Насколько вы добросовестный рассказчик?
Когда мы пытаемся прочувствовать мир напрямую, наши умозаключения немедленно считаются заслуживающими доверия. Дело не в том, что наши трактовки свободны от искажений и неточностей; самое главное, что мы глубоко субъективные существа. Но мы верим, что личное участие в ситуации дает определенную основу для точности и проникновения в суть. Однако благодаря нашему уникальному умению говорить нам не нужно испытывать что-либо самим, чтобы понять это частично или даже полностью. В отличие от прочих живых существ, которые могут учиться только на своем опыте, человек учится и на собственном опыте, и – через создание историй – на опыте других. Кто-то рассказывает нам историю, она затрагивает нас, и мы сочувствуем, мы сопереживаем, мы возмущаемся, мы понимаем. Мы делаем выводы. И вот здесь мы снова сталкиваемся с проблемами.
Ошибочные предположения (допущения)
Ваша история соткана из элементов, с которыми вы лично не имели дела; если хотите, она частично построена из не принадлежащих вам кирпичиков. Вы их не покупали, вы не знаете, откуда они взялись, вы не знаете, что внутри. Таким образом, большая часть материала, из которого сделана ваша история, строится на предположениях – на информации, реальность и достоверность которой вы не можете проверить.
Мы все делаем предположения. Нам приходится делать их, иначе мы будем парализованы из-за недостатка проверенной информации. Дэвид Юм, шотландский философ, известный своим скептицизмом и утилитаризмом, однажды спросил: «Откуда мы знаем, что завтра на востоке взойдет солнце? В конечном счете это недоказуемо, хотя солнце до сих пор всходило каждое утро. Поэтому логично предположить, что оно снова взойдет и завтра». Жить без этого допущения, так же как и без десятка тысяч других, было бы безумием, не говоря уже о том, что это беспокойно и крайне изнурительно.
Даже когда мы знаем, что делаем предположения, мы подсознательно продолжаем их делать. Наш разум делает это за нас. Например, прочитайте следующий параграф (много гулявший по Интернету и иногда использующийся в школах):
«По рзелульаттам илссеовадний одонго анлигйсокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, в кокам пряокде рсапожолены бкувы в солве. Галвоне, чотбы преавя и пслоендяя бквуы блыи на мсете. Осатьлыне бкувы мгоут селдовтаь в плоонм бсепордяке, все рвано ткест чтаитсея без побрелм. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом».
Возможно, будет чересчур сказать, что мы – машины, делающие предположения (как будто это единственное, что мы делаем), но мы делаем это чертовски хорошо. На некоторые наши предположения оказывают влияние сказки и рассказы, на которых мы выросли. К примеру, возьмем отдельные факты из жизни и представим, что мы обязательно должны прожить ту или иную классическую историю. «Хотя каждая жизненная история уникальна, многие люди придерживаются сценариев, одобренных их культурой», – пишет Карлин Флора из Psychology Today и отмечает, что Дэн Макадамс, автор «Историй, которые мы проживаем», определял, насколько «часто американцы, особенно добившиеся успеха, плетут сказки об искуплении». Либо, наоборот, американцы часто представляют себя жертвами «словесного загрязнения»: «Все было хорошо, но потом что-то случилось: развод, несчастный случай, смерть – и теперь никогда уже так не будет». Небольшая, но активная группа людей шумно раскручивает предположения и создает теории заговора (например, что башни-близнецы были взорваны изнутри правительством США, что холокоста не было, что человек никогда не высаживался на Луну и т. д.) и затем манипулирует фактами, подтверждающими их точку зрения. Гораздо больше людей среди нас также развивают предположения и создают теории заговора, но на персональном уровне (мой начальник поклялся меня уничтожить, все поклялись меня уничтожить, никому нельзя доверять), и затем ищут якобы неопровержимые факты в поддержку их точки зрения. Существует множество причин, почему возникают и развиваются такие фантазии, но одна из самых главных заключается в том, что они отвлекают рассказчика и его слушателей от более неприятной правды. Занимательная, фантастическая история соответствует потребностям, простым и понятным, а мысль о том, что все это неправда, приходит позже. Такова потенциальная опасность создания историй до того, как получены все факты и произведены попытки честно и взвешенно их оценить. «Человек слышит, что хочет слышать, а остальное пропускает мимо ушей», – написал Пол Саймон в своей песне «Боксер».
Некоторые из наших предположений – возможно, даже большинство из них – оказываются верными. Наступает Рождество, а ваша сестра не пришла на традиционный семейный ужин, оставив только сообщение на телефоне, что она свалилась с насморком и не сможет прийти. Но вы предполагаете, что она вовсе не простудилась, а просто ей была нужна социально приемлемая причина. Ведь она обычно старается уклониться практически от всех семейных сборищ, потому что она не замужем и терпеть не может все эти взгляды и вопросы от членов семьи, которые почти все пришли с партнером или партнершей, а часто и с детьми. Возможно, ваше предположение и верно.
