Взглянул на нее Пера и не смог отвести глаз.
Стали девушки купаться.
Долго они плавали и играли в прохладной воде. Потом одиннадцать девушек вышли на берег, а двенадцатая, та, что была всех краше, что была бела, как пена у камня на светлей быстрине, все еще плескалась в воде, и за ней плыла-извивалась, словно черная струя, ее длинная темная коса.
— Ра́йда, выходи скорее! — позвали ее девушки с берега.
— Нет, подруженьки, — ответила им Райда, — я не накупалась еще, не наплавалась.
— Домой пора, — сказали девушки, — если поздно придем, нас матери забранят.
— А меня отец не будет бранить. Идите, подруженьки, домой без меня.
Ушли девушки.
Скрылось солнце за лесом, и потемнели серебряные волны. Тогда вышла Райда из воды. Надела она свою белую рубашку с алыми рукавами, надела голубой сарафан, надела бусы и села на прибрежный камень сушить на ветру свою черную косу.
Не заметила Райда, как подошел к ней Пера, а когда обернулась, увидела его, зарделась, опустила вниз глаза и воскликнула в страхе и в смущении:
— Откуда ты взялся, парень? Налетел, будто сокол на лебедь. Уходи отсюда, не смущай, не пугай меня…
Поклонился Пера Райде до земли и ласково проговорил:
— Ты прости меня, Райда — лесной цветок, если что не так скажу. Как увидел тебя — забыл обо всем, только и смотрел бы на твою красоту. Не разбойник я и не враг тебе, белой лебеди, полюбил я тебя на всю жизнь. Если пойдешь за меня замуж, буду тебе верной защитой от бед и горя.
Подняла Райда глаза, улыбнулась, сильно забилось ее сердце от ласковых слов Перы.
— Ох, парень, — сказала она, — упал ты как снег средь лета на мою молодую голову. Не ждала я тебя, не знала, ни от кого о тебе не слыхивала.
— Я сын Кудым-Оша, а зовут меня Пера. Гонит меня из родного края великая нужда: не в честном бою, а подлой хитростью погубили туны и йомы отца моего и теперь меня ищут, хотят тоже убить.
Вздохнула Райда:
— Слыхала я о Кудым-Оше, слыхала о беде, постигшей наш милый край — землю Комму. Говорят мудрые старики, что скоро и в наши селения придут беды и напасти, что скоро и до нас доберутся пришельцы с черных скал, и наступят для нас горькие дни.
— Иду я в Товпозиз — каменное гнездо ветров, — продолжал Пера. — Недоступны те дальние места колдовскому племени. Там наберусь я богатырской силы и тогда вернусь в родной край…
— Нет, не уходи, Пера, в Товпозиз — ведь погибнешь ты в дальнем тяжком пути, не вернешься! — со страхом воскликнула Райда. — Останься в родном краю. Глухи наши леса, мы спрячемся от злых врагов в лесной избушке моего отца Бурмо́рта.
Обняла Райда Перу, крепко прижалась к его груди.
Отец Райды, старый охотник Бурморт, долго жил, много видел. Прожил он молодые годы. Молодая жизнь — молодая радость. Прожил он зрелые годы. Зрелые годы — середина жизни: работа да лесованье. Дожил он до старости. Старые годы — мудрые мысли.
Сказал Бурморт Райде и Пере:
— Да будет на вас благословение неба и земли, воды и леса. Пусть будет вам столько добра от неба, сколько звезд на небе. Пусть будет вам столько добра от земли, сколько на ней зеленой травы, столько добра от воды, сколько в реках и озерах рыбы, столько добра от леса, сколько в нем птицы…
А ночью Бурморт разбудил Перу и позвал из избушки на крыльцо.
Сказал старый охотник Бурморт:
— Слушай и смотри, Пера.
Стал Пера чутким ухом слушать ночь.
Услышал он шум воды и сказал:
— Слышу, река течет.
Но Бурморт печально покачал головой:
— Это не река течет, а льются слезы.
Снова прислушался Пера и услышал вздохи леса.
— Слышу я вздохи леса, — сказал он.
Но Бурморт печально покачал головой:
— Это не лес стонет, а стонут люди.
Посмотрел Пера на небо и увидел черную тучу, гасящую звезды.
— Вижу я черную тучу, гасящую звезды, — сказал он.
Но с тяжким вздохом покачал головой старый Бурморт:
— Это не туча, а черное горе народа Комму видишь ты, Пера. Принесли это горе народу пришельцы с черных скал, и неведомо, сколько будет стоять эта туча над нашим краем…
Умолк Бурморт.
Поклонился старому охотнику Пера:
— Вижу, Бурморт, не время мне миловаться с невестой, не честь прятаться в твоей лесной избушке… Будет мне радость не в радость и веселье не в веселье, пока не вернется радость и веселье ко всему народу коми.
Едва занялась утренняя заря, Пера вышел в путь.
Прощался Пера с Райдой в сосновом бору, прощался в светлом березняке, в шелестящем осиннике, прощался под белой черемухой, под раскидистой рябиной, возле быстрой речки на сыпучем песчаном берегу…
Плакала Райда:
— Мой любимый жених, красивый, как солнце, сильный, как лось! Словами мягкими, как заячий пух, словами сладкими, как спелая малина, выманил ты сердце мое девичье и уносишь с собой далеко. Как жить мне без сердца, как жить мне без милого? Буду ждать я тебя дни и ночи. Прилети ко мне птицей соколом, загляни ко мне в окошко ясным солнышком…
Сладко встречаться у белой березы, горько расставаться под серой осиной!
