— А ты пойдешь? Молодой, сильный — на меня в упор глянули начавшие выцветать глаза — И не тупой, что самое главное. Здешняя молодежь только лыбиться может. И больше ничего. Вон… — морщинистый палец указал на счастливо улыбающегося парня, внимательно разглядывающего узор на ковровой занавеске прикрывающей одну из нар. Узор он разглядывал уже минут пять, ни разу не оторвав взора. И так счастливо при этом улыбался, будто нашел свое истинное жизненное предназначение.
— Я бы сходил — спокойно улыбнулся я — Но только не на авось.
— А это еще как?
— В смысле — прежде хочу знать каждую подробность, каждую опасность, что может подстерегать. Соваться туда без знаний — только смерть кликать. А я пока жить хочу.
— Все хотят. И жить и супчик с медвежьим жиром хлебать. Так… — старик хлопнул ладонью по худому колену, оглядел Холл, ненадолго задерживая взгляд на тех, кто ему казался могущим оказаться чем-то полезным. Его оглядывание окончилось сокрушенным вздохом и плевком под ноги. Не нашел никого подходящего. И тогда он обратил взор вверх, уставившись на потолок.
— Там твои знания.
— Знаю — хмыкнул я — Да только не принимают они посетителей.
Под потолком холла, рядом с решеткой отопительной системы, была подвешена небольшая хижина. Костяные полы и стены, тряпичный верх, пара окошек и даже небольшая веранда, где имелось самодельное кресло с широкими подлокотниками. От веранды шел до стены узкий подвесной мостик. Зрелище удивительнейшее, не каждый день увидишь подвешенную к потолку колоритнейшую постройку. Сейчас окна и дверь закрыты, веранда пустовала. Хозяин изволит отдыхать. Это особенно заметно по подвешенной в начале подвесного мостика картонке с красными буквами «Пошли нахрен!».
В хижине обитал главный охотник и умелец по этому делу, ныне вышедший на покой. Хижину он построил самостоятельно, потратив на это немало лет. Медвежьи кости, части их шкур, выменянные тряпки и деревяшки — все пошло в дело.
О хозяине хижины и ее хозяине здешние обитатели были готовы говорить часами и в голосе почти каждого слышалось брюзгливое раздражение и отчетливая зависть.
Раздражение прорывалось наружу, когда какая-нибудь старушка или дедушка вспоминали, что до того, как главный охотник вышел на покой, у них в супе было куда больше вкусного разваренного мяса. И что мол чего это он вдруг вздумал уйти на покой? Пусть и дальше охотится! Ведь общество хочет кушать!
А зависть проявлялась при обсуждении странной, но ладно построенной хижины и оттого, что она была так высоко. Старики желчно обсуждали привычку хозяина хижины посиживать на веранде и смотреть на жителей Холла сверху-вниз, попивая чай или чего покрепче.
Бывший главный охотник уж точно знает все тонкости своего дела и может обучить. Я даже поднимался разок до мостика. Но поглазев минут десять на картонку с недвусмысленным посылом предпочел спуститься, стараясь беречь еще не зажившие толком пальцы.
— Картонка еще на месте — указал я на мостик.
— Зато ставни открылись — указал старик — Проветривает обиталище свое, Пердун Небесный.
— Пердун Небесный? — кашлянул я — Его же вроде Антипием кличут.
— Антипий, Антипий — закивал старик — Это мы шутим так. Сам посуди — хижина его у решетки обогревателей. Горячий воздух сначала его хижину нагревает, только потом по сторонам расходится и вниз спускается. Потому, стоит кому из нас воздух испортить, сразу рукой вверх машут — Пердун Небесный мол это, а не я. Воздухом запах принесло.
— Как бы мне с ним поговорить…
— Так возьми супа и чаю пока не кончились. Да отнеси — посоветовал старик и глянул на меня с надеждой — Он много знает про охоту! Ой много! Может ты его и заменишь.
— Попробую — кивнул я, встав с лестницы — Так… мне бы миску побольше и почище. И кружку такую же.
— Сделаем! Ради общества ведь стараемся! Ради общего блага! — засуетился дедок и проворно засеменил к седой компании, поджидающей его за столом неподалеку.
— Ради общего блага — тихо повторил я ему вслед.
Да нет. Не совсем, дедушка, не совсем. Ради себя вы стараетесь. Прозорливые вы, подозрительные. Заметили что давненько на охоту никто не ходит. И понимаете, что рано или поздно мясные запасы подойдут к концу. И тогда всем придется затянуть потуже пояса. Суп не заправленный мясом и жиром при здешней холодрыге… это не еда. Начнутся болезни. А старикам болеть нельзя. Любая мелкая хворь их запросто в могилу сведет. И они это знают. Вот и пытаются побыстрее как-нибудь снарядить охоту из добровольцев — которыми сами не являются и ни за что наружу не сунутся. А тут я подвернулся — молодой, здоровый, да еще и не тупой. Вот бы меня подучить, сагитировать и выпнуть в медвежьи объятия с несколькими такими же недотепами…
Через пару минут мне вручили посуду с супом и чаем. Заискивающе поулыбались, показали откуда легче подняться, предупредили о пошатывающейся ржавой стойке у третьего яруса нар. Подсказали как быстрее передвигаться если руки заняты тарой — куда ставить кружку и тарелку, как нагибаться и, удерживая себя одной рукой, другой поднимать поочередно тарелку и кружку. Старики сделали все необходимое чтобы поднять меня к потолку как можно быстрее.