Некоторые из ошибочных предположений довольно безобидны – из разряда «что безвредно, то не плохо». Например, вы обычно думаете: «Мы так поздно выходим, что нам в кино достанутся ужасные места», но не всегда это так и происходит. Некоторые ошибочные предположения (как упоминалось выше) не столь безобидны. К примеру, вы несколько раз звонили важному клиенту и оставляли ему сообщения, но он вам так и не перезвонил, поэтому вы предположили, что их офис куда-то переехал, и поэтому ваши планы провести выходные с семьей рушатся… Но в следующий вторник вы выясняете, что ваш клиент две недели был в отпуске и не мог вам перезвонить. Или: из-за ваших дружеских отношений с клиентом вы предполагаете, что он никогда не передаст этот прибыльный бизнес кому-то другому… Но именно так он и делает, потому что ваши предположения сделали вас самодовольным. Когда мы делаем ошибочные предположения о важных вещах, это может оказать разрушительное воздействие на нашу жизнь. Когда человек начинает поднимать на поверхность свои старые истории, он открывает ящик Пандоры ошибочных предположений – о работе, семье, здоровье, счастье. Далее я приведу примеры от топ-менеджеров, которые принимали участие в программе.
Ошибочные предположения о работе:
– Бóльшая часть моих проблем в жизни происходит из-за моей ответственной работы. Без всех этих рабочих стрессов я был бы более ответственным и внимательным отцом и мужем.
– Только работая дольше и усерднее, я смогу соответствовать требованиям своей должности.
– Я потеряю работу, если мой мобильный телефон не будет всегда включен и если я не буду постоянно проверять электронную почту из дома.
– Моя работа управляет мной – а не наоборот. Я не начальник!
– То, что я вкладываю львиную долю своей энергии в работу, а не в дом и семью, будет стоить того в долгосрочной перспективе. Я делаю это для моей семьи.
– Моя работа – это я. Без моей работы и моих денег я никто.
– Моя жажда славы, власти и богатства – вот что заставляет меня просыпаться по утрам. И ничего больше.
– Если я получу повышение и прибавку к зарплате, я стану счастливее и буду считать себя лучше.
Ошибочные предположения о семье, супружестве и родственных отношениях:
– Моя семья понимает, что я так много работаю только для них. Все, что я делаю, – я делаю для них.
– Моя семья нормально относится к тому, что я прихожу домой с работы обессиленный и ничто меня не интересует. Они ценят то, что я делаю для них на работе.
– Как только я стану партнером, мои шансы найти жену повысятся.
– Я приношу домой деньги, а жена растит детей. Так и должно быть сейчас.
– Мы просто не сможем прожить на меньшие деньги. Именно поэтому я тружусь как раб на своей работе.
– Мой отец был довольно резок со мной, и ничего страшного со мной не случилось. Я редко его видел. Что было хорошо для меня, должно быть хорошо и для моих детей. Я провожу даже больше времени со своей семьей, чем мой отец.
– Слава богу, на мне не лежит ответственность за семью или какие-то серьезные отношения. Я довольно-таки целеустремленный, что дает мне конкурентное преимущество и позволяет мне достигать моих целей и счастья гораздо быстрее, потому что я могу посвятить себя всего без остатка тому, чтобы быть на работе лучшим.
– Нет ничего неожиданного в том, что фото моей семьи всегда в моем портфеле, ведь я так мало времени провожу дома. Просто сейчас должно быть так.
Ошибочные предположения о здоровье:
– Сердечный приступ случается с людьми, которые едят, как я, не занимаются спортом и имеют лишний вес. Но со мной этого не произойдет.
– Я чувствую себя хорошо, поэтому мое здоровье, вероятно, в порядке.
– Я еще молодой, поэтому могу позволить себе делать то, что плохо сказывается на здоровье. Когда-нибудь мне придется сильно измениться или столкнуться с последствиями этого. Но у меня еще есть время.
– У меня нет ни времени, ни сил на занятия спортом.
– Заниматься собой – это роскошь, которую я не могу себе сейчас позволить.
– Все то время, что у меня есть, я посвящаю самым значимым вещам в моей жизни – моей семье и моей работе.
– Тратить время на занятия спортом – эгоистично.
– Решение не заниматься спортом демонстрирует мою любовь и преданность моей семье.
– Забота о собственном физическом состоянии – мое личное дело и не имеет ничего общего с моими обязанностями как сотрудника.
