В. Соснора
P. S. Простите меня, ради бога, за матерщину. Но ведь… как иначе?
Лиле Брик
В столице Вашей (аллилуйя!)
временщиков, воров и цифр
страсть проповедуют холуи
и хамы стали — хитрецы.
Клан восхитительно воспитан —
свистун, сестрица, секретарь…
Про Вашу правду знает свита!
Вы — клеветник, но — сирота!
Все Ваши — Гоги да Магоги!
Вы вивисектор — не Любовь!
За чистоту кровей монгольских
мы бьемся боем! Кровь за кровь!
Пловцы-гребцы, в семейной сперме
вылавливатели амеб,
над ними — нимб в монгольской сфере
дрожит от страсти «Огонек».
О нравственность! Не разобраться
когда и кто кого е<…>.
О Вы, наперсница разврата!
Для гения Вы — каннибал!
Вы думаете: травля публик?
Все проще: публика права:
им не хватает просто пули
свинцовой в сердце там, у Вас.
Не Вам в Любовь перебираться,
она — за Вами и везде!
А памятник… пусть перекрасят
в любимый цвет своих вождей.
32
24. 1. 69
Милый, милый, дорогой Виктор Александрович!
Благодарна за негодование, но стихотворение не понимаю, даже зачеркнув эту самую строфу… Цитируя (не совсем точно) Маяковского:
«Я люблю прямо сказать — кто сволочь».[124]
1. Про чью «правду знает свита»?
Кто и почему «свита»?
Что значит «Вы вывисе<ктор — не Любовь»?> (здесь и дальше оборвана часть листа. — Я. А.)
Кто с кем бьется…………………………………………………………………………………
Какая «травля <публик»?>…………………………………………………………………..
В чем и какая «Публика пр<ава»?> …………………………………………………….
Вася тоже растерялся…
Боюсь и надеюсь, письмо уже не застан<ет> Вас. В Ереване Вам будет хорошо! Уверена!
В Москве зверская эпидемия гриппа. Мы пока держимся. А в Ленинграде? Ради бога, не заболейте!
Когда летите? Летит ли Кулаков? Думаю, он сможет там немало продать. В Армении любят и понимают живопись.
………………………………………………………………………………..Марина? Вот уже
………………………………………………………………………………..сла, а она еще не
………………………………………………………………………………………………………….!
Кланяйтесь Алиханянам. Поцелуйте все их семейство.
Обнимаем. Лиля, Вася
33
20. 1. 69
Дорогая Лиля Юрьевна!
В пылу полемики, в ненависти ко всей этой кампании против Вас я сделал непростительную ошибку: послал Вам недоделанное, в сущности, стихотворение.
Сейчас, на спокойную голову, я еще раз пересмотрел его и вижу, что строфу «О нравственность! Не разобраться…» и т. д. — необходимо срочно убрать. Она — противная и ничего нового не прибавляет, а только уводит от основного. А основное — только то, что вся эта сволочь хочет пули, какой она хотела и для М<аяковского>. То есть хочет вашего униженья, но сего у них не получается и не получится.
Вычеркните, пожалуйста, эту строфу[125], и простите, что она такая уродливая. Вот, что значит: «семь раз отмерь, один раз отрежь».
С Алиханяном говорил по телефону, и он мне все объяснил. Где-то 28–29<-го> лечу в Армению и очень рад.
Пишу своих «Пьяных ангелов».
Будьте ЗДОРОВЫ!
Обнимаем Вас и Василия Абгаровича!
Ваш В. Соснора
34
10. 2. 69
Дорогая Лиля Юрьевна!
Поездка моя в Армению оказалась не очень удачной.
Выступил я с успехом, народу было не так уж и мало, хотя объявление повесили только накануне, а институт находится на самой окраине города.
Но потом я два дня погулял по гостям и заболел — лежал шесть дней с высокой температурой, да и сейчас еще полеживаю.
Подробности Вам, очевидно, уже рассказывал Кулаков, поэтому я не буду повторяться.
Наконец-то получил верстку книги.[126] Чтобы не делать ее вызывающе пухлой, они подверстали все стих к стиху, а вообще-то, она размеров «Триптиха». Тираж пока стои´т 25 000 экз., но впереди еще вторая верстка, цензура… Если выбросят те несколько новых стихотворений и «Китеж»[127] — книги опять не будет, а будет только факт опубликования.
Наконец-то получил приглашение от Клода.
То ли мы так привыкли к печатям и бланкам, что приглашение мне кажется каким-то неубедительным, это обыкновенное письмо с приглашением, с его обратным адресом. Не знаю. На днях буду выяснять.
Копию верстки пока не дают. (Это я о Любимове.)
А стихотворение, раз оно плохое и непонятное, — просто выбросите. Что я и сделал. Бог с ним.
