэлям убивать двоих Джеффенри?

— И в самом деле, зачем? — подхватила леди Клисс, с видом заговорщицы наклоняясь вперед, отчего ее пышная светлая прическа слегка всколыхнулась.

Леди Клисс никогда не отличалась особым вкусом, зато была наилучшим источником светских сплетен.

— Вы помните, что лорда Энтроуна нашли мертвым в саду Текиэлей? — спросила Клисс. — Ну так ясно же, что все должны подумать: его убил один из врагов Дома Текиэль. А Дом Джеффенри просил Текиэлей о заключении союза. Очевидно, что кто-то из их семьи решил: если с Текиэлями что-то случится, они будут искать поддержки.

— Ты хочешь сказать, что Джеффенри намеренно убили сторонника Текиэлей? — спросила леди Рене, сидевшая рядом с леди Клисс.

Она наморщила гладкий лоб, пытаясь разобраться в интриге. Леди Клисс похлопала ее по руке.

— Не бери в голову, дорогая, — посоветовала она и тут же продолжила: — Разве вы не понимаете? Тайком убив лорда Энтроуна, Джеффенри надеялись, что Текиэли поневоле станут их союзниками. А это дало бы им доступ к речным маршрутам Текиэлей на восточных равнинах.

— Но ничего не вышло, — задумчиво произнес Милен. — Текиэли разгадали хитрость и тут же убили Ардоуса и Каллинса.

— Я на последнем балу пару раз танцевала с Ардоусом, — сказала Вин.

«А теперь он мертв, и его труп нашли на мостовой в трущобах скаа…»

— Вот как? — оживился Милен. — И хорошо он танцевал?

— Не очень, — пожала плечами Вин.

«Что ты мелешь, Милен? Человек погиб, а тебя интересует только одно — танцевал ли он лучше, чем ты!»

— Теперь он танцует с червями, — сказал Тиден, второй и последний мужчина в их компании.

Милен хихикнул, хотя шутка Тидена этого не заслуживала. Лорд Тиден всегда шутил довольно грубо. Он и выглядел так, что уместнее смотрелся бы в компании воров и грабителей, вроде шайки Камона, а не среди лордов на балу.

«А Доксон говорил, что они все таковы, как бы ни выглядели…»

Вин никак не могла выбросить из головы разговор с Доксоном. Когда она только начала заново появляться в свете — после того, как едва не погибла, — все вельможи казались ей подделками, ненастоящими людьми. Почему же она забыла о том первом впечатлении? Позволила увлечь себя нескончаемым маскарадом, начала восхищаться их манерами и благородством?

Теперь ее пробирал озноб, когда чья-то рука во время танца ложилась ей на талию… как будто за теплом их тел она ощущала могильный холод. Скольких скаа убил Милен? А Тиден? Он был похож на человека, готового каждую ночь наслаждаться шлюхами…

Но Вин продолжала играть свою роль. В этот вечер она наконец надела черное платье, чувствуя необходимость как-то отгородиться от других дам, наряженных в яркие туалеты и сияющих еще более яркими улыбками. Она не могла просто сбежать, она была обязана проводить с ними время. Что ж, она уже научилась этому и приобрела тот статус, ради которого затевалась вся игра. Кельсер обрадуется, что его план относительно Дома Текиэль сработал. И Вин узнала не только это. Она услышала еще с десяток разных разговоров, полезных для ее друзей.

Один из этих разговоров касался Дома Венчер. Он, похоже, готовился к продолжительной войне. Одним из подтверждений этому служило то, что Эленд теперь гораздо реже появлялся на балах. А когда приезжал, то в основном избегал Вин, хотя она и сама не искала встречи. Воспоминания о рассказе Доксона заставляли ее предполагать, что ей трудно будет следовать этикету в беседе с ним.

— Милен, — спросила леди Рене, — вы не передумали участвовать в завтрашней игре?

— Нет, конечно, Рене, — ответил Милен.

— Но разве вы в прошлый раз не клялись, что с этим покончено? — осведомился Тиден.

— Я приду, — сказал лорд Милен. — За последнее время кое-что изменилось.

— Значит, точно придете? Вы же знаете, нельзя играть без четвертого человека. И если вы не уверены, мы можем пригласить кого-то другого…

Лорд Милен вздохнул и резко взмахнул рукой, подзывая кого-то. Его жест привлек внимание Вин, которая до сих пор не вслушивалась в разговор. Она обернулась — и едва не подпрыгнула от испуга, увидев подходившего к ним поручителя.

До сих пор ей удавалось избегать встреч с поручителями на балах. После столкновения с высшим преланом несколько месяцев назад, когда она невольно привлекла внимание инквизитора, Вин опасалась очутиться рядом с одним из них.

Поручитель шел к ним, нацепив на лицо кривую улыбку. Он казался другим, не похожим на окружавших Вин людей. Может, из-за того что он держал руки перед собой, спрятав их в рукава серого одеяния. Может, виной тому были татуировки, частично скрытые морщинами. А может, Вин напугали его глаза… ей чудилось, что они видели за маской ее истинную сущность… Воистину поручители — глаза лорда-правителя, проводники его законов.

Поручитель остановился возле их стола. Судя по татуировкам, он принадлежал к ортодоксальному кантону, бюрократическому аппарату братства. Он окинул компанию взглядом и проговорил невыразительным голосом:

— Итак?

Лорд Милен поспешно извлек несколько монет.

— Я пообещал этим двоим встретиться с ними завтра за игрой в шелдри, — сказал он, протягивая монеты пожилому поручителю.

Глупо было за этим звать поручителя, — по крайней мере, так казалось Вин. Однако поручитель не засмеялся и явно не счел повод нелепым. Он просто улыбнулся, схватив монеты ловко, как уличный воришка.

— Я свидетельствую это, лорд Милен, — сказал он.

— Удовлетворены? — спросил Милен у остальных.

Все закивали.

Поручитель отвернулся, даже не посмотрев на Вин, и пошел прочь. Она облегченно вздохнула, глядя ему вслед.

«Они должны знать все, что происходит при дворе, — сообразила она. — Если вельможи призывают их даже для того, чтобы засвидетельствовать такие незначительные вещи…»

Чем больше Вин узнавала о братстве, тем лучше понимала, как умно лорд-правитель распоряжался поручителями. Они заверяли все до единой торговые сделки: Доксону и Реноксу почти каждый день приходилось встречаться с ними. Только поручители могли узаконить брак, развод, приобретение земли, подтвердить унаследованный титул. Если поручитель не присутствовал при каком-то событии, оно считалось несостоявшимся, если не ставил свою печать на какой-то документ, документ оставался как будто ненаписанным.

Вин тряхнула головой. Разговор перешел на другие темы. Вечер оказался длинным, ее память была битком набита разными сведениями, которые стоило бы записать на обратном пути в Феллис.

— Простите меня, лорд Милен, — сказала она, касаясь его руки — он слегка вздрогнул. — Думаю, мне пора домой.

— Я провожу вас до кареты, — тут же предложил он.

— В этом нет необходимости, — со сладкой улыбкой возразила Вин. — Хочу немножко отдохнуть, да и все равно мне ждать моего террисанина. Я просто посижу пока за своим столом.

— Как вам будет угодно, — с вежливым кивком ответил лорд.

— Конечно, идите, если вам нужно, Валетт, — сказала леди Клисс. — Но вы еще не знаете новостей о братстве.

Леди Клисс прищурилась вслед уходящему поручителю.

— Нынче инквизиторы кишат кругом как насекомые. За последние месяцы они переловили в два раза больше воров-скаа, чем обычно. Они даже не казнят их, просто убивают на месте.

— Откуда вы знаете? — скептически поинтересовался Милен.

Он выглядел таким уверенным в себе, таким благородным… Никому бы и в голову не пришло, что на самом деле он может быть другим.

— У меня свои осведомители, — с улыбкой ответила леди Клисс. — И я знаю, что сегодня днем инквизиторы накрыли еще одну банду. Разорили их логово недалеко отсюда.

По телу Вин пробежали ледяные мурашки. Они ведь находились совсем недалеко от лавки Клабса…

«Нет, не может быть. Доксон слишком умен. Даже когда Кельсера нет в городе, мы в безопасности».

— Проклятые воры, — зло бросил Тиден. — Чертовы скаа забыли свое место. Разве мы даем им так мало еды и одежды, что они вынуждены воровать?

— Просто удивительно, как эти твари вообще выживают в своих бандах, — промурлыкала Карли, молодая жена Тидена. — Вообразить не могу, кто позволяет скаа грабить себя.

Тиден покраснел, и Вин украдкой бросила на него удивленный взгляд. Карли редко открывала рот, и то лишь затем, чтобы уязвить мужа.

«Должно быть, его самого ограбили. Или надули мошенники?»

До отказа переполнившись полезными сведениями, Вин повернулась, чтобы уйти, и тут же лицом к лицу столкнулась к подошедшей к их кружку дамой: Шэн Элариэль.

Бывшая невеста Эленда выглядела блистательно, как всегда. Ее длинные каштановые волосы ослепительно сверкали, а безупречная фигура напомнила Вин о ее собственной худобе и неловкости. Шэн, казавшаяся настолько уверенной в себе, что у любого могла вызвать робость, была, как теперь начала понимать Вин, воплощением идеала леди.

Мужчины сразу почтительно склонили головы, а женщины поспешили присесть в реверансе, польщенные, что в их разговоре сочла возможным поучаствовать столь важная особа. Вин огляделась, ища пути к отступлению, но Шэн стояла прямо перед ней…

Шэн просияла.

— А, лорд Милен, — обратилась она к кавалеру Вин, — как жаль, что дама, с которой вы собирались сегодня встретиться, заболела. Похоже, вам пришлось довольствоваться малым.

Милен покраснел. Замечание Шэн поставило его в неловкое положение. Следовало ли ему броситься на защиту Вин и тем самым заслужить неодобрение могущественной аристократки? Или согласиться с леди Шэн, оскорбив тем самым спутницу?

Лорд Милен избрал самый трусливый выход: он сделал вид, что ничего не слышал.

— Леди Шэн, как приятно, что вы решили присоединиться к нам.

— Благодарю, — ровным тоном произнесла леди Шэн.

Она окинула Вин взглядом, и ее глаза заблестели.

«Чертова баба!» — зло подумала Вин.

Похоже, каждый раз, когда леди Шэн становилось скучно, она разыскивала Вин, чтобы отыграться на ней.

— Однако, — продолжала леди Шэн, — боюсь, я пришла не для беседы. Может, это и не слишком приятно, но мне нужно поговорить с малышкой Ренокс. Вы нас извините?

— Разумеется, моя леди, — сказал Милен, отступая назад. — Леди Валетт, благодарю за то, что составили мне компанию сегодняшним вечером.

Вин простилась с ним и с остальными, чувствуя себя раненым зверем, которого бросила стая. Ей очень не хотелось разговаривать с Шэн.

— Леди Шэн, — начала Вин, когда они остались наедине, — думаю, ваш интерес ко мне безоснователен. Я в последнее время почти не вижусь с Элендом.

— Я знаю, — величественно кивнула леди Шэн. — Похоже, я переоценила ваши способности, дитя. Логично было бы предположить, что вы, завоевав внимание человека, стоящего неизмеримо выше вас, постараетесь не дать ему ускользнуть так легко.

«Разве она не завидует мне? — подумала Вин, подавляя желание сжаться в комочек, когда Шэн коснулась ее эмоций алломантической силой. — Ей следовало бы ненавидеть меня за то, что я заняла ее место».

Однако это не пристало знатной леди. Вин ничего собой не представляла, она была лишь мимолетным приключением лорда. К тому же Шэн не собиралась вновь завладевать вниманием Эленда, она просто хотела нанести ответный удар задевшему ее человеку.

— Умной девочке следует держаться в соответствии со своим положением и именно из него извлекать выгоду, — сказала леди Шэн. — Если вы думаете, что на вас обратит внимание еще какой-нибудь высокий лорд, вы ошибаетесь. Эленду нравится шокировать двор — и для этого он, естественно, выбирает самую простенькую и неловкую даму, какую только может найти. Так что теперь вам не скоро удастся найти серьезного кавалера.

Вин стиснула зубы от обиды и алломантического давления. Шэн отлично владела искусством заставлять людей чувствовать себя бесконечно униженными.

