Мне кажется, в русской культуре потеряно ощущение нормы, безумие становится обиходным, а норма вызывает ощущение чуда. Русский литературный язык существует двести лет, и сто из них — его нещадно уродуют и совершенствуют, в результате гениальность какая-то иногда проявлялась (в Хлебникове, Платонове), а вот нормально и внятно изъясняться по-русски так и не научились. В силу моих (без кокетства) довольно-таки ограниченных способностей я очень интересуюсь средними писателями, и то, что Ирвин Шоу, например, для Америки является средним писателем, вызывает у меня большое волнение. А наши средние, все как один — плохие.
Я знаю, что Байбаков в Нью-Йорке, и, конечно, хотел бы с ним повидаться. Вот будет номер, если советский корреспондент ТАСС покажется мне более нормальным, чем мои коллеги-антикоммунисты!.. Если ты с ним переписываешься, то скажи, что я при встрече с ним, разумеется, буду вести себя так, чтобы у него не было неприятностей. То есть не побегу излагать содержание наших разговоров в «Новое русское слово». Пусть не беспокоится, я еще не полный мудак.
Привет Ренате и обоим Гейхманам.
Что касается поездок в Европу, то мне жутко не хочется ездить за деньги. Из разных мелких стран, которые покупают мои права, пишут: «Не планируете ли Вы поездку в Финляндию?» На что я, как хитрый полуеврей, отвечаю: «Таких планов у меня нет, но я воспользуюсь любой возможностью, чтобы посетить вашу замечательную страну».
А права продаются, несмотря на лето (застой) и на то, что ни одна из двух книжек в «Кнопфе»[10] еще не вышла. Конкретно Финляндия (!) прислала 450 долларов (вернее, они прислали тысячу, но нас трое — агент, переводчик), и я обиделся, что мало, но моя невозмутимая жена Лена сказала, что если все страны пришлют по 450 долларов, то мы купим небоскреб. Дело в том, что нас уже пятеро, комнат в общем три, а снять другую квартиру в нашем районе стоит 800—1200 долларов. Мы же проживаем тут уже 4 года и платим всего 445. Дом наш говенный, но район адски дорогой. И вообще, надо покупать собственный дом, все говорят, что это выгодно.
Обнимаю вас. Твой
С. Д.
1. Фильм был показан по советскому телевидению. Очевидно, замысел фильма связан с идеей отвратить евреев от эмиграции в США ради репатриации в Израиль.
2. Лев Яковлевич Халиф (1930—2019) — московский поэт, прозаик, журналист, с 1977 в эмиграции, нью-йоркский знакомый С. Д.
3. Константин Константинович Кузьминский (1940—2015) — поэт, один из лидеров ленинградской нонконформистской поэтической культуры 1960-х — начала 1970-х, с 1975 в США, сначала в Техасе, затем в Нью-Йорке. Знакомый С. Д. с ленинградских времен.
4. Нани Брегвадзе (род. в 1936) — грузинская певица, пианистка.
5. Мейр Кохане (1932—1990) — лидер основанной им в Нью-Йорке «Лиги защиты евреев» (1976). В конце концов Верховный суд Израиля признал ее программу подпадающей под закон против разжигания расизма.
6. Имеется в виду Венедикт Васильевич Ерофеев (1938—1990) — автор «поэмы» «Москва — Петушки» (1970).
7. Аркадий Львович Львов (1927—2020) — прозаик, с 1976 в эмиграции, Нью-Йорк; Илья Петрович Суслов (род. в 1933) — прозаик, юморист, с 1974 в эмиграции, Нью-Йорк; Михаил Длмин (наст. имя Георгий Евгеньевич Трифонов; 1926—1984) — поэт, прозаик, в 1968 не вернулся из поездки в Париж.
8. Вильям Федорович Козлов (1929—2009) — ленинградский прозаик; Валерий Михайлович Воскобойников (род. в 1939) — прозаик, детский писатель, ленинградский знакомый С. Д.
9. С. Д. подразумевает альманах «Молодой Ленинград», в котором и ему случалось печататься.
10. См. письмо 4, примеч. 4.
***
22. Игорь Смирнов — Сергею Довлатову
Дорогой Сережа,
не ответил на твое письмо тотчас, когда получил его, п<отому> ч<то> нужно было завершить уйму дел перед отпуском. Сегодня отпуск начался, дела остались недоделанными, и я со спокойной душой пишу тебе. Не серчай из-за злополучного фильма — для тебя это еще один литературный сюжет. Сукин сын Хенкин («Русские пришли») написал в биографии Андропова, которая выходит в Италии, что я агент КГБ[1] и что эта организация поставила себе цель проникнуть в провинциальные немецкие университеты. Гарик Суперфин воодушевленно пытался подбить меня судиться с Хенкиным, но я благоразумно отверг это предложение.
Мише Мейлаху предъявили 70-ю статью (что ты, конечно жe, уже знаешь). Хорошо, что он идет по политической статье, а не по уголовной, не как, например, валютчик (написанное звучит чудовищно, п<отому> ч<то> по 70-й его ждут семь лет лагеря, но это все же оставляет надежду на то, что при каком-нибудь политическом повороте его могут выпустить досрочно). Когда я был последний раз в Л-де (в июле прошлого года), Миша сказал мне, что его вот-вот посадят и что поэтому он собирается уехать. Уехать ему не разрешили, не сажали в течение года, а потом внезапно арестовали сразу
после «идеологического» пленума. Т. е. похоже, что его уже давно определили в жертву, но выжидали какого-то благоприятного кому-то момента. В этой дьявольской кухне трудно разобраться. Но что-то странное и закономерное есть в том, что каждый год (начиная с Азадовского) сажают по одному (и только по одному) гуманитарию. Кто следующий?
