Расспрашивал новоприбывших сам, удостоверялся, что они проблем не создадут. И сам же распределял:
– Проститутки туда, хорошее место для борделя. А рулетку тащите в ту сторону – устроим казино. Веселые напитки и порошки под ревизию. Андрей, займись уже ревизией!
– Лично проверять? – тот просто уточнил.
– А чего тебе? Второй раз же не помрешь.
Рудольф подлетел к нему с другой стороны и спросил:
– А мне что делать, Захар?
– Не отсвечивать, – вырвалось у Базуки. Но он одумался и добавил мягче: – Шучу, конечно. Проституток на качество проверять будешь, или так сойдет?
Некромант сначала обрадовался, даже вытянулся вверх сантиметров на десять, но потом проводил взглядом нескольких смеющихся девчонок в коротких юбках и засомневался:
– Всех?! Я лучше за перестройкой крыла буду следить.
– Вот и отлично. Бригадир же за рабочими не уследит, за такую-то зарплату, – Захар устал изображать из себя дипломата и поддался сарказму.
Но Рудольф не терял надежду зачем-то ему понравиться:
– Ты это здорово придумал! Через пару недель мы тут такой Лас-Вегас замутим – деньги лопатой будем грести! Да у нас тут просто крепость разврата и вседозволенности будет, прямо в центре города. И никто нам не указ!
Базука кивнул, соглашаясь. Такого грандиозного шухера он и сам от себя не ожидал. Андрей прав – чувство страха в нем сильно притупилось, а наглости прибавилось еще, хотя и раньше все считали, что она на запредельном уровне. Как же он прожил столько лет в скукотище и постоянных границах? Как вообще мог не замечать их? И почему так долго решался – ведь ему это и было необходимо: куча народа вокруг, у всех свои задачи, каждый – необходимый винтик в общем механизме по созданию индустрии нелегальных развлечений. Но над всем этим добром будет стоять Захар Бойков – аки царь, ну или божок на крайний случай. И если его из уравнения вычеркнуть, то весь механизм тут же развалится на разношерстную и ничем не связанную между собой толпу проходимцев. Красота! Еще и трон надо будет зафигачить в том зале, который сейчас мрамором обшивают: прикольно будет встречать посетителей, сидя на троне, пусть сразу осознают, кто в мире самый главный.
Уже к середине июля основные точки были запущены. Предусмотрели они втроем и самое главное: звукоизоляцию, которая не позволяла догадаться, что тут конкретно происходит. Забор давно уже обнесли колючей проволокой, чтобы самые любопытные ободрали себе подбородки, но так ничего и не узнали. Вот и выглядел местный Лас-Вегас со стороны совершенно непонятной для постороннего резиденцией, а каждого нового посетителя Захар встречал лично – записывал короткий разговор с признанием какого-нибудь грешка на диктофон и предупреждал:
– Мы рады каждому гостю. Но если возникнут от тебя какие-то проблемы – мы перестаем быть рады.
И проблем пока не возникало. Никто никуда с доносами не бежал, да хотя бы потому, что уже здесь к своим старым грехам добавлял десяток новых – а на такое жаловаться не хочется. Случаи воровства или мошенничества среди своих мгновенно сошли на нет, ведь Базука за две минуты вычислял виновного и отлучал от грандиозной в своих масштабах кормушки. Вот только друзей у него почему-то не появилось: крупье, сутенеры и наркодилеры посматривали на него с непониманием и страхом. Они были благодарны, они хотели ласвегаситься по полной программе, но до каждого постепенно доходило, что с их заносчивым божком все очень странно. Потому и уважать его предпочитали с расстояния. Зато порядку это только способствовало.
После того, как вежливый сотрудник проводил очередного клиента в сторону борделя, Захар обратился к другу:
– Девчонки-то у нас какие отборные, загляденье. Дела постепенно разгребаются, время высвобождается. А мне нельзя отдыхать, Андрюх. Я сразу на Веру злиться начинаю. Может, мне тоже подругу себе подыскать? Выбор богатый. Ты опять жрешь? Приятного аппетита. Все жду, когда ты меня сожрешь. И совета тоже.
– Вряд ли это так работает, Захар, – ответил Короленко, уплетая жареное мясо с тарелки. Он даже не присаживался, привык уже есть на ходу. – Тебе нужна Вера как раз потому, что она на этих отборных девчонок ничем не похожа. И злишься ты потому, что она не испытывает к тебе той же привязанности, что ощущаешь к ней ты. Начнешь опять замещать подделками то, что тебе на самом деле нужно, станет только паршивее.
– Согласен, – после раздумий признал Захар. – Тогда что мне делать? Притащить ее сюда силой и держать здесь, пока она без меня жить не сможет?
– Давай притащим! – обрадовались с другой стороны.
Базука вздрогнул:
– Рудольф, и ты здесь? Не заметил. Но я в любом случае не с тобой разговаривал.
Но тот пучил на него радостные глазища:
– Зато у меня есть мнение на этот счет. Ты имеешь право на счастье, Захар! Так прекрати сдерживаться – иди и бери все, что захочешь! То есть ты так и поступаешь, но только не в отношении Веры! Она как была, так и осталась твоим слабым местом.