— А теперь, — продолжала Шэн, — я прошу вас раздобыть для меня кое-какие сведения о книгах, что носит с собой Эленд. Вы ведь умеете читать?

Вин кротко кивнула.

— Вот и хорошо. Все, что вам нужно, это запомнить названия книг… только не обращайте внимания на переплеты, они могут не соответствовать содержанию. Прочтите несколько первых страниц, потом расскажете мне.

— А если я вместо этого расскажу Эленду, что вы затеяли?

Леди Шэн рассмеялась.

— Моя дорогая, вы не знаете, что я затеяла. Кроме того, вы как будто неплохо продвигаетесь в обществе. Наверняка вы понимаете, что и думать не должны о том, чтобы предать меня.

С этими словами леди Шэн отвернулась и пошла прочь, и мгновенно вокруг нее собралась толпа аристократов. Алломантическое давление на Вин ослабло, и она дала свободу гневу и разочарованию. Прошло то время, когда она в такой ситуации просто сбежала бы, наплевав на оскорбления. Напротив, она преисполнилась желанием ответить ударом на удар.

«Успокойся! — приказала себе Вин. — Все прекрасно. Ты стала пешкой в игре Великих Домов… многие мелкие вельможи наверняка мечтают о такой возможности».

Вин вздохнула, возвращаясь к своему столу, который она сегодня делила с лордом Миленом. Бал проходил в великолепной крепости Дома Хастинг. Ее высокое здание окружали шесть прекрасных башен, каждая из которых стояла чуть поодаль и соединялась с соседними при помощи галереи. И везде — и в башнях, и в круглом центральном здании — было множество витражных окон.

Бальный зал располагался на верхнем этаже главной башни. К счастью, вельможам не приходилось подниматься по лестницам, хозяева оборудовали здесь подъемные платформы, которые обслуживали скаа. Сам же бальный зал казался довольно скромным в сравнении с некоторыми из тех, где бывала Вин: простая комната со сводчатым потолком и витражными окнами.

«Забавно, как легко можно пресытиться роскошью, — думала Вин. — Не исключено, что именно поэтому вельможи вытворяют такие страшные вещи. Они так долго убивают скаа, что это уже не тревожит их».

Она попросила слугу найти Сэйзеда и уселась, чтобы дать отдых ногам.

«Хоть бы Кельсер скорее вернулся».

Когда его не было, команда, включая саму Вин, как будто не знала, чем заняться. Не то чтобы Вин не хотелось работать, просто энергия Кельсера заставляла ее действовать живее.

Вин рассеянно оглядывалась по сторонам и вдруг заметила Эленда Венчера, стоявшего неподалеку и беседовавшего с несколькими молодыми лордами. Вин застыла. Часть ее существа — собственно Вин — захотела поскорее сбежать или просто спрятаться под стол.

Но, как ни странно, другая ее часть — леди Валетт — оказалась в этот момент сильнее.

«Я должна поговорить с ним, — подумала она. — Не из-за леди Шэн, просто я хочу знать правду. Доксон преувеличивает. Я почти уверена».

Но когда она успела стать такой решительной?.. Вин удивлялась самой себе. Она пересекла бальный зал, на ходу оглядев свое черное платье. Один из собеседников Эленда хлопнул младшего Венчера по плечу, кивая в сторону Вин. Эленд обернулся, а его собеседники поспешно удалились.

— О, Валетт! — сказал он, когда Вин остановилась перед ним. — Я сегодня поздно приехал. Я даже не знал, что вы здесь.

«Лжец. Конечно, ты знал. Валетт ни за что не пропустила бы бал у Хастингов».

Как ей заговорить о самом главном? Как спросить?..

— Вы просто избегаете меня, — упрекнула она.

— Я бы так не сказал. Я просто был занят в последнее время. Домашние дела, знаете ли. Кроме того, я предупреждал вас, что я грубиян и… — Он умолк на полуслове. — Валетт? У вас все в порядке?

Вин вдруг обнаружила, что всхлипывает, а по ее щеке сползает слеза.

«Идиотка! — обругала она себя, быстро промокая глаза платком Лестиборнеса. — Ты испортишь макияж!»

— Валетт, да вы дрожите! — воскликнул Эленд. — Идемте на балкон, глотнете свежего воздуха.

Вин позволила увести себя от звуков музыки и болтовни гостей, и они вышли в тихую темноту. Балкон — один из многих, расположенных наверху главной башни крепости Хастинг, — пустовал. Здесь горел единственный каменный фонарь, вырезанный прямо в перилах, а по углам были со вкусом расставлены кадки с растениями.

В воздухе плыл туман, не слишком густой благодаря близости к жилью. Эленд не обратил на туман никакого внимания. Он, как и большинство знатных людей, считал страх перед туманом суеверием скаа… впрочем, Вин была с ним согласна.

— Что же случилось? — спросил Эленд. — Да, признаюсь, я не уделял вам внимания в последнее время. Простите меня. Вы этого не заслужили. Я просто… похоже было, что вы неплохо чувствуете себя в обществе, и мне ни к чему обременять вас своим присутствием…

— Вы когда-нибудь спали с женщинами-скаа? — выпалила Вин.

Эленд ошеломленно замолчал.

— Дело только в этом? Кто вам сказал?..

— Да или нет? — резко бросила Вин. Эленд ответил не сразу.

«Боже… так это правда!»

— Сядьте, прошу вас, — предложил Эленд, придвигая ей кресло.

— Это правда? — снова спросила Вин, садясь. — Вы это делали. Он был прав, вы все чудовища!

— Я… — Эленд положил руку на плечо Вин, но она резко оттолкнула его.

Из ее глаз брызнули слезы, они падали на платье, оставляя мокрые пятна. Она достала платок, вытерла глаза — и на кружеве остались следы косметики.

— Мне было тринадцать, — тихо заговорил Эленд. — Отец решил, что мне пора стать мужчиной. Я понятия не имел, что девушку убьют, Валетт. Клянусь, не знал!

— А потом? — Вин ощутила, как в ней закипает гнев. — Потом? Скольких девушек вы убили, лорд Эленд Венчер?

— Ни одной! Это никогда не повторялось, Валетт! С тех пор как я узнал, что происходит после!

— И вы думаете, я вам поверю?

— Валетт… Послушайте, я знаю, что среди придворных дам модно считать всех мужчин животными, но вы должны верить мне. Не все мы таковы.

— Мне сказали, что вы именно такой.

— Кто сказал? Кто-то из провинциальных лордов? Валетт, они меня не знают! Они просто завидуют, потому что Венчерам принадлежит большинство водных маршрутов… Может, они имеют право на зависть. Но из-за нее они рисуют нас чудовищами!

— Но сколько? Сколько знатных людей поступает именно так?

— Возможно, треть, — ответил Эленд. — я не уверен. Я не слишком много времени провожу в свете.

Вин хотелось верить ему, и от этого она заставила себя еще критичнее отнестись к его словам. Однако, глядя ему в глаза — глаза, которые она всегда считала честными, — Вин поняла, что колеблется. Впервые на своей памяти она отказалась слушать шепоток Рина — и просто поверила.

— Треть, — прошептала она.

«Так много… Но главное — не все».

Она снова поднесла руку к глазам, чтобы вытереть слезы, и Эленд вдруг уставился на ее платок.

— Кто дал вам это? — спросил он с удивлением.

— Так, один поклонник, — отмахнулась Вин.

— Не тот, кто рассказывал обо мне?

— Нет, другой. Но… он говорил, что все знатные люди… точнее, все вельможи в Лютадели ужасны. Он говорил, придворные дамы даже внимания не обращают на то, что их мужья спят со шлюхами-скаа.

Эленд фыркнул.

— Похоже, ваш знакомый не слишком хорошо знает женщин. Попробуйте сами найти леди, которую не беспокоит, что ее муж решил с кем-то поразвлечься — хоть со скаа, хоть со знатной дамой.

Вин кивнула, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться. Она чувствовала себя довольно глупо… и в то же время хорошо. Эленд опустился на колени рядом с ее креслом, все еще тревожась.

— Так значит, — сказала она, — ваш отец принадлежит к той трети?

Даже в слабом свете фонаря было видно, как Эленд покраснел и опустил глаза.

— Ему нравятся разные женщины — скаа, знатные леди, для него это не имеет значения. Но я не могу забыть о той ночи, Валетт. Я… мне бы хотелось ничего не знать.

— Это не ваша вина, Эленд, — сказала Вин. — Вам было всего тринадцать, и вы делали то, что велел отец.

Эленд отвернулся, но Вин заметила, что в его глазах светятся гнев и чувство вины.

— Кто-то должен сделать так, чтобы подобного больше не происходило, — тихо сказал он, и Вин поразило напряжение, прозвучавшее в его голосе.

«Его все это очень тревожит, — подумала она. — Он такой же, как Кельсер или Доксон. Хороший человек. Почему они этого не видят?»

Наконец Эленд вздохнул, вставая и придвигая кресло для себя. Он сел, опустив локоть на перила балкона, и запустил пальцы в и без того растрепанные волосы.

— Ну, — заметил он, — вы, наверное, не первая леди, которую я заставил плакать на балу, но вы — первая, из-за кого я искренне разволновался. Кажется, я поднялся на новую ступень.

Вин улыбнулась.

— Это не из-за вас, — сказала она, откидываясь на спинку кресла. — Просто… последние месяцы выдались довольно утомительными. И когда я услышала такое, то просто не сумела справиться с собой.

— Все равно со всеми этими ужасами необходимо бороться, — возразил Эленд. — Лорд-правитель ничего не замечает… не желает замечать.

Вин внимательно посмотрела на Эленда.

— И все же, почему вы в последнее время избегали меня?

Эленд опять покраснел.

— Я просто решил, что у вас теперь достаточно новых друзей.

— Что означают ваши слова?

— Мне не нравится большинство тех, с кем вы проводите время, Валетт, — пояснил Эленд. — Вы умудрились отлично вписаться в высшее общество Лютадели, а я давно уже заметил, что игра в политику меняет людей.

— Вам легко говорить, — огрызнулась Вин. — Вы стоите на самой вершине политической лестницы. Вы можете себе позволить не обращать внимания на политику, но другим повезло меньше.

— Да, наверное.

— Кроме того, — продолжала Вин, — вы точно так же играете в политические игры, как и остальные. Или вы хотите сказать, что ваш первоначальный интерес ко мне не имел никакого отношения к вашему отцу? И к вашему желанию разозлить его?

Эленд вскинул руки.

— Ладно, хорошо, считайте, что уже наказали меня. Я был дураком и шутом. Но это семейные дела.

Вин вздохнула, усаживаясь поудобнее и ощущая прохладную струйку тумана на влажной от слез щеке. Эленд вовсе не был чудовищем. Она верила ему. Может, она вела себя как дурочка, поддавшись влиянию Кельсера, но она начала понемногу доверять напарникам по команде, и ей хотелось верить лорду Эленду Венчеру.

И теперь, когда она знала историю Эленда, ее уже не бросало в холодный пот при мысли о забавах лордов. Даже если треть знатных вельмож убивала женщин-скаа, все равно, наверное, это общество можно было изменить. Конечно, никто не собирался оправдывать лордов — они ведь делали это сознательно. Но Вин хотелось, чтобы ничего подобного больше не случалось, чего бы ни стоили такие перемены.

«Лорд-правитель, — мысленно покачала головой Вин. — Я начинаю, кажется, понимать общее настроение команды… наверное, мы сможем все изменить».

Она посмотрела на Эленда, сидевшего напротив нее. За спиной лорда клубился туман. Вид у Эленда был мрачный.

«Я пробудила в нем тяжелые воспоминания, — огорченно подумала Вин. — Что ж, понятно, почему он ненавидит отца…»

Ей захотелось как-то улучшить настроение молодого Венчера.

— Эленд, — тихо окликнула она ушедшего в свои мысли юношу. — Они точно такие же, как мы.

Он недоуменно посмотрел на нее.

— Что?

— Скаа на плантациях, — пояснила Вин. — Вы спрашивали меня о них. Я испугалась и ответила как положено знатной леди… но вы, похоже, были разочарованы моим ответом.

Эленд наклонился вперед.

— Так вы общались со скаа?

Вин кивнула.

— И много. Даже слишком много, по мнению моих родных. Может, они как раз потому и отослали меня. Некоторых скаа я знала очень хорошо, особенно одного старика. Он потерял женщину, которую любил… Местному лорду захотелось позабавиться вечером с хорошенькой скаа.

