– Это дряхлый, вредный лживый обр.
Арнэр хмыкнул, чем помог подруге найти сил на особенно удачную скрипучую трель.
– Вот ты взрослый мужик, – лениво взялась я укорять простодушного в любви Дон Кихота. – Чего только не перевидал. Где только с нами не мучился. А покупаешься на всю эту ярморочную трескотню каждый раз, как в первый.
«Ну, ты тоже давай, не передёргивай», - запыхтел зубастый малец, неловко переминаясь перед зарёванной морденью моральной шантажистки. – «Сама ты, понятно, сломать ничего не можешь. Но, ты же могла её обмануть. Как-то вынудить…»
– Ау! Харлат! – вяло подскочила я с его морды в деланном возмущении. – Кого обмануть?! Эту задрыгу?! Ты не заигрался в детство? Или сам в него впал? Обмануть старую перечницу, что обрела уже третье малолетство? Но, при этом позабыла избавиться от прежнего маразма.
«Что такое перечница?» - не пускал он процесс самообучения на самотёк.
«Су-ука!» - провыла Эби.
Тем не менее, похвально резво осушила несуществующие слёзы и уже подпрыгивала на своих куриных ножках. Щерилась на меня с самым злодейским видом и многозначительно поигрывала насмерть переломанным хвостом.
– Ну? – издевательски ухмыльнулась я, зависнув перед её рогатой башкой красной тряпкой. – Всё? Трагедь себя исчерпала? На носу комедь с корридой в первом акте?
«Я не желаю с тобой разговаривать!» - внезапно полезла из этой проходимки высокопарная оскорблённая добродетель.
«Погоди», - шагнул к ней Арнэр и примирительно опустил свой зубастый чемодан на шипастую спину страдалицы: - «Успокойся. И объясни толком: что вы на этот раз не поделили?»
«А что мне делить с какой-то там мартышкой?!» - с демоническим придыханием возвысила голос эта дрянь.
Что такое мартышка, Арнэр знал – я показывала им, во что превратилась. Он даже бегемота изучил – я как-то проводила инопланетный ликбез под гомерический ржач Эби. Та ещё и помогала, ваяя из моего приведения различные фигуры с вдохновенной придирчивостью истинного скульптора. Вот умели же мы делать вместе что-то хорошее в перерывах между её гормональными бурями. И что обидней всего: сама же врачиха, сама всё прекрасно понимает и сама же идиотничает.
«Я всего-то и попросила у этой дряни договориться со старшими… О кое-каком пустяке!»
«Каком пустяке?» - вкрадчиво уточнил Арнэр.
«Сгонять нам с тобой в цитадель. Потрепаться с Шарли и…»
Он резко сдёрнул с её спины голову и расплёл хвосты – броня премерзко заскрежетала о броню. Чуть шипы не повыкорчёвывал. Я, конечно, обычное приведение, но отнюдь не примитивное: и слух, и нюх работают, как у живой. А вот заткнуть при надобности соответствующие органы – увы! Нечем-с. И потому с некоторых пор заметила за собой потерю интереса к общению с некоторыми порывистыми негуманоидами. На диво беспардонные твари встречаются. Не из старших – те блюдут достоинство. А вот всякие малолетки просто достали непосредственностью своих реакций с проявлениями.
«Я запретил тебе провоцировать старших!» - прогрохотал Арнэр, демонстрируя тот самый железный стержень, каким эта паршивка так восхищалась в прошлой жизни. – «И запретил цепляться с этой дурью к Ольге! Ты забыла, чем кончилось неповиновение для тех нартов, о которых она рассказывала?! Забыла, как из пяти нартов с человечьей душой погибли четверо?! Нам что, никак не обойтись без трёпки?! Тебя обязательно нужно вздуть, чтобы ты угомонилась?!»
Тут уж я ретировалась не в сторонку, а прямиком домой. Выскочила из саркофага и бросилась к себе: я уже большая, я сама прихожу в себя, совмещая тело с духом. И от бездуховной жизни отхожу в два счёта.
Не числю себя специалистом по шоу со всякими драками. Да и вообще, в позапрошлой жизни не зависала у телека, но точно помню, что в этом деле нужны ещё диван с попкорном. Вот и помчалась к себе полным ходом. Разлеглась на своей аэродромной кушеточке и включила стены с потолком, выходя в прямой эфир. Не могла пропустить, чем всё закончится у сладкой парочки на этот раз – трудно им без примирительного секса. А до него ещё, как до второго пришествия.
Один из бобиков воткнул мне в пасть клизму. Я валялась на спине и виртуозно обстреливала язык баландой – насобачилась за четыре года жрать культурно без потёков на морде. Три свободные руки обслуживали тело: почёсывали, поглаживали да поковыривали. А хвост болтался сам по себе, не зная, куда себя деть со скуки – фруктовую гору на полу теперь складировали на безопасном расстоянии от него.
Внезапно нарисовался Тармени. Судя по тому, что на всех четырёх, перетрудился бог сегодня, как галерный раб в морском бою. Обычно-то он предпочитает прямохождение – обезьянничает за людьми.
Прихватив по дороге к лежбищу пару фруктов, мой папашка завалился рядышком и задумчиво уставился на потолок. А там полным ходом шёл гладиаторский бой.
– Хорошо, что у Арнэра ещё не до конца сформировалось утолщение на кончике хвоста, – заметил Тармени, когда Эби схлопотала, в общем-то, довольно сдержанную пощёчину.
