Разъяснение хитрого плана заняло секунд тридцать. Все это время звонок надрывался, порой даже перекрикивая грохот с телеэкрана.
– Раз, два…
На счет «Три» дверь распахнулась, и верные мушкетеры Кости – Веня Портер и Чеснок – с диким грохотом внесли в хату неказистого товарища. Замок клацнул за спиной чудо-тройки, отрезая товарищу выход.
– Я и объясняю, – как ни в чем не бывало, утер ладонью сопли товарищ, – Приборов-то новых, мля, тыщу понаставили, а проводка старая. Чуть что – контакты горят. Предупреждаю в последний раз, если кофеварки с джакузями одновременно включать станете, сгорит проводка к историческому материализму и его дедушке Карлу Марксу! Вон, по соседнему стояку гикнулось, шутишь, два дня ремонту.
Верные бойцы держали типчика за закорки. Гриши прислушивался к творящемуся за дверью, и его рожа сигнализировала, что там тишь да гладь.
– Ты кто? – для успокоения нервов Мурзенко глубоко затянулся.
– Электрик здешний, разве по фасаду не понятно? – невинно пожал плечами мужик.
– Откуда ты взялся в подъезде, если с улицы не входил?
– Я здесь живу на пятом, только стояк вырубило, я – как штык по боевой тревоге за свободу, равенство и братство. Иначе бы до морковкиного заговенья ждали.
Костя надумал взять клиента за шиворот да прижечь папиросиной мозолистую лапу, чтобы тот не юлил. Да спросить конкретно. Но стало жаль папиросного заряда:
– Оттащите этого высоковольтного дурака к себе, да тряхните с пристрастием, кто и что, только без внешних повреждений. Результаты доложите. И собирайте манатки, через пару часиков возвращаемся на хату номер два, там с проводкой нет проблем.
Чеснок и Веня Портер дружно взялись за непыльную работу.
– Ну? – очнулся расслабившийся в кресле Мурзенко через минуту после того, как пленника увели.
На экране Терминатор висел на крюке мчащего по городу автокрана, и Шварценеггером рушили стены. Наумкин продолжил, будто и не было ложной тревоги:
– Увы, хороших фильмов сейчас – раз, два и обчелся. Почти все, – Гриша кивнул на стопку свежих дивидишных дисков, – Барахло. «Матрица – два» – только обдолбанным и смотреть. Нео кромсает агентов Матрицы и параллельно крутит любовь со своей боевой подругой. «Национальная безопасность» – вообще чума полная. Наглый и беспринципный негр, извиняемся, афроамериканец, всячески издевается над белым полицейским. Почему белый не пристрелил афроамериканца в первом же кадре?
– Полная фигня?
– Пару раз улыбнуться.
– Ладно, – шеф жадно дотянул беломорину и расплющил в пепельнице, – Досмотрим это Ледовое побоище, переселимся и следующей «Матрицу» покрутим.
Чеслав психовал, не мог себе простить, что вляпался так дешево: прокололся на любви к лучшему. Оставшись без собак, предсказуемо явился в лучшую контору по бойцовой дрессуре четвероногих друзей человека. Баржицкий уже врубался, что никакой особой таинственной силы за плечами у Ожогова нет, что исчезновение младшего Лунгина – не провокационный ход загадочных игроков, а глупое стечение обстоятельств. И для успеха операции осталось лишь растереть в прах того, под кого Чеславу Баржицкому сделали нехитрую пластическую операцию. Чеслав психовал, но работал как робот. От удара носком ботинка в живот Пепел согнулся, и получил добавку – коленом по фейсу.
Это помогло выпрямиться, и у Пепла образовалась соблазнительная возможность для ответки ребром ладони ниже ребер. В качестве затравки хватило. Терминатор покачнулся, и теперь подошла его очередь получить добавку по ключице. Терминатор осел на колени и на компот схлопотал основанием ладони по подбородку. Однако тут же рукояткой ствола двойник, которого, отдадим должное, было не так просто вывести из строя, двинул Пеплу по почкам.
– Холера ясная?
– Пан пшек!
Галерея, соединявшая кухню со зданием питомника, шла по кругу, и до двери кухни, в которую совсем недавно входил лейтенант Игнатик, оставались считанные метры. Пепел пересек их меньше, чем за удар сердца, понимая, что это уже не бегство, а разумнейшая передислокация в свете замеченной на подступах местной охраны.
Крепкий орешек–Терминатор, поднявшись, бросился за ним. Зря, что ли, было затрачено столько усилий, дабы завлечь одинокого уркагана в вроде бы халявное турне? Та часть операции проканала безупречно. Мастер маскировки ни разу не прокололся, анонимно подсовывая рекламные проспекты заманчивого путешествия. И когда Пеплу предложили путевку, он был стопудово обречен заглотить крючок. И как некстати на лайнере случился карточный игрок рангом выше Ожогова.
– Пан пшек?
– Холера ясная!
Первым достигнув порога кухни, Пепел буксанул у двери, подхватил остывший котел, и, как только двойник перешагнул порог, нахлобучил гулкую чугунину на близняшный череп. Терминатор ввалился внутрь кухни, а по коридору уже мчались явно неэкономно вооруженные охранники. Пепел быстро затворил тяжелую железную дверь, и тут же обнаружил, что замок она имеет только со стороны входа, а со стороны самой кухни – украшена, иначе не сказать, обычной ручкой. Возиться было некогда, и Пепел молниеносно заблокировал дверь пистолетом-пулеметом, как обычным засовом. И вовремя: в дверь уже начали ломиться.
