15 октября поляки заняли столицу Белоруссии Минск, но через трое суток отошли к демаркационной линии.
Советское руководство было явно недовольно действиями армии. Уже 30 августа Сталин предложил создать «…комиссию из трех человек по обследованию условий июльского наступления и августовского отступления Западного фронта».
Однако Троцкому на заседании Политбюро ЦК РКП (б) удалось отклонить это предложение. Таким образом он выводил из-под удара одного из непосредственных виновников варшавской катастрофы — своего назначенца, тщеславного Тухачевского, который не хотел признавать свои просчеты.
На этом заседании советское руководство решило перейти с языка огня на язык переговоров, т. е. к «политике соглашательского мира с Польшей».
И все же от резкого разговора по поводу поражения под Варшавой уйти не удалось. На 9-й конференции РКП (6), проходившей с 22 по 25 сентября 1920 года, выступил Ленин. Свой политический доклад он построил в направлении общего обсуждения международной обстановки с естественным включением туда результатов неудавшегося похода Красной армии на Варшаву. Он признал, что «…мы потерпели… гигантское, неслыханное поражение в результате стратегических просчетов и ошибок».
Но Ленин, как и Троцкий, не стал вдаваться в подробности операций, а поддержал предложение Председателя Реввоенсовета — не создавать комиссию по расследованию провала наступательной операции. По сути, он взял под защиту командование Западного фронта.
В частности, он заявил, что, дескать, пусть причины поражения определит история, и согласился идти на перемирие с Польшей в силу того, что еще полностью не решен вопрос с Врангелем. Для победы же над временным «хозяином» Крыма нужны были войска. Он также и поэтому предложил принять ноту Керзона.
Однако Сталин в конце первого дня работы конференции направил в ее президиум записку. В ней он указал, что в своих статьях в «Правде» он был достаточно осторожен в оценках перспектив Варшавского похода. Расчет Реввоенсовета Юго-Западного фронта на взятие города Львова не оправдался, потому что 1-я Конная армия была ошибочно переориентирована и отправлена на север, где концентрация польских войск была низка.
Отметая упреки в своей пристрастности к командованию Западного фронта, Сталин отметил, что дело не в том, что мы не взяли Варшаву 16 августа 1920 года. Дело «о том, что Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду не подтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало, а если знало, то почему молчало?
Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь…
Произошедшая небывалая катастрофа, взявшая у нас 100 тыс. пленных и 200 орудий, это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначения комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Тов. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование».
Это были объективные, справедливые слова Сталина, понимавшего, что справедливость есть постоянная и неизменная воля каждому воздавать по заслугам. Этого не хотели делать ни Ленин, ни тем более Троцкий, защищавший своего опростоволосившегося ставленника, цена ошибки которого оказалась очень высока, так как оценивалась самой дорогой валютой — кровью и многими жизнями красноармейцев.
Получив слово утром 23 сентября, Сталин в общих чертах довел до делегатов конференции свои соображения. Он торопился, но и его торопили, потому что прения по данному поводу завершались. В своей резолюции по политическому отчету ЦК РКП (6) конференция высказалась за переговоры с Польшей.
Одновременно поту сторону фронта, в Варшаве, на правительственном уровне решался вопрос о составе делегации и выработке стратегии и тактики на предстоящих переговорах с Москвой в Риге. Польская сторона, особенно политики-ястребы, а также военные, предлагала своим дипломатам настаивать на проведении границы по Днепру и, заключив предварительный договор, вести торг по поводу спорных территорий, денежных компенсаций и имущества.
Однако здравый смысл возобладал в головах некоторой части высокого гражданского чиновничества, и они переломили упрямство гонористой польской военщины. В результате было принято решение ограничиться такой линией перемирия: река Збруч — река Ствига — восточнее Ровно — Лунинца — Барановичи.
12 сентября в Ригу прибыла советская делегация, а через неделю, 19 сентября, польская.
Переговоры начались 21 сентября. Проходили они на неблагоприятном для россиян военно-политическом фоне продолжающихся наступательных действий поляков на Волыни и в Белоруссии, а также ожесточенных боев с Врангелем и на других участках, многочисленных столкновений с неприятелями, которых в ту пору было очень много.
23 сентября советская делегация была вынуждена пойти на некоторый компромисс и согласилась на границу по линии: река Шара — Огинский канал — река Ясельда — река Стырь и далее по границе Восточной Галиции.
Договор вступил в силу после обмена ратификационными грамотами, который состоялся 2 ноября в Либаве (Лиепая). Польские войска отошли на демаркационную линию, а советские части вступили в Минск, Слуцк, Проскуров и Каменец-Подольский.
