Спустя четверть часа попыток поймать и погладить очень кобенистого, юркого Толика дети выдохлись, стали терять интерес к собаке и упали на диван. Это был почти успех. Тогда Толик вдруг смолк и сам пришёл на руки к девочке, взмыленной, что пожарная лошадь.
– У-тю-тю. Лю-лю-лю… – нежно закурлыкала та и, расплывшись в самой тёплой улыбке, не сразу почуяла, что на юбочке расплывается тёплое пятно.
– А-ах!.. – ахнула девочка и, негодуя и шипя, кинулась в ванную.
Без передышки Толик выпустил ватные внутренности её большому плюшевому медведю и яростно разметал по ковру. В собачонку словно вселились бесы в чрезмерном для столь тщедушного организма количестве и устроили сабантуй.
«Нет, это не Толик. Это несомненно Анатолий, жупел рода Баскервилей…» – не верила глазам Иванова.
А довольный расправой над медведем сестры братишка, задыхаясь от смеха, попросил маму:
– М… можно, ха-ха, я уго… угощу его колбасой? Ой, не могу!! – и, ликуя, ускакал в кухню за вкусненьким для весёлой собачки.
Вернувшись с угощением, мальчуган возопил и кинулся к любимому лего-городку – к тому, что от него осталось. Молниеносно превратив двухнедельный ребячий труд в руины, сатанински заливаясь, собака пулей рванула в соседнюю комнату.
– А-а! – истошно заорал мальчуган и так рванул сломя голову следом, что стало очевидно, чья это комната… Неизвестно, что четыре секунды с четвертью делал там Толик, но только из комнаты послышался раскатистый детский плач и проклятья.
Вернувшаяся из ванной девочка заламывала тонкие ручки над трупом любимого медведя. А Толик для полноты картины разбежался, нехарактерно для собаки подпрыгнул и всеми лапами разом (чтоб уж наверняка) обрушил в небытие громоздкую напольную вазу с сухим веником…
– Он точно не бешеный? – на прощанье уточнила ошарашенная Иванова. Ещё хотела спросить, откуда Толик сбежал, но вовремя вспомнила, что «меньше знаешь – крепче спишь»…
– Не бешеный. Просто соответствующе выдрессирован. Очень способный пёс. Кормилец… – с большой теплотой сказал хозяин собаки, откровенно флегматично скучающей в переноске, и вручил Ивановой визитку. На картонке значилось: «Собака на полчаса. Ваши дети просят купить собачку, а вы против? Позвоните нам. Тел…»
– Если у кого из Ваших знакомых дети попросят собаку, а родители против, дайте им мою визитку. До свидания.
Иванова взглянула на часы: тринадцать ноль-ноль. Визитка не врала: собака на полчаса и ни минутой больше…
Карп
Мама принесла большого живого карпа и умчалась за стрижкой в парикмахерскую образцового обслуживания. Дети поместили тяжёлую рыбину в ванну, а самый младшенький, трёх с половиной лет, неугомонный Толик любезно добавил в воду ароматный шампунь «Кря-кря». Добрая душа…
– Надо её пожарить. То-то мамулечка обрадуется! Похвалит нас. Я сделаю розочки из огурца, – предложила старшая Зина и выдернула сливную пробку. Толик запротестовал.
– А-а! – заголосил он, огорчившись, что рыбке грозит смерть, а на ужин грозит рыба, которую Толя ненавидел.
– Шш! – шикнул на братишку Федя.
– Шш! Говорят же тебе, сюрприз будет, балда. Мама обрадуется, похвалит.
Третьеклассник и простак Федя не знал, что пятиклассница и прирождённая манипулятор Зина схватила вчера двойку и нуждается в смягчающих обстоятельствах и недалеком покорном чернорабочем…
А Толик запричитал:
– Неть! Неть!
Трогательно защищая рыбу, он простёр пухлые ручонки над карпом, но кувыркнулся с подставочки и присоединился к подзащитному. В СССР вода в холодном кране была действительно холодна… Сердобольный Толик бился, как в кипятке, так истошно вереща, что звенело в ушах.
Выхватив из ванной потрясённого братца, просушив и накачав его чаем с малиной, Зина с Федей вернулись к карпу. Тот зевал и грустил в сливе, затрудняя собой отвод пенной от шампуня воды. Ополоснув рыбу напором душа, посвежевшего, что из баньки, карпа принесли в кухню.
Ровненько уложили на доску, а доску на пол, чтобы было сподручней отнять полезную, богатую фосфором жизнь. Деткам же дурачиться, играть на полу всегда милей и занятней, известно.
– Ты отрежешь ему голову и почистишь, а я пожарю. Ты мальчик! Я не смогу, расплачусь, – дрогнувшим голоском соврала Зина.
Без лишних слов Фёдор поправил нож на бруске, деловито, по-взрослому попробовал лезвие ногтем и мрачно подтянул трико.
Едва почуяв, что голову отпиливает дилетант, мощная рыбина вырвалась, забилась-запрыгала, врезала хвостом Федьке по лицу, сиганула Зине на колени, та завизжала, как давеча Толик, Толик с готовностью отозвался из комнаты, а карп упрыгал под шкаф и там затаился.
Пыльного беглеца достали шваброй, но после второй попытки живьём отнять неподатливую голову бледный Фёдор, едва не плача, отбросил нож:
– Не могу я! Меня тошнит…
– Слабак!! – отрезала Зина, вооружаясь и поигрывая топором. Девочки всегда целеустремлённей мальчиков, да!..