Ничего не уронив и даже не расплескав, легко поднялся. Довольный собой широко улыбнулся — тренировки с гирей и пробежки дали о себе знать. Я даже не запыхался.
— Чего лыбишься, кретин⁈ Проворным и сильным быть мало! Еще мозги нужны! А вам имбецилам их не додали! — хриплый недовольный голос донесся от хижины, мягко раскрылась дверь, на веранду ступила худощавая высокая фигура — За чай и суп спасибо. Ставь — и вали.
— Вот спасибо вам за слова добрые, господин главный охотник — усмехнулся я, послушно опуская тарелки рядом с мостиком — Приятного аппетита. Если позднее настроение появится — был бы не прочь побеседовать. На тему связанную с охотой на здешних мишек косолапых.
Повернулся и начал спускаться. Но меня остановил не скрывающий удивления голос:
— А ну стой. Ниче себе… так ты не дебил что ли? То-то думаю лицо незнакомое… ты кто такой парень? И чего такой умный?
— Я? Сиделец как все — остановил я спуск — Просто освободился раньше.
— Твою так… и насколько раньше?
— Годков на сорок — широко улыбнулся я — Да подумал — чего там сидеть? Скучно. Места мало. Вот и вышел наружу.
— Так… вот это новости… побег? Или после крушения повезло выжить в целости и сохранности?
— Побег.
— И успешный! Да еще и молодость не растерял… я вот все сорок лет отмотал… давай-ка назад. Неси суп. Посидим на веранде, побалакаем. Долго же я отдыхал. Столько всего пропустил… Когда сюда явился? Один?
— Нас трое прибыло.
— Ого… — указывая на кресло, покачал головой старик — Присаживайся. Те двое, как и ты столь же молодые, сильные и вроде бы умные?
— Вроде бы умные — рассмеялся я, показывая, что оценил беззлобную шутку — На мозги они точно не жалуются. А вот годки… одному скоро шестьдесят. Другой постарше. Оба недавно получили неслабые ранения. Красный Арни — так зовут первого — сломал ногу. Но его лечат и говорят, что не останется даже хромоты. Вот только на охоту он вряд ли пойдет. И характер не тот. И занят он в Замке.
— В Замке? А туда новичка как так быстро занесло? Ты сам-то с Холла?
— Я в Центре обитаю. Заплатил взнос пожизненный. И живу. Как Арни в Замок попал? Эту сказку не знаю. Но у него здесь хороший знакомый. Связи решают все — даже здесь.
— Ясно… а второй из твоих товарищей? Он как? Крепок? Решителен?
— Крепок. И решителен. На медвежью охоту запросто пошел бы. Но не пойдет. Во всяком случае пока.
— А что так?
— Его тюремщики ранили. Иглами какими-то. Началось заражение. Так что он вроде в сознании, но температура зашкаливает, едва сбивают. У вас ничего жаропонижающего нет? Я бы купил.
— Чего нет того нет. Хм… разве что травка одна может ему помочь. Но ту травку еще сыскать надо.
— Травка? — поразился я — Где? В здешних снегах?
— А под снегом земля — улыбнулся старик — Слушай… как тебя зовут-то?
— Гниловоз.
— О как — крякнул охотник — Редко кто по доброй воле такое прозвище выберет. А меня Антипий. Ты не обскажешь всю вашу историю, пока я суп хлебаю?
— Да не проблема. Так… Если с самого начала, то…
Я пересказал Антипию все случившееся со мной. Как попал в забитую льдом летающую келью, как догадался, что надо дергать за рычаги. О том как келья ожила, начала двигаться и подниматься. О встречах с сидельцами и о их вывернутой извратившейся за долгие годы тюрьмы психике. О том как познакомился с Красным Арни, получив от него важнейшую информацию о старой модели своего креста. И том, что произошло дальше вплоть до падения и прибытия в Бункер.
Поняв, что старик неторопливо прихлебывает супчик и с интересом слушает, начал описывать последовавшие события. И описывал с удовольствием, тщательно фильтруя рассказываемое, чтобы не ляпнуть лишнего. И радовался возможности высказаться. Это поможет мне привести мысли в порядок.
Рассказал, как нас приняли, прокричав «Свободен!», после чего повели вверх по лестнице, и мы шагали провожаемые десятками взглядом. Поднявшись наверх, прошли через еще одни охраняемые ворота и оказались в Центре. Тут мы и остановились, для начала угодив в лазарет, где нам оказали первую медицинскую помощь. Заплатив положенный сбор, мы навсегда поднялись на ступеньку выше, став жителями Центра. Нас с Шерифом определили в небольшую комнату с двумя кроватями, столом и парой шкафом. Ну еще с дверью и намалеванным на стене окном с занавесками.
Удобства общие, в коридоре. Но все чисто. Есть кому убираться. Эта комната с нарисованным окном теперь наше постоянное жилище. Раз в месяц каждый из нас должен дергать рычаг. Или же платить небольшую плату тому, кто согласится дернуть за тебя. Питание, как и в Холле общее, в центральном большом зале с нарисованными на стенах рыцарями, прекрасными дамами, каминами, звездами на потолке, летящими пухлыми ангелочками вооруженными копьями и луками и много чем еще. Особенно меня впечатлил рисунок красного Феррари с зажженными фарами и высовывающимся из окна старым улыбающимся водителем в черных очках и с зажженной кубинской сигарой во рту.