Что же получила в результате этого договора Польша? Она взяла под свой контроль западно-белорусские земли с населением почти 4 млн человек, из которых 75 % составляли этнические белорусы, а также западно-украинские территории, на которых проживало около 10 млн украинцев. Таким образом, мы отдавали почти 15 млн православных славян в руки враждебно настроенных по отношению к ним чистых католиков и униатов.
Советская Россия (в результате отказа поляков в поддержке Врангеля и Петлюры в обмен на получение вышеупомянутых территорий на Востоке) развязала себе руки. Основные силы Красной армии, задействованные на советско-польском фронте, были сразу же переброшены на разгром Врангеля и завершение, таким образом, Гражданской войны на Европейской части страны.
И все же, несмотря на заверения о прекращении боевых действий с Советами, польская сторона постоянно поддерживала выступления отдельных банд. Ими были отряды Булак-Балаховича, Савинкова, Петлюры и так называемой «мятежной» армии Желиговского численностью в 59–60 тыс. человек. Все они базировались на польской территории, откуда совершали, как когда-то половцы, коварные набеги на неприятеля, с которым предварительно договаривались о мире. Страдало мирное население уставшей Советской России, особенно украинцы и белорусы.
А тем временем переговоры в Риге продолжались… Готовилось подписание другого документа — финансово-экономического соглашения. За участие Польши в жизни Российской империи польская делегация потребовала 300 млн рублей золотом. Советская сторона готова была ограничиться суммой только в 30 млн. Поляки также потребовали 2 тыс. паровозов и большое количество вагонов, к тому же это требование выходило за рамки ранее угнанных 255 паровозов, 435 пассажирских и 8859 товарных вагонов.
Наглость претензий была очевидной, и она явилась, как говорили тогда наши переговорщики, не результатом трезвого и спокойного образа мышления, а действий свойства характера на генетическом уровне — «порока, но порока врожденного». История польского гонора не единожды подтверждала подобную аксиому.
Эта непонятная заносчивость и это беспочвенное самомнение до сих пор дает о себе знать во взаимоотношениях как с Россией, так и с другими соседними государствами, которые с сожалением относятся к этому комплексу. Этот порок ментального чванства проявился недавно и в Евросоюзе.
В конце концов польская сторона согласилась, дабы иметь синицу в руках. Она получила сумму в 30 млн рублей золотом, но потребовала передать ей 12 тыс. кв. км территории.
Советской делегации в ходе переговоров удалось достичь компромисса, в результате которого Советская Россия передала Варшаве 3 тыс. кв. км в Полесье и на берегу Западной Двины, 300 паровозов, 435 пассажирских и 8100 товарных вагонов.
Общие потери Красной армии в компании 1920 года составили убитыми 232 тыс. солдат и офицеров, а Войска Польского — 184 246 человек. В период боевых действий поляки взяли в плен 146 тыс. красноармейцев.
Проблема содержания пленных красноармейцев и их командиров скоро заявила о себе страшными подробностями.
По данным многих очевидцев, наших военнопленных содержали в концлагерях практически в скотских условиях. Создавалось впечатление, что поляки были полностью солидарны со словами, сказанными еще в далеком 69-м году н. э. римским императором Авлом Вителлием после победы над недавним противником Марком Отоном: «Труп врага всегда хорошо пахнет».
С санкции высшего руководства польские надсмотрщики и охранники специально поливали бетонные полы холодной водой, отчего даже небольшой морозец и влажность буквально выкашивал российских военнопленных. Многие красноармейцы и командиры, вырвавшиеся из польского плена, рассказывали страшные истории об издевательствах в польских казематах.
Наших соотечественников часто грабили, избивали и убивали. Нормы всяких конвенций об условиях содержания военнопленных польскими властями были отброшены или забыты. Над женщинами, особенно из числа пленниц-военнослужащих, издевались чаще других и открыто над ними глумились. Нередко отмечались случаи развратных действий вплоть до изнасилования пленниц.
Пленных же красноармейцев, особенно из числа немцев, расстреливали на месте без суда и следствия, объясняя элементарным доводом — убит при попытке к бегству или за сопротивление охране.
Отсюда можно предположить, что через два десятка лет у гитлеровцев могли взыграть гены мести за своих расстрелянных предков.
Что же касается россиян, то из польского плена вернулось всего 75 699 бывших военнопленных Красной армии. Более 60 тыс. наших военнослужащих погибли в польских лагерях смерти, в том числе и в результате безрассудных расстрелов, побоев и голодомора.