— На вашей плантации?

Вин отрицательно покачала головой.

— Нет, он сбежал и пришел на земли моего отца.

— И вы его спрятали? — изумленно спросил Эленд. — Но беглых скаа полагается казнить!

— Я сохранила его тайну. Я не слишком долго была знакома с ним, но… В общем, могу поклясться вам, Эленд: его любовь была так же сильна, как любовь знатного человека. И определенно сильнее, чем чувства людей здесь, в Лютадели.

— А умственные способности? — горячо спросил Эленд. — Они выглядят заторможенными?

— Вот уж нет! — огрызнулась Вин. — Знаете, Эленд, я была знакома с несколькими скаа, которые явно умнее вас. У них нет образования, но все равно они умны. И разгневаны.

— Разгневаны? — переспросил Эленд.

— Некоторые, — уточнила Вин. — Из-за того, как с ними обращаются.

— Так они это понимают? Я имею в виду неравенство между нами и ними.

— Да как они могут не понимать? — удивилась Вин, поднося платок к носу, но остановилась, заметив, что платок перемазан румянами и помадой.

— Возьмите, — сказал Эленд, протягивая ей свой. — Расскажите мне что-нибудь еще. Как вы все это узнали?

— Они сами рассказали мне, — ответила Вин. — Они мне доверяли. Я знаю, что они злятся из-за того, что им приходится слишком тяжело. Я знаю, что они умны, потому что многое скрывают от знати.

— Например?

— Например, тайную сеть передвижений. Скаа постоянно путешествуют по каналам от плантации к плантации. Вельможи ничего не замечают, потому что вообще не запоминают лица скаа.

— Как интересно!

— И еще, — продолжала Вин, — у них есть шайки воров. Я полагаю, эти скаа особенно умны, раз скрываются от поручителей и лордов и обкрадывают Великие Дома под носом у лорда-правителя.

— Да, я знаю, — кивнул Эленд. — Мне бы очень хотелось познакомиться с ними, спросить, как им удается так ловко прятаться. Должно быть, это удивительные люди.

Вин чуть было не продолжила рассказ, но вовремя прикусила язык.

«Я и так наболтала лишнего».

Эленд внимательно посмотрел на нее.

— Вы тоже удивительный человек, Валетт. Мне следовало быть умнее и не думать, что вы поддались влиянию здешней публики. Скорее, это вы однажды повлияете на них.

Вин улыбнулась.

— Но, — сказал Эленд, вставая, — мне пора. Я действительно приехал с определенной целью. Я должен встретиться кое с кем из друзей.

«Все ясно! — подумала Вин. — Я уже видела Эленда с ним раньше… Кельсер и Сэйзед сочли его странной компанией для Венчера. Это Хастинг».

Она тоже встала, протягивая Эленду платок. Эленд не взял его.

— Оставьте у себя. Мне он все равно не нужен.

Вин посмотрела на платок. Когда лорд намерен всерьез ухаживать за дамой из высшего света, он дарит ей платок…

— Ох, спасибо! — Вин стиснула платок в руке.

Эленд улыбнулся, делая шаг в ее сторону.

— Кто-то другой, кем бы он ни был, мог обойти меня благодаря моей же собственной глупости. Но я не такой дурак, чтобы уступить в соревновании. — Он подмигнул, легко поклонился и вернулся в бальный зал.

Вин выждала несколько мгновений и проскользнула в дверь вслед за ним. Эленд уже разговаривал с теми двумя — Лекалем и Хастингом, юношами из враждебных Венчерам Домов. Они постояли на месте, а потом пошли к боковой двери.

«Через ту дверь можно попасть только в одно место, — подумала Вин. — На лестницу одной из малых башен».

— Госпожа Валетт?

Вин подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Сэйзеда.

— Вы собираетесь уйти? — спросил он.

Вин быстро шагнула ему навстречу.

— Лорд Эленд Венчер только что ушел по той лестнице вместе с друзьями — Хастингом и Лекалем.

— Интересно… — пробормотал Сэйзед. — Но зачем… Госпожа, что с твоим лицом?!

— Неважно, — отмахнулась Вин. — Думаю, мне надо пойти за ними.

— Еще один платок, госпожа? — спросил Сэйзед. — Однако ты не теряешь времени!

— Сэйзед, ты меня слушаешь?

— Да, госпожа. Полагаю, ты можешь пойти, если тебе хочется, но это было бы слишком откровенно. Вряд ли это лучший способ добывать сведения.

— Но я же не буду шпионить открыто. Я воспользуюсь алломантией. Только мне нужно твое разрешение.

Сэйзед немного помолчал.

— Понимаю, — сказал он наконец. — Как твой бок?

— Да он зажил сто лет назад! Я вообще ничего не чувствую.

Сэйзед вздохнул.

— Хорошо. Мастер Кельсер все равно собирался возобновить твои тренировки, как только вернется. Но… будь осторожна. Наверное, глупо говорить такое рожденной туманом, но я все равно тебя прошу.

— Буду, буду, — пообещала Вин. — Встретимся на балконе через час.

— Удачи, госпожа, — сказал Сэйзед.

Но Вин уже спешила назад, к балкону. Она прошла за угол и положила руки на каменные перила, глядя в туман. Прекрасная, головокружительная пустота…

«Как давно это было!» — подумала Вин, доставая из рукава флакончик с металлами. Залпом осушив его, она вытащила горсточку монет.

А потом беспечно вспрыгнула на парапет и бросилась в темный туман.

Ветер раздул подол ее платья. Олово даровало Вин возможность видеть и слышать. Она посмотрела на стену, соединявшую главную башню с боковой. Свинец наполнил тело Вин силой. Сталь позволила умчаться в темноту, оттолкнувшись от брошенной монеты.

Вин качнулась в воздухе. Ветер трепал юбку, мешая движению, и Вин захотелось сбросить бальное платье, но ее алломантическая сила была достаточно велика, чтобы не обращать внимания на такой пустяк. Башня, в которую поднялся Эленд, оказалась совсем недалеко, Вин нужно было только перепрыгнуть через стену. Вин как следует разожгла сталь и, оттолкнувшись посильнее, бросила монетку в туман позади себя. Добравшись до стены, она неловко приземлилась, — платье все-таки мешало. Хорошо, что оно черное, потому что у основания башни находился ярко освещенный сторожевой пост.

«С этой стороны заходить нельзя», — подумала Вин и посмотрела наверх.

Там, похоже, располагалось несколько комнат, и кое-где в окнах горел свет. Вин бросила монету и взвилась вертикально вверх, а потом, подтянувшись к задвижке одного из окон, мягко опустилась на широкий каменный подоконник. Ставни были закрыты на ночь. Ей пришлось прижаться к ним и посильнее разжечь олово, чтобы услышать, что происходит внутри.

— …балы вечно затягиваются чуть ли не до утра. Опять придется стоять двойную вахту.

«Стражники», — подумала Вин, прыгая к следующему окну.

— …и нечего ругать меня за опоздание, — произнес по ту сторону ставен знакомый голос.

Эленд.

— Она, видишь ли, намного привлекательнее тебя, Телден.

Послышался мужской смех.

— Наконец-то могущественный Эленд Венчер попал в плен к хорошенькому личику!

— Она не просто хорошенькая, Джастес, — возразил Эленд. — У нее доброе сердце… На своей плантации она приютила одного беглого скаа. Думаю, следовало бы пригласить ее к нам.

— Это невозможно, — раздался чей-то низкий голос. — Понимаешь, Эленд, я не против того, что ты любишь пофилософствовать. Черт, я даже готов выпить с тобой, когда ты ударяешься в свои рассуждения. Но я не собираюсь позволять случайным людям слушать наши разговоры.

— Согласен, — сказал Джастес. — Пятерых человек вполне достаточно.

— Ладно, — вздохнул Эленд. — Но не думаю, что это справедливо.

— Эленд… — осторожно произнес еще один голос.

— Хорошо, хорошо! Телден, ты прочел ту книгу, что я дал тебе?

— Я пытался, — ответил Телден. — Но очень уж она толстая.

— Но интересная? — спросил Эленд.

— Да, очень. Я теперь понимаю, почему лорд-правитель так ее ненавидит.

— Сочинения Редалевина лучше, — сказал Джастес. — И короче.

— Мне не хотелось бы выглядеть занудой, — заговорил пятый голос, — но разве это все, что мы собираемся делать? Читать?

— А что плохого в чтении? — спросил Эленд.

— Скучновато немного, — ответил пятый.

«Хороший человек», — одобрительно подумала Вин.

— Скучновато? — удивился Эленд. — Господа, эти идеи… эти слова — они и есть главное. Авторы этих книг знали, что их казнят. Разве вы не чувствуете их страсть?

— Страсть — есть, — согласился пятый голос. — А пользы нет.

— Мы можем изменить мир, — сказал Джастес. — Двое из нас — старшие сыновья Великих Домов, остальные — вторые в очереди на наследование.

— Придет день, когда мы встанем во главе семей, — сказал Эленд. — И если мы воплотим в жизнь эти идеи — справедливость, миролюбие, умеренность, — то сможем повлиять даже на лорда-правителя!

Пятый собеседник фыркнул.

— Это ты — наследник могущественнейшего Дома, Эленд, а мы далеко не так влиятельны. Телден и Джастес, возможно, никогда не возглавят свои Дома, а Кевокс — не сердись, друг, — вообще особого влияния не имеет. Мы не можем изменить мир.

— Мы можем изменить образ жизни наших Домов, — сказал Эленд. — Если Дома перестанут ссориться из-за пустяков, мы обретем реальную силу в правительстве — вместо того чтобы просто склоняться перед капризами лорда-правителя.

— Да, знать с каждым годом становится слабее, — согласился Джастес. — Наши скаа принадлежат лорду-правителю, наши земли — тоже. Его поручители определяют, на ком мы должны жениться, и мы не спорим. Даже наши каналы официально — его собственность. Убийцы из братства устраняют тех, кто говорит слишком открыто или слишком преуспевает. Так жить невозможно.

— Да, тут я согласен, — сказал Телден. — Конечно, болтовня Эленда о классовом неравенстве кажется мне глупостью, но я понимаю, что мы должны выступить против лорда-правителя единым фронтом.

— Точно, — опять заговорил Эленд. — И именно это мы должны…

— Вин! — послышался чей-то шепот.

Вин вздрогнула всем телом, чуть не свалившись с подоконника, и огляделась по сторонам.

— Наверх глянь, — предложил голос.

Она подняла голову. На подоконнике этажом выше сидел Кельсер. Он улыбнулся, подмигнул и кивком указал Вин на галерею.

Вин оглянулась на ставни, за которыми скрывался Эленд, а Кельсер уже промчатся сквозь туман мимо нее. Наконец она оттолкнулась от подоконника и последовала за Кельсером вниз, с помощью монетки замедлив падение.

— Ты вернулся! — радостно воскликнула она, приземлившись.

— Да, сегодня днем.

— А что ты здесь делаешь?

— Навещал одного нашего друга, — ответил Кельсер. — Похоже, он не слишком изменился с прошлого раза.

— С прошлого раза?

Кельсер кивнул.

— Да, я пару раз подсматривал за этой компанией после того, как ты мне о ней рассказала. Тут не о чем беспокоиться — они не опасны. Просто кучка вельмож, которые вместе болтают и пьют.

— Но они задумали свергнуть лорда-правителя!

— Это вряд ли, — усмехнулся Кельсер. — Они просто занимаются тем же, чем и все вельможи, — стоят планы. Ничего необычного. Молодые лорды частенько заранее договариваются о союзе, еще не получив реальную власть.

— Нет, тут другое, — возразила Вин.

— Вот как? — весело спросил Кельсер. — Ты так давно стала аристократкой, что уже можешь судить об этом?

Вин вспыхнула, а Кельсер засмеялся и ласково обнял ее за плечи.

— Только не переживай. Они симпатичные ребята — для лордов, конечно. Я обещаю не убивать никого из них, хорошо?

Вин кивнула.

— Может, они нам еще пригодятся… Они выглядят более восприимчивыми к новым идеям, чем другие. Просто мне не хочется, чтобы ты потом разочаровалась, Вин. Они все равно останутся аристократами. Даже если им не нравится собственное положение, это не изменит их природу.

