Теперь же, после тяжёлой контузии, медицинский консилиум в составе десятка умудрённых возрастом, бородами и погонами медицинских генералов от неврологии, принял именно такое решение. Пациенту в таких случаях остаётся только брать под козырёк и со всех ног бросаться исполнять указание.
Слава богу, в Кисловодск летают рейсовые дирижабли конструкции графа Фердинанда фон Цеппелина, по лицензии построенные на заводе в Долгопрудном. И билеты на них доступны любому желающему. Правда, всё-таки о билетах, если он нужен к определённой дате, следует озаботиться заранее. И вот, поднявшись по винтовой лестнице внутри причальной мачты, чета Павичей, по короткому закрытому трапу, вошла внутрь дирижабля. Встречал их командир воздушного корабля:
— Ваши сиятельства, с радостью приветствую вас на борту дирижабля «Псёл». Меня зовут Дмитрий Сергеевич Темирханов.
— Очень приятно, Дмитрий Сергеевич. — светло улыбнулась Агата — Скажите пожалуйста, в честь какой реки назван ваш дирижабль? Я знаю, что пассажирские корабли называют в честь русских рек, но о Псёле доселе не слышала. Кстати, к нам можно обращаться запросто, по имени-отчеству.
— Благодарю, Агата Юрьевна! Псёл — это левый приток Днепра, он почти полностью протекает по Курской губернии. Когда-то по этой реке проходила граница между Русью и Диким Полем и на Псёле во времена блаженной памяти царя Ивана Четвёртого, строили ладьи для походов против Крымского ханства.
Капитан устроил выдающимся пассажирам короткую экскурсию по общественным и служебным помещениям летающего корабля, но в конце всё же оставил их на прогулочной палубе?
— Тысячу извинений, Агата Юрьевна, Александр Вениаминович, но у капитана кроме немногих привилегий имеется масса обязанностей. Теперь мне следует идти на мостик, чтобы руководить отправлением.
— Да-да, Дмитрий Сергеевич! А мы с огромным интересом понаблюдаем этот процесс отсюда. С палубы открывается воистину завораживающий вид! — ответила Агата.
Сквозь панорамные окна было прекрасно видно, как работает швартовочная команда на причальной мачте и в дирижабле. Профессионалы! Без рывков и толчков, несмотря на свежий порывистый ветер, громадный корабль двинулся на юг, одновременно набирая скорость и высоту. Жужжали все шесть винтов, а вот двигателей почти не было слышно — на них стоят отличные глушители. Внизу проплывал великолепный Санкт-Петербург, и с высоты были прекрасно видны улицы, парки и строения безупречной красоты.
— Алекс, почему мы до сих пор не летали на дирижабле? — повернулась Агата к мужу.
— Потому что нам предстоит узнать и опробовать ещё очень и очень многое, моя хорошая. Мы с тобой ещё не были на подводной лодке, не умывались из водопада Анхель. Мы не стояли на вершине высочайшей в мире вершины. Повторю, нам с тобой, моя хорошая, предстоит немало свершений. Ты ведь не откажешься поучаствовать на пару со мной в разных увлекательных приключениях?
— Не откажусь, милый Алекс. — прижимаясь в Александру прошептала Агата — Ни за что не откажусь.
Большую часть полётного времени Александр провёл в музыкальной гостиной, откуда открывался изумительный вид на прилегающее наземное пространство. В один прекрасный момент в гостиную вошел капитан и объявил:
— Господа и дамы, через несколько минут мы достигнем города Обоянь, которая расположена на берегу реки Псёл, в честь которой назван наш дирижабль.
Пассажиры встретили заявление капитана аплодисментами.
Причальная мачта в Кисловодске оказалась точной копией Петербуржской — на это Агата обратила внимание, а потом сама же подвела под наблюдение теоретическую базу:
— Я уверена, что аэродромное оборудование в России и Германии унифицировано, и это правильно. Куда бы ни прилетели самолёты и дирижабли, их должны встретить знакомые устройства.
Провожать их вышла вся команда дирижабля, что было приятно, а вот встречающих на взлётном поле могло быть и поменьше. Встречать знаменитых путешественников, героев войны, а заодно и спасителей императора явилось всё местное начальство, купца и промышленники вместе со своими семьями, так что получилось не менее трёхсот-четырёхсот человек.
Гостям вручили традиционные хлеб-соль, надавали кучу разных подарков, так что в машине почти не осталось свободного места. Но, благодарение высшим силам в лице жандармов и военной контрразведки, больше им, за весь месяц отдыха и лечения, никто не докучал.
Но всё кончается, подошло к концу и санаторное затворничество Александра. Как-то утром, когда солнце не заглянуло в его палату, в дверь спальни постучал дежурный врач.
— Мы не спим, входите! — отозвался Александр.
— Александр Вениаминович, вынужден вас огорчить. — поздоровавшись сказал почтенный эскулап — Но внизу вас дожидается генерал Василий Иосифович Гурко. Я бы мог послать за вами санитарку или горничную, но боюсь, излишне активный военачальник заберёт вас даже без завтрака, не то, что без врачебного инструктажа.
— Да, я знакома с Василием Иосифовичем, он способен на такую эскападу. — засмеялась Агата — но что вы хотите сказать, Иван Иванович?
— Я принёс вам назначения на ближайший месяц. Благоволите соблюдать их с тем же тщанием, что выполняли здесь.
Врач положил на стол две тетрадки и вышел.
— Ничего не поделаешь, придётся собираться и мчаться в неизвестность. — сказал Александр и пошел в санузел.
Генерал сидел за столиком под шатровым навесом, недалеко от входа в корпус. Он читал газету, на столе перед ним стояли стакан в подстаканнике и тарелка с птифурами.
— Александр Вениаминович! — живо отреагировал он, едва Александр показался в дверях — Скоро же вы! Я ожидал вас не ранее чем через час. Присаживайтесь, у нас будет важный и секретный разговор.
— Секретный? — удивился Александр — Буквально на всеобщем обозрении?
— Это только кажется что мы открыты взору и ушам досужей публики. — усмехнулся Гурко — От взглядов сверху нас прикрывает навес, со стороны корпуса кустарник, а по дороге к нам никого не пропустят мои порученцы.
— Очень разумно. — согласился Александр — А со стороны будет казаться, что мы тут просто болтаем о пустяках.
— Зайду, как говорится, с козырей. У меня при себе именной указ его императорского величества о вашем откомандировании в моё распоряжение. Ознакомитесь позже. Вы человек прямой, поэтому изложу всё прямо и решительно. Итак, англичане сделали решительный и довольно неожиданный шаг. Мы ожидали, что они начнут кампанию с наступления вдоль КВЖД и строили свою стратегию исходя их этого, но островитяне не стали нам подыгрывать. Они поступили проще: накопили силы в Шанхае и Вэйхайвэе, и оттуда ударили по Порт-Артуру. Как выяснилось, японцы не учли наш горький опыт, и тоже проморгали Дальний. В общем, Порт-Артур снова в осаде.
— Нападение было столь неожиданным?
— В какой-то мере. Войны англичане не объявляли, но накопление войск невозможно скрыть. Не станем разбираться, кто виноват, нам важно решить что делать.
— Правильно. — с самым серьёзным видом кивнул Александр — Принцип квантовой неопределенности Чернышевского-Герцена гласит: одновременно можно точно знать лишь одно: либо кто виноват, либо что делать.
— Как вы сказали, принцип квантовой неопределенности? — расхохотался генерал — Запомню и обязательно блесну при подходящем случае. Но продолжу: наша гражданская администрация под руководством Николая Львовича Гондатти проявила себя с самой лучшей стороны, а вот военные, включая и моряков, простите за физиологизм, опять жидко-прежидко обгадились. Утешает лишь то, что англичане действуют неторопливо, да и наши японские союзники проявили себя не лучше нас. Там, на дальнем Востоке назревает серьёзнейший кризис, и расхлёбывать его придётся нам с вами.
— Вот уж не было печали! Василий Иосифович, у вас хотя бы есть штаб? — с надеждой спросил Александр.
— Не заставляйте меня ругаться, Александр Вениаминович. Нет у меня ничего. Я дал главковерху список нужных мне генералов и офицеров, и первым в этом списке внесены вы. Кстати именно поэтому я здесь лично. Вас хотят привлечь под свои знамёна ещё трое командующих.
— Экий я, как выяснилось, ценный. Ну, хорошо, что у нас со средствами связи?
— Здесь всё относительно недурно. На дальнем Востоке имеется полсотни радиостанций, не считая флотских, а кроме того мобилизованные дирижабли в самое короткое время доставят туда ещё несколько десятков аппаратов. Да, я знаю ваш стиль работы и одобряю его. Связь у нас будет наилучшей из возможного. Авиация полностью передаётся в ваши руки.
— Хм… А не обидятся генералы с более высоким цензом выслуги?
— Обиженные поедут на Камчатку и Курилы. Лично провожу до трапа парохода.
— И здесь хорошо. Василий Иосифович, поможете забрать хотя бы половину разведчиков и бомбардировщиков с Урумчинского направления?
— Хе-хе-хе… — довольно засмеялся генерал — Я об этом заранее подумал. Вся тамошняя авиагруппа, за исключением необходимого минимума, переподчинена мне. Собственно, она уже начинает передислокацию.
— Это же внушает осторожный оптимизм. А что скажете о бронетехнике?
— Кстати да. Я говорил с командирами бронекавалерийских частей и соединений, они в один голос говорят, что вы кладезь идей по части тактического и оперативного использования новейшего рода войск.
— Они, конечно довольно сильно преувеличивают, но я и правда, кое-что я знаю. Однако спросить я хотел о другом: как далеко у вас есть защищенная линия связи?
— Зачем же она вам понадобилась?
— Нужно связаться с сибирскими и дальневосточными филиалами «Полярной звезды», чтобы они начали формирование добровольческих ремонтных бригад. Нам же нужно обеспечить ремонт и восстановление всех видов техники и вооружения нашей армии? А этот шаг мы давно запланировали.
— Хм… Александр Вениаминович, а не назначить ли вас моим начальником штаба?
— Благодарю, но пока я не потяну эту должность.
— Ну что же, в таком случае благоволите занять место в автомобиле, мы отправляемся!