не на ходу, широкими шагами направившись в мою сторону, и достиг двери, прежде чем и отстегнуться успела. Ладно, дело отнюдь не в моей нерасторопности, а в том, что я натурально зависла, наблюдая за его приближением. Выглядел он так, что не знай я, как родных, демонов вожделения, что сейчас толкали его нетерпеливую задницу в мою сторону, то могла бы и обделаться от устрашающего оскала, исказившего его лицо. А так… сидела, наблюдая за ним, словно чокнутая поклонница экстрима за тем, как на нее несется десятибалльный ураган, — с улыбкой одновременно идиотской и предвкушающей. Дверца моей машины трусливо взвизгнула, когда Риэр распахнул ее, едва не оторвав, и в мои губы практически врезались его, требовательные, бескомпромиссно жадные, пока он отстегивал тормозящую меня. Не церемонясь ни капельки, мой голодный волчара выдернул меня наружу, прижимая к металлическому боку тачки и тут же запуская обе загребущие лапищи под подол.
— Славатебегосподиплатье, — глухо и слитно пробормотал он, прикусывая шею, беспощадно расправляясь с моими трусиками.
— И тебе привет, дорогой, — захихикала я, но мгновенно осеклась, ощутив, как он вжался пахом между моих гостеприимно раздвинутых ног.
— Расстегни! Сейчас же! — почти гневно рыкнул он, толкнувшись так жестко, что я едва не взвизгнула. Похоже, тут кое-кто оголодал совершенно не на шутку. Хотя, судя по дрожи, сотрясающей меня аж до лязганья зубов, таких двое.
Кажется, я сломала пару ногтей, расправляясь с его ремнем, пуговицей и молнией на джинсах, и даже бормотала что-то о том, что ношение гребаного килта внезапно нахожу необыкновенно привлекательным, но со всхлипом заткнулась, когда Риэр без крошечного намека на жалость прямо-таки вдавил свой член в меня. Громкое «бум» от моего затылка, врезавшегося в стекло машины, когда все тело привычно-шокирующе выгнуло от его охрененного проникновения, стало долбаным салютом, знаменующим это событие. Никогда, зараза, никогда я не смогу воспринимать этот первый миг нашего соединения как нечто обыденное. Принимать его в себя — всегда ошеломляюще, почти до слез больно, если бы не было так невообразимо хорошо. Каждый волосок дыбом, все нервные окончания взрывом в клочья, вразнос, душа насквозь и наизнанку, а ведь это еще даже не оргазм, это только чертово соединение минуса к плюсу, запуск электрического тока, которому не знаю равных.
ГЛАВА 3
Я не мог перестать вжиматься пахом между раздвинутых ног Рори, даже когда оргазм прокатился по мне, как груженый под завязку товарняк, разбивая все кости, превращая мышцы в желейную массу и вышибая на время способность соображать. Она всхлипывала, поражаемая идущими из глубины лона судорогами, которые передавались и мне, стимулируя все новые медленные толчки, хоть и чувствовал себя опустошенным досуха. Знаю, что совсем скоро опять буду готов, как ничего и не было, но сейчас только и был способен, что тыкаться лицом в изгиб ее шеи, целовать и лизать ее влажную солоноватую кожу, ошалевая и кайфуя от запаха и жара, источаемого кожей Авроры. Так бы вечно и стоял. Ну, или до того, как не стану способным продолжить с того же места, на чем остановились, учитывая, что от моего пупса пока жалоб не поступало на прохладу металла под ее роскошной задницей, но отдаленный звук приближающегося движка какого-то долбоящера, решившего именно сейчас ехать в нашу сторону, обломал мои великие планы на корню. Осторожно отпустил Рори, и она зашипела, неловко расставив ноги и с нарочитым упреком глядя на меня.
— У тебя там что, гребаный фонтан? — возмутилась она, пытаясь стереть все, что я в ней оставил, своими же бесславно погибшими трусиками. Жалкий кусок шелка ни черта не справлялся с объемом поставленной задачи, а я, как самая примитивнейшая скотина, прямо-таки раздувался от понимания, что моя пупсятина изрядно уделана моей же спермой, и ни капельки стыда из-за ее небольшого дискомфорта не испытывал. Наоборот, внезапно появилось желание взять и втереть мой запах в ее кожу повсюду, покрыть с ног до головы, чтобы она носила его как несмываемый парфюм, но больше всего добавить его внутрь ее тела, где ему самое место. Именно этим я обязательно и займусь, как только мы доберемся до дома.
— Если ты голодный, то нам стоило бы что-то заказать, я ни черта не готовила. Не люблю есть дома, пока тебя нет, — пробормотала Рори, оглядываясь и явно собираясь запихнуть свои трусики куда-нибудь в машину, но я выхватил их и засунул в карман, нарочно привлекая ее внимание к не собирающемуся полностью опадать члену, и только после этого спрятал его в штаны.
— Ближайшие несколько часов я собираюсь утолять совсем другой голод, дорогая, — усмехнулся я ее понимающей улыбке.
— А после этих часов я тем более буду не способна к кулинарии, — фыркнула она, одергивая платье и хлопнув меня по кисти, которой я ненавязчиво облапал ее левую грудь. Зараза, что-то я просто не в состоянии перестать ее тискать, даже понимая, что это задерживает нас.
— У Барса полно консервов, — мне чуть ли не руками пришлось ноги переставлять, чтобы начать отходить от нее, — а ветеринар велел ему худеть, так что я его подрежу на жрачку, если сильно прижмет.
— Как знаешь, но я все-таки позвоню в доставку, — пожала Рори плечами, усаживаясь в машину.
— Совершенно напрасно, ближайшее время некому будет выйти и забрать заказ! — нахально огрызнулся я и задом пошел к своей тачке. Блин, какая же пупс у меня охрененная, особенно когда вот такая: раскрасневшаяся, растрепанная, с этим влажным лихорадочным блеском в глазах, как у женщины, которую хорошо отымели только что, и она точно хочет продолжения и знает, что оно будет.
До дома мы неслись как оглашенные, Рори припарковалась перед самым крыльцом, но только вылезла из салона, я подхватил ее, на ходу вытряхивая из туфель, и дверь толкнул спиной, целуя ее остервенело. Сука, скучал, всегда скучал по ней зверски, уезжая, но сейчас аж колбасило от неимоверного желания вернуться в нее, уничтожить все преграды и малейшее расстояние между нами. Дурел, не сдерживаясь, рычал и рвал ткань, освобождая себе путь, не в состоянии терпеть, усадил ее на тумбу в прихожей и трахал снова, как ополоумевший, будто и не занимались мы этим только что на дороге. Рори в долгу не осталась, и к финалу моя рубашка превратилась в клочья, а спина и плечи были исполосованы ее ногтями, в изгибе шеи горел след от укуса.
— Добро пожаловать домой! — задыхаясь, пробормотала она, бессильно обвиснув на мне, едва наступило краткое затишье.
— Вот уж спасибо за теплый прием! — хмыкнул я, стиснув ее ягодицу, и шевельнул бедрами, напоминая, что мы еще соединены. — Нет места лучше, чем свой дом.
Покряхтывая и матерясь под нос, я таки стряхнул с ног гребаные джинсы, умудрившись не отпускать Аврору, и донес ее наконец до душевой кабины, где начал смывать пот и скользкую влагу между ног, испытывая дурацкое недовольство по этому поводу. Опустился на колени, проскальзывая в ее влажную жару пальцами, и прижался к лобку губами.
— Волчара, дай мне хоть дух перевести пару минут, — прохныкала она, но заерзавшие бедра выдали ее с головой.
— Никаких передышек, детка, — проворчал я и протолкнул язык между чуть припухшими складочками, наслаждаясь прерывистым всхлипом сверху, и тут же упал на задницу. — Твою же ж мать! У тебя вот-вот овуляция начнется. Черт-черт-черт!
Заполошно вскочив, впоролся макушкой в полочку, начисто снес ее — баночки, флаконы посыпались нам под ноги, и один, как натуральное западло, был стеклянным и разлетелся в миллион осколков. Выругавшись, качнулся в сторону, бухнув плечом в тут же треснувшую прозрачную стенку душа, и замер, ощущая себя пойманным в ловушку зверем, у которого к тому же еще и отняли весь воздух.
— Не шевелись! — прохрипел я и дернул головку душа, выломав к черту крепление, смыл все мелкие блестящие стекляшки вперемешку с розоватой пеной в слив, по-идиотски избегая встречаться глазами со своей женщиной, взирающей на меня недоуменно и безмолвно.
Подняв Рори одной рукой, переставил подальше от расхреначенной кабины, вырубил воду и выхватил из шкафчика полотенце, вывалив вместе с ним на пол еще десяток, стал вытирать моего пупса.
— Риэр, не прекратишь прямо сейчас — и я лишусь всей кожи весьма скоро, — сказала она почему-то необычайно звонким и напряженным голосом.
Опустив ткань, я действительно увидел, что растер ее кое-где уже до равномерно ярко-розового цвета, при этом про волосы начисто забыл, и с них продолжала литься вода, спускаясь извилистыми блестящими ручейками по ее телу. Снова выругавшись себе под нос, с ненавистью глянул на свой гребаный стояк, что абсолютно не проникся пониманием того, в какой заднице мы можем оказаться по нашей общей с ним вине.
— Что за дикая реакция? — без обиняков спросила Аврора, пока я старательно обматывался полотенцем, словно это могло спрятать слишком очевидное. — Это ведь не первый раз, чего ты так разволновался?
Я опустил голову еще ниже и взялся запихивать полотенца на место абы как и, само собой, они вываливались обратно. Что за сраный хаос, точно как в моей безмозглой башке!
— Риэр! — повысила голос Рори, и я почувствовал, что меня будто по заднице пнуло ее прорвавшейся энергией, требующей ответа. Или это моя несуществующая совесть? — В чем дело?
Ни в чем, ни в чем… в том, что при первой же, похожей на вспышку молнии, мысли о возможности твоего залета, передо мной встали синие огромные глазищи той вчерашней девчушки, а в башке заметался, сверля черепушку, надсадный монотонный вой мальчишки… но, ни в чем.
— Я, блин, тупая озабоченная скотина, так соскучился по тебе и завелся, что ни черта не почуял! — пытался сказать спокойно, но прозвучало так, словно я огрызался. — Но сраных мозгов не хватило проанализировать, почему меня так вштырило-то, что аж крыша ушуршала!
Как-то до этого мне всегда удавалось вовремя учуять или подгадать наступления цикла у нее, благо ее организм в первый же год перестроился в оборотнячий режим функционирования — четыре-пять «опасных» дней раз в полгода. По правде сказать, стоило мне понять, что вот оно, скоро-скоро, с