«Точь-в-точь как Доксон, — подумала Вин. — Кельсер готов поверить самому худшему об Эленде».

Но разве она могла ожидать иного? Когда ведешь такую борьбу, как Кельсер и Доксон, гораздо легче — и спокойнее — верить, что все, находящиеся в стане врага, — воплощенное зло.

— Кстати, что с твоей косметикой? — спросил Кельсер.

— Не хочу об этом говорить, — буркнула Вин, снова мысленно возвращаясь к разговору с Элендом.

«Почему я расплакалась? Идиотка! Да еще начала спрашивать его, спал ли он со скаа…»

Кельсер пожал плечами.

— Ну и ладно. Нам следует уйти. Сомневаюсь, что молодой Венчер и его приятели станут обсуждать что-то интересное для нас.

Вин промолчала.

— Я уже трижды подслушивал их, Вин, — сказал Кельсер. — Если хочешь, изложу тебе вкратце суть их разговоров.

— Хорошо, — вздохнула Вин. — Но я обещала Сэйзеду, что вернусь в бальный зал.

— Тогда возвращайся скорее, — посоветовал Кельсер. — Клянусь не рассказывать ему, что ты использовала алломантию.

— Он сказал, что мне можно.

— Он так сказал?

— Да.

— Это моя ошибка, — заявил Кельсер. — И не забудь попросить его принести тебе шаль прежде, чем отправишься к карете, — у тебя платье спереди испачкано пеплом. Я буду ждать вас в лавке Клабса, карета остановится возле нее, потом поедет дальше. Будем соблюдать приличия.

Вин снова кивнула, и Кельсер, подмигнув ей, спрыгнул со стены и исчез в тумане.

24

В конце концов, я должен поверить в себя. Я видел людей, сознательно уничтоживших в себе способность видеть правду и добро, но не думаю, что я — один из них. Я все еще замечаю слезы в глазах детей и чувствую их боль.

Если я когда-нибудь разучусь этому, то буду знать, что перешел грань и надежды на спасение нет.

Кельсер был уже в лавке, когда приехали Вин и Сэйзед. Он сидел на кухне вместе с Хэмом, Клабсом и Призраком, потягивая вино.

— Хэм! — радостно воскликнула Вин, проходя на кухню. — Ты вернулся!

— Ага, — весело ответил тот, поднимая стакан с вином.

— Мне казалось, тебя нет уже целую вечность!

— Думаешь, мне не казалось?

Кельсер хмыкнул, поднимаясь, чтобы снова наполнить стакан.

— Хэм малость устал изображать из себя генерала.

— Мне пришлось носить мундир, — пожаловался Хэм, потягиваясь.

На нем уже был привычный жилет и свободные штаны.

— Даже скаа на плантациях не подвергаются подобным пыткам!

— А ты попробовал бы походить в таком вот платье, — фыркнула Вин, присаживаясь к столу.

Она успела отряхнуть юбку, и все выглядело не так плохо, как она боялась. Темно-серый пепел, конечно, все еще был заметен на черной ткани, да и сама ткань пострадала от того, что Вин прижималась к каменной стене, но она ожидала худшего.

Хэм засмеялся.

— Похоже, ты превратилась в настоящую леди, пока меня не было.

— Это вряд ли, — возразила Вин, принимая из рук Кельсера чашку с вином.

Немного помедлив, она сделала глоток.

— Госпожа Вин просто скромница, мастер Хэммонд, — сообщил Сэйзед, тоже усаживаясь за стол. — Она становится знатоком придворных искусств не в пример многим аристократам, которых я знаю.

Вин вспыхнула, а Хэм расхохотался.

— Что, Вин, ты действительно научилась скромничать? Где ты нахваталась таких дурных привычек?

— Точно не от меня, — заявил Кельсер, наливая Сэйзеду вина.

Террисанин поднял руку, вежливо отказываясь.

— Ну конечно, она не могла научиться у тебя, Кел, — сказал Хэм. — Разве что Призрак ее научил? Он, похоже, единственный в нашей компании, кто умеет помалкивать. Верно, малыш?

Призрак залился краской, изо всех сил стараясь не смотреть на Вин.

«Мне надо поговорить с ним, — подумала Вин. — Но… не сегодня. Кельсер вернулся, Эленд — не убийца… надо немножко расслабиться».

На лестнице послышались шаги, и мгновение спустя в комнату вошел Доксон.

— Да тут вечеринка? И меня никто не позвал?

— Ты был занят, — сказал Кельсер.

— Кроме того, — добавил Хэм, — мы знаем, что ты человек ответственный и не станешь пьянствовать с бандой таких разгильдяев, как мы.

— Но кто-то же должен за вами присматривать, — беспечно бросил Доксон, наливая себе вина.

Он посмотрел на Хэма и нахмурился.

— По-моему, я знаю этот жилет…

Хэм ухмыльнулся.

— Я отрезал рукава от мундира.

— Не может быть! — со смехом воскликнула Вин.

Хэм самодовольно кивнул. Доксон вздохнул.

— Хэм, такие вещи стоят денег!

— Все стоит денег, — возразил Хэм. — Но что такое деньги? Физическое выражение некоей абстрактной концепции успешности. Я бы сказал, что теперь мы с этим жилетом в равных условиях.

Доксон закатил глаза. Из соседней комнаты послышался звук хлопнувшей двери, и до Вин донесся голос Бриза, поздоровавшегося с дежурившим подмастерьем.

— Кстати, Докс, — сказал Кельсер, прислоняясь к буфету. — Мне лично очень нужны эти самые «абстрактные выражения концепции успешности». Я бы хотел арендовать небольшой склад, чтобы встречаться с осведомителями.

— Это можно устроить, — сказал Доксон. — Конечно, при условии, что мы ограничим в расходах Вин. — Он вдруг замолчал и уставился на нее. — Что ты сделала со своим платьем, милая леди?!

Вин смутилась и заерзала на стуле.

«Наверное, это заметнее, чем я думала…»

Кельсер рассмеялся.

— Тебе придется привыкнуть к тому, что ее платья будут грязными, Докс. Вин снова взялась за работу рожденного туманом.

— Интересно, — сказал Бриз, заходя на кухню. — Могу я предположить, что на этот раз она не подралась со «стальным» инквизитором?

— Я старалась, чтобы этого не произошло, — ответила Вин.

Бриз подошел к столу и уселся с важным видом. И тут же ткнул дуэльной тростью в сторону Хэма.

— Вижу, мои интеллектуальные каникулы закончились.

Хэм улыбнулся.

— Я придумал парочку чертовски интересных вопросов и приберег их специально для тебя, Бриз.

— Просто умираю от предвкушения, — сказал Бриз и ткнул тростью в сторону Лестиборнеса: — Призрак, выпить!

Призрак поспешил принести Бризу стакан вина.

— Хороший парень, — заметил Бриз, беря стакан. — Мне даже почти не приходится подгонять его с помощью алломантии. Если бы все были такими!

Призрак нахмурился.

— Лучше бы тебе не играться с людями.

— Что бы могли значить твои слова, малыш? — удивился Бриз. — Ладно, будем считать, мы тебя поняли.

Кельсер демонстративно повел плечами и сказал:

— Не бери в голову, Призрак. Мало ли кому что нужно, шли бы они все!

Призрак кивнул.

— Фигня, конечно, типа как злиться из-за мухи в супе. И не такое бывалось.

— Эй, о чем вы двое болтаете? — осторожно поинтересовался Бриз.

— Да просто разбираемся между собой, — пояснил Призрак. — То ли надо как бы упираться, то ли нет.

— Ну да, как бы охота ли связываться, — согласился Кельсер.

— Всегда охота разобраться, — с улыбкой добавил Хэм. — Как бы надо ли репу чесать, или пусть себе наплевать.

Бриз, вытаращив глаза, повернулся к Доксону.

— Друг мой, похоже, наши компаньоны окончательно сошли с ума!

Доксон пожал плечами и сказал с абсолютно непроницаемым лицом:

— И не так бывалось.

Бриз открыл рот, а все остальные расхохотались. Бриз негодующе выпрямился, тряхнул головой и что-то пробормотал себе под нос.

Вин чуть не подавилась вином от смеха.

— А что ты сказал-то? Что это значит? — спросила она Доксона, когда тот сел рядом с ней.

— Понятия не имею, — признался Доксон. — Но прозвучало неплохо.

— Не думаю, что ты вообще что-то сказал, Докс, — со смехом заявил Кельсер.

— Нет, почему же, что-то он сказал, — возразил Призрак. — Только там смысла никакого не было.

Кельсер снова захохотал.

— Ну, это вообще характерно для Докса. Я давно заметил, что можно не слушать, что он говорит, и ничего не потеряешь… разве что пропустишь парочку его жалоб на то, что расходы слишком велики.

— Эй! — воскликнул Доксон. — Я что, должен напоминать, что кое-кто здесь отвечает за расходы? Если честно, то ваше обращение с золотом…

Вин улыбнулась. Даже жалобы Доксона звучали весьма благодушно. Клабс все это время сидел в стороне, у стены, с обычным своим суровым видом, но Вин заметила, что и по его губам скользнула улыбка. Кельсер встал, принес еще бутылку вина, наполнил стаканы и стал рассказывать о том, как проходит подготовка армии.

Вин чувствовала себя довольной. Понемножку прихлебывая вино, она время от времени смотрела на открытую дверь, ведущую в неосвещенную мастерскую. И ей вдруг на мгновение почудилось, что она видит притаившуюся в темноте фигурку — призрак напуганной девочки, полной подозрений, никому не верящей. Волосы девочки были короткими и грязными, она носила простую рубаху и широкие коричневые штаны…

Вин прекрасно помнила свою вторую ночь в лавке Клабса, когда стояла там, в мастерской, и наблюдала за людьми на кухне. Неужели это действительно была она? Неужели это она пряталась в холодной темноте, завидуя веселым людям, но не решалась присоединиться к ним?

Очередная шутка Кельсера снова заставила всех расхохотаться.

«Ты прав, Кельсер, — с улыбкой подумала Вин. — Так гораздо лучше».

Сама она еще не стала такой, как они… полностью такой. Шесть прошедших месяцев не до конца заглушили шепот Рина, и Вин до сих пор не умела верить так, как Кельсер. Но она уже начала понимать, хотя бы отчасти, почему Кельсер избрал для себя такой путь.

— Ну хорошо, — сказал Кельсер, переворачивая свой стул и садясь на него верхом. — В общем, похоже, что армия будет готова к назначенному сроку. Необходимо двигаться дальше. Вин, какие новости с бала?

— Дом Текиэль сейчас весьма уязвим, — ответила Вин. — Его союзники разбегаются, вокруг собираются хищники. Поговаривают, что долги и потеря доходов вынудят Текиэлей к концу месяца продать крепость. Они просто не смогут платить налоги на крепость лорду-правителю.

— А это уберет из столицы один из Великих Домов, — сказал Доксон. — Большинству членов Дома Текиэль — включая всех алломантов — придется переехать на дальние плантации, чтобы попытаться возместить потери.

— Отлично, — заметил Хэм.

Действительно, чем больше вельмож убралось бы из столицы, тем легче стало бы ее захватить.

— Но в Лютадели все равно остается девять Великих Домов, — напомнил Бриз.

— Но они уже начали резать друг друга по ночам, — возразил Кельсер. — Так что до открытой войны остается только шаг. Подозреваю, скоро мы увидим, как она разгорится… и любому, кто не захочет убивать ради главенства в Лютадели, придется на пару лет уехать из столицы.

— Самые сильные Дома не выглядят напуганными, — сказала Вин. — Во всяком случае, они по-прежнему дают балы.

— О, они будут танцевать до самого конца, — усмехнулся Кельсер. — Балы позволяют встречаться с союзниками и присматривать за врагами. Войны Домов — это в первую очередь политика, а бал — своего рода поле битвы.

Вин кивнула, вполне согласная с Кельсером.

— Хэм, — снова заговорил Кельсер, — нам необходимо наладить регулярное получение надежных сведений из гарнизона Лютадели. Ты не передумал насчет завтрашней встречи с осведомителем из солдат?

— Я ничего не готов обещать, — ответил Хэм, — но думаю, мне удастся восстановить часть старых связей. Дай мне время, и я определюсь, с кем из военных можно иметь дело.

— Хорошо, — кивнул Кельсер.