Идет Пера, а вослед ему летит печальная песня Райды:
Была у меня алая лента,
Да потеряла я ее в землянике.
Была у меня синяя лента,
Да потеряла я ее в бору среди черники.
Была у меня желтая лента,
Да потеряла я ее на болоте в морошке.
Была у меня черная лента,
Да потеряла я ее в темном лесу.
Был у меня милый друг,
Да ушел он в чужую сторону.
…Вот и конец земли Комму. Дальше идут леса племени манси.
Вышел Пера на край леса и оглянулся назад, на родную землю.
В одной стороне стеной стоит зеленый лес, в другой расстилается болото. Сияет солнце в небе, звенит лес птичьим щебетом, с ягодных полян слышится ласковая девичья песня, над вершинами елей поднимается к небу легкий дымок охотничьего костра, а на болоте цветут-доцветают белым цветом брусника и клюква.
Как мила, как дорога ты сердцу, родная сторона!
Низко поклонился Пера родной земле и вступил в мансийские леса, на землю племен югорских.
Приветом встречали Перу в мансийских паулах, угощали вкусно, спать укладывали мягко.
Но не для того, чтобы сладко есть и мягко спать, покинул Пера родную сторону.
Спросил Пера:
— Что могут и чего не могут храбрые охотники манси?
Ответили ему:
— Могут храбрые охотники манси попасть стрелой белке в глаз, могут на лыжах догнать сохатого, иные могут изловить быструю рысь не хитрой петлей, а крепкой рукой. Но не могут наши охотники одолеть косолапого Хозяина земляного дома, что появился недавно в наших лесах.
— Вы про медведя говорите, что ли? — спросил Пера.
— Молчи, не называй его, не накликай на себя и на всех нас беду. Вдруг услышит он и придет сюда. Огромен он, как гора, силен, как вода. Залег он в берлоге на пути к Каменным горам и не пропускает никого через лес. Немало охотников разорвал он в клочья, величиной с рукавичные шкурки.
Сказал Пера:
— И я могу попасть белке стрелой в глаз, и я могу догнать на своих лыжах сохатого, и с рысью приходилось мне встречаться на лесной тропе. А теперь придется помериться силой с Хозяином земляного дома, что стоит на моем пути.
Указали Пере дорогу к берлоге Хозяина земляного дома, и вызвался быть Пере товарищем молодой мансийский охотник Яча.
С малых лет был Яча хорошим охотником: когда выходил он на охоту, то не пропускал мимо ни одного зверя, бегущего по земле, ни одной птицы, летящей в воздухе.
— Ампа! Ампа! — кликнул Яча собаку. Какая же охота без собаки!
И на зов прибежала остроухая собака Ячи — Ампа.
Идут по лесу Пера и Яча, бежит, шурша опавшей листвой, Ампа.
Вдруг впереди послышался шум. Стали охотники за деревьями — смотрят и слушают.
А под елью два лося — старый и молодой — ведут разговор.
Говорит старый лось:
— Внучек, внучек, дорогой мой внучек! В этом глухом дремучем лесу прожили мы с тобой всю холодную снеговую зиму и все жаркое длинное, все комариное лето. Но кончается наше привольное житье: у людей наступает время осеннего лесованья. Рано поутру, когда начнет восходить над лесом золотистое, с золотыми волосами солнце, по густой траве подкрадется к нам сильный человек — не знающий промаха охотник. Бойся его, внучек, бойся!
Но засмеялся никогда не видавший охотника лосенок:
— Дедушка, дедушка, дорогой мой дедушка! Рано поутру, когда начнет восходить над лесом золотистое, с золотыми волосами солнце, не испугаюсь я крадущегося по густой траве сильного человека-охотника.
Сердито сказал старый лось:
— Не хвались, внучек! Ноги у тебя слабы, бегать ты не умеешь. Вот я не боюсь человека: ударю я его своими крепкими рогами, затопчу крепкими копытами, на своих сильных ногах убегу от него на самый дальний, самый северный конец Каменных гор. Никого нет сильнее и быстрее меня.
Пера и Яча начали осторожно подкрадываться к лосям, и лосенок услышал их:
— Дедушка, дедушка, мой могучий дедушка, что-то там шуршит в густой траве!..
Прислушался старый лось:
— Внучек, внучек, совсем близко слышу я, как шуршит листва под ногами охотника, подкрадывается к нам человек. Бежим скорее!
Побежали лоси: старый лось на своих сильных ногах, а лосенок — на слабых.
Погнался Яча за старым лосем, на бегу натянул лук, зазвенела тетива, полетела стрела с наконечником, граненым, как клюв ворона, просвистела у него между рогов и вонзилась перед ним в землю. Остановился лось, а Яча сказал:
— Не хвастайся, старик: стрела, сделанная руками человека, быстрее тебя…
После двух дней пути пришли Пера и Яча в заповедный лес, к берлоге Хозяина земляного дома.
Тишина стояла в лесу. Тихо шли между деревьями Пера и Яча. Тихо, поджав хвост и припадая к земле, кралась за ними Ампа: она чуяла близость могучего зверя.