– Если во всем остальном я веду правильный образ жизни, то я могу продолжать курить, и со мной ничего не случится.
– Мы все когда-нибудь от чего-нибудь умрем. Если я умру чуть раньше из-за того, что четыре раза в неделю съедаю стейк и выпиваю полбутылки вина, это того стоит.
Ошибочные предположения о счастье:
– Я никогда в жизни не найду настоящего счастья. Я знаю это.
– Я не могу быть счастливым и одновременно находиться в таком постоянном напряжении. Счастье – это свобода от напряжения.
– Никто в моем положении не мог бы быть счастлив.
– Мое счастье настанет, когда я достигну финансовой свободы. Знаю, это звучит смешно, но для меня это именно так.
– Я жертвую своим счастьем ради семьи.
– Успех и счастье идут рука об руку.
Упражнение
Найдите три потенциально ошибочных предположения, которые вы делаете прямо сейчас в каждой из этих четырех сфер жизни.
Работа (например: я потеряю работу, если буду тратить время на занятия спортом в течение рабочего дня или если уйду пораньше, чтобы посмотреть, как мой ребенок играет в школьном спектакле):
1. _______________________________________________
2. _______________________________________________
3. _______________________________________________
Семья (например: хотя я совершенно не в состоянии общаться с семьей, когда возвращаюсь домой с работы, они знают, что я люблю их):
1. _______________________________________________
2. _______________________________________________
3. _______________________________________________
Здоровье (например: заниматься собой – это роскошь, которую я не могу себе сейчас позволить):
1. _______________________________________________
2. _______________________________________________
3. _______________________________________________
Счастье (например: я буду более счастлив, когда финансовые трудности останутся позади):
1. _______________________________________________
2. _______________________________________________
3. _______________________________________________
Все предположения отражаются на наших историях. Ошибочные предположения всегда ведут к ошибочным, неэффективным историям. И если мы хотим, чтобы наши истории были правильными, мы должны понять, что наши жизни по большей части базируются на предположениях. Затем мы должны проверить, верны или нет эти предположения.
Некоторые ошибочные предположения обнаружить легко и легко изменить. Неверные предположения типа «у меня не торчит шпинат между зубов», «у меня нет кровоточащих порезов на лице после утреннего бритья» или «у меня достаточно денег на счету, чтобы внести платеж за машину за этот месяц» обнаруживаются довольно быстро и также быстро могут быть скорректированы. Но некоторые предположения типа «никто в моем положении не мог бы быть счастлив» выявить чертовски сложно. Они могут звучать совершенно правдоподобно.
Откуда же берутся эти ошибочные предположения и как узнать наверняка, что они ошибочны? Отследить происхождение наших представлений о мире может быть невероятно сложно, а примириться с правдой о предположениях – это дело всей жизни, не имеющее конца. В конце концов, разве мы уже давно не рассказываем историю самим себе?
Синдром «потому что я могу»
Почему вы проверяете электронную почту из дома, курите, не занимаетесь спортом и разговариваете по мобильному телефону за ужином? Потому что вы можете! Никто не скажет вам, что вы не можете сделать этого. А если кто-то и скажет, то они не смогут подтвердить этого – с моментальными очевидными печальными последствиями. Никто не может привести вам действительно убедительный аргумент, почему вы должны бросить курить прямо сейчас или почему вы должны вставать в пять утра, чтобы делать зарядку. В сущности, в вашей истории разговаривать по телефону за ужином более чем нормально, это необходимо для вас, чтобы делать свою работу, это продуктивно и даже не так уж и навязчиво. В конце концов, вы же физически вместе со своей семьей?
Вот как размышляют о курении те из вас, кто страдает от синдрома «потому что я могу»: «Курение – это мой выбор, мое право, и никто не сможет отнять этого у меня». (В целом вы правы: в конце концов, действительно никто не требует этого от вас.)
Ваши размышления о сне и занятиях спортом: «Мне больше необходим сон, чем физические упражнения. Занятия спортом – это роскошь, а сон – необходимость». (Разве это может быть неверным? Разве сможет кто-то сказать, что в этом утверждении есть хоть капля нелогичности?)
Ваши размышления о работе допоздна: «Все в моем отделе работают допоздна, как правило, не успевают на ужин и берут работу домой. Так и должно быть, если мы хотим сохранить свои места и достичь успеха».