Захар устало потер лоб, Андрей вместо него вступил в полемику:
– Он ничего плохого Вере до сих пор не сделал, потому что в этом случае на ее любовь больше рассчитывать не сможет. Силой заставить быть с ним – да, вполне. Но Захар хочет ответных чувств, а не ненависти.
– Во-во, – поддакнул Базука. – Наша блондинистая поэтесса верно заметила. Но я уже близок к решительным мерам… А Вера в последнюю встречу мне сдохнуть пожелала.
– Так покажи ей, кто здесь главный! – настаивал Рудольф. – Твоя сила немыслима, ты с ее помощью можешь вообще всё! Их – подобных способностей – ведь больше нет, и твоя еще предела не достигла!
Захар его слушал не так уж часто, но на этот раз заинтересовался:
– Ты о чем?
Но их прервали – новый богатый клиент, который обязательно станет постоянным, как и все до него. Вот только Захар прищурился, улыбнулся и вперил пристальный взгляд в гостя, не зная, чего ожидать.
За последние недели у него сложилось стойкое ощущение, что больше естественных врагов в ареале обитания у него не осталось. Просто из головы вылетело: был один человек, превосходящий Захара по силе духа, характеру, беспринципности и наглости – это, конечно, Максим Валерьевич Бойков. Он за свою насыщенную жизнь успел таких дел наворотить, к которым достойный наследник пока еще даже не приблизился. Именно главного криминального воротилу они теперь и видели перед собой.
– Пап, неужели и ты решил отдохнуть душой и телом? – Базука поинтересовался, хотя напряженно вглядывался в лицо отца, ожидая какой угодно реакции.
– Да нет, поговорить пришел, ты ведь домой совсем перестал заглядывать, – мужчина заговорил быстро, поддаваясь воздействию на сознание: – Слухами в нашем кругу определяется выживание, но я даже не предполагал, что это твое дело! Ни фига себе, ты тут индустрию развернул! Я пока горжусь. Но гордиться буду до тех пор, пока клиентура не схлынет с моих ночных клубов сюда. Хотя расценки здесь, слыхал, недетские. Так и что, будем делить рынок на шишек и молодняк?
– Зачем нам делить рынок? – не понял Захар. – Вступай в долю.
– О нет, я пас, – расхохотался отец. – Не знаю, как ты всем заткнул рты, но рано или поздно какая-нибудь совестливая мразота твою лавочку прикроет. Вот тогда и прилетишь в родное гнездо просить на карманные расходы.
– Присаживайся, пап, Рудольф и постоять может. Но как ты узнал, где меня искать, если не догадывался? – поймал Базука еще более важную мысль.
– Так друзья твои приходили. Расписывали, как ты скурвился и все такое. Поругались вы, что ли? Зря, сынок, я ведь тебе объяснял, что один верный кореш стоит пятерых подхлебал. О, Андрей, я тебя и не узнал… – он осекся. – Твою ж королячью семью… что у тебя с глазами? Заболел чем или на героин подсел? Короче, папаше привет передавай, но своему шкету я бы за такое шею намылил. Бросай эту дрянь, она не только для здоровья вредна, а вообще для жизни. Коньячку здесь подадут, или в другой раз с собой приносить? А это что у тебя, Захар, трон?! Совсем обалдел!
Сын его с усмешкой припомнил:
– То есть когда ты золотой унитаз в доме ставил – это было нормально?
Максима Валерьевича усадили, подали стопку. Он все вываливал с полной честностью – иначе и не получалось, но Захар никак не мог до конца понять его отношение к происходящему. Но раз явного негатива не прозвучало, тогда и нечего искать. И все равно почему-то ощущал себя не в своей тарелке. Но, в конце концов, отец у него отменный, всегда его поддерживал. И учил вести себя именно так, как Базука теперь себя ведет.
– Друзья мои приходили? – он успевал задавать важные вопросы.
От отца он и узнал, что Женька, Вера и Никой раньше него вспомнили про единственного достойного соперника в радиусе тысячи километров для своего заклятого врага. Вот ведь черти! Их что же, надо окончательно прижать, чтобы угомонились? И отца они накрутили знатно:
– Я тебя, сын, не критикую – делай что знаешь и по возможности не вляпайся в неприятности. Но курвой не становись. Это никому непростительно, а уж нам – тем более. Потому заучек своих со счетов не списывай, они уже твою задницу прикрывали, на них же лучше полагаться в будущем. Как и на Андрея – молодцы, ребята, что держитесь вместе. Но если ты, Андрюш, моего сына на героин подсадишь, то я тебя по молекулам на весь район расфигачу, не посмотрю ни на заслуги, ни на твоего бензинового папашу. Короче, сын, набей шишек сам, а вот после приходи и старых друзей по дороге не потеряй, это важно. А это что еще за глазастый хмырь? – он поморщился в сторону Рудольфа. – Отойди – несет от тебя чем-то. С такой рожей от девчонок отбоя, поди, нет? – и сам заржал над своей шуткой.
Захару стало тепло, будто бы он наконец-то вспомнил, что никогда один и не был. И провожал отца лично, когда тот решил отправиться домой, но возвращался обратно, все сильнее и сильнее хмурясь. Тупорылых ботаников придушить надо! Чего они постоянно к нему лезут со своим героическим кретинизмом?
Некромант, увидев его лицо, расценил по-своему: