Я начал диалог с тщательно подготовленных фраз о расчётах, объёмах и траекториях сферы, об энергетических ограничениях и прочих научных фактах. Это заставило Алекса расслабиться, и он, впечатлённый моими «знаниями», начал открываться.
— Да, если бы я не подписал документ о неразглашении, я бы раскрыл все их грязные делишки, — выдохнул он, понизив голос. — Уверен, в вашем отделе нашлась бы дюжина таких же недовольных.
Я мысленно отметил эту информацию. «Дюжина» — значит, отдел не такой уж и маленький. Предложив выпить кофе, мы договорились встретиться на выходных. Я решил не торопить события — отсрочка встречи явно указывала на то, что парень не из тех, кто спешит делиться информацией.
Когда мы расставались, Алекс вдруг схватил меня за рукав.
— Есть ещё кое-что, — прошептал он, оглянувшись по сторонам. — Вы там… вы в курсе про «червей»?
Моё сердце пропустило удар. «Черви» — те самые светящиеся существа, которых извлекал человек в плаще.
— Да, конечно, — солгал я, стараясь казаться уверенным.
— Берегитесь их, — сказал он. — Они… меняются. Эволюционируют. Раньше «хирурги» справлялись с ними легко, но в последнее время… — он покачал головой. — В последнее время они становятся умнее. Как будто адаптируются к нашим методам.
— И что это значит? — осторожно спросил я.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но Крайн считает, что это знак приближающегося «Пробуждения». Что бы это ни значило.
Он отпустил мою руку и быстро ушёл, не оглядываясь. Я стоял, ошеломлённый этой новой информацией. «Пробуждение» — что это? Пробуждение кого или чего?
До выходных оставалось четыре дня, и я решил подготовиться к встрече основательно. Технические детали кода были не так важны, а вот методы и архитектуру пришлось поучить. Изучая нейронные сети, я был удивлён тому, как мало информации об искусственном интеллекте высокого порядка было в открытом доступе. За последние два года более 60 % компаний использовали его для своих задач: оптимизация, проверка гипотез, прогнозирование. Всё строилось на думающих и «размышляющих» моделях. В моей компании тоже использовались ИИ-системы, но мы работали лишь со старыми версиями, которых вполне хватало для бухгалтерии и юриспруденции.
Помимо технической подготовки, я решил глубже погрузиться в теорию сфер Дайсона. Если моя догадка верна, и пульсирующая сфера из видений действительно была какой-то модификацией этой концепции, мне нужно было понять её принцип действия. Особенно меня заинтересовала статья Виктора Крайна о миниатюрных сферах. В ней он предполагал, что если создать сверхплотную структуру на квантовом уровне, можно было бы заставить эту миниатюрную сферу функционировать как полноценная сфера Дайсона, но для сбора и преобразования не солнечной энергии, а квантовых флуктуаций вакуума — практически неисчерпаемого источника энергии.
В той же работе Крайн вскользь упоминал «квантовую запутанность сознаний» — гипотетическую возможность объединить несколько разумов в единую квантовую сеть. Тогда это считалось чистой фантастикой, и статья подверглась жёсткой критике со стороны научного сообщества. Но теперь я начинал думать, что Крайн каким-то образом доказал свою теорию на практике. И «Паралич времени» был побочным эффектом этого эксперимента.
В баре «Драная кошка» я нервно поглядывал на часы. Пятнадцать минут опоздания. Я уже собирался уходить, когда в бар зашёл взъерошенный и встревоженный Алекс. Увидев меня, он махнул рукой и плюхнулся на стул напротив.
— Ну, как дела? — спросил он, явно интересуясь не столько мной, сколько работой в компании.
— Да всё так же, исследуем, — ответил я, стараясь звучать как можно более уверенно. — Ты же знаешь, сфера Дайсона — это не только энергетика. Мы изучаем, как её можно использовать для создания автономных систем, которые могли бы работать без вмешательства человека. Это и управление ресурсами, и распределение энергии, и даже… — я сделал паузу, чтобы усилить эффект, — даже попытки создать что-то вроде искусственного разума, который мог бы управлять всей системой.
Алекс скривился в усмешке.
— Всем так интересно, да? Ещё и руководитель отдела, такая крупная рыба, послала к чертям ведущую ИИ-компанию мира.
— Руководитель? — переспросил я, стараясь не выдать своего незнания. — Ты об Анне Моррисон?
Алекс удивлённо посмотрел на меня.
— Нет, о Томе Ректере, конечно. Анна ушла ещё до меня, после той истории с «Проектом Омега». — Он внимательно изучал моё лицо. — Ты точно из Департамента сферы?
Я понял, что нужно срочно выкручиваться.
— Да, но я только недавно перевёлся. Ещё не освоился и не знаю всех деталей внутренней политики.
Он, казалось, принял это объяснение, но стал более настороженным.
Я понимающе кивнул. Мы ещё немного выпили, разговаривая о повседневных вещах, когда вдруг Алекс выпалил:
— Ну, вот скажи, тебе не противно от этого всего? Ладно, я понимаю, эта сфера и её заряды для наших систем, но то, как они используют людей в своих целях… Мы для них просто расходный материал!
Я пристально посмотрел на него и прищурился.
— Ты про нас, программистов?
— Да нет, это понятно. Я про людей! Они же должны знать, что за ужасы там творятся. Если бы люди узнали правду, пришли бы с факелами и сожгли бы к чёртовой матери всю их богодельню, да ещё и гендиректора прихватили бы заодно!
— Ты имеешь в виду Виктора Крайна? — осторожно уточнил я.
— Да, этого сумасшедшего гения, — горько усмехнулся Алекс. — Знаешь, что он сказал мне, когда я высказал свои сомнения насчёт этичности всего этого? «Прогресс требует жертв. Всегда требовал. Только теперь жертвы не умирают — они просто отдают часть своего сознания на благо науки.» Представляешь? Как будто имеет право решать за других людей!
— А что именно происходит с людьми? — спросил я, понимая, что наконец-то приближаюсь к сути.
Алекс огляделся по сторонам, словно проверяя, не слушает ли кто-нибудь, и наклонился ближе.
— Они используют человеческие мозги как элементы квантового компьютера, — прошептал он. — «Паралич времени» — это момент, когда сознание человека переносится в… другое место, а его нейронная сеть используется для вычислений. Сфера Дайсона создаёт поле, которое влияет на мозг, делая его частью глобальной вычислительной сети. А «черви» — это результат сбоев, когда сознание человека начинает осознавать происходящее и создаёт ментальные барьеры, мешающие процессу. Поэтому сотрудники в плащах и «оперируют» таких людей — они удаляют эти барьеры, эти «вирусы сознания».
— С этим не поспоришь, — поддакнул я, делая глоток напитка, который явно бил в голову.
— Постой, — вдруг сказал Алекс, пристально глядя мне в глаза. — Ты слишком спокойно реагируешь на всё это. Как будто… как будто ты уже знал. — Его глаза расширились. — Ты не из Департамента сферы, верно? Ты вообще не работаешь в «ГигаКванте».
Я понял, что дальше отрицать бессмысленно.
— Нет, не работаю. Но я видел это место — горы, снег, сферу в небе. Видел людей с открытыми ртами, принимающих эти странные кубы. Видел «хирургов», извлекающих «червей». И я хочу знать — почему именно я могу всё это видеть? Почему моё сознание остаётся активным, когда все остальные словно выключаются?
Алекс побледнел.
— Ты… ты один из «осознающих», — прошептал он. — Их очень мало, может быть, один на миллион. Люди, чей мозг каким-то образом сопротивляется полной интеграции в сеть. Крайн искал таких как ты. Он считал, что вы — ключ к следующему этапу. К «Пробуждению».
— Что за «Пробуждение»? — спросил я, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
— Не знаю точно. Это была самая засекреченная часть проекта. Но оно как-то связано с сущностью внутри сферы. С тем, что они нашли в Турине.
Алекс резко встал.
— Мне пора идти. Я и так сказал слишком много. Если ты действительно «осознающий», тебе нужно быть очень осторожным. Они наверняка уже ищут тебя. — Он вытащил из кармана визитку и быстро нацарапал на ней что-то. — Позвони по этому номеру, если решишь узнать больше. Но я бы на твоём месте держался от всего этого подальше.
Мы расстались, и я направился домой лёгкой походкой. Но тут я ощутил волну, всё вокруг на долю секунды замедлилось, и я понял: я погружаюсь…
Слова Алекса эхом отдавались в моей голове, когда окружающий мир начал терять чёткость, размываясь в знакомой «смоле» погружения. «Осознающий»… «Пробуждение»… «сущность внутри сферы»… Все эти фрагменты складывались в единую, пугающую картину — картину, в которой «ГигаКвант» использовал человечество как элементы гигантского био-квантового компьютера для пробуждения чего-то, что они нашли в изъяне реальности.
И я был каким-то образом связан с этим «Пробуждением». Не просто свидетель, не просто жертва — а ключевая фигура в их планах. Эта мысль и пугала, и придавала сил одновременно. Если «ГигаКвант» нуждался в людях вроде меня, значит, я мог повлиять на их планы. Возможно, даже остановить их.
С этой решимостью я позволил «смоле» поглотить меня, готовясь к новому погружению в иную реальность.
Глава: "Сквозь трещину"
Погружение не отличалось от предыдущих, если не считать затуманенного алкоголем сознания. Алкоголь, словно тёплый вязкий туман, обволакивал разум, размывая границы реальности. Концентрация давалась с трудом, а выход из погружения отдавался болью. Когда я открыл глаза, первой мыслью было — здесь ничего не меняется. Казалось, что для параллельной вселенной или иного мира здесь слишком обыденно. Слишком статично. Как декорация, застывшая в ожидании спектакля, который разыгрывается снова и снова по одному и тому же сценарию. Сфера, висящая над моей головой, всё так же пульсировала, а безвольные фигуры вокруг меня, которых я мысленно окрестил зомби, продолжали свой молчаливый ритуал. Но, вглядевшись в сферу внимательнее, я вдруг замер.
— Подожди, сфера… — прошептал я. — Такое знакомое слово… Последние дни я только о ней и читал… Сфера… Сфера Дайсона? — едва слышно произнес я.