— Я же тебе говорил тогда, что был в командировке. В Корее, на войне был, а хирург я не самый плохой и успел там много всякого сделать. Слышал, что товарищ Ким даже просил наших руководителей меня за это как-то особо наградить — вот товарищи и выбрали такие награды. А ты что, недовольна?
— Ты был на войне⁈ А почему мне не сказал? Ведь тебя же там могли убить!
— Не могли, там, где я был, никого из людей не убивали.
— Ну и ладно… но в следующий раз ты мне обязательно говори. Нет, ты больше ни на какую войну не поедешь! И вообще, детскому врачу на войне делать нечего.
— К сожалению, и детским врачам там иногда дел находится немало…
— Да я знаю, просто разнервничалась чего-то. Ладно, все уже обошлось и, надеюсь, больше не повторится. А что тебе такую квартиру подарили — и вовсе замечательно. Вот только у нас три комнаты вообще пустые… а эта мебель, которую тебе какие-то рабочие хотят сделать, она очень дорогая? Хотя пока нам мебели хватит, можно и не спешить. А потом я на работу какую-нибудь устроюсь, ты работать пойдешь скоро. А врачам много платят?
— Не интересовался.
— И почему? Я, конечно, сколько-то денег заработать смогу, но две зарплаты-то лучше чем одна. А давай так: мою зарплату мы будем на еду тратить, а твою на новую мебель копить!
— Хочешь нас без новой мебели оставить? У меня, боюсь, зарплата не скоро будет.
— После экзаменов решил отпуск себе устроить? Это правильно, тебе давно отдохнуть пора. А мы пока и на мою зарплату проживем. Только нужно все же работу найти поближе к дому, я не хочу тратить часы в автобусах. Часы, которые мы можем вместе провести! Тут как раз Тимирязевка рядом, им наверняка люди нужны, даже такие, которые ничего особо желать и не умеют. Я же не буду сразу искать работу с огромной зарплатой, а на двести пятьдесят или даже на триста работу, думаю, будет нетрудно подыскать. А может и на пятьсот!
— А я думаю, что будет куда как лучше, если моя жена будет все же уметь что-то делать. Что-то, людям очень нужное — но чтобы уметь, надо учиться. Поэтому тебе стоит поступить в какой-нибудь институт.
— Смеешься? У меня аттестат все же средненький, да и то потому, что четверку по математике мне просто так поставили, классная поставила — она у нас как раз математику вела. И поставила — она сама сказала — за хорошую общественную работу. А за два года я и что знала, забыла, так что ни в какой институт я экзамены просто не сдам. Разве что техникум какой подыскать… нет, глупости все это: если ты лето отдыхать будешь, то на что нам жить тогда? Так что я просто пойду искать работу…
— Счастье мое, у меня денег хватит, чтобы нам всю жизнь ни в чем себе не отказывать, даже если вообще не работать! Но не работать — и тут ты совершенно права — неправильно, однако работа должна быть и самой интересной, и людям нужной. А я тебе скажу, что скоро самыми нужными специалистами в стране будут математики, и поэтому я предлагаю тебе поступать на мехмат в МГУ.
— Еще скажи, что сразу на третий курс! Я же только что сказала, что математику даже в техникум не сдам!
— А я тебя подучу. Я знаю, как учить правильно, и ты экзамены сдашь вообще на отлично.
— А когда там экзамены?
— Если я не путаю, то с первого июля.
— Ты меня за десять дней научишь математике?
— Если ты захочешь, то да. Нужно будет и тебе постараться, потому что научить я могу лишь тех, кто сам учиться хочет…
— Ясно. Я — хочу. Учи! Или, может, сначала все же поужинаем?
Алексей жену начал к экзамену готовить всерьез. И сначала обучил ее «волчьему сну», а затем приступил к вкладыванию в ее прекрасную голову подзабытых школьных знаний. Поначалу — то есть первую неделю — относительно традиционным способом (тем самым, которым его самого иностранным языкам за три недели обучали), а последние три дня перед экзаменом он в жену знания вкладывал методом «скоростного запоминания». И получалось это довольно неплохо, тем более что Сона к обучению относилась очень серьезно и с огромным энтузиазмом. А перед первым экзаменом Алексей устроил жене «разгрузочный день» — и на экзамен молодая женщина шла в полной уверенности, что все у нее получится…
— Я, откровенно говоря, не понимаю, зачем Александр Николаевич просил к этой девушке, Вороновой, отнестись на экзамене снисходительно, — пожаловался один из преподавателей мехмата другому.
— Его самого попросили, причем люди, которым отказать невозможно, а что?
— А то, что она безо всякого снисхождения экзамены сдавала так, как будто у нее в голове открытые справочники спрятаны и дополнительно сидит группа консультантов с кандидатскими степенями. Я у нее, почувствовав, как она отвечает, на дополнительном поинтересовался материалом, который у нас в самом конце первого курса идет — и она ответила так, будто я у нее таблицу умножения на два попросил повторить: даже ни на секунду не задумалась. Мне кажется, что она скоро гордостью факультета станет.
— Ну это-то не обязательно, мало ли у нас школьных отличников даже на удовлетворительно не вытягивают.
— Я специально поинтересовался: школьные оценки у нее далеко не блестящие, и по физике вообще трояк — но наши с физфака, кто у нее устный экзамен принимал, сказали, что по некоторым вопросам она и докторов за пояс заткнет. Один со смехом рассказал, что он у нее что-то по ядерной физике спросить решил — так она чуть ли не в уме просчитала заправку реактора на тяжелой воде природным ураном.
— А… Воронова, говоришь, ее фамилия?
— Ну да, а что?
— А то, что это жена того самого Воронова.
— Какая жена? Может сестра? Ей же только что восемнадцать стукнуло.
— Тогда точно жена. Ребята с физфака хотели им на свадьбу подарок сделать… то есть даже сделали, но не подарили: в общаге меда никто им адрес новый их не сказал. И вопрос про реактор тот физик же не сдуру ей задал? Знал, точно знал, кого спрашивает…
— Спасибо, теперь понятно стало. И про девушку, и почему товарищ Несмеянов за нее волновался… Ну что же, будем учить нового гения?
— Смотри, как бы нам у нее учиться не пришлось…
Сона все вступительные экзамены сдала на «отлично», и этому очень радовалась. Два дня радовалась, но потом пожаловалась мужу:
— Лёш, похоже, я все же немного… переучилась. Я вдруг поняла, что не могу вспомнить даже то, о чем меня на экзаменах спрашивали! Даже примерно вспомнить не могу! Я что, с ума схожу?
— Сона, золотко мое драгоценное, я же обещал, что подготовлю тебя к экзаменам — но не говорил, что ты теперь все знать будешь. Это было что-то вроде циркового трюка: ты все запомнила быстро — и так же быстро все забыла напрочь. Голова человеческая так устроена, чтобы как раз не свихнуться: все ненужное забывается. Так что ты у меня не просто нормальная, а очень-очень нормальная: твоя головушка очень быстро освободилась от ненужного ей информационного мусора и готова принимать новые знания. Обычным образом принимать, и поэтому учиться тебе будет интересно: для тебя все эти знания будут совершенно новыми. Но тут уж учиться придется всерьез: я тебя, конечно, могу перед экзаменами снова таким же образом натаскивать, но это и для тебя большой перегрузкой будет, и у меня времени на это, скорее всего, уже просто не найдется.
— Решил все же на работу выходить? Леш, ты извини, я так с этими экзаменами волновалась, что даже спросить забыла: а как у тебя с дипломом-то?
— А никак. Я тоже решил поучиться, но уже именно нужным наукам, той же математике. И из меда ушел, теперь поступил в механический, по специальности автоматика. Я же и в меде больше именно автоматикой занимался, так что…
— А у нас денег до стипендии хватит? Я объявление видела, в поликлинику срочно уборщица требуется, можно было бы на месяц устроиться. Там ведь даже аттестат не спрашивают, а если на две ставки…
— Есть, есть у нас деньги. И достаточно, чтобы мы себе взяли заслуженный отпуск, ведь с сентября придется всерьез уже учиться. Но до сентября…
— В деревню поедем?
— В Крым.
— А туда путевки разве можно достать? Их только по предприятиям распределяют…
— А мы дикарем поедем. На машине, с комфортом!
— На машине? Я вроде что-то читала в письмах поздравительных, тебе что, и машину подарили?
— Да. Мне подарили «Победу». А тебе, женушка моя любимая, подарили «ЗиМ». И вот на нем мы и поедем. А что, машина большая, в нее все нужное поместится.
Сона внимательно посмотрела на мужа, нахмурилась:
— Лёш, мне это что-то не нравится. Я выходила замуж за студента, вечно голодного студента, а теперь у него, оказывается, и машины разные есть, и квартира с холодильником… И я-то, дура, думала, что будем вместе и в горе, и в радости — а тут что, одна радость получается?
— Две радости: одна тебе, одна мне. Даже три: еще одна радость наша общая, совместная — а потому самая важная. Так ты едешь?
— Ну… да. Я просто подумала, что и брата было бы хорошо… но это уже в следующем году. И чтобы папа с мамой отпуска подгадали… ты же не пошутил, что у нас целых две машины?
С «диким отдыхом» у Вороновых не сложилось. Когда Алексей, согласно приказа, отогнал «ЗиМ» в указанный гараж и попросил его подготовить к длительной поездке, информация о его планах мгновенно ушла наверх — и уже вечером к нему в гости приехала знакомая «таксистка»:
— Алексей Павлович, вот вам график вашей поездки, здесь указаны все гостиницы и дома отдыха, в которых вы имеете право останавливаться на ночь или несколько дней. Руководство особо подчеркивает, что останавливаться в других местах вы права не имеете. Вам все понятно?
— Чего уж тут непонятного, — вздохнул парень, — но все равно передайте вашему начальству мою большую благодарность. И вам огромное спасибо.
— Не за что. Вот еще, тут талоны на бензин, лишние вернете как возвратитесь в Москву: они все равно только до августа действительны.
— Уж на бензин-то у меня деньги точно есть.
— Ну да, но местами за деньги бензина там просто нет, а по этим талонам вам его даже из пустой цистерны нальют. Дам совет, уже личный: в Крыму вам лучше всего будет вот тут остановиться, там для вас отдельный домик забронирован, и по всему побережью там поездить будет просто. И две просьбы, тоже личные: вы на трассе-то особо не гоните. А если на пляже меня или Колю случайно встретите, то узнавать нас не стоит…