Карпа опять пристроили на эшафот. Из жабр лезла пена с конфетным ароматом, но пришла пора умирать…
Зина хорошенько прицелилась, отвернулась и опустила топор. Хрясь! Несчастный карп лишился губ по самые глаза. Курица без головы ещё бегает, а у карпа даже мозг был не задет. Он запрыгал по кухоньке, сея кровь и ужас.
Особенно среди вездесущего Толика. Едва оправившийся от шокирующего купания, он поспешил на кухню, где прилетевшая рыбина сбила его с ног.
Неизвестно, что сильней потрясло парня, что рыба напала или что невысоко, но летает, а только это доконало несчастного. Нет, он не плакал, а мигом описался и тут же крепко заснул. Шок! Помыв и обсушив сладко похрапывающего родственничка, дети вернулись к рыбной мессе.
Положив обессиленного карпа на доску, Зина махнула топором. Голова с изрядной частью плоти отскочила.
Чистился карп откровенно тяжело. Ну, рыба вообще неохотно чистится «по шерсти»… Склизкая крупная чешуя крепко сидела, рыба выскальзывала из неумелых рук. Эх, молодо-зелено…
– Надо её приколотить гвоздями к доске! – воскликнул Федя.
На шум явился неугомонный позевывающий Толик. В большую рыбу заколачивали большие гвозди…
«О, правильно, давно пора! – одобрительно подумал Толик. – А то разлеталась тут». Он зевнул и ушёл досыпать.
Вот-вот должна вернуться мама. Следовало поспешить с готовкой. Плюнув на чистку, Зина взялась за топор: надо было разделать рыбу на куски. Винт работающего лодочного мотора справился бы с этим куда деликатней… Из-под топора разлетались потроха, кровь и плоть…
Только свалили обезображенные останки в сковороду и зажгли газ, как явилась мама.
Едва ступив в кухню, она поняла: что-то стряслось! Перепачканные кровью, загадочно улыбающиеся дети, кровь на полу, стенах, топор, молоток…
Женщина пережила несколько непростых минут, отыскивая исчезнувшего Толечку. А тот, чтобы не мешал почивать стук молотка, сгреб одеяло, подушку, уединился в шифоньере и закрыл дверку.
– Всё это, конечно, хорошо, дети мои… – резюмировала мама, потягивая белое полусухое успокоительное и выбирая чешую и кости из дымящегося карпа. – Только это не наша рыба! По дороге домой я встретила соседку, она где-то урвала прекрасного карпа и передала мне до вечера, чтобы не таскать по жаре, а сама побежала по делам…
Голые землекопы
Мальчик наш вернулся с улицы с лягушкой. Накануне супруга читала ему «Царевну лягушку».
– Не вздумай её поцеловать! – насмешливо предостерегла жена, и мы обнялись от родительского умиления. Ох и забавные эти детишки. Полевые цветочки жизни.
– А-а-а! Чтоб ноги его в доме не было! Прочь! Прочь!!
– Мама, но у него нет ног, – с подкупающей непосредственностью сказал он, лаская отвратительно извивающегося, маслянистого ужа. Жена опасливо слезла с комода, а я шепнул ей:
– Чёрт побери! Не смей больше читать ему про всяких гадов! Такую мерзость приволок!
А она шипит в ответ:
– Видимо, он должен был притащить нарезной батон? Я-то вчера читала ему «Колобка».
– Кхым!.. Что ж, не думал, что скажу это, но… Хочешь котёнка, сын? Пушистый, беленький, носик розовый. Мяу, мяу. А?
– Хочу! Гадюку.
– Прочь, маленькая ехидна! Или где мой ритуальный топор?!..
– А-а!
Растём. Читаем «Цветик-семицветик».
– Лети, лети лепесток, через запад на восток. Лишь коснёшься ты земли… Я тебя очень попрошу, родной, верни этих двух отвратительных огромных жаб туда, где он достал их «по блату»! Закатай там всё в асфальт, обнеси колючкой под напряжением, воткни табличку «Не влезай! Мины!».
– Надо его к врачу сводить, пусть посмотрит, – тяжело вздохнула жена, и мы так немедля и сделали.
– В норме, – сказал доктор, осмотрев сына, и посоветовал: – Но сводите ещё к ветеринару…
– В норме, – сказал ветеринар и посоветовал: – Но сводите ещё к бабке. Хотя вам ещё повезло. Я знаю одну девчушку, так она увлекается голыми землекопами. Нет, это такие зверьки, прости Господи… Такие, что родители и родственники девочки, включая соседей, считают, что лучше бы она увлекалась настоящими обнажёнными потными землекопами… На что похожи, спрашиваете? На жизнь похожи. Эдакий, извините, сухонький пенис в складках, а на головке члена посажены крохотные глазки, редкие усы, ноздри и прокуренные клыки от суслика, не выпускавшего сигарету с рождения.
– Нам ещё повезло, – успокоил я жену по возвращении домой. – Чего у нас на обед, любимая?
А она в ответ:
– Была целая кастрюля чего, стало целая кастрюля ничего…
– ?!..
– Видишь ли, милый, я сослепу сыпанула в борщ мороженых тараканов. Приняла их за замороженную варёную фасоль… Да и вкус практически не пострадал…
Я всё понял и решил поддержать несчастную какой-никакой ободряющей шуткой:
– С майонезом можно съесть всё?..
Но бедняжка разрыдалась.
Мы обнялись покрепче. Я в сердцах и говорю:
– Жаль, в десант не берут с десяти, но берут в бокс. Отдадим на бокс, там из него тоже вылепят нормального человека.