— Мне бы хотелось пойти с ним, — вдруг заявила Вин.

Кельсер уставился на нее.

— С Хэмом?

— Да. Я мало знаю о мастерстве убийцы. Хэм, наверное, мог бы показать мне пару приемов.

— Но ты умеешь воспламенять свинец, — сказал Кельсер. — Мы с тобой этим занимались.

— Да, конечно, — согласилась Вин.

Как же объяснить ему?.. Хэм ведь работает только со свинцом и явно умеет обращаться с ним лучше, чем Кельсер.

— Да перестаньте вы надоедать ребенку, — вмешался Бриз. — Она наверняка устала от балов и приемов. Дайте ей снова ненадолго стать уличным мальчишкой!

— Ну хорошо, — вздохнул Кельсер и налил себе еще вина. — Бриз, насколько хорошо справятся с делом твои льстецы, если ты сам на какое-то время уедешь?

Бриз пожал плечами.

— Конечно, я самый сильный в команде, но ведь я сам обучал остальных… Они отлично работают и без меня, особенно теперь, когда их воодушевляют истории о выжившем в Ямах Хатсина.

— Да, кстати, надо поговорить об этом, Кел, — сказал Доксон, хмурясь. — Я не уверен, что мне нравится вся эта мистическая ерунда насчет тебя и одиннадцатого металла.

— Обсудим это позже, — предложил Кельсер.

— А почему ты спросил о моих людях? — поинтересовался Бриз. — Или ты наконец проникся такой завистью к моему искусству, что решил убрать меня с глаз подальше?

— Можно и так сказать, — усмехнулся Кельсер. — Я подумываю о том, чтобы ты заменил Йедена на несколько месяцев.

— Заменил Йедена? — удивленно переспросил Бриз. — Ты хочешь сказать, что я буду командовать армией?

— А почему нет? — ответил вопросом на вопрос Кельсер. — Ты большой мастер отдавать приказы.

— Только в тылу, друг мой, — возразил Бриз. — Я терпеть не могу выходить на передний план. Впрочем, я могу стать генералом. Но ты хоть понимаешь, насколько это глупо звучит?

— А ты подумай хорошенько, — предложил Кельсер. — Мы уже почти закончили набор, и от тебя будет гораздо больше пользы, если ты отправишься в пещеры и дашь Йедену возможность вернуться в столицу.

Бриз подумал.

— Пожалуй.

— Кстати, — сказав Кельсер, вставая. — Мне что-то кажется, что вина у нас маловато. Призрак, будь так добр, спустись в погреб, принеси еще бутылочку?

Юноша кивнул. Разговор перешел на более легкие темы. Вин поудобнее устроилась в кресле, наслаждаясь теплом печки и радуясь моменту, когда можно не тревожиться, не бороться и ничего не замышлять.

«Если бы Рину хоть раз выпало в жизни нечто подобное, — думала Вин, рассеянно касаясь сережки. — Может, тогда и для него кое-что изменилось бы. Для нас — изменилось».

На следующий день Хэм и Вин отправились в гарнизон Лютадели.

После того как она несколько месяцев подряд изображала знатную леди, Вин чувствовала себя немного странно в старой уличной одежде. Впрочем, не то чтобы странно… просто по-другому. Теперь ей не нужно было думать, как правильно сидеть или идти, чтобы платье не пачкалось о грязные стены или полы. И все же уличная одежда оставалась для нее привычнее.

Она надела простые коричневые штаны и свободную белую рубашку, заправив ее под ремень, а сверху натянула кожаный жилет. Отросшие волосы Вин спрятала под шапку. Случайные прохожие могли принять ее за мальчишку, хотя Хэм, похоже, не считал, что это имеет какое-то значение.

Это и в самом деле не имело значения. Вин за последнее время привыкла к тому, что люди смотрят на нее оценивающе, но на улицах никто не удостаивал ее даже взглядом. Медленно бредущие рабочие-скаа, мелкие вельможи, даже обеспеченные скаа вроде Клабса — никто не обращал на нее внимания.

«Я почти забыла, что такое — быть невидимкой», — подумала Вин.

К счастью, давние привычки — смотреть на ходу под ноги, уступать дорогу, сутулиться, чтобы не вызывать подозрений, — вернулись легко. Превратиться в уличную девчонку Вин оказалось так же просто, как вспомнить старую мелодию, которую она прежде мурлыкала под нос.

«Это просто другая маска, — думала Вин, шагая рядом с Хэмом. — Моя косметика теперь — это легкий налет золы на коже, не зря же я размазывала ее по щекам. Платье сменилось штанами, а штанам пришлось приобрести поношенный вид…»

Тогда кем же она была на самом деле? Вин-беспризорницей? Или леди Валетт? Или ни одной из них? Знал ли ее по-настоящему хоть кто-то из ее друзей? Знала ли она сама себя?

— Ах, как же я соскучился по этим местам! — сказал Хэм, весело шагавший рядом.

Хэм всегда выглядел счастливым. Вин не могла даже вообразить его чем-то недовольным, хотя сам он заявлял, что был несчастен, командуя армией.

— Вообще-то странно, — продолжил он, оборачиваясь к Вин.

Он совсем не старался выглядеть унылым и незаметным, как она. Его, похоже, не беспокоило, что он выделяется на фоне других скаа.

— Мне, наверное, не следовало бы скучать по столице… я хочу сказать, Лютадель — самый грязный и перенаселенный город во всей Последней империи. Но что-то в нем есть такое…

— Твои родные живут здесь? — спросила Вин.

Хэм покачал головой.

— Нет, они живут в маленьком городке неподалеку. Моя жена шьет. Она всем говорит, что я служу в гарнизоне Лютадели.

— Ты по ней скучаешь?

— Конечно. Это ведь нелегко… я могу лишь изредка встречаться с ней и детьми… но так лучше для них. Если меня убьют, инквизиторам будет нелегко отыскать мою семью. Я даже Келу не говорю, в каком именно городе они живут.

— Думаешь, братство станет этим заниматься? — спросила Вин. — Я имею в виду, если тебя действительно убьют.

— Я туманщик, Вин… а это значит, что в моих детях есть частичка благородной крови. И мои дети могут стать алломантами, а потом и их дети. Нет, уж если инквизиторы убивают туманщика, то стараются уничтожить и всех его детей. Так что единственный способ обезопасить семью — держаться от нее подальше.

— Но ты ведь можешь не пользоваться алломантией, — сказала Вин.

Хэм покачал головой.

— Не знаю, смогу ли я.

— Из-за того, что она дает власть?

— Нет, из-за того, что она дает деньги, — честно ответил Хэм. — Убийца… или «свинцовая рука», как предпочитают называть нас вельможи, — самый востребованный из туманщиков. Опытный убийца может выстоять против полудюжины обычных людей, он способен поднимать тяжести, выносить большие нагрузки, двигаться быстрее других… Все это означает, что он один заменяет несколько человек. Соедини пару стрелков с пятеркой убийц — и у тебя уже есть небольшая армия. Многие готовы дорого платить за такую охрану.

Вин кивнула.

— Да, я понимаю, деньги могут соблазнять.

— Они не просто соблазняют, Вин. Моей семье не приходится жить в тесном многоквартирном доме с другими скаа, им не грозит смерть от голода. Моя жена работает лишь для того, чтобы создать видимость, прикрытие. В общем, для скаа они живут очень хорошо. Когда я заработаю достаточно, мы уедем из Центральной провинции. В Последней империи есть места, о которых большинство людей вообще не знает, — места, где любой человек с деньгами чувствует себя вельможей. Места, где можно ничего не бояться и просто спокойно жить.

— Это звучит заманчиво.

Хэм кивнул, сворачивая на улицу, ведущую к главным городским воротам.

— Этой мечтой меня заразил Кельсер. Он всегда говорил, что сам хотел бы этого. Но мне кажется, его слишком захватывает игра. Деньги не имеют для него особого значения. Дело в азарте. Он, например, услышал где-то, что лорд-правитель скрывает бесценный секрет в той тайной комнате… Если бы они с Мэйр уехали до того, как взялись за это дело… Но они не уехали. Не знаю… наверное, они просто не могли чувствовать себя счастливыми в безопасности.

Похоже, эта мысль увлекла его. Вин видела, как очередной «интересный вопрос» крутится в его голове.

«Его слишком захватывает игра…»

К Вин вернулись прежние опасения. Что будет, если Кельсер решит лично занять имперский трон? Наверняка он будет не так плох, как лорд-правитель, но… Вин прочитала уже изрядную часть дневника лорда-правителя. Он вовсе не родился тираном. Когда-то он был хорошим человеком. Хорошим человеком, чья жизнь пошла не по тому пути.

«Кельсер другой, — сердито одернула себя Вин. — Он все сделает правильно».

И все равно эта мысль не оставляла ее. Хэм мог не понимать, но Вин отчетливо видела все соблазны… Несмотря на развращенность знати, высшее общество притягивало, манило… Вин очаровывала красота, музыка, танцы. Но ее интересовало не то, что интересовало Кельсера. Вин не было дела до политических игр или торговых махинаций, но она все равно знала, почему Кельсер не хочет покидать Лютадель.

Именно это нежелание погубило прежнего Кельсера. Зато в результате родился новый, более решительный и менее самовлюбленный человек. По крайней мере, Вин надеялась на это.

«Конечно, когда-то его планы стоили жизни женщине, которую он любил. Может, поэтому он так ненавидит лордов?»

— Хэм, — осторожно спросила Вин, — а Кельсер всегда ненавидел вельмож?

Хэм кивнул.

— Да. Но сейчас его ненависть усилилась.

— Иной раз он пугает меня. Похоже, он готов убить всех, кем бы они ни были.

— Да, меня это тоже беспокоит, — согласился Хэм. — Еще и этот его одиннадцатый металл… он как будто намерен с его помощью превратиться в святого. — Хэм замолчал и внимательно посмотрел на Вин. — Не тревожься так. Мы с Бризом и Доксом уже говорили об этом. Мы готовы приструнить Кельсера, если возникнет необходимость. У него хорошие замыслы, просто его иногда заносит не туда.

Вин кивнула. Впереди уже виднелась обычная очередь людей, ожидавших разрешения пройти через городские ворота. Они с Хэмом молча миновали унылую группу рабочих, которых послали в доки, людей, трудившихся на пригородных фабриках и мельницах по берегам рек и озер, а также разных мелких вельмож, желавших немного попутешествовать. Каждый должен был иметь уважительную причину, чтобы покинуть город. Лорд-правитель строго контролировал все передвижения в своих землях.

«Бедняги», — думала Вин, шагая мимо оборванных детишек, тащивших ведра и щетки.

Наверное, им предстояло подняться на стену и отскрести лишайник, наросший на парапетах. Впереди, у самых ворот, какой-то чиновник вдруг принялся ругаться и сильно толкнул одного из стоявших в очереди рабочих. Скаа упал, потом поднялся и поплелся к концу очереди. Ясно было, что, если ему не разрешат выйти из города, он не сможет ничего заработать и его семья будет голодать.

Вин следом за Хэмом прошла мимо ворот по улице, идущей параллельно городской стене. В конце ее Вин увидела несколько больших зданий. Вин прежде никогда не рассматривала вблизи казармы городского гарнизона. Большинство воров предпочитали держаться от них на приличном расстоянии. Однако когда они с Хэмом подошли ближе, Вин была поражена мощью этих строений. Высокие шпили возносились над стеной, окружавшей казармы. Сами здания выглядели приземистыми и хорошо укрепленными. У ворот стояли солдаты, провожавшие враждебными взглядами каждого, кто оказывался неподалеку.

Вин приостановилась.

— Хэм, разве мы можем пройти туда?

— Не беспокойся, — ответил Хэм. — Меня в гарнизоне знают. Кроме того, все не так плохо, как кажется. Солдаты нарочно стараются выглядеть пострашнее. Как ты можешь догадаться, в городе их не слишком любят. Большинство солдат — скаа, то есть люди, которым в обмен на лучшую жизнь пришлось продаться лорду-правителю. И когда в городе случались бунты скаа, гарнизон обычно подвергался нападению. Потому здесь такие укрепления.

— Так ты знаком с этими людьми?

Хэм кивнул.

— Я ведь не такой, как Бриз или Кел, Вин. Я не строю из себя особенного. Я таков, каков я есть. Солдатам неизвестно, что я туманщик, но они знают, что я со «дна». Со многими тут я знаком много лет. Они постоянно пытаются уговорить меня надеть мундир. Людей вроде меня, тех, кто уже выпал из общества, проще уломать. Таких тут полным-полно.

— Но ты собираешься предать их, — тихо сказала Вин, увлекая Хэма в сторону от дороги.

— Предать? — повторил он. — Нет, это не предательство. Они наемники, Вин. Им платят за то, чтобы они сражались, и в случае бунта они без раздумий бросятся на друзей или даже родственников. Солдаты быстро учатся понимать такие вещи. Мы можем быть друзьями сейчас, но, когда дело дойдет до схватки, ни один из нас не станет колебаться и раздумывать: убивать или нет.

Вин неуверенно кивнула. Ей это показалось жестоким.

«Жизнь вообще такова. Сплошная жестокость. В этом Рин был абсолютно прав».

— Бедняги, — пробормотал Хэм, глядя на казармы. — Главное, что мы можем использовать их. Прежде чем отправиться в пещеры, я умудрился сагитировать нескольких ребят, что показались мне наиболее сообразительными. А остальные… Они сами выбрали свой путь. Они, как и я, просто пытаются сделать жизнь своих детей немного лучше. Разница только в том, что они добровольно решили встать на его сторону. — Хэм повернулся к Вин. — Ну что, хочешь немножко поучиться искусству работы со свинцом?

Вин энергично кивнула.

— Солдаты обычно предлагают мне побороться с ними, — пояснил Хэм. — Вот и посмотришь, как я это делаю… Подпали бронзу, чтобы увидеть, когда я воспользуюсь алломантией. Первое и самое важное, что ты должна знать о свинце, — это когда именно следует его применять. Я уже замечал, что молодые алломанты склонны постоянно поддерживать горение свинца. Они думают, что чем сильнее они будут, тем лучше. Однако не всегда нужно бить с большой силой. Сила — важная часть борьбы, но не единственная ее составляющая. Если ты всегда бьешь сильнее, ты и устаешь раньше, а заодно даешь противнику понять, где твой предел. Сообразительный человек приберегает силы к концу схватки, когда противник уже выдыхается. А в случае продолжительных схваток — таких, как война, — умнее окажется тот, кто дольше проживет.

— Да, понимаю, — кивнула Вин. — Но разве алломантия не позволяет дольше не уставать?

— Позволяет, — согласился Хэм. — И человек с хорошим запасом свинца может драться с полной отдачей много часов подряд. Но потом, когда запас металла иссякнет, ты просто умрешь от переутомления. В общем, я пытаюсь объяснить тебе, что лучше регулировать силу горения свинца. Если у тебя будет больше силы, чем нужно, ты можешь потерять равновесие, нанеся удар. Мне приходилось также видеть убийц, которые так сильно надеялись на свинец, что пренебрегали тренировками, не желали учиться разным приемам. А свинец, хоть и увеличивает физическую силу, не прибавляет тебе мастерства. И если ты не владеешь оружием или не умеешь быстро реагировать на действия противника, ты все равно проиграешь, какой бы силой ни обладала. Я в гарнизоне держусь особенно осторожно, чтобы они не догадались, что я алломант. Ты и представить не можешь, какое это имеет значение. Понаблюдай, как я буду пользоваться свинцом. Я поджигаю его не только ради силы. Если, например, я оступлюсь, я его разожгу, чтобы обострить чувство равновесия. Когда я ухожу от удара, то могу с помощью свинца двигаться немного быстрее. Есть десятки мелких фокусов, благодаря которым нетрудно добиться уважения среди солдат.

Вин слушала с предельным вниманием, стараясь запомнить каждое слово.

— Ну ладно, — решил Хэм, — пошли. Я скажу, что ты дочка моего родственника. Ты выглядишь моложе своих лет, так что вряд ли они обратят на тебя внимание. Понаблюдай за тем, как я дерусь, а потом поговорим.

Вин в очередной раз кивнула, и они пошли к казарме. Хэм махнул рукой одному из стражников.

— Привет, Бевидон. У меня выходной. А Сертес тут?

— Тут, Хэм, — ответил Бевидон. — Но я не знаю, удачный ли сегодня день для борьбы…

Хэм вскинул брови.

— А что?

Бевидон переглянулся с другим солдатом.

— Поди позови капитана, — сказал он.

Через несколько секунд к воротам деловито подошел еще один гвардеец. Увидев Хэма, он помахал рукой. Его мундир украшало несколько цветных полосок, а на плече Вин увидела золотистые металлические пластинки.

— Хэм! — воскликнул он, выходя за ворота.

— О, Сертес! — улыбнулся Хэм, протягивая руку. — Так ты теперь капитан?

— Да, с прошлого месяца, — кивнул Сертес.

Он помолчал, рассматривая Вин.

— Моя племянница, — пояснил Хэм. — Славная девочка.

Сертес кивнул.

— Хэм, можем мы с тобой переговорить?

Хэм пожал плечами и позволил увлечь себя на территорию казарм, в сторонку. Но Вин с помощью алломантии вполне могла подслушать их разговор.

«Интересно, что бы я делала без олова?»

— Послушай, Хэм, — тихо заговорил Сертес, — тебе, наверное, лучше не приходить сюда в ближайшее время, нам тут не до борьбы. Гарнизон будет занят.

— Занят? — удивился Хэм. — Чем?

— Я не могу тебе сказать. Но… ладно, нам, в конце концов, могут понадобиться новые солдаты, надежные, вроде тебя.

— Что, предстоит какое-то сражение?

— Да.

— Должно быть, что-то серьезное, раз нужен весь гарнизон.

Сертес помолчал немного и снова заговорил — так тихо, что Вин пришлось напрячься, чтобы расслышать.

— Мятежники, — прошептал Сертес. — Прямо тут, в Центральной провинции. Мы только что получили сообщение. Откуда-то появилась целая армия скаа, они напали на гарнизон Холстеп на севере.

Вин мгновенно похолодела.

— Что?! — воскликнул Хэм.

— Должно быть, вышли из пещер в горах, — сказал солдат. — Последняя новость — что Холстеп держится… но, Хэм, там всего тысяча человек! Им отчаянно нужно подкрепление, а колоссам не поспеть туда вовремя. Гарнизон Валтрокса отправил им на помощь пять тысяч, но мы не можем бросить их одних. Похоже, там большой отряд мятежников, и лорд-правитель разрешил нам отправиться на север.

Хэм кивнул.

— Да, понимаю.

— В общем, сам видишь, — сказал Сертес. — Там настоящая битва, Хэм. И нам вполне может пригодиться человек с твоим опытом. Я бы сразу произвел тебя в младшие офицеры, дал бы собственный отряд.

— Я… мне надо подумать, — пробормотал Хэм.

Он не сумел скрыть свои чувства, и Вин его изумление показалось подозрительным. Но Сертес вроде бы ничего не заметил.

— Только не думай слишком долго, — предупредил капитан. — Мы выходим через два часа.

— Ладно, учту, — сказал Хэм, так и не придя в себя. — Позволь мне отвести домой племянницу и еще кое-что сделать по мелочи. Я вернусь до того, как вы отправитесь.

— Молодец, — сказал Сертес, и Вин увидела, как он хлопнул Хэма по плечу.

«Наша армия выдала себя, — в ужасе думала Вин. — Но они еще не готовы к войне! Вообще предполагалось, что они тайком подойдут к Лютадели и быстро захватят столицу, а не начнут прямо сейчас сражаться с северными гарнизонами. Их же просто перебьют! Что случилось?»

25

Никто не погиб от моей руки или по моему приказу, кроме них… а я ведь хотел, чтобы все было иначе. И все равно я убил их. Иногда мне хочется, чтобы я смотрел на вещи не так трезво.

Кельсер сунул в мешок еще одну флягу с водой.

— Бриз, составь список тех идиотов, которых мы с тобой рекрутировали. Предупреди, что братство напало на их след, пусть ложатся на дно.

Бриз кивнул, в кое-то веки воздержавшись от остроумного замечания. За его спиной в лавке Клабса суетились подмастерья, собирая для Кельсера припасы и снаряжение.

— Докс, лавке ничто не грозит, если они не схватили Йедена. Пусть трое наблюдателей постоянно стоят на страже. Если почуют опасность, веди всех в запасную берлогу.

Доксон быстро отдал подмастерьям соответствующие приказы. Один из них уже ушел недавно, чтобы предостеречь Ренокса. Кельсер полагал, что особая опасность ему не грозит. Из Феллиса успели отправить лишь первый караван барж, и люди, сопровождавшие суда, думали, что Ренокс ничего не знает об их планах. Реноксу незачем было бежать без крайней необходимости. Наоборот, его исчезновение лишило бы и его самого, и леди Валетт устойчивого положения в обществе, на завоевание которого ушло столько сил и времени.

Кельсер сунул в мешок сверток с едой.

— А мне что делать, Кел? — спросил Хэм.

— Вернись в гарнизон, как и обещал. Это будет весьма кстати — нам нужен осведомитель.

Хэм с опаской нахмурился.

— Послушай, Хэм, у меня нет времени с тобой объясняться, — сказал Кельсер. — Тебе не придется никого обманывать, ты будешь просто слушать, оставаясь самим собой.

— Но я не смогу драться с солдатами, — напомнил ему Хэм. — Я буду слушать, да, но не стану нападать на людей, которые считают меня своим.

— Прекрасно, — отрывисто бросил Кельсер. — Но я искренне надеюсь, что ты также не станешь убивать и наших солдат. Сэйзед!

— Да, мастер Кельсер?

— Много ли скорости у тебя в запасе?

Сэйзед слегка порозовел, оглянувшись на суетившихся вокруг людей.

— Часа на два-три. Это очень трудное для накопления качество.

— Мало. Я отправлюсь один. Пока меня нет, за старшего Доксон.

Кельсер уже повернулся, чтобы уйти, но остановился. За его спиной стояла Вин — все в тех же штанах, рубахе и шапке, в которых ходила в гарнизон. На ее плече висел такой же, как у Кельсера, дорожный мешок, и смотрела Вин весьма вызывающе.

— Это будет тяжелое путешествие, Вин, — сказал Кельсер. — Тебе еще не приходилось делать ничего подобного.

— Вот и хорошо.

Кельсер кивнул. Он открыл мешок. Достав оттуда маленький кулек с крошечными бусинками свинца, он протянул его Вин. Вин взяла мешочек, не сказав ни слова.

— Проглоти пять шариков.

— Пять?!

— Да, пока хватит, — кивнул Кельсер. — Если понадобится еще, окликни меня, остановимся.

— Остановимся? Так мы не на лодке поедем?

Кельсер нахмурился.

— Скажи, зачем нам лодка?

Вин посмотрела на мешочек со свинцом, схватила со стола чашку воды и принялась глотать бусинки.

— Проверь, достаточно ли ты взяла воды, — напомнил Кельсер. — Точнее, возьми столько, сколько сможешь унести. — Он отошел в сторону, увлекая за собой Доксона. — До заката около трех часов. Если поднажмем, доберемся туда к завтрашнему полудню.

Доксон кивнул.

— Вы успеете.

«Надеюсь, — подумал Кельсер. — Гарнизон Валтрокса уже три дня как вышел. Даже если посланник скакал всю ночь, он не мог оказаться в Лютадели быстрее чем через два дня. И когда я доберусь до армии…»

Доксон, похоже, заметил тревогу в его глазах.

— В любом случае, — сказал он, — наша армия сейчас для нас бесполезна.

— Я знаю, — отмахнулся Кельсер. — Речь просто о том, чтобы спасти жизни солдатам. Я пришлю весточку, как только смогу.

— Хорошо.

Кельсер отвернулся и воспламенил свинец. Мешок сразу стал легким, будто пустым.

— Поджигай свинец, Вин. Выходим.

Вин кивнула, и Кельсер сразу ощутил исходящий от нее алломантический пульс.

— Разожги как следует, — приказал он, доставая из мешка два плаща и набрасывая один на плечи Вин.

Надев второй, он шагнул вперед, резко распахнув заднюю дверь кухни. Красное солнце ярко светило в небе. Члены команды на мгновение оставили дела и повернулись, провожая взглядами Кельсера и Вин.

Девушка прибавила шагу, догоняя Кельсера.