По груди лейтенанта Игнатика, постепенно двигаясь к голове, путешествовала белая лабораторная мышь. «Варят их здесь, что ли?», – не понял Пепел и переступил через лейтенанта.
– Пан пшек?
– Холера ясная!!!
Не до конца оклемавшийся Терминатор отскочил на шаг, схватил со стола мясницкий нож и попытался принять боевую стойку. Но, не упустив шанс, Пепел успел вцепиться и стал выкручивать держащую нож руку, заодно поймав вторую. Пепел знал, что это очень больно, но выдержки и силы двойнику было не занимать… И все же, когда Пеплу удалось, плюща со всей мочи, отвести нож в сторону от себя, Терминатор не мог не выронить оружие.
Белая мышь устроилась на ментовском подбородке и с жадностью, алчно шевеля носом и усами, облизывала лейтенантовские губы: наверное, была алкоголичкой. Игнатик негромко икнул.
Терминатор быстро собрался и по инерции отведенной руки ударил Пепла в висок, рассчитывая, что если даже удар придется мимо, то болезненно заденет по уху. Такая идея не являлась тайной для Пепла, и он отвернул голову, одновременно наклоняя ее влево. Для полной вырубки противника Сергей воспользовался коронным ударом Майка Тайсона: нижний апперкот, дублирующий верхний и левый крюк. Терминатор согнулся пополам и осел на пол.
– Кто говорит – плагиат, а я говорю – традиция, – устало выдохнул Пепел, горюя, что допросить поверженного врага нет времени, тут успеть бы убраться восвояси. Хорошо еще, менты получат труп того, на кого с такой прытью охотились – коварного и ужасного похитителя подростков Сергея Ожогова.
Стрелять в безоружного как-то не к лицу, особенно когда есть руки. Пепел опустился на колено, бережно приподнял за виски такую зеркально-родную голову и крутнул вбок и вверх. Терминатор только предсмертно захрипел, и этот хрип прозвучал не громче выстрела из пистолета с глушителем. Пепел встал на ноги и отряхнул колени.
Скипнуть отсюда незамеченным труда не составит. Мазнем побелкой по прическе, чтоб малость осветлить патлы. Где-то тут солнцезащитные очки валяются – тоже почетная декорация. И не в падлу одежкой с зазеркальным глухарем поменяться, а то, пока воевал, замарался, и не разберешь, где человечья кровь, а где – псиная. Правда, при обмене шмотьем матню неоднояйцевому близнецу Серега застегивать погнушается, облегчая труды судмедэксперта.
Вот так съездишь в турне на белом теплоходе перекинуться в картишки в штормовом казино, а когда возвращаешься, оказывается, из тебя куклу залимонили…
Младшего лейтенанта привели в сознание мощные удары в дверь. Сначала он увидел потолок и у самого глаза страшную зубастую пасть, венчаемую розовым усатым пятачком. Потом затемнение, потом Игнатик осознал себя сидящим на полу, привалившись спиной к ножке разделочного стола. Уличный свет ослепил не настолько, чтобы не разглядеть подковой выстроившихся настороженно-испуганных охранников. Еще он учел трупака с перекошенной шеей и почему-то расстегнутой ширинькой.
– Все в порядке, ребята. Не занимайте помещение, милиция уже на месте, – героически сообщил Михаил Игнатик и снова рухнул. Его подхватили под руки, бесцеремонно обшарили карманы и, найдя удостоверение, гораздо бережней, чем прежде, усадили на табурет.
Боец, первым углядевший труп, подошел к покойнику, взял его за подбородок, повернул на свет.
– О, фак… Пепла замочили… – обалдел Михаил Игнатик, и его еще трепетно-подростковое сердце постепенно стало наполняться шумной и бурлящей радостью. Настя, я лечу к тебе! Лейтенант нагло выхватил у ближайшего охранника рацию, ловко переключился на нужную волну и выкрикнул тоном «Пионерской зорьки», – Пепел мертв!
Широко и радостно вздохнув полной грудью, не вникая, в какие сверхважные оперативные доклады и переговоры вмешался, он дал отбой.
Бизнес бизнесом, но жизнь дороже, полагал восседающий рядом с шофером в BMW 525i 2003 года выпуска господин Шафаревич. Серебристый автомобиль увозил сухонького дельца подальше от творящегося в городе беспредела в Мурманск, где у Олега друзья котировались в порту не последними людьми. Конечно, Шафаревич отбывал не навсегда, а максимум на месяц, потом вернется и осмотрится.
Город кончился, и пошла Мурманская трасса, вся в бурых лужах, с обильно усыпанными жестяными банками кюветами. И только господин Шафаревич облегченно вздохнул, в перспективе на обочине вырос одинокий гибедедешник, властно заперший дорогу полосатым жезлом.
– Сколько мы шли? – поморщился Олег.
– Семьдесят.
– И чего он к честным гражданам пристает?
– Ясно чего, семья у него большая, да в семье один кормилец, – в тон подыграл шофер, – Будем тормозить, или задавим?
– Ну его к черту, не хочу машину по грунтовым дорогам гробить, – вздохнул Шафаревич, – Тридцать пять евроштук как-никак, тормози.