У нас просто ледниковый период — такие ветра и холода.
Спасибо Вам за воспоминания. Немного ведь было опубликовано.[128] И остальное — прекрасно. Когда я возьмусь за все воспоминания, я надеюсь, Вы разрешите использовать Ваши.
Будьте ЗДОРОВЫ! Обнимаем Вас и Василия Абгаровича!
Обнимаем вас!
Ваш В. Соснора
35
14. 2. 69
Дорогой Виктор Александрович!
Грызу себя за Ваше неудачное путешествие. Но как я могла предвидеть такое? Всегда думала, что Алиханян золотой человек… что и Вы и Кулаков будете у него, как у Христа за пазухой… Как сейчас Ваше здоровье? Что это, грипп?
Звонила мне Винокурова[129] из «Кругозора». Я записала ее имя и отчество: для Вас, а бумажку, на которой записала, потеряла! Тут же! Она (Винокурова) сказала, что шлет Вам телеграмму (я дала ей Ваш адрес), что «Кругозор» готовит запись: «Современные поэты о классике», что начнется запись с: «Соснора: „Слово о Полку“».
Получили Вы телеграмму? Я теперь уже ничему не верю. Кулаков был у нас, рассказал, как все плохо было организовано, как его заставляли пить и жрать, а картины ни одной не купили…
Ваше стихотворение «Das Gedicht»[130] мне уже нравится, я его, конечно, не выброшу, как Вы предположили. Но мои недоуменные вопросы остались в силе. Вы мне на них не ответили…
Я Вас очень люблю и Марину тоже. И Вася любит вас обоих.
Не забывайте нас!
Лиля
36
Дорогая Лиля Юрьевна!
Не знаю, получили ли Вы мое предыдущее письмо.
До Плучеков[131] я так и не добрался. Сначала не дозвонился, а потом грипповал. Как и все и всегда в С.-Петербурге.
Заканчиваю книгу «Пьяных ангелов». Там будет строк 800. Кроме того, так, на досуге взялся за книгу, условно названную «Лже-Эзоп». Пародии на притчи и басни. Это уже не в стихах, а так, в репликах. Теперь мои новости. Марина затеяла ремонт на кухне, и, как этого и следовало ожидать, ханыги-алкоголики содрали деньги и все перепортили. Так что доделываем потихоньку своими силами.
Был ли у Вас у Кулаков? Если будет, передайте, пожалуйста, ему мою просьбу: в конце мая, вот-вот, выходит моя пластинка в «Кругозоре», я просил Винокурову купить мне двадцать экземпляров, пусть она заберет их, а деньги я тотчас вышлю. Пусть заберет, но не высылает по почте, потому что «Кругозор», как мне объяснили, воруют. Телефон Винокуровой: Г-6-95-94 (двойку, что ли, прибавлять еще нужно?). Зовут ее Татьяна Марковна. Впрочем, это жена Евг<ения> Винокурова[132], и отыскать ее совсем просто.
Книга пока еще не выходит. Вот-вот жду. О Париже пока еще ни слуху ни духу. Видно, все рассматривают анкеты и справки из домоуправления.
Будет какая-нибудь новостишка — напишу обязательно.
Будьте здоровы! Привет Василию Абгаровичу! Обнимаем Вас!
Ваш В. Соснора
37
Переделкино, 28. 5. 69
Дорогой Виктор Александрович!
Наконец получила от Кулакова Ваш «Роман».[133] Прочла почти не отрываясь, как увлекательнейший детектив. Мне книга необычайно нравится! Она так чудесно написана, так — по-вашему. О Державине может показаться мало, но он абсолютно ясен из всего предыдущего.
Вася еще не читал. Он, как известно, — «медлительный сысой».[134]
Я читала ему отрывки. Прочтет!
Что Вам посоветовать? Видела случайно на кулаковской выставке ленинградского писателя Битова. Он советует дать книгу в журнал «Дружба народов». Там, говорит, сейчас есть приличные люди. Могут напечатать если не все, то отдельные главы. Я этого Битова не знаю и не знаю, реально ли это.
По моему разумению, в книге нет никакого криминала и можно безболезненно отдать ее в любое издательство. Но я в этих делах слабо разбираюсь…
Что мне делать с рукописью? Дать ее Кулакову для Битова? Оставить у себя? Отослать Вам с оказией?
Напишите!
Все в Вашей книге для меня неожиданно. Все интересно. Все страшно. И мне так нравится; как она написана — кажется, что Вы жили в те времена и все это видели и тогда еще понимали что к чему. Хотя Вы и ссылаетесь на очевидцев и описателей.
Жду «Пьяных ангелов»!!!
Что с поездкой? Есть ли проблески? Как здоровье?
Что Марина?
Где и когда будете отдыхать? Мы оба кланяемся вам обоим.
Ради бога, не температурьте, не болейте!