Тут глаза жены сверкнули дьявольским светом и она воскликнула:
– К чёрту бокс! Сдадим его в музыкальную школу, там из него выбьют дурь. И не какой-то там несчастной скрипочкой. Арфой! Арфой!! О-о!
Вот так живёшь с человеком и не знаешь, с каким страшным…
– Ты гений, любимая, – говорю.
Однако, представшая в мозгу картина «Мальчик, услаждающий жаб и змей игрой на арфе», исполненная мазками пошатнувшихся нервов на полотне изнуренной психики, откровенно удручала. Я психанул.
В полночь воровски вывернул из окна аквариум с отвратительными бородавчатыми жабами. Они опустилась в траву со звуком полукилограмма свиной шеи, бесславно сгинувшей в борще с тараканами. Под окном наперебой довольно заквакали: «Ещё, ещё!» Упражнение пришлось по вкусу – сладкая парочка явно была не прочь выпасть и повыше, чем с первого этажа.
– А-а-а! У-у-у!
– Перестань выть, наконец! Боже, неужели ты любишь каких-то посторонних жаб больше собственных родителей?!
– Ы-ы-ы! Не… не боль… не больше! А-а-а! Оди… оди… наково. Ы-ы-ы!
Обнялись с женой… Врёт ведь, паршивец этакий, но всё равно приятно. К новым, ещё более крупным жабам добавились ящерицы.
Растём. «Маленький принц». Я давно оставил искать корреляции… У нас очередное пополнение. Розовые аксолотли. Вот где страх-то Господень!.. Обнялись с женой уже как братья по оружию, как закадыки.
Наш морозильник всё более напоминает волшебный ящик больного на голову фокусника. Накануне я пришёл заполночь сильно навеселе и приспичило полакомиться рыбкой. Помню, где-то было филе морского окуня в глазури. Не знал, что накануне издох один аксолотль из трёх.
«Чего добру пропадать? Постепенно скормлю труп его плотоядным приятелям», – решил наш идиот. Я вовремя разглядел у филе ноги. Когда доставал из микроволновки. Проклятье! Не скоро я захочу отведать рыбки…
Растем. «Дубровский». Заселилась игуана. (Долго копил. Упорный, как бурлак.) И где он только отыскивает подобных «симпатяг»?.. Обнялись с женой от безысходности. Уповаем уже только на одно…
Ура! Свершилось! Аллилуйя!! Конец нашим мытарствам. Привел наконец-то девушку. Ох, настоящая лапушка! Светленькая, большие серые глаза, пунцовые губки, голосок, как ручеёк «Бонаквы». Прелестная родинка на персиковой щёчке. Бровки атласные, ресничка к ресничке! Розанчик цветущий! В полной спелости.
Ну, теперь-то наш дурень позабудет своих выползков, потому что у этой пушистой заюшки есть чего поинтересней… Да и она не стерпит гадов. Ха-ха! Аллилуйя! Айнанэ-нанэ! Ходи, кучерявенький!
– Знакомьтесь. Это Вика.
Последовал очаровательный лёгкий книксен:
– Вика. Очень приятно. Это вам. Надеюсь, угадала.
– Розы – наши любимые цветы! – заорали мы с женой, принимая букет, и обнялись от нахлынувшего счастья. Аж в носу засвербело от чувств! Жизнь наконец-то налаживалась.
– Посмотрите, что нам Вика подарила! – сказал наш оболтус, горделиво открывая картонную коробку.
Вика потупилась, как бы говоря: «Надеюсь, тоже угадала…»
Голых землекопов трудно не узнать… Похожи на грёбаную жизнь. Ветеринар не соврал…
Детский лепет
Я, Женька и пирожки с яблоками
– Здравствуйте. Женя дома? Я одноклассник.
– Дома-дома. Проходи. Как тебя? Проходи, Петя. Женя сейчас убирается в своей комнате. И пусть убирается получше! – грозно повысила голос старуха, чтобы её слышали из прихожей.
– Ступай на кухню, – приказала мне бабка. – Любишь пирожки с яблоками?
– Да.
Я испытал облегчение. Пирожки – это не суп, не котлеты. Тем более не каша! Некоторые пичкают детей в обед кашей. Брр!
Вообще, домой к друзьям лучше в обед не соваться. Родители непременно усадят за стол. И ну шантажировать: «Не выйдете, пока всё не съедите!» Или начнут подло стравливать: «А ну, кто быстрей?!» И ты ешь. А куда маленькому деваться? А сладкие пирожки – совсем другое дело!
Сев за стол, получил пару румяных пирожков и компот. Расправился с угощением в пять минут. Тут же получил ещё. Бабка была здорова печь!
Едва доел пирожок до половины, как появилась красивая девочка моих лет. Одиннадцать, не больше. Она была очень угрюма и оттого ещё краше. Я позабыл жевать: такие у неё голубые глазищи, а носик вздернут так очаровательно, что верхняя пунцовая губа высокомерно открывает белоснежные резцы. Загляденье! «Женькина сестра», – смекнул я, хотя прежде её никогда не видал.
Девчонка ожгла меня глазами, не здороваясь небрежно плюхнулась напротив и получила от бабки порцию немого укора в пику аппетиту.
– Посмотри, как мальчик хорошо кушает! – попеняла девчонке старуха, а меня погладила по голове и пообещала. – Лётчиком будет, Героем СССР.
Я-то хотел быть космонавтом, трижды Героем, но я всё равно почуял превосходство над противником. Этим бы всё и кончилось, но лишь бабка вернулась к плите, как девчонка показала мне длинный язык и оттопырила уши.