Никто не подвергает сомнениям ваши умозаключения. По поводу последнего пункта ваш босс явно не будет разубеждать вас в ваших ошибочных предположениях. Вместо этого он просто продолжит штамповать указания: «Назначьте совещание отдела на четверг… Закончите отчет об обслуживании клиента к десятому числу… Слетайте в Нью-Джерси и встретьтесь с клиентом лично… Опросите всех руководителей отделов и обобщите их мнение по поводу потери клиента; я хочу знать, кто распространяет весь этот пессимизм». А что если бы вместо этих указаний ваш босс начал бы издавать такие: «Делайте упражнения не менее тридцати минут, перед тем как уйти с работы… Я хочу, чтобы вы правильно питались во время обеда и, находясь в офисе, ели не реже чем через каждые четыре часа… Я хочу, чтобы вы проводили вечера дома с семьей не меньше трех раз в неделю… Я хочу, чтобы вы отключали мобильные телефоны на время ужина с семьей и не занимались ничем, связанным с работой, пока не уложите детей спать… Я хочу, чтобы вы ложились спать не позднее 23:30 с понедельника по четверг… Да, и уничтожьте сигареты, пока они не уничтожили вас»?
Представьте себе, что ваш босс говорит вам такие вещи. Вы, наверное, решите, что он сошел сума, или что он каким-то образом издевается над вами и играет во власть, или что у него нет права копаться в вашей личной жизни.
Правда в том, что нет такой внешней силы, которая заставляла бы людей ответственно относиться к тому, как они живут (за исключением маленьких детей и их родителей). Именно поэтому так просто заполучить всевозможные ошибочные предположения и вредные привычки, которые поддерживают истории, идущие в ложном направлении, – просто потому, что мы можем. Очень многие люди, с которыми мы сталкивались, отказывались (по крайней мере поначалу) раскрывать на это глаза, в основном потому, что подозревали, что они увидят. Они были превосходными бизнесменами (они добивались правды, их было невозможно одурачить, они отбрасывали все неважное, определяли тенденции, когда они возникали, выявляли проблемы, находили решения), но они совершенно фантастическим образом не брали на себя ответственность за истории, которые они рассказывают в своей личной жизни.
Почему же? Никто не будет ругать их за их плохонькие истории. Поэтому вместо того, чтобы ужесточить требования к себе (единственное действенное решение), они предпочитают закрывать на это глаза. «Ну, это личное дело. Мне не нужна нянька, которая будет говорить мне такие очевидные вещи, как „Хорошо поешь перед работой“. Это просто оскорбительно».
Грубая неоспоримая сила фактического документирования – единственный эффективный способ продемонстрировать, насколько синдром «потому что я могу» захватил вас. Например, вы остаетесь в офисе допоздна, потому что можете сделать это, но осознаете ли вы, на сколько вы обычно задерживаетесь? И как часто? Одна из наших слушателей, глава подразделения по брендингу национальной сети супермаркетов, сказала, что она даже не представляла, насколько она злоупотребляет своей «свободой» оставаться допоздна, пока (как мы ей предложили) она не начала каждый вечер отмечать время своего ухода с работы. «Я была в шоке, – сказала она. – Пока у меня не было этих данных наблюдений за три недели, я не представляла, насколько все плохо. 20:30, 21:00, 21:30 минимум четыре дня в неделю. Мне незачем оставаться так поздно каждый вечер». Она обычно приходила домой значительно позже того времени, когда ее ребенок ложился спать (и сама она приходила уставшая, а муж сердился), но она утешала себя тем, что собирается пообщаться со своим сыном рано утром. «Если бы я не записывала, что я делаю, то до сегодняшнего дня так бы и не поняла, что почти каждую неделю я могу приходить домой до того, как мой сын ложится спать, могу играть с ним, а также могу проводить целый вечер, а то и три со своим мужем. Я так бы и сидела допоздна». Чтобы не дать себе вернуться к прежнему ритму, она каждый вечер продолжает отмечать время ухода с работы. «Мои сотрудники говорят: „Мы знаем, что ты собираешься домой“, когда видят, как я беру свою маленькую книжечку».
Упражнение
Части вашей истории остаются навечно просто потому, что они не имеют непосредственных последствий, потому, что вы не должны оправдывать их, потому, что никто не потребует от вас отчета, потому, что вы можете. Посмотрите, так ли будет, если вы будете отчитываться о них самому себе.
Ежедневно записывайте пять вещей, которые вы делаете, потому что считаете, что это ничего вам не стоит. Так, например, отмечайте каждый раз, когда вы включаете и выключаете телевизор (подсчитайте, сколько часов он включен), или частоту, с которой вы проверяете электронную почту либо выходите в Интернет, или пьете прохладительные напитки, или кричите на кого-нибудь (а потом извиняетесь). Вы, вероятно, будете удивлены полученными результатами.
