Ботаник насупился, недовольно на меня посмотрев.
— Все будет нормально. Не думаю, что в этот раз нас будут бить по голове, душить или еще что-нибудь.
— А вдруг? Тем более сейчас с нами не будет Леши с волшебной ксивой, открывающей все двери. И он не обрадуется, если поймет, что мы лезем в его расследование.
— Ивонна Сигизмундовна, — фыркнул Ботаник, — как будто он и так не понял, что вы броситесь спасать Татьяну.
— Ты видел ее. Как она держится?
— Ну… В целом, нормально, но боится, хоть и старается не показывать. Я отвез ей все необходимые вещи. И она просила забрать кота, сказала, что у вас есть ключи от ее квартиры.
Господи, точно! Это мохнатое чудовище там, наверное, изнывает от тоски. Или, что еще хуже, от голода. Уверена, сестрица переживает за Тимошу больше, чем за себя.
Я поставила чашку в мойку и повернулась к Ботанику:
— Уверен, что со мной?
Он, не сомневаясь ни секунды, утвердительно кивнул.
Все-таки дух авантюризма в нем не пропал. Но я даже была рада, что он будет рядом. Думать он станет точно трезвее меня, да и две головы лучше, как говорится. А башка у него варит будь здоров.
Я переоделась, и мы двинулись по знакомой дороге к моргу. Черт, а ведь для начала не мешало бы позвонить Костику. Вдруг он вообще дома или занят, препарируя кого-нибудь?
— Набери Клементьеву, — сказала я Ботанику.
— Уже.
— Оперативно, — похвалила его.
— Ивонна Сигизмундовна… — такой неуверенный тон, как будто извиняющийся.
— Не мнись ты, сколько раз повторять.
— Может, это, конечно, не мое дело… Но что у вас с Лешей случилось?
— Мы не сошлись во мнении по одному вопросу.
— Вы отвечаете как юрист.
— Так я и есть юрист.
Больше вопросами о наших с Лешей отношениях он меня не донимал. Умный парень. Понял по моему тону, что развитие этой темы может грозить многочисленными тяжкими телесными.
В здании морга ничего не изменилось за год. Хоть бы косметический ремонт провели, а то краска со стен обваливается, да и не удивлюсь, если вскоре кому-нибудь на голову свалится кусок штукатурки. И вряд ли станет приятно, если этот кто-то будет еще дышать.
Ботаник остановился перед кабинетом Клементьева и два раза постучал. После короткого:
— Войдите, — потянул дверь на себя.
Я навесила на лицо улыбку, которая тут же сползла, когда я заметила, что Костя в кабинете не один. Его посетитель сидел спиной, но я, как группа «Корни», узнаю из тысячи этот затылок.
Клементьев закатил глаза, заметив нас с Ботаником, и, приложив руку к груди, покачал головой:
— Когда вы трое появляетесь в моем кабинете, я близок к гипертоническому кризу.
— Костик, — снова расплылась я в улыбке, — рада тебя видеть.
— Ну, я как бы отвечаю взаимностью, но лучше бы ты меня в ресторан пригласила или в гости, а то от наших встреч в морге мой гастрит перерастает в язву. Скоро придется бухать бросить при таком раскладе, а при моей работе это чревато психическим расстройством, — развел он руками.
Ботаник закрыл дверь кабинета и подошел к Клементьеву, пожав руку в приветствии.
Леша не повернулся, да даже не шелохнулся. А я не могла сделать и пару шагов вперед, боясь увидеть выражение его лица.
Костя прищурился, посмотрев на меня, потом — на Лешу. Наверное, даже патологоанатом, который работает с теми, у кого уже нет эмоций, почувствовал напряжение между нами.
— Кофе хотите? — прервал он молчание.
— О, мне, если можно, — поддержал его Ботаник. — Как ваши дела, Константин Иванович?
Между ними завязался почти светский разговор, хоть и выглядело это до ужаса наиграно.
— Ладно, — сказал Леша, поднимаясь. — Я пойду. Спасибо, Костя.
Он прошел мимо меня, почти задев плечом, но даже не посмотрев в мою сторону. Дверь хлопнула так, что я вздрогнула. А Клементьев повернулся ко мне и спросил:
— Допрыгалась?
— Ой, — отмахнулась я, устроившись на стуле, с которого только что встал Леша. — Не умничай.
— Беги, идиотка, — рявкнул Костя.
Я думала секунду, а потом выскочила из кабинета и, радуясь, что не на каблуках, почти бегом припустилась по коридору. Открыв железную дверь, которая вела на улицу, осмотрелась и сразу увидела Лешину машину. Странно, что не заметила, когда мы сюда приехали.
Успев преодолеть несколько разделяющих нас метров, я уперлась руками в капот машины, когда Леша уже тронулся с места.
— Ты ненормальная, что ли? — спросил он, открыв окно.
Я отряхнула руки и заметила:
— Не помешало бы машину помыть.
— Спасибо за совет. Еще что-то?
— Давай поговорим.
— Ивонна, мне надо на работу. Да и вроде поговорили уже обо всем. Так что освободи дорогу, пока меня не уволили. А то превращусь из мента в охранника супермаркета.
Ну уж нет, умолять я не буду. Отступив в сторону на несколько шагов, я проводила его машину взглядом и вернулась в кабинет Кости. Да пусть дуется, сколько ему влезет!
Только за сегодняшний день слишком много событий. Едва успела вернуться домой, а тут… Полное дерьмо, иначе не охарактеризуешь.
— Костя, коньяк есть? — спросила я, грохнув дверью еще хлеще Леши.
— Нет, — ответил Клементьев. — Только вискарь.
— Давай вискарь, — согласилась я.
Ботаник бы тоже, наверное, надрался с удовольствием, но понимал, что кому-то придется сесть за руль. Да и его рубит, насколько я помню, даже от ста грамм пива. Так что он просто стоял, прихлебывая кофе, и даже не встревал в наш разговор.
Костя плеснул мне в кружку жидкость, остро пахнувшую самогоном, и я почти залпом осушила, стараясь не дышать.
— Вы из-за актрисы? — спросил Клементьев, когда я подвинула кружку к нему, постучав по верху, а он налил еще, причем весьма щедро.
— Да, — подтвердил Ботаник. — Ее отравили? Это была версия следствия.
— По сути, да. Умерла девушка от анафилактического шока. Все признаки налицо: отек гортани и полости рта, местные покраснения кожных покровов при общей бледности и синюшность пальцев и губ. Наверное, у девушки была аллергия на что-то, что и послужило причиной реакции, которая привела к смерти.
— Подожди, — прервала я Клементьева. — То есть отравой мог послужить обычный продукт питания?
— С легкостью. Но пока это только предварительное заключение. Яды тоже могут вызывать подобные признаки. Лаборатория пока готовит анализы, а я просто поделился своими наблюдениями. Вот только обычно аллергики с такой реакцией гиперчувствительности тщательно следят за своим рационом питания, так что случайность я бы исключил.
— А что с содержимым желудка? — догадался спросить Ботаник.
— Непереваренные сырые овощи: огурец, болгарский перец, помидор. Остальное на проверке. Но если аллерген был в небольшом количестве и быстро всосался в стенки…
— Заткнитесь, — попросила я, — а то меня сейчас вырвет.
— Ивонна, а тест на беременность делать не пробовала? — спросил Костя.
Ботаник подавился кофе, закашлявшись. А я показала Клементьеву средний палец, снова сказав:
— Не умничай.
— Ну что же сделать, если я такой умный? А ты, если еще раз подобное выкинешь, получишь такой перелом этого самого пальца, что в жизни не срастется. Лучше с Лешей помирись, а то от покойников не таким холодом веет, как от него сегодня.
— Константин Иванович, — вновь подал голос Ботаник, как всегда, по делу, — а что по работе криминалистов? Анализ улик, дактилоскопия… И все в этом роде.
— Мое дело — трупы, с остальным вы знаете куда. Я могу помочь только с судмедэкспертизой.
— Костик, милый… — начала я.
— Даже не проси, — прервал он меня. — Все будет в материалах следствиях.
Ладно, найдем знакомых там. Клементьеву и так от нас достается. Но все-таки в помощи он никогда не отказывал. Правда, надеюсь, что в морге мы будем появляться редко, а желательно — никогда.
— Ивонна Сигизмундовна, — спросил Ботаник, когда мы сели в машину, — за котом?
Опять я забыла про бедного кошака.
— Поехали к Таньке.
Благо, сестрица жила неподалеку, а то бы я успела сожрать себя изнутри в машине рядом с привычно молчаливым Ботаником. Все-таки алкоголь на проблемы — убойная смесь.
Пушистый комок с громким «мяу» бросился мне под ноги, едва я открыла дверь. Стало невыносимо его жаль, да и себя тоже. Я опустилась на пол в полутемном коридоре и прижала Тимошу к груди. Наверное, довольно сильно, потому что теперь его «мяу» было немного офигевшим.
— Ивонна Сигизмундовна, — позвал меня не менее офигевший Ботаник. — Может, вам это… Кота завести, на антидепрессантах посидеть, выспаться, протрезветь?
— Что-то за последний год в этом городе все больно поумнели, — ответила, поднимаясь. — Правда, Тимоша?
Господи, я уже разговариваю с котом. Как Танька прямо. Ничего, это нормально, когда одиночество острее всего чувствуется сразу после расставания. Хотя никто ни с кем не расставался-то, по сути.
Но докатиться до разговоров с котов… Полный абзац!
— Подержи его, — сунула я кошака в руки Ботаника и пройдя вглубь квартиры.
Собрала мусор и скоропортящиеся продукты из холодильника, чтобы не появился запах. Кто знает, как повернется дело. Леша был прав — надо думать трезво. Так-то Таньку не должны надолго задержать, но если следователь добьется… Об этом даже не хотелось думать.
Забрав пушистый и явно пожирневший комок шерсти из рук Ботаника, я отдала взамен два пакета.
— Один в мусоропровод, второй — на ужин. Ты найдешь что приготовить.
Он не спорил со мной. Просто кивнул, подождал, пока я закрою квартиру, а только потом спросил:
— Вы точно в порядке?
— Все окей, дорогой.
Было все с точностью до наоборот. Почти брежневский застой в личной жизни, сталинские репрессии в отношении Таньки, так что хотелось простой горбачевской перестройки.
Ботаник припарковался напротив подъезда и присвистнул:
— Ничего себе… Какие люди!
Я посмотрела в сторону подъезда и сразу немного проморгалась, чтобы понять — это не зрительные галлюцинации.