— Хэм сказал, что я должна научиться использовать свинец только в случае необходимости… он говорил, что лучше быть с ним осторожнее.

Кельсер обернулся и посмотрел ей в глаза.

— Сейчас не время для осторожности. Держись поближе ко мне, жги его вовсю и следи, чтобы он не кончился не вовремя.

Вин кивнула, в ее взгляде вдруг вспыхнула тревога.

— Хорошо, — сказал Кельсер, глубоко вздыхая. — Вперед.

Кельсер помчался по проулку со сверхъестественной скоростью. Вин резко рванулась с места, следуя за Кельсером по узкому проходу между домами и потом по улице. Свинец горел в ней яростным огнем. Если она будет и дальше жечь его так, все пять бусинок, пожалуй, сгорят за час, если не быстрее.

На улице было полно рабочих-скаа и карет с вельможами. Кельсер, не обращая ни на кого внимания, понесся прямо по центру мостовой все с той же безумной скоростью. Вин бежала за ними, тревожась все сильнее.

«Но не могу же я оставить его одного», — думала она.

Правда, когда в прошлый раз она вынудила Кельсера взять ее с собой, это едва не привело ее к гибели, а потом она месяц провалялась в постели…

Кельсер лавировал между экипажами, стрелой проносился мимо пешеходов, и вел себя так, словно вся улица принадлежала ему одному. Вин прилагала все усилия, чтобы не отставать. Время от времени сзади слышались раздраженные крики, но тут же затихали.

«Плащи, — поняла Вин. — Вот зачем мы их надели… вот почему мы всегда их надеваем. Вельможи, увидев такой плащ, сразу соображают, что лучше не вставать у нас на пути».

Кельсер свернул к северным воротам. Вин не отставала. Когда они приблизились к воротам, Кельсер не стал сбавлять скорость, и очередь людей, ожидавших прохода, зашумела. Стражники, проверявшие пропуска, удивленно оглянулись.

Кельсер прыгнул вперед и вверх.

Один из одетых в латы стражников с криком упал на землю, сбитый волной алломантической силы Кельсера, когда тот пронесся над его головой. Вин глубоко вздохнула, швырнула монетку и тоже взвилась в воздух. Она с легкостью перелетела через второго стражника, изумленно смотревшего на своего товарища, который корчился на земле.

Вин оттолкнулась от лат солдата, чтобы подняться выше. Стражник пошатнулся, но устоял на ногах — Вин была вполовину легче Кельсера.

Она перелетела через стену, слыша изумленные крики солдат, стоявших наверху. Ей оставалось лишь надеяться, что никто из вельмож ее не узнает. А как бы они ее узнали? Шапка слетела с головы Вин во время прыжка, но все равно те, кто был знаком с леди Валетт, едва ли могли связать изысканную даму с рожденной туманом в грязных штанах.

Плащ Вин яростно хлопал в потоках воздуха. Кельсер уже летел вниз, и Вин тоже миновала высшую точку дуги. Было очень странно пользоваться алломантией при свете дня. Даже неестественно. Вин совершила ошибку, посмотрев вниз. Вместо привычного клубящегося тумана она увидела вдалеке твердую землю.

«Как высоко!» — в ужасе подумала она.

К счастью, она не потеряла ориентации и оттолкнулась от монеты, которую бросил Кельсер. Замедлив падение, Вин благополучно опустилась на покрытую золой и пеплом землю.

И тут она поняла, что он затеял. Кельсер вовсе не собирался ни идти, ни даже спокойно бежать к пещерам.

Он намеревался весь путь проделать с той же безумной скоростью.

По каналам до пещер можно добраться за две недели. А за сколько доберутся они? Определенно, они двигались немного медленнее, чем идущая галопом лошадь, только никакая лошадь не выдержала бы такого темпа…

Вин не чувствовала ни малейшей усталости. Она положилась на свинец и ощущала лишь легкое напряжение в теле. Ее ноги едва касались земли, и с таким запасом свинца она, пожалуй, могла бы очень долго не снижать скорость.

Догнав Кельсера, Вин побежала рядом с ним.

— А это легче, чем я думала.

— Все дело в свинце, — ответил Кельсер. — В противном случае ты уже споткнулась бы или упала.

— Как ты думаешь, что мы там найдем? В пещерах, я имею в виду.

Кельсер покачал головой.

— Нет смысла говорить об этом. Побереги силы.

— Но я вовсе не устала!

— Посмотрим, что ты скажешь через шестнадцать часов, — усмехнулся Кельсер, прибавляя скорости на спуске с холма и поворачивая на широкую тропу, шедшую вдоль канала Лут-Дан.

«Шестнадцать часов!»

Вин чуть отстала от Кельсера, чтобы иметь больше свободы в движениях. Кельсер все ускорялся, и они уже неслись как ураган. Да, он был прав. Если бы не свинец, Вин давно бы полетела кубарем по такой неровной дороге. Но ее вели свинец и олово, и она держалась на ногах, хотя теперь приходилось уделять все больше внимания каждому шагу, потому что начало темнеть и постепенно наползал туман.

Время от времени Кельсер бросал монетку и перескакивал с одного холма на другой. Однако по большей части он просто бежал, все тем же ровным шагом, придерживаясь берега канала. Шли часы, и Вин начала наконец ощущать усталость. Она не сбавляла скорости, но чувствовала сопротивление тела и растущее желание остановиться и отдохнуть. Несмотря на свинец, тело начинало выбиваться из сил.

Вин следила, чтобы горение свинца не ослабевало. Она боялась, что, как только свинец иссякнет, усталость навалится на нее так, что ей будет уже не сдвинуться с места. Кельсер приказал ей пить как можно больше воды, хотя Вин совсем не испытывала жажды.

Надвигалась ночь, темная и тихая. Ни один из путешественников не осмеливался бросать вызов туману. Кельсер и Вин пробегали мимо барж и лодок, пришвартованных на ночь, мимо шатров, раскинутых бурлаками. Дважды они замечали туманных призраков, бредущих по дороге, и первый из них напугал Вин. Но Кельсер просто промчался мимо, совершенно не обратив внимания на чудовищные светящиеся останки людей и животных, сожранных тварью, — из их костей постепенно формировался собственный скелет туманного призрака.

Кельсер все бежал и бежал. Вин потеряла чувство времени, она ощущала только бег, бег… Движение требовало слишком большого внимания, и она не могла сосредоточиться даже на Кельсере, несшемся впереди сквозь туман. Вин просто стремительно переставляла ноги, тело оставалось таким же сильным, и в то же время на нее навалилась чудовищная усталость. Каждый шаг превращался в самоцель. Вин теперь думала только об отдыхе.

Кельсер не давал ей передышки. Он все бежал и бежал, и скорость его оставалась прежней. Конечно, время от времени они замедляли ход, чтобы выпить воды или проглотить несколько бусинок свинца, но не останавливались. Вин казалось, что она уже просто не сможет остановиться. Ее ум утратил способность мыслить. Она могла только поддерживать горение свинца, и ничего больше. Она сама превратилась в свинец.

Свет, вспыхнувший на горизонте, ошеломил ее. Вставало солнце, туман отступал. Но Кельсер не позволил дню помешать им. Да и с какой стати? Они должны были бежать. Они просто должны были бежать, бежать…

«Я умираю».

Эта мысль уже не первый раз приходила в голову Вин. Точнее, она постоянно кружила там, как птица-падальщик над трупом. Но Вин продолжала бежать.

«Ненавижу бег, — подумала она вдруг. — Потому-то я и жила всегда в городах, а не в деревне. В городе бегать не нужно».

В глубине души Вин понимала, что подобные мысли совершенно пусты и бессмысленны. Однако она никогда не отличалась логикой.

«И Кельсера я тоже ненавижу. Он заставляет меня бежать. Сколько времени прошло после восхода солнца? Несколько минут? Часов? Недель? Или несколько лет? Клянусь, я никогда не думала…»

Кельсер замедлил бег и остановился впереди на дороге. Вин настолько удивилась, что едва не налетела на него. Она споткнулась, неловко сбавляя скорость, как будто вообще забыла о возможности не бежать. Наконец она остановилась и недоуменно уставилась на собственные ноги.

«Что-то не так, — подумала она. — Я не могу просто стоять. Я должна двигаться».

Она уже дернулась, чтобы рвануться дальше, но Кельсер перехватил ее. Вин попыталась вырваться, но сил на сопротивление не осталось.

«Отдохнуть, — пробормотал кто-то в ее голове. — Расслабиться. Ты забыла, как это делается, но будет так здорово…»

— Вин! — рявкнул Кельсер. — Не гаси свинец! Поддерживай горение или упадешь в обморок!

Вин покачала головой, не слишком хорошо соображая.

— Олово! — приказал Кельсер. — Подожги его! Сейчас же!

Вин послушалась. Голову пронзила боль, ей пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть от солнечного света. Ноги болели от кончиков пальцев до бедер. Но внезапное обострение чувств вернуло ей разум. Вин моргнула и уставилась на Кельсера.

— Лучше? — спросил он.

Вин кивнула.

— Ты весьма жестоко обошлась с собственным телом, — сказал Кельсер. — И если бы не свинец, оно бы отказало уже много часов назад. Но все пройдет… и ты станешь даже лучше владеть собой, только позже. А сейчас поддерживай горение свинца и не засыпай. Поспим потом.

Вин снова кивнула.

— А почему… — хрипло заговорила она, — почему мы остановились?

— Прислушайся.

Вин прислушалась. И услышала голоса. Крики. Она посмотрела на Кельсера.

— Там сражаются?

— Да. До Холстепа еще час пути, но думаю, мы уже нашли то, что искали. Идем.

Он бросил на землю монетку и перепрыгнул через канал. Вин последовала за ним, и они побежали вверх по склону ближайшего холма. Кельсер добрался до вершины и глянул вниз. И замер. Вин догнала его — и увидела вдали сражение. Порыв ветра бросил ей в лицо запахи…

Кровь. Долина внизу была завалена трупами. Поодаль продолжал еще сражаться небольшой отряд оборванных, пестро одетых людей, но их окружало бесчисленное количество солдат.

— Мы опоздали, — сказал Кельсер. — Должно быть, наши люди разбили гарнизон Холстепа, а потом попытались вернуться в пещеры. Но Валтрокс — крупный город, всего в нескольких днях пути отсюда, а там сильный гарнизон, больше пяти тысяч солдат… И они подошли раньше нас.

Вин, прищурившись и, несмотря на яркий свет, поддерживая горение олова, вгляделась в поле битвы и поняла, что Кельсер прав. Солдаты носили имперские мундиры, и ряды трупов скаа показывали, где именно они прошли. У скаа не было ни единого шанса. Пока Вин оценивала обстановку, оставшиеся в живых скаа начали поднимать руки, сдаваясь, — но солдаты молча убивали их. Кое-кто пытался сопротивляться, но это не продлевало им жизни.

— Резня, — гневно пробормотал Кельсер. — Похоже, гарнизон Валтрокса получил приказ на уничтожение.

Он шагнул вперед.

— Кельсер! — вскрикнула Вин, хватая его за руку. — Что ты делаешь?

Он оглянулся.

— Там есть еще живые. И это мои люди.

— Ну и что ты хочешь — в одиночку напасть на целую армию? Во имя чего? Твои мятежники не владеют алломантией, они не смогут скрыться! Ты не остановишь солдат, Кельсер!

Кельсер вырвал руку, и у Вин не было сил удержать его. Она пошатнулась и упала на черную землю, взметнув клубы пепла. Кельсер уже спускался по склону к месту сражения.

Вин поспешно поднялась на колени.

— Кельсер! — крикнула она, качаясь от усталости. — Мы не бессмертны, вспомни!

Он остановился.

— Ты уязвим! — прошептала Вин. — Ты не можешь остановить их. Ты не можешь спасти этих людей.

Кельсер некоторое время стоял на месте, стиснув кулаки. Потом медленно опустил голову. Вдали продолжалась жестокая резня, мятежников почти не осталось.

— Пещеры, — прошептала Вин. — Должен же там кто-то быть? Может, они расскажут, почему наша армия вдруг ринулась в бой? Люди лорда-правителя наверняка станут искать укрытие… если уже не ищут…

Кельсер наконец кивнул.

— Хорошо. Идем.