1. _______________________________________________
2. _______________________________________________
3. _______________________________________________
4. _______________________________________________
5. _______________________________________________
Подделывать бухгалтерские книги
О восприятии сказано, пожалуй, больше мудрых слов, чем о чем-либо другом (или, может, это просто так кажется): «Красота – в глазах смотрящего», «Не делайте из мухи слона», «В чужом дворе трава всегда зеленее», «Не судите о книге по ее обложке» и еще бесчисленное множество фраз. Но, пожалуй, самая лучшая, самая элегантная, изящная из всех – это малоизвестное выражение британского философа Эриха Хеллера, который заметил: «Будьте осторожны в интерпретации мира – он именно таков».
Мы живем так, словно наше восприятие является не только нашей сегодняшней реальностью, но и реальностью для всех, сегодня и навсегда. Таким образом, сложно отделить ошибочные предположения, которые добавляют перца в наши истории и во многом определяют их. Если нам не хватает мужества посмотреть на вещи бесстрастно и внимательно, тогда наша немного (или по большей части) фальшивая история становится настоящей. Ее несложно придерживаться потому, что она на самом деле очень близка к правде, это вариант правды. В ней есть «правдоподобие», как называет это комик – фальшивый репортер Стивен Кольбер. Но по мере того, как мы рассказываем историю – довольно невинно, без какого-либо злого умысла, – наша история может стать столь же недостоверной (если даже не противозаконной), как та поддельная финансовая история, которую «пишет» нечестный бухгалтер или финансовый директор, когда подтасовывает бухгалтерские данные.
Возьмем, например, вот эту историю: «С двумя маленькими детьми и бесконечной работой у меня просто нет времени ни на какую общественную деятельность. Честно говоря, я даже редко вспоминаю о ней. Нет никакой возможности, чтобы она могла поместиться в моей жизни, поэтому я полностью исключила ее из своих мыслей. Когда я заставляю себя думать о ней, я очень расстраиваюсь, что не могу отдать долг обществу, только моим близким, но у меня нет выбора. Отдавать долг обществу – важная часть той личности, которой я хочу быть, и наследия, которое я хочу оставить после себя, но в этот период жизни это просто не может иметь место».
Правда ли это? Да, у директора по маркетингу, которая написала эти слова, двое детей и ответственная работа. Это факты. Но как насчет ее утверждения, что ее «работа не имеет границ»? Это правда или она просто решила так думать о ней? Действительно ли у нее «просто нет времени ни на какую общественную работу»? Или она тоже просто решила так думать об этом? Многие люди, которых мы встречаем в HPI, испытывают конфликт по поводу помощи обществу. Она похожа на многих из них. Они очень высоко ценят благотворительность, но практически не уделяют ей времени. Хотя 10–15 % этих людей, у которых такие же ответственные работы и семьи не меньше, чем у нее, говорят о том, что они все же находят время. В таких же условиях нехватки времени они каким-то образом находят способы увязать свою жизнь с желанными ценностями. Как это может быть? Даже если она незнакома с длинным перечнем преимуществ, связанных с волонтерством и общественными работами (большая удовлетворенность жизнью, более высокая самооценка, социальная интеграция, отвлечение от собственных проблем, более долгая жизнь), она наверняка отлично знает о своей собственной системе ценностей и как минимум имеет некоторое представление о своей абсолютной миссии в жизни. Общественная работа является частью и того и другого. Как же тогда возможно такое расхождение между тем, что, по ее словам, является важным для нее, и тем, как она живет на самом деле? Действительно ли вопрос только в количестве часов в сутках? Действительно ли это просто период в жизни молодой матери, в середине которого она находится? Действительно ли общественная работа – это то, что можно или нужно отложить на неопределенный срок?
По мере того как мы изучаем ее историю, можно отследить ее неэффективность, по крайней мере в том, что касается общественной работы, и связать эту неэффективность с ошибочными предположениями относительно границ ее работы и времени. Как только эти предположения проникают в историю, начинается «подтасовка данных» в отношении любой общественной работы, сегодня или в обозримом будущем. До тех пор пока она будет упорствовать в своих предположениях, эта реальность – эта предполагаемая правда – будет существовать. Нет даже проблеска надежды на то, что она сможет сделать что-то, чтобы изменить ситуацию. С имеющейся историей, я могу гарантировать, она никогда не займется общественной работой.
Четыре сценария
В описании истории, которое заполняют наши слушатели, мы задаем ряд вопросов, чтобы помочь им описать их жизнь в терминах историй: «Опишите тему вашей жизненной истории. Опишите вашу роль в ней. Опишите общее настроение истории. Опишите линию движения». К примеру, один из вопросов звучит так:
Какая история ваша?
1. Хорошее прошлое привело к хорошему настоящему.
2. Хорошее прошлое привело к плохому настоящему.
3. Плохое прошлое привело к хорошему настоящему.
4. Плохое прошлое привело к плохому настоящему.