«Ах, так!» – вспыхнул я и забил в рот оставшуюся половину пирожка. Едва проглотил. Выступили слёзы, девчонка красноречиво покрутила у виска пальцем.
Тут же, со словами: «Кушай-кушай, деточка», – мне подкинули ещё горячих пирогов. На это «деточка» девчонка беззвучно трясётся, картинно схватившись за тощий живот, скачут её глаза и плечи. Ей прямиком в сумасшедший дом – на руках бы носили.
В ответ беру пирог, кусаю, насколько хватает рта. Пара взмахов челюстью, глотаю. Девчонка кушает помаленьку и не сводит с меня насмешливого взгляда. Глазищи её обидно не мигают. Женька дурак всё не идёт. Пирожки съедены.
– А вот с пылу с жару! – всё мечет и мечет старуха.
Я уже набит пирожками, но не сдаюсь. На седьмом пирожке у девчонки невольно сползла с лица улыбка. На девятом она со страхом глядит на меня. Победа. Победа не радует.
– Глянь, как хорошо кушает твой одноклассник! – призывает бабка девчонку. – А ты?
– Он не мой, – мрачно говорит та.
– А чей же? – хохотнула старуха.
– Не знаю. Дурачок какой-то…
– Вот я тебе по губам! А ну извинись! – прикрикнули на неё.
– Извините, конечно, – фыркнула девчонка, – но я его не знаю. Откуда он вообще?
И отвернулась, только косы взлетели. Пауза.
– Мальчик, ты кто? – после стольких скормленных мне пирогов осторожно интересуется бабка и тычет лопаткой в девчонку: – Ты Женю знаешь?
А я ей с паузами и одышкой:
– Нет. Знаю только вашего мальчика Женю.
– Но у нас нет мальчиков…
Подгорали пирожки, старуха хлопала глазами. Живот у меня разнесло, как на сносях. Дыхание сделалось поверхностным. Вот-вот пироги выйдут боком, чтоб не сказать хуже…
– Ты в какую квартиру пришёл? Номер? – спрашивает меня старушка.
– Сорок пятую.
– А это сто пятнадцатая…
Короче, я ошибся подъездом. Женька-то у нас в классе новенький. Я всего раз и был у него, даже в квартиру не заходил – обождали с пацанами на лестничной клетке.
Нагибаюсь обуть ботинки – в глазах темнеет: так объелся через эту девчонку. Да зазря! Покраснел, отдуваюсь. Пот по лбу. Шнурки не даются. Плюнул на них, хотел так уйти помереть, но старуха сама зашнуровала. Женька победоносно стоит руки в боки, ухмыляется. Ой, как мне плохо! Месяц к еде не притронусь!
– Заходи ещё, – виновато сказала бабка на прощанье. – В следующее воскресенье беляши с мясом.
И тут я упал в обморок…
Как мы клад искали
Сидел я как-то с дочкой. Пять ей было. Маленьких положено подольше выгуливать, иначе они кушают беспокойно и спят без вкуса. А лето стояло, жара.
Стали мы в ближайшем леске гулять. Тощий, грязный, но всё лучше, чем среди многоэтажек.
Заняться в лесу особо нечем, и придумал я малышку развлечь. А тогда квесты в моду входили.
Нарисовал я примитивную карту. Обозначил ориентиры, которые были нам в лесу хорошо знакомы. Ну, вроде: от сухого дуба сто шагов на север; потом вправо до полянки с тремя пеньками; найти неподалеку обгорелую ель и от неё сто шагов на юг до щита «В лесу не мусорить!». Там у кучи мусора под поваленным стволом – клад.
Карту смял, измарал, подпалил, свернул трубочкой и перевязал веревкой. Пока скучающая дочь размахивала палкой и высматривала белок, подбросил карту на пути. Подняли, развернули.
– Кы-лы-ад. Клад! – прочла крошка заглавие и в ужасе уставилась на меня.
– Пойдём найдём? – предлагаю.
– Найдём! – прорычала она, потрясая палкой.
Скуки как не бывало. «Боже, как хорошо быть ребёнком, – умилялся я на рыскающую в подлеске дочуру, – доверчивым человечком, открытым пустяшным радостям».
Какой-то щелчок пальцев, и я подарил малышке праздник. Как горят её глазёнки, распушились волосы, пылают щёки. А как нетерпеливо бьёт ножкой, когда фиксирую эту разгорячённую потную «ракету», чтобы влить в неё воду из бутылки! Право слово, я радовался глупенькому приключению больше ребёнка!
Вот и поваленный ствол. Малышка на мгновенье отвлеклась, а я сунул под него горсть монет в пакетике, прикрыл листьями. Минута-другая, и клад найден.
О, сколько было неподдельной радости! Мне стало даже неловко за столь простенький обман.
– Клад, клад! Денежки!! – верещала дочь, стискивая кулачки и сводя глазки к переносью: на ушах паутина, в волосах иголки и веточки.
– Сколько там денежков, папа, а?!
Я многозначительно взвесил мелочь:
– Очень много. Сто тысяч.
– На мороженое хватит? – спрашивает это доверчивое создание.
– Хватит, родная.
– Ура!
Мороженое уняло взбудораженный успехом и жарой детский мозг. Ид ём не спеша, молчим. Устала голубка. Зато покушает с аппетитом и будет спать, как прибитая. Что ещё родителям надо? А всего-то и нужно было: клочок бумаги и немного смекалки. Я был горд собой.
– Ну что, понравилось клад искать? – спрашиваю снисходительно.
– Ага, – отвечает девчонка, прерываясь, чтоб основательно облизать эскимо. – Но в следующий раз закопай клад в землю. Так интересней будет.
– …