Завтра мы сядем в машину, забудем обо всем и помчимся вначале во Францию, а потом в Испанию. Было бы разумнее ехать поездом, но жажда свободы, которую (свободу) дает автомобиль, сильнее, чем разум (иссушенный литературоведением). Если ты не собираешься в Европу (или, лучше сказать, не знаешь, когда соберешься), то, может быть, я приеду (до конца года) в Нью-Йорк. Правда, это неопределенно. Байбаков не сообщил мне свой адрес. Раз в два месяца я звоню ему по телефону. Надеюсь, что мы соберемся все вместе, если я смогу приехать в Н.-Й.
Сережа, Рената послала на твой адрес ее статью о Бродском.[2] Если будет случай, передай ее ему (хоть это и по-немецки).
Ну, пока. Обнимаю. И желаю скорейшей покупки дома (а Гейхман между тем собрался продавать свой, п<отому> ч<то> не хватает денег расплатиться с долгами, нажитыми при постройке). Приветы семейству. Рената кланяется.
Твой
Игорь
13. 08. 83.
1. Кирилл Викторович Хенкин (1916—2008) — журналист, переводчик, сотрудничал как с советской разведкой, так и с диссидентским движением, в 1941 вернулся из эмиграции, в 1973 снова эмигрировал. Автор книг «Охотник вверх ногами» (Frankfurt am Main, 1980), «Андропов — штрихи к царскому портрету» (по-русски полностью не печаталась, итальянское издание, 1983), «Русские пришли» (Тель-Авив, 1984). Название последней книги, возможно, как-то связано с фильмом «Русские пришли» (см. письмо 20, примеч. 1).
2. Döring-Smirnov J. R. «Uznat’, čto budet Ja, kogda…» Vergleichende Anmerkungen zu den Autobiographien von B. Pasternak und I. Brodskij // Die Welt der Slaven. 1983. XXVIII-2. S. 339—353.
***
23. Сергей Довлатов — Игорю Смирнову
16 авг. <1983>
Дорогой Игорь!
Я сегодня получил авторский оттиск статьи о Пастернаке и Бродском и хочу спросить, могу ли я послать копию Осе? Или, может быть, Иоганна Рената хочет послать ему оттиск сама, с автографом? На всякий случай адрес такой:
Mr. Josef Brodsky
44 Morton St. New York, N. Y. 10014 USA
У меня наконец вышла книжка в «Кнопфе» и уже появились две рецензии в довольно хороших изданиях — «Паблишерс викли» и «Харперс», но обе — не оценочные, а что-то вроде развернутых аннотаций. Скоро появятся еще три штуки (это те, о которых я знаю), две из них в довольно популярных органах —«Мадемуазель» и «Вилледж войс» — левая богемная газета, с которой заигрывают всякие Норманы Мейлеры. Кстати, я видел Мейлера раза три — он дико мрачный и надутый кривляка, корчит из себя сатану.
Но вообще, все русские книги, вышедшие за последние годы, если и не проваливаются, то во всяком случае заметного резонанса не вызывают. Абсолютно незамеченными прошли — Войнович, Ерофеев (жаль!), чуть лучше — Владимов, его даже собирались экранизировать, Лимонова пока что грубо изругали в «Вашингтон пост» и так далее. Скоро выйдут — Аксенов, Алешковский, но уже сейчас ясно, что предварительной рекламы не будет, денег никто в них вкладывать не хочет. Все это довольно грустно. Видно, трагизм существования не просто тезис, а что-то близкое к реальности. Там не печатали, здесь — не платят и не уважают, дети подрастают и плюют в душу, матери моей все здесь не нравится, от овощей до телепередач. Она говорит: «Кругом одни евреи. Где мои друзья? У меня здесь нет друзей…» Тогда я сказал: «Твои друзья умерли, а ты жива и здорова. И я, и Лена — работаем, все сыты, обуты и так далее». Произошел большой скандал.
Мой отец живет в чудной квартире, окружен детьми и внуками, пишет свои дурацкие мемуары и при этом говорит: «Я чувствую себя, как академик Сахаров в Горьком…»
Ну, ладно. Всех обнимаю. Будьте здоровы.
Ваш С. Довлатов
***
24. Сергей Довлатов — Игорю Смирнову
25 августа <1983>
Дорогой Игорь!
Статья Ренаты Бродскому отослана, копию попросил некий Гриша Поляк[1], хозяин умеренно нашумевшего альманаха «Часть речи», человек с интеллектуальными претензиями. Может, он как-то это дело использует.
Мейлаха очень жалко, хотя, будучи свободным человеком, он раздражал меня своим занудством. Наверное, лучший способ возбудить любовь и сострадание к человеку — это арестовать его по политической статье.
В Европу я так просто лететь не желаю, но всем издательствам, покупающим права, даю понять, что готов уступить их назойливым приглашениям. Мой друг Соломон Волков, автор фальшивых мемуаров Шостаковича[2], говорит, что он таким способом объездил весь мир, а в одном добродушном государстве ему даже бесплатно пошили смокинг. Мне смокинг не нужен (я и обычный-то пиджак надевал раза четыре в жизни), а вот дорогу пусть бы оплатили, есть в этом какая-то пикантность.
На радио «Либерти» мне показали корреспонденцию Байбакова из Нью-Йорка, она довольно махровая, вроде-того, что американские издатели специально печатают советские книги маленькими тиражами, чтобы не допускать широкие массы к социалистической культуре. Я, конечно, все понимаю, правила игры и так далее. Я что-то возразил Байбакову относительно тиражей и механизмов, но — без грубостей и напора. Так что, я думаю, это не помешает нам увидеться.