Умереть от голода и жажды юная волшебница не боялась, она всегда могла найти съедобное растение, или убрать яд из несъедобного. Хуже было с водой, можно попросить поделиться какое-либо дерево своим соком, но это лучше оставить на самый крайний случай. Девушка огляделась вокруг, ей не хотелось надолго оставлять беспомощного человека одного, она направилась в возвышающейся рядом скале, в надежде найти среди камней немного дождевой воды. Но её ждала находка намного лучше и ценней, вдоль скалы к морю бежал небольшой ручеек, в котором спокойно плавали мелкие рыбешки, небольшие лягушки, при её приближении торопливо скрылись в воде. Вдоль берега густо росли крупные лопухи.
Камилла вымыла горящее от соли лицо и вволю напилась воды сама, после свернула из сорванных листьев импровизированную чашу, набрала воды в неё и поспешила к спасенному. Осторожно, по глотку напоила его, теперь нужно было позаботиться об укрытии от солнца и дождя, на первое время. Девушка разыскала самые густые и непролазные заросли кустов неподалеку от ручья, сосредоточилась, и принялась колдовать. Кусты сами собой принялись двигаться, ветви переплетались между собой, образуя стены и крышу небольшого шалаша. На полу импровизированного жилища выросла густая мягкая трава. Это колдовство забрало почти все её силы, на первое время хватит, а дальше будет видно, рассудила Камила и отправилась перенести парня в шалаш.
Ему, видимо стало еще хуже, жар не думал спадать, рана на виске воспалилась, края её опухли. Девушка с трудом приподняла парня на плечо и полуволоком потащила его к укрытию. У входа в шалаш, она не удержалась и упала, мужчина упал рядом и застонал. Камила поднялась на колени и повернулась к парню, он упал на живот, и только сейчас девушка увидела, что на спине на рубашке и штанах проступила кровь, видимо во время шторма он обо что-то поранился. Нужно было посмотреть насколько все плохо, она затащила несчастного внутрь и с огромным трудом стянула с него одежду. То, что она увидела, заставило девушку разозлиться и расплакаться от злости на людей. Вся спина и ягодицы парня были покрыты свежими, воспаленными и едва зажившими рубцами от плети. Теперь стала понятна причина его жара.
Камила притащила кусок парусины с берега, старательно очистила его от песка и прикрыла несчастного. После скинула в ручей штаны с рубашкой, и придавила их камнем, чтобы их не унесло течением. Решив, что постирает их чуть позже. Не давая себе отдыха, она направилась к раскинувшимся рядом деревьям. Её дар поможет найти именно то, что нужно, она даже в незнакомом растении почувствует нужные ей свойства, даже если их там будет маленькая часть, она сумеет усилить их. Подобрав на берегу найденную утром кастрюлю, девушка углубилась в лес. Вот дерево, кора которого уберет расстройство желудка, плоды этого кустарника очистят кожу… Не то, снова не то, вот эта невзрачная травка остановит кровь, а листья и молодые ветки этого кустарника снимут воспаление. Плоды этого дерева снимут жар и боль… Она собирала растения и вспоминала все, чему научилась за годы жизни в приюте.
Владелица приюта считала, что девочки просто обязаны с детства уметь трудится и приносить пользу, поэтому, лет с десяти, они ежедневно ходили в лечебницу Святого Ваги, где бесплатно помогали монахиням ухаживать за больными. Камила с детства выносила нечистоты за лежащими пациентами и немощными стариками, мыла бродяг, пришедших за помощью и лечением. Поэтому она не растерялась и сейчас.
Набрав нужное количество растений, девушка поспешила обратно, теперь нужно было разыскать подходящий камень, растереть травы в кашицу, часть развести с водой и напоить этим несчастного, часть наложить на раны. По дороге сама сжевала ягоду, утоляющую головную боль, позаботиться о себе тоже нужно.
Потом до самого вечера возилась с израненной спиной парня, растирала и накладывала травы, непрерывно поила его водой. Жар то спадал, то снова возвращался, ночь и весь следующий день не было времени принести к шалашу собранные после шторма находки, она могла лишь не надолго отойти за новыми травами и съедобными плодами, растущими неподалеку. Она ела сама, и измельчив мякоть плодов в кашу, кормила этим больного. Иногда Камила жалела, что у неё дар травницы, а не полноценного лекаря, умеющего лечить одними заклинаниями.
К вечеру второго дня у парня началась лихорадка, он дрожал и трясся будто вокруг была лютая стужа а не летняя жара. Девушка старательно укрывала его парусиной, набросила сверху его выстиранные и высохшие на солнце вещи, но он все равно не мог согреться. Осталось единственное средство, согреть его своим теплом, девушка сбросила остатки пижамы и нырнула под парусину. Она прижалась своим телом, к нему всей душой желая, чтобы он поправился. Постепенно лихорадка отступила и Камилла уснула, усталость и две бессонные ночи сделали свое дело.
Проснулась она от ощущения чужого взгляда, парень проснулся и осторожно рассматривал её. Камила потрогала его лоб, жара не было.
— Пить хочешь? — спросила она, хотела встать, но вспомнила, что не одета.
— Отвернись, мне нужно одеться, — попросила она.
Парень послушно закрыл глаза и отвернулся, девушка выскользнула из-под парусины и быстро натянула остатки своей пижамы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, не дождавшись ответа на первый вопрос.
— Спасибо, госпожа, хорошо, — ответил парень и принялся вставать.
— Ты куда? — удивилась Камилла, — Тебе нужно лежать еще хотя бы несколько дней, пока спина не заживет.
Парень смутился и тихо произнес:
— Мне нужно…
— Лежи, я сейчас принесу, — все поняла девушка и выскользнула из шалаша, через мгновенье она принесла глубокий осколок какой-то вазы, который нашла на берегу во время одной из своих вылазок.
— На, я отвернусь, — подала парню. Тот покраснел, но послушно протянул руку за осколком.
Позже Камилла принесла ему воды.
— Как хорошо, что ты пришел в себя, — сказала девушка протягивая парню лист с водой, она магией изменила плотные кожистые листья на одном дереве, превратив их в небольшие ковшики, — по крайней мере ты теперь сможешь есть сам, и мне не нужно измельчать фрукты в кашу, чтобы покормить тебя.
— Благодарю вас, госпожа, вам совершенно не нужно было так утруждаться со мной. Обычно хозяйка забывает обо мне на несколько дней после наказания, я сам прихожу в себя, — вежливо сказал он, возвращая зеленый ковшик.
— Ты хочешь сказать, что это нормально, что лежал в лихорадке два дня и чуть не ушел к праотцам? — нахмурилась Камилла, — А кто твоя хозяйка?
— Госпожа Адель Караг, — еле слышно ответил он.
Камилла слышала об этой семье, богатые владельцы серебряных и золотых шахт, рудников поставщики золота на королевский монетный двор. И еще она поняла, что именно этот парень был в соседней каюте.
— Как тебя зовут? — попыталась скрыть свою неловкость вопросом.
— Обычно, госпожа меня звала "Эй, ты, иди сюда", вы можете звать так, как захотите, госпожа, — вежливо проинформировал её раб.
— Как тебя раньше, до неё, звали?
— Солк, госпожа.
— Я тоже так буду себя звать.
— Как вам будет угодно, госпожа, — снова последовал равнодушно — вежливый ответ.
— Так, заболталась я с тобой, нужно же за травами идти, — спохватилась девушка и покинула шалаш.
Когда Камилла вернулась и тихо заглянула в убежище, Солк спал, она быстро перебрала листья и уже привычно перетерла их в кашицу. Стоило ей войти в шалаш, парень тут же проснулся и дернулся вскочить на ноги.
— Лежи, — велела девушка, — мне нужно промыть и осмотреть твою спину и наложить свежие травы.
Она села рядом и убрала парусину, укрывавшую раба.
— Я постараюсь сделать все как можно быстрее, чтобы не мучить тебя, — робко, будто хотела заранее извиниться, сказала она, — но если будет больно, не терпи, мне нужно знать, где быть внимательнее. Понял?
— Да, госпожа, — удивленно ответил парень.
Камилла быстро и осторожно промыла раны и осмотрела их состояние. Солк сдержанно шипел сквозь зубы, когда пальцы девушки касались особенно глубоких рубцов.
— Все не так плохо, как было, — с облегченьем в голосе произнесла Камилла, — воспаление почти прошло, ещё несколько дней и можно будет осторожно вставать.
— Благодарю вас, госпожа, вам не стоит так беспокоиться обо мне, — он тяжело вздохнул, — Рабам не полагается столько внимания.
— Почему? — удивилась девушка.
— Раб не достоин заботы, госпожа.
— Я спросить у тебя хотела, — решила поменять тему разговора Камилла, — что это за украшение такое, — она дотронулась пальцами до цепочки с медальоном, — когда я тебя вытащила из воды, она за что-то зацепилась и чуть не задушила тебя. Я её порвать хотела но она крепкая очень, хоть и тоненькая. Я даже руку ещё сильнее о неё поранила и кровью всю перепачкала. Она потом сама ослабла, я так и не поняла, что с ней было.
Солк повернул голову, в глубине его необычных зеленых глаз что-то мелькнуло на мгновенье.
— Это значит, теперь я ваша собственность, а вы моя хозяйка, — серьезно глядя в глаза девушке, сказал он.
Камилла смутилась и забрала свою руку, слезы комком стали в её горле.
— Почему ты так думаешь? — сумела спросить она.
— Это, рабский ошейник, который не даст мне сбежать от вас, и задушит меня если вы погибнете. Правда, тот маг, который придумал это, он дал крохотный шанс пережить хозяина, — Солк тяжело вздохнул и продолжил, — должен оказаться кто-то рядом, и капнуть своей кровью вот сюда, — он указал на медальон, — после этого раб получает нового господина.
— Но, это же не правильно, — воскликнула Камилла, — человек не должен принадлежать человеку.
— Вы можете легко избавиться от меня, — тихо произнес Солк, девушка вопросительно глянула на него, — стоит только приказать, и ошейник все сделает сам.
После этих слов девушка не могла оставаться и вышла из шалаша, скрывшись в лесу Камилла дала волю слезам. Ей было жаль Солка, она лечила его совсем не для того, чтобы он подчинялся и служил ей, она просто помогала выжить раненому человеку, совершенно не надеясь на благодарность за это. А тут получается, что она спасла и лечила для того, чтобы этот красивый парень стал её вещью и даже будет он жить или нет, теперь зависит только от неё. Это было не правильно и не справедливо по отношению ни к ней ни к нему. Постепенно рыдания утихли, девушка успокоилась и теперь просто сидела под деревом, обхватив руками колени. Все мысли из головы куда то делись, осталась только тяжесть на сердце, хотелось остаться здесь и ни о чем не думать.