Кельсер спрыгнул в пещеру. Ему пришлось воспламенить олово, чтобы рассмотреть хоть что-то в густой темноте. Вход освещался лишь отраженными лучами солнца, проникавшими через лаз. Вин спускалась следом а ним, и шорох ее одежды казался обостренному оловом слуху оглушительным. Но в самой пещере… Оттуда не доносилось ни звука. Мгла и тишина.

«Значит, она ошиблась, — подумал Кельсер. — Здесь никого не осталось».

Кельсер глубоко вдохнул и с силой выдохнул, пытаясь унять гнев и разочарование. Он бросил своих людей на поле битвы. Кельсер покачал головой, не желая прислушиваться к доводам разума. Ярость жгла его изнутри.

Вин спрыгнула на землю рядом с ним, и ее фигурка показалась Кельсеру смутной тенью, несмотря на обостренное зрение.

— Пусто, — сообщил он, и его голос гулко отразился от камня. — Ты ошиблась.

— Нет, — шепнула Вин. — Вон там.

Она вдруг исчезла, тихо и стремительно, как кошка. Кельсер окликнул ее, потом, стиснув зубы, пошел следом, прислушиваясь к ее шагам.

— Вин, вернись! Там ничего…

Он замер. Далеко впереди чуть заметно мелькнул слабый свет. «Черт побери! Как она заметила его с такого расстояния?» Он слышал впереди легкие шаги Вин и двинулся дальше, осторожно, проверяя на ходу запас металлов и опасаясь, что в пещерах агенты братства могли оставить ловушку. Свет приближался, и вскоре послышался голос:

— Кто там? Назови пароль!

Кельсер продолжал идти вперед. Свет стал уже достаточно ярким, чтобы рассмотреть в коридоре человека с копьем. Вин ждала Кельсера, затаившись в тени. Похоже, она была измотана до предела. Она посмотрела на него вопросительно, но Кельсер прошел мимо.

— Я вас слышу! — крикнул страж. — Назовите себя!

«Это капитан Демокс, — сообразил Кельсер. — Один из наших. Значит, не ловушка».

— Пароль! — потребовал Демокс.

— Мне не нужен пароль, — сказал Кельсер, выходя на свет.

Демокс опустил копье.

— Лорд Кельсер? Ты пришел… значит, мы победили?

Кельсер не ответил.

— Почему никто не охраняет вход?

— Мы… думали, будет лучше отойти во внутренние помещения, мой лорд. Нас немного осталось.

Кельсер оглянулся назад.

«Сколько времени понадобится лорду-правителю, чтобы узнать у пленников все, что нужно? Да, Вин оказалась права — мы должны увести людей в безопасное место».

Вин подошла ближе, внимательно рассматривая молодого солдата.

— И сколько вас?

— Около двух тысяч, — ответил Демокс. — Мы… ошиблись, мой лорд. Мне очень жаль.

Кельсер уставился на него.

— Ошиблись?

— Мы решили, что генерал Йеден слишком спешит, — пояснил Демокс, краснея от стыда. — И остались здесь. Мы… думали, что должны слушать тебя, а не его. Нам следовало пойти вместе с армией.

— Армии больше нет, — резко бросил Кельсер. — Собирай людей, Демокс. Нам нужно уходить сейчас же.

В ту ночь, сидя на пеньке, окруженный клубами тумана, Кельсер заставил себя взглянуть в лицо событиям минувшего дня.

Он сидел, сложив руки на груди и прислушиваясь к негромкой возне за спиной — солдаты устраивались на ночлег. К счастью, кто-то заранее подготовил отряд к быстрому отступлению. У каждого солдата была скатка с постелью, оружие и двухнедельный запас еды. Кельсер намеревался выяснить, кто оказался таким предусмотрительным, и повысить его в звании.

Впрочем, кем бы он стал командовать? Оставшиеся две тысячи состояли в основном либо из напуганных новичков, либо из тех, кто имел некоторый боевой опыт и сообразил, что план Йедена — чистое безумие.

Кельсер покачал головой.

«Столько людей погибло…»

Они ведь собрали почти семь тысяч человек, и теперь большинство из них мертвы. Йеден, видимо, решил «испытать» армию И ночью нанести стремительный удар по гарнизону Холстепа. Что толкнуло его на такую глупость?

«Я, — думал Кельсер. — Это моя вина».

Он пообещал солдатам сверхъестественную помощь. Он сделал Йедена членом команды, он так небрежно говорил о том, чтобы совершить невозможное… Стоило ли теперь удивляться, что Йеден решил, будто может напасть на Последнюю империю, потому что Кельсер пророчил ему победу? И стоило ли удивляться, что солдаты пошли за генералом, ведь они сами слышали, что говорил Кельсер…

А теперь они все мертвы, и виноват в этом только он. Смерть не являлась для него чем-то новым. Поражение — тоже. И все равно ему было не по себе. Конечно, солдаты погибли, сражаясь с Последней империей, и это наилучшая смерть для скаа… но они умерли, ожидая некоей божественной помощи от Кельсера… и это его тревожило.

«Ты знал, что будет нелегко, — напомнил он себе. — Ты понимал, какую ношу взваливаешь на свои плечи».

Было ли у него такое право? Даже члены его собственной команды — Хэм, Бриз и остальные — считали, что Последняя империя несокрушима. Они шли за Кельсером, потому что верили в него и потому что он подал свой план как обычную воровскую работу. Что ж, теперь тот, кто оплачивал их труды, мертв. Кельсер отправил на поле битвы разведчиков, чтобы знать точно, убит Йеден или нет. Разведчики сообщили: голову Йедена и нескольких офицеров Хэма имперские солдаты водрузили на шесты вдоль дороги.

Работа окончена. Они разбиты. Армия рассеяна. Нет никаких мятежников, и некому захватывать столицу.

Неподалеку послышались шаги. Кельсер поднял голову, не зная, хватит ли у него сил, чтобы встать. Рядом с пеньком свернулась клубочком Вин. Она спала прямо на земле, подложив под голову плащ рожденного туманом. Слишком долгое использование свинца полностью лишило девушку сил, и она заснула в то самое мгновение, когда Кельсер объявил привал. Ему хотелось того же. Но он имел гораздо больше опыта обращения со свинцом. Конечно, и его тело вскоре потребует отдыха, но он мог продержаться дольше, чем она.

Из тумана вышел какой-то человек и, прихрамывая, двинулся к Кельсеру. Это был старик. Людей такого возраста Кельсер не призывал в армию. Наверное, он принадлежал к прежним мятежникам — тем, что жили в пещерах задолго до того, как появился Кельсер и лишил их убежища.

Старик подошел к большому камню неподалеку от пенька и с тяжелым вздохом уселся.

— Сегодня они будут спать по очереди, — сказал старик. — Они не привыкли ночевать в тумане.

— Выбора-то у них нет, — ответил Кельсер.

Старик покачал головой.

— Пожалуй, что нет.

Он немного помолчал. Глаза его смотрели холодно и пусто.

— Ты меня не помнишь?

Кельсер пригляделся.

— Извини, не помню. Я тебя вербовал?

— Можно и так сказать. Я с плантации лорда Трестинга.

Кельсер изумленно приоткрыл рот, вспомнив наконец усталого, но еще крепкого старика с лысой головой.

— Ты тот, с кем я разговаривал ночью. Тебя зовут…

— Меннис. Когда ты убил Трестинга, нам пришлось бежать к мятежникам. Потом, правда, многие ушли искать для себя другую плантацию. А некоторые остались.

Кельсер кивнул.

— Так это твоя заслуга? — спросил он, махнув рукой в сторону лагеря. — Ты подготовил их к бегству?

Меннис пожал плечами.

— Некоторые из нас не способны сражаться, а потому занимаются другими делами.

Кельсер наклонился к нему.

— Что случилось, Меннис? Почему Йеден так поступил?

Меннис развел руками.

— Почему-то считается, что только в молодости человек бывает глупым. Лично я давно заметил, что возраст не прибавляет ума тому, кого обделили им еще в детстве. Йеден был из тех, кто легко поддается чужому влиянию. Тем более, ты как бы оставил ему частицу своей славы. Кое-кто из офицеров думал, что неплохо бы провести, так сказать, тренировочное сражение, чтобы испытать солдат в бою. Они решили устроить ночной налет на гарнизон Холстепа. Похоже, это оказалось не самым удачным решением.

Кельсер тяжело вздохнул.

— Даже если б они победили, то без пользы, потому что обнаружили бы существование армии.

— Они верили в тебя, — тихо сказал Меннис. — Они думали, что просто не могут проиграть.

Кельсер грустно покачал головой и уставился вверх, на клубы тумана над головой.

— Что теперь будет с нами? — спросил Меннис.

— Мы разделим вас на маленькие группы, — сказал Кельсер, — и отведем в Лютадель, а там вы затеряетесь среди скаа.

Меннис кивнул. Он выглядел усталым, даже изможденным, но еще не сдался. Кельсер понимал его чувства.

— Ты помнишь, о чем мы говорили на плантации Трестинга? — спросил Меннис.

— Отчасти. Ты пытался убедить меня не устраивать беспорядки.

— Тебя это не остановило.

— Но я только это и умею, Меннис. Ты помнишь, что я сделал и почему вы очутились здесь?

Меннис немного помолчал и кивнул.

— Да, и в каком-то смысле я благодарен тебе за это. Я думал, что моя жизнь уже кончена — я каждый день просыпался с мыслью, что сегодня не смогу подняться. Но здесь, в пещерах, у меня снова появилась цель. За это я и благодарен тебе.

— Даже после того, что случилось с армией из-за меня?

Меннис фыркнул.

— Ты слишком высоко задираешь нос, юноша! Солдаты сами позволили убить себя. Может, ты отчасти и был тому виной, но не ты делал за них выбор. Кроме того, это не первый бунт скаа, который закончился резней. И не последний. А ты, можно сказать, уже совершил невероятное — собрал огромную армию, сумел вооружить и обучить ее, несмотря на то что мало кто верил в твою затею. Просто дела пошли иначе, чем ты ожидал, и все равно ты можешь гордиться собой.

— Гордиться? — удивленно переспросил Кельсер, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Эта армия должна была разрушить Последнюю империю, а не совершить самоубийство в бессмысленном сражении вдали от Лютадели.

— Разрушить По… — Меннис умолк, нахмурившись. — Ты что, говоришь серьезно?

— Конечно, — сказал Кельсер. — А зачем бы мне еще такая армия?

— Для сопротивления, — предположил Меннис. — Для борьбы… Ребята за этим и пришли в пещеры. Им было важно не хныкать и не жаловаться, а делать что-то… хоть как-то бороться с лордом-правителем.

Кельсер хмуро посмотрел на него.

— То есть ты с самого начала предполагал, что армия погибнет?

— А что еще с ней могло случиться? — вопросом на вопрос ответил Меннис.

Он встал, качая головой.

— Мечтай не мечтай, парень, вот только лорда-правителя невозможно победить. Поэтому я и считаю, что они не зря пошли сражаться. А теперь разреши дать тебе один совет, Кельсер, выживший в Ямах Хатсина. Надо понимать, когда наступает момент отойти в сторону. Ты сделал великое дело, никто и не ожидал такого. Твои люди перебили целый гарнизон отборных солдат, прежде чем их окружили и уничтожили. Это величайшая победа скаа за многие десятилетия, а может, и за столетия. И теперь тебе пора удалиться.

С этими словами старик уважительно кивнул и, медленно переставляя ноги, поплелся к центру лагеря.

Кельсер стоял, задумчиво глядя ему вслед.

«Величайшая победа скаа за многие десятилетия…»

Но ведь именно против этого он и сражался… Не только против лорда-правителя, не только против знати. Он сражался против тысячи лет такой жизни, при которой смерть пяти тысяч человек называют «величайшей победой». Он сражался против жизни, настолько лишенной надежды, что скаа если и решались на бунт, то только заранее готовясь к поражению.

— Это не победа, Меннис, — прошептал Кельсер. — Я еще покажу тебе настоящую победу.

Он заставил себя улыбнуться — не от радости и не от гордости за себя. Он улыбался вопреки горю… его охватывала боль при мысли о гибели людей, но он улыбался — потому что не желал сдаваться. Своей улыбкой он как бы доказывал лорду-правителю — и самому себе — что не побежден.

Нет, он не собирался отходить в сторонку. Он еще не закончил дела. Пока не закончил.

Часть четвертая