Хотя на первый взгляд может показаться надуманным или упрощенным просить людей уместить их довольно сложные, имеющие бесконечное множество нюансов истории в один из четырех довольно прямолинейных сценариев (например, мы также спрашиваем: «Ваша история больше похожа на комедию? Трагедию? Романтическую повесть? Басню?»), это только первый шаг. Это дает одну мысль. Это позволяет респонденту увидеть структуру там, где он, возможно, раньше ее не видел; осознать, что у каждой жизненной истории, как и у любой другой истории, есть свой конец, к которому она идет. А поскольку жизнь человека гораздо более сложна, чем могут осветить широкие описания типа «хорошо» или «плохо» (или, как в этом случае, «прошлое» и «настоящее»), такие простые вопросы помогают добавить глубины.
Вот, к примеру, более законченный профиль респондента, состоявшегося профессионального музыканта, который отметил пункт 3 – «Плохое прошлое привело к хорошему настоящему». (Для вашего сведения, 43 % отмечают пункт 1; 15 % – 2; 22 % – 3; 20 % – 4.)
«По правде говоря, я выросла в доме, где не было любви, с родителями, которые не умели выражать свои чувства к моим братьям, сестрам и ко мне, или у них на это не находилось времени. Став взрослой, я создала дом, полный любви. У меня отличный муж и две замечательные дочки. Но я начала понимать, насколько сильно я погрузилась в свою работу, говоря себе, что творческие достижения и профессиональное совершенствование чрезвычайно важны для моего благополучия. Тем временем я все меньше и меньше времени уделяю своей семье, хотя любовь моей новой семьи, о которой я всегда мечтала, гораздо более важна для меня, чем карьерные достижения. Правда в том, что если я буду продолжать в том же духе, то могу потерять все это теперь, когда оно было передо мной».
Возможно, есть что-то самонадеянное в том, чтобы задавать такие, как вышеприведенный, вопросы с вариантами ответа и заставлять респондентов выбирать наиболее подходящий ответ для описания их невероятных историй. Но есть еще одна важная причина рисовать историю на первом этапе такими широкими мазками: люди довольно хорошо умеют описывать общий настрой их неудавшейся истории. Только тогда они могут начать выбирать потенциально фальшивые, вредные детали, которые сделали ее такой.
А какой вариант у вас? 1, 2, 3 или 4?
Пессимисты, берегитесь
Независимо от того, кто мы по характеру – Маленький паровозик или Иа-Иа, большинство из нас согласятся, что положительное мышление более выгодно, чем отрицательное. Это утверждение не просто выведено интуитивно или на чьем-то опыте; его подтверждают повторяющиеся научные исследования. Люди, которые имеют мечту, выздоравливают как от психологических, так и от физических травм быстрее, чем опасающиеся всего коллеги; оптимисты более склонны отстаивать свои мечты и желания; они легче, чем депрессивные люди, заражают окружающихэнергией. История может работать только тогда, когда абсолютная миссия позитивна; если ее основная цель – просто избежать риска и боли, история не сложится. Даже если у нас есть все основания быть пессимистами, в лагере сторонников наполовину полного стакана есть что-то привлекательное, перед чем невозможно устоять. «Некоторые люди смотрят на вещи, которые есть, и задают вопрос „почему?“, – однажды сказал Роберт Кеннеди. – Я мечтаю о вещах, которых никогда не было, и задаю вопрос „почему нет?“». Если бы выбор был за нами (так ли это?), кто бы не предпочел иметь именно такой склад ума?
Как я сказал выше, значение, которое мы придаем фактам, более важно, чем сами факты нашей жизненной истории. Поэтому очень важно знать не только о внешнем влиянии на наше восприятие (источникам информации, таким как газеты, телевидение, сайты, родители, учителя, свойственна предвзятость), но и о наших внутренних склонностях. Наши основные свойства характера оказывают огромный эффект на то, какими мы видим вещи. Если вы склонны к пессимизму, возможно, никакой рациональный анализ вашей ситуации или истории не сделает так, чтобы вещи выглядели достижимыми или поддающимися исправлению. («В моей семье никто не избежал употребления наркотиков, разве я чем-то отличаюсь?») А возможно, эта негативная тенденция, если она не основана на реальности, является ценной, но искаженной техникой выживания. К примеру, у тех, кто беспокоится, не больше контроля над событиями, чем у тех, кто не беспокоится. Однако, как показывают исследования, большая часть воспринимаемых преимуществ беспокойства концентрируется вокруг веры людей в то, что беспокойство позволяет избежать катастроф и глубоких эмоциональных переживаний. Те, кто советуется с беспокойным человеком для того, чтобы перестать беспокоиться, просто теряют свое время. «Преимущества беспокойства также могут быть суеверно преувеличены, потому что подавляющее большинство вещей, о которых беспокоятся люди, никогда не происходит», – считают психологи Сьюзен Минека и Ричард Зинбарг из Северо-Западного университета, исследующие причины тревожности и фобий. Другими словами: я рисую в своем воображении авиакатастрофу; она не происходит; значит, каждый раз я боюсь призрака катастрофы. Благодаря этому порочному кругу аргументации беспокойство становится самоподдерживающимся и в итоге устойчивым к угасанию.
