Сквозь их фон пробивалась несколько большая активность береговых станций, работавших на другой частоте кодовыми фразами. Проверяя все частоты на длинной волне в явно заранее оговоренных «окнах», когда общий фон помех угасал, пару раз ловили короткие послания, явно адресованные кому-то далекому. Дальнейшее сканирование эфира показало, что не слышно некоторых корабельных передатчиков, раньше регулярно подававших голос из окрестных вод в положенное для них время.
Получив доклад обо всем этом от своих радистов, Егорьев распорядился с момента разворота в поисковую цепь начать глушить радиопереговоры во всех трех основных диапазонах, но не полной мощностью станций, что гарантированно не даст японцам возможности предупредить друг друга о начале нашей охоты, но одновременно не будет перебивать депеши с Цусимы, возможные после устранения вражеского противодействия.
Тем временем из Озаки, почти сразу после ухода трех крейсеров Добротворского, выдвинулся и «Олег». К сожалению, до прежней резвости ему оставалось еще далеко, тем не менее спустя три часа после рассвета он уже курсировал на своих десяти узлах с юга на север и обратно, держа позицию к востоку от Мозампо и Фузана на безопасных глубинах в середине пролива. Его задачей, согласно плану, являлось отлавливание дозорных судов, которые смогут просочиться сквозь частый гребень кораблей Добротворского и попытаются укрыться в своих базах на корейском берегу.
А на рейде передовой базы Озаки оба боеспособных броненосца спокойно продолжали бункероваться с приведенных пароходов, чей уголь теперь перестал быть неприкосновенным запасом в связи со снятием блокады островов. На «Александре» еще и параллельно исправляли повреждения, пытаясь восстановить работу носовой башни. Ее погреб осушили, а саму башню развернули в диаметральную плоскость, используя ручной привод. Вся проводка выгорела, и восстановить ее до возвращения в базу не представлялось возможным. Наладить работу элеваторов подачи боеприпасов и механизмов вертикальной наводки орудий пока тоже не удавалось.
Поскольку из-за свежей погоды появления москитных судов противника у входа в Цусима-зунд можно было не опасаться, а все мореходные суда японцев наверняка укрылись на стоянках, большую часть дозоров сняли, дав людям отдохнуть. Экипажи боеспособных миноносцев и миноносок уже вторые сутки мотались по бурному морю, обеспечивая сначала встречу и проводку конвоя и флота, а потом выход крейсеров, так что буквально засыпали стоя. В качестве компенсации дополнительно развернули несколько береговых сигнальных постов.
После прихода конвоя, а следом и эскадры, а потом предрассветной отправки крейсеров, в течение всей ночи противник у Цусимы не появлялся. Было необычно тихо. Рано утром из Окочи сообщили, что слышат раскаты далекой стрельбы, быстро разгоравшейся, потом стихавшей, но опять возобновлявшейся и постепенно смещавшейся к востоку. Это, вероятно, были первые результаты деятельности Добротворского.
Вызвать его по радио даже не пытались, поскольку помехи изначально являлись частью плана, а сейчас они только усилились. К тому же было условлено, что крейсера первыми выйдут на связь, как только представится такая возможность. С береговых постов ни вспышек выстрелов, ни сигнальных или осветительных ракет, если они и были, не видели за пеленой дождя, начавшегося еще затемно. Оставалось только внимательно следить за ситуацией по радио.
Начиная с одиннадцати часов утра, условия для работы беспроволочного телеграфа начали заметно улучшаться. Через станцию «Олега», все еще державшего свою позицию в проливе, была ретранслирована шифрованная телеграмма в штаб флота с отчетом о результатах боя у Окочи. О ранении Рожественского сообщать пока не стали, опасаясь, что об этом могут прознать японцы и резко активизироваться.
Пространный ответ из Владивостока пришел немедленно. Судя по тому, что длинная депеша уже была зашифрована и сразу выдана в эфир, ее подготовили заранее и только ждали возможности. В ней говорилось, что Йессен благополучно добрался до Гензана, атаковав японские пароходные стоянки. Но в данный момент связи с ним нет. В юго-западном направлении от крепости, предположительно в Броутоновом заливе и на входе в него, отмечается постоянное телеграфирование сразу с нескольких японских станций. Сообщения из Порта Шестакова и Гензана не проходят. Судя по всему, точно так же, как и к ним.
Зато стало возможно вести переговоры по радио с Небогатовым. Уже известно, что Хакодате и Муроран подверглись атакам японских минных сил ночами 23 и 24 сентября. Имеются потери, но боеспособности отряд не потерял и даже предпринял вылазку вдоль восточного побережья Хонсю, уничтожив японский флотский угольщик.
У залива Петра Великого и Посьета все тихо. Связь с гарнизонами бухты Владимира и залива Ольги восстановлена полностью. С Сахалина и Курил также тревожных новостей не поступало. Никаких новых атак на наше побережье и прибрежное судоходство противник не предпринимал.
Едва успели отправить в Штаб флота квитанцию о получении, как обмен депешами с Владивостоком снова оказался невозможным. Доходили только отдельные обрывки слов, хотя явных помех почти не было слышно, только слабый фон. Вероятно, передачи теперь перебивались какими-то удаленными станциями, так как телеграфисты «Олега» у Мозампо и «Бородино», стоявшего в Озаки, уверенно переговаривались между собой, а в Озаки спокойно приняли по радио доклад о ситуации со стоянки Окочи.
От крейсеров вскоре пришло сообщение, что они ушли к востоку-юго-востоку от Фузана на 60 миль. Потоплено пять дозорных судов, в основном небольших пароходов. На двух из них совершенно точно имелись станции беспроволочного телеграфа. Из показаний пленных экипажей удалось узнать, что в заливе Абурадани оборудована вторая передовая база северных блокадных сил Цусимского пролива[8]. Запрашивали информацию об особенностях навигации в том районе, надеясь получить хотя бы что-то от цусимских рыбаков и купцов. Принявший командование отрядом крейсеров капитан первого ранга Егорьев намерен атаковать ее сегодня вскоре после полудня, так что времени на сбор сведений оставалось мало.
Окончание этой депеши озадачило старших офицеров, все еще совещавшихся на борту «Бородино». Все прекрасно видели, что рейд Озаки крейсера покидали ведомые «Богатырем» под флагом Добротворского. Однако, помня его демарш, начали опасаться, не пошел ли он еще дальше в своем протесте. Пока решили не выяснять подробностей, предполагая узнать все по возвращении отряда.
«Олег», занявший «свой номер» позже, также доложил, что прикончил один пароход. Но общий счет обнаруженных и уничтоженных был не в его пользу. Из-за того что в действии находилась только половина котлов и не все из них могли работать на полную мощность, он выдавал максимальный ход всего в 12 узлов, что иногда было даже меньше, чем у преследуемых судов. В итоге на данный момент, несмотря на активное использование артиллерии, он упустил целых три сторожевика, один из которых горел до тех пор, пока не скрылся в корейских шхерах. Новых противников на его горизонте не появлялось уже полтора часа.
Из гаваней Мозампо и Фузана за все это время выйти никто не пытался. Хотя наш крейсер, вполне возможно, видели с японских сигнальных постов и наверняка слышали его стрельбу и имели возможность неоднократно наблюдать вопли о помощи с обстрелянных пароходов, подаваемые ракетами и прожекторами. В момент короткого прояснения погоды в гавани Фузана удалось разглядеть дымы нескольких судов. Но поскольку приближаться к порту опасались, разглядеть даже их мачты не смогли.
После полудня ветер начал стихать, но дождь не прекращался, ограничивая видимость 15–20 кабельтовыми, а временами вообще переходя в ливень. Минный квартирмейстер «Бородино» продолжал принимать сигналы со станции «русского» типа, сильно ослабленные большим расстоянием и естественными атмосферными помехами. Скоро удалось определить, что это куски шифрованной телеграммы из штаба флота. Причем особо важной, судя по тому, что использовался личный код наместника. Спустя еще час, после уже нескольких повторных ее передач подряд, удалось почти полностью разобрать текст, подписанный командующим флотом вице-адмиралом Бирилевым.
Сообщалось, что сегодня утром получена телеграмма из Шанхая о прибытии первого эшелона транспортов с грузами для Забайкальского военного округа и крепости Владивосток, отправленных с Черного моря. Он уже добрался до района ожидания и в пределах трех ходовых дней может достичь Цусимского пролива.
В этой связи требовалось срочно известить ожидающего в Шанхае начальника этого эшелона от Тихоокеанского флота капитана второго ранга Рюмина о дальнейшем рекомендованном маршруте следования и дополнительных инструкциях на переход, если таковые имеются. В течение недели ожидается прибытие второго эшелона. Назначенный на него начальником подполковник корпуса флотских штурманов Чихачев также уже добрался до Шанхая и ждет инструкций.
Это была очень хорошая новость. Из нее следовало, что рекомендации с Дальнего Востока о формировании из транспортов караванов, а не их одиночного разрозненного продвижения, все же были услышаны в столице, и теперь следует озаботиться встречей сразу нескольких пароходов, уже прибывших и подготовленных для преодоления завершающего отрезка пути.
К этому начали готовиться уже довольно давно, хотя окончательного ответа из Петербурга все не было. Оптимальные варианты маршрутов движения в зоне ответственности Тихоокеанского флота были проработаны заранее и вручены начальникам эшелонов перед их отбытием из Владивостока. Теперь требовалось лишь указать наиболее подходящий из них. Но, учитывая последние события, сейчас появился новый вариант.
Учитывая неожиданно установившееся подавляющее господство нашего флота у северной оконечности Кореи, абсолютно неоспоримое в светлое время суток, можно было свести вместе разгружающийся сейчас цусимский конвой с прибывающими пароходами из Европейской части страны. Оставалось только прикинуть, как реализовать это максимально безопасно, да уведомить об изменении первоначальных планов начальников эшелонов.