Осознавая это, Тоёда развернулся, начав спасательные работы на стоянке, а потом еще и на рейде Агава. Ни одного более-менее крупного мореходного судна на плаву во всем заливе Абурадани не осталось. Дозорные силы оказались полностью уничтожены, батарея разрушена, а два из шести ее орудий разбиты. Потери в расчетах составили более половины. Старый корвет, несший брандвахтенную службу, сгорел и затонул. На месте его стоянки из воды торчали лишь мачты.
Спасая ценное имущество с затонувших кораблей, отряд Тоёды смог усилить свое вооружение за счет трех снятых со сторожевиков 47-миллиметровых короткоствольных пушек. Их сразу начали устанавливать на новые места. При этом с сигнальных постов все время отслеживали передвижения русских крейсеров, не отправившихся с добычей обратно на Цусиму, как ожидалось, а блокировавших бухты Фукава и Сензаки. Фальшивый «англичанин» сначала был с ними, потом ушел в направлении Симоносеки. Теперь его удалось разглядеть как следует и опознать. Им оказался крейсер второго ранга «Терек».
Складывалось впечатление, что после успешного налета на Абурадани крейсера со своей добычей чувствуют себя в полной безопасности в этих водах и даже не боятся ночи. Мичман Тоёда воспрял духом. Похоже, у него появлялся шанс добраться до врага уже в самое ближайшее время и поквитаться за все.
Молодой мичман, только в этом году закончивший Военную академию Императорского флота и назначенный для прохождения службы на крейсер «Хасидате», после Цусимского боя потерял свой корабль, еще даже не добравшись до него. Потом были долгие недели скитания без дальнейшего назначения, когда его переводили с одного места на другое, явно не зная, где пристроить, пока он не добился перевода в отряд «Кокутай».
Но и там далеко не сразу дело дошло до настоящей службы. Не хватало кораблей и вооружения. С группой таких же, как и он сам, молодых офицеров-добровольцев и гардемаринов последних годов обучения из Кайгун Хайгако в Нагасаки, также пожелавших взять в руки оружие, а не продолжать учебу, он организовал ремонт мелких моторных судов, пострадавших от взрыва минного транспорта «Тотоми-мару» в гавани порта Модзи.
В короткий срок им удалось вернуть в строй четыре судна, что не осталось не замеченным со стороны командования крепости Бакан. Их группу переформировали в особый отряд, выделив еще несколько поврежденных судов и предоставив возможность использовать для их вооружения начавшие поступать из Америки пулеметы калибром 6 миллиметров и старые минные аппараты из уцелевших арсеналов крепости Сасебо.
Потом были еще пополнения матросами и судами, но старшим в отряде неизменно оставался Тоёда, уже имевший репутацию грамотного механика, толкового организатора и решительного волевого командира – сторонника агрессивной ирискованной наступательной тактики. Как раз такой, которая и могла принести успех в складывающейся ситуации.
Поняв, что русские крейсера, похоже, собираются остаться у японских берегов на ночевку, он распорядился немедленно прекратить все работы, не связанные с повышением боеспособности, перепоручив продолжение спасательных работ местному портовому начальству, и всемерно готовиться к ночной схватке. В первую очередь тщательно проверить вооружение и механизмы.
На берег снова был послан его старший офицер с приказом разыскать опытных моряков из местных рыбаков или торговцев, хорошо знавших побережье. В предстоящей ночной вылазке планировалось действовать от берега и требовалось обеспечить безопасный выход отряда в район развертывания для атаки. Сам Тоёда и его самые надежные шкиперы хорошо знали только воды между Симоносеки и Нагасаки, а также шхерный район южной Кореи. А в этих местах они никогда раньше не бывали.
Нужные люди нашлись ближе к вечеру. К этому времени с постов сообщили, что к маячившим вблизи берега русским крейсерам, опознанным как «Богатырь» и «Светлана», присоединились два больших четырехтрубных миноносца, сразу начавших осмотр бухт. Когда солнце уже уходило за горизонт, эта процедура еще только началась. Судя по всему, русские намерены были задержаться.
Так как в Нагато полностью отсутствовала береговая оборона, никакого сопротивления им оказано не было. Местное ополчение и полицейские части еще с момента атаки залива подняли по тревоге и разместили на противодесантных позициях. Они готовились отразить возможную высадку с «Терека». Имелись сведения, что его просторные палубы способны вместить до двух батальонов пехоты, а учитывая, что от Цусимы досюда совсем не далеко, и того больше. С момента его опознавания и получения доклада об этом командование портового управления и крепости Бакан считало, что он здесь именно в роли десантного судна, а крейсера обеспечивают разведку и прикрытие.
Так уже было при атаке Цусимы и в Осакском заливе, просто в Абурадани не нашлось достойных высадки целей. После его ухода к Симоносеки ожидали фланговой атаки по суше на укрепления пролива, которую непременно поддержат еще несколько транспортов с пехотой и броненосцы, скрывавшиеся где-то неподалеку до поры. Когда придет время, они снова атакуют форты на фарватере. А вся эта возня у Нагато только для отвлечения внимания. Но русские так и не ушли от бухты Нагато, и десанта ни с «Терека», ни с других крейсеров или миноносцев не последовало.
Подобные стратегические размышления Тоёду не беспокоили. Он не стал дожидаться, чем закончится странное маневрирование крейсеров. Уже в глубоких сумерках, доведя численность отряда до 23 боеготовых единиц и получив с поста на горе Догенояма уточненный пеленг на русскую эскадру, а из крепости Бакан – место, курс и скорость парохода-крейсера и охранявшего его теперь «Богатыря», он вывел подчиненные ему корабли в пролив. Планировалось разделить силы, чтобы успеть атаковать обе группы судов противника со стороны берега, откуда после осмотра залива и бухт своими миноносцами и крейсерами они уже не будут ждать нападения.
Выдвижение на исходные рубежи прошло без происшествий. Еще до наступления полной темноты обе половинки отряда обнаружили скопления мачт на горизонте, как раз в расчетных точках предполагаемой встречи с назначенными целями. Учитывая тихоходность своих корабликов, японцы не стали бросаться на них сломя голову, продолжая осторожное и скрытное сближение на дальность минного выстрела, чтобы атаковать уже в темноте.
Но когда первая группа достигла района севернее бухты Сензаки, где еще полчаса назад находилась стоянка крейсера и захваченных в Абурадани судов, противника там уже не оказалось. Тщательное прочесывание вод дальше к северу и на запад не дало результата. Судя по тому, что никто не слышал никаких признаков боя на юго-западе, где к этому моменту уже должны были быть атакованы оставшиеся два русских крейсера, там также никто никого не обнаружил.
Отправленный к берегу посыльный пакетбот не принес никаких известий ни о противнике, ни о второй группе. Дальнейший поиск, занявший весь остаток ночи, также не увенчался успехом, и к рассвету обе группы из отряда Тоёды ни с чем вернулись в Абурадани.
Тем временем контр-адмирал Огура заканчивал подготовку к выходу в море всех трех имевшихся у него отрядов «Кокутай». С самого утра было известно, что русские корабли атаковали дозор севернее Окочи и сейчас продвигаются на восток. Чуть позже у выходов с фарватеров Фузана и Мозампо появился еще один крейсер, блокирующий оба эти порта со стороны Корейского пролива. Дождь и шторм не позволили как следует разглядеть и опознать его, хотя несколько раз он появлялся даже в поле зрения береговых постов, а стрельбу его пушек в течение первой половины дня было слышно несколько раз.
К полудню шхерным фарватером в Мозампо пробрался один из дозорных пароходов, удачно скрывшийся сначала от крейсеров в проливе, а потом ускользнувший и от того, что караулил у входа на главный фарватер. От его командира узнали, что в проливе действуют не менее трех русских крупных кораблей, но их не удалось разглядеть, в отличие от того, что держится под берегом. Это трехтрубный башенный крейсер первого ранга.
От агентуры на Цусиме было достоверно известно, что «Олег», помимо по-прежнему не исправленных повреждений после боя с «Нанивой» и «Такачихо» имеет серьезные неполадки в главных механизмах и поэтому используется только в системе береговой обороны, а в последнее время еще и в прикрытии партии траления. Он, хотя и способен передвигаться своим ходом, но в море не выходит, имея возможность дать ход не более восьми-девяти узлов. Исходя из этого, трехтрубным башенным крейсером у самых корейских берегов мог быть только «Богатырь» – лучший ходок из эскадры Рожественского. В пользу этого говорил и тот факт, что, по сообщениям наблюдателей, у него в действии были все три котельных отделения, в то время как «Олег» всегда дымит только из третьей трубы, потому что обе носовые кочегарки разобраны.
Пока все складывалось удачно. Русские корабли, скорее всего, все, что остались на ходу после боя, вышли в море. Оставалось только вынудить их задержаться на ночь в Окочи. Для этого требовалось изобразить активное минирование северных подходов к Цусима-зунду. К сожалению, только изобразить, ибо для настоящего минирования уже не оставалось мин.
Тралить в такую погоду очень сложно, и то лишь под самым берегом, так что Рожественский будет вынужден возвращать свою эскадру обратно в базу, пробираясь малым ходом вдоль западного побережья Цусимы по узкому фарватеру, которым вчера днем прошел его конвой, а вечером и броненосцы с крейсерами. Сохранить его чистым русским, конечно, удастся, но знать об этом они не будут. Расчет времени показывал, что, задержавшись в море до вечера, до наступления темноты они уже не успевают укрыться в Цусима-зунде, даже если подойдут к северной оконечности Цусимы еще засветло.
Это давало неплохой шанс как минимум перехватить противника после заката в зоне сплошных минных банок к северу от мыса Камасусаки, когда он будет стеснен в маневре и еще не войдет в зону действенного огня своих береговых батарей. Причем в этом случае предоставлялась возможность атак вражеской колонны, растянутой вдоль проверенного безопасного канала, с обоих бортов.