Я не собираюсь здесь защищать закрывающих на все глаза оптимистов, которые, в свою очередь, могут так же заблуждаться и не уметь защитить себя, как и закоренелые пессимисты, что часто ведет к трагическим последствиям (подождите следующего раздела). Но те, кто действительно ощущает несбалансированность непредсказуемой и стрессовой природы их жизни, могут страдать от так называемого общего невроза тревоги. Это заболевание, основная характеристика которого – беспокойство о возможных плохих последствиях или опасных событиях, – действует как реакция избегания, усиленная тем, что она подавляет эмоциональную и психологическую реакции. То есть как только люди вырабатывают обязательные ритуалы для нейтрализации или подавления навязчивых мыслей, они уменьшают возможность столкнуться лицом к лицу с правдой их истории и таким образом перейти к большей эффективности. Такие люди должны найти способ перейти от того, что известный психолог Мартин Селиман называет «приобретенная беспомощность», к «приобретенному оптимизму» – состоянию, которое не следует путать с (используя незабвенную фразу Алана Гринспена) «иррациональным изобилием», но которое тем не менее одновременно и нацелено в будущее, и основывается на реальности.
Оптимистам тоже есть чего опасаться
Человек не может пробежать милю меньше чем за четыре минуты. Не может, это просто физиологически невозможно.
Так твердили многие эксперты месяцы и годы до 6 мая 1954 года – дня, когда Роджер Баннистер пробежал эту дистанцию за 3:59:4. К концу 1957 года еще шестнадцать бегунов также преодолели этот золотой барьер.
Да здравствует сила положительного мышления!
Большинство исследований плацебо в медицине поддерживают силу позитивного мышления. Мой собственный профессиональный опыт неоднократно подтверждал, насколько глубокое влияние может иметь позитивное мышление. Вот один особенно запомнившийся пример из моей собственной истории. После того как в 1988 и 1992 годах чемпион мира по конькобежному спорту в забегах на короткие дистанции и фаворит Олимпийских игр Дэн Йенсен потерпел унизительные поражения на Олимпийских играх в Калгари и Альбервиле, он рисковал сохранить за собой звание одного из самых больших неудачников в истории современного спорта. Перед своими последними Олимпийскими играми он пришел ко мне. Мы пришли к выводу (хотя и не без препирательств), что его тренировки, нацеленные на его коронную дистанцию в пятьсот метров и недостаточно уделяющие внимание дистанции в тысячу метров, в которой он также планировал выступать на Олимпийских играх 1994 года в Лиллехаммере (Норвегия), будут держать напряжение на короткой дистанции на практически нереально высоком уровне ожиданий. Так как это последние Олимпийские игры Дэна, с учетом его опыта соревнований на дорожке выдержать максимальный темп во время соревнований было бы величайшим вызовом (как обычно, конечно, но в этот раз это еще более четко выражено). Во-первых, Дэн не верил (негативное предположение) в то, что он когда-либо сможет настолько же хорошо справиться с дистанцией в тысячу метров, как и с пятьюстами метрами. В последней он был единственным человеком, который когда-либо проходил дистанцию менее чем за 36 секунд, и он четырежды повторял свой результат; на дистанции же в тысячу метров были конькобежцы и быстрее его. Но он был настолько талантлив и силен, что не было причин, по которым с соответствующими тренировками он не мог бы лидировать в любой дистанции, если бы только смог изменить историю, которую рассказывал себе. Мы работали с ним два года, в течение которых он не только тренировался с феноменальным упорством под руководством своего тренера в обеих дисциплинах, но и работал над тем, чтобы поверить в свою новую историю о тысячеметровке. Наконец он почувствовал, что это та дистанция, которую ему суждено пройти и выиграть. На его последних Олимпийских играх Дэн, все еще чемпион мира в пятисотметровой дистанции, вновь участвовал в своей любимой дисциплине… И снова неудача: он финишировал на практически невообразимом восьмом месте. Его репутация неудачника почти подтвердилась, у него оставался последний забег, в котором он мог переписать свою историю как олимпийского спортсмена. И это была тысячеметровка – дистанция, которую он так долго не признавал, но о которой он создал для себя новую историю. Дэн выиграл золото.