– Да уж, – подтвердила я тоном профи. – Схлопочи она такой булавой по мордасам, последний ум бы отшибло.
– Нарты не используют этот приём для выяснения отношений с женщинами, – одёрнул меня в чём-то ревнивый создатель мозгов для ящериц. – Они всегда соизмеряют свои…
– Гол! – заорала я ни с того ни с сего с таким азартом, что сама опешила.
Но Арнэр опешил сильней. Моя Эби – чуть ли не на цыпках – изобразила пируэт и проехалась по морде ухажёра не каким-то вшивым кончиком, а полноценным фрагментом хвоста. Харлата буквально сдуло. Он уже здоровей её, но по камням проехался качественно. Аж пыль столбом! И мускулистые ноги так прикольно засучили в воздухе, что я хмыкнула.
– Думаю, нужно вмешаться, пока не покалечили друг друга, – с интеллигентной укоризной заметил Тармени.
А сам ни одной ногой не шевельнул бежать на помощь. Лежал себе и жрал свою любимую мохнатую репку – вся морда в мякоти. Он и до меня не гнушался боями нартий. А со мной и вовсе разохотился: вдвоём-то веселей изображать из себя носителей высокого вкуса и безвкусицы. Кто из нас кто – на этот счёт у каждого имелось собственное мнение.
– А как они покалечатся, если танки в игру ещё не вводили? – безмятежно осведомилась я.
И вонзила кончик игольчатого хвоста в баклажан, что торчал в его задних лапах. Подсекла добычу, рванула – хвост выстрелил вхолостую. И едва не вонзился в голову мирно сидящего рядом бобика. Тот равнодушно чавкал морковкой, игнорируя обыденную драку нартий. Его голова профессионально ушла в плечи, а задница отъехала в сторонку, уводя тело на безопасную позицию.
– Она всё-таки слишком легкомысленна, – покритиковал Тармени мою Эби.
А та и впрямь распрыгалась, как дура. Скакала вокруг поверженного любовника, вскидывая мосластые коленки и хлопоча крыльями. Ещё и орала торжествующе – вот и доскакалась на свою голову. Арнэр провёл подсечку, и раскоряченные ноги Эби взмыли вверх в тучах пыли. Башка гулко долбанулась о землю, крылья замолотили по невинным камням. А распяленные челюсти схлопнулись сработавшим капканом на слонов.
– Один-один, – прокомментировала я, выдернув из пасти клизму и рыгнув.
– Согласен, – высунул Тармени замызганный нос из репки. – У Арнэра далеко не животная техника ведения боя. Он уже легко справляется с пятилетками.
– Да он неделю назад семилетку завалил! – чуток обиделась я на принижение заслуг любимого спортсмена. – В первом же раунде. Чуть шею придурку не свернул. Крокодил его даже похвалил. А вытащить признание из этого звероящера трудней, чем сдвинуть с орбиты планету.
– Патриарх не должен заводить любимчиков, – резонно заметил Тармени, отшвырнув обмякшую мохнатую шкурку. – Кстати, давно хотел спросить: почему патриарх так гордится своей дурацкой кличкой? Мне это животное с твоей планеты показалось не слишком завидным прототипом. А уж для патриарха племени…
– Да ещё такого спесивого! – подхватила я, запихивая клизму обратно в рот. – А что было делать? Он-то претендует на что-то космическое. Да ещё завышенных габаритов. Я ж предлагала чёрную дыру. А этот динозавр взбеленился. Неделю дулся, если помнишь.
– Да уж! – залучился едкой иронией бог. – А ведь я пытался ему разъяснить масштабность этого объекта. Но он упёрся в слово «дыра». И стоял насмерть за своё достоинство.
– Вот видишь. А я показала ему картинку из нашей детской книжки. Там один крокодил с завышенными физическими данными глотает солнце.
– Что за чушь?
– Чушь-не чушь, а он слопал. И сам раздулся, будто повторил глотательный подвиг. Крокодил и есть. Большой, тупой и пасть, как у шагающего экскаватора. Все лидерские задатки налицо.
Тем временем Эби уже одыбала и неслась на таран – Арнэр предусмотрительно оттянулся в угол ринга. Бегают нартии – оборжаться можно. Я чуть не подавилась, хотя видала эту клоунаду тысячи раз. Мало того, что куриные ноги у этой избушки с дырявой крышей шлёпают вразвалку, так ещё хвост стоит торчком. Так, словно его не вырастили, а просто воткнули в задницу. Причём, толстым концом, отчего задница теперь создаёт помехи при ходьбе.
Но Эби такие мелочи не волновали. Она неслась разъярённым бронепоездом, вырвавшимся в бой из замкнутого круга запасных путей. Впереди на вытянутой шее распяленные щипцы для кастрации. В заднице вытянутый дрын. Внизу корявые ноги с могучими ляжками. Красавица!
Арнэр тоже любовался своей Дульцинеей, сияя олимпийской медалью, что была у него, практически, в кармане. Потому как взбешённая женщина всегда выключает мозги, дабы не путались под ногами со своими дебильными миротворческими советами. Вот и профукала момент, когда Харлат, присев, резко толкнулся вверх. Эта слепошарая тупица ещё и споткнулась, влетев промеж двух громадных валунов футбольным мячом. Благодарить должна, что хахаль прижал её хвост обеими лапами: оборвал неконтролируемый полёт. А то бы не только пропахала носом землю, а и крылья переломала о гранитные створки ворот.
– Гол! – завопили мы с Тармени уже хором.