Медаль и момент, которые он упускал годами, были его, и он взял их, пробежав самую быструю тысячу метров в своей жизни – или в чьей-либо другой в данном случае. Он побил мировой рекорд.
Я уверен, что вы можете вспомнить десятки таких примеров из жизни, в которых оптимизм и вера (позитивное предположение) приводили к великим достижениям. Существуют два распространенных определения оптимизма. Первое, описываемое психологами Майклом Шером и Чарльзом Карвером как «диспозиционный оптимизм», звучит так: глобальные ожидания того, что в будущем хорошего будет много, а плохого – мало. В этом определении оптимизм – в большей степени объективная неизбежная реакция на мир щедрых и добродетельных элементов.
Второе определение, более субъективное, заключается в том, что оптимизм представляет собой конструктивный способ частично нейтрализовать плохие события. Сегодня меня больше интересует второе определение, потому что естественное стремление к оптимизму может быть удивительно деструктивной силой, как только оно отклоняется достаточно далеко от реальности.
Исследование 1987 года, проведенное Нилом Вайнштейном, продемонстрировало, что люди регулярно недооценивают опасность неправильного питания, отсутствия физических упражнений и других вредных для здоровья привычек. Они рассказывали себе историю о том, что у людей, которые ведут себя подобным образом, возникают серьезные проблемы со здоровьем, но у них самих они никогда не появятся. «Со мной не случится сердечный приступ из-за курения, хотя со многими случается… Я не попаду в аварию, поэтому нет необходимости пристегиваться…» Такие слова становятся лицензией, дающей разрешение делать все или не делать ничего, не обращая внимания на последствия. В то время как источником парализующего страха может быть суеверие, причиной поведения, не заботящегося о последствиях, являются иллюзии. Конечно, такое «иррациональное изобилие» (фраза вновь кажется уместной) может быстро распространиться на другие области помимо здоровья, в другие значимые сферы жизни человека. «Моя жена никогда не оставит меня, независимо от того, что я буду делать… Неважно, сколько я работаю, я никогда не отдалюсь от своих детей… Пусть даже последние несколько лет мои долги растут каждый год, у меня нет необходимости менять свой подход к жизни…»
Вот еще одна история, которая также подтверждает опасность того, как позитивный, дальновидный темперамент, которым мы привыкли восхищаться, может подрывать реальный взгляд на мир. Когда слишком много негатива, окружающая среда становится загрязненной, но когда положительных отзывов тоже чересчур много, окружающая среда отрывается от реальности. Несколько исследователей пришли к выводу, что «плохое сильнее хорошего». Это означает, что положительные впечатления должны превосходить по количеству плохие – для того чтобы человеческие взаимоотношения, включая деловые отношения, процветали, – но только до определенного предела. Доктор Джон Готтман, один из ведущих исследователей причин успешности и провала супружеских отношений, двадцать лет занимался этим вопросом и выяснил, что если пара не может поддерживать следующее соотношение: не менее пяти позитивных сообщений (похвала, поощрение, привязанность) на одно негативное (жалоба, критика), то высока вероятность, что их брак распадется. Очень немногое из того, что мы произносим, можно назвать нейтральным. Почти каждое высказывание несет либо позитивное, либо негативное сообщение в содержании, тоне или предположении. Если вы просто сказали, что на улице солнечно, вероятнее всего, это будет оценено как позитивное сообщение (или негативное, если дело происходит в разгар засухи); если вы ищете подержанную машину с хорошими условиями покупки и просто читаете вслух газетное объявление о дешевом автомобиле, это отмечается как позитивное сообщение, а если вы зачитываете объявление об автомобиле, цена на который завышена, – как негативное.
Но это еще не вся история. Супружеские отношения подрывает не только излишний негатив (соотношение менее чем 5 к 1), но и излишний позитив. Раскол в отношениях начинается, когда соотношение позитивных и негативных замечаний превышает 11 к 1.
Барбара Фредриксон из университета Северной Каролины и Марсиал Лосада из католического университета Бразилии, занимающиеся изучением динамики деловых отношений, пришли к выводу, что бизнес-группы преуспевают, когда коэффициент позитивности превышает 2,9, и начинают разваливаться при коэффициенте более 11,6.
Эти исследования подтверждают то, что я уже отмечал раньше, когда начинал работать с теннисистами. Работая над техникой удара с молодыми теннисистами, я по большей части старался избегать положительных отзывов. Я считал, что именно так поступают хорошие тренеры и что это наиболее эффективный способ для моих учеников приобрести устойчивые механические навыки. Я ошибался. Постепенно я стал замечать, что мое постоянное внимание на ошибках в технике моего студента блокировало весь процесс обучения. Я понял, что следует сочетать критику с одобрением (так как у меня уже много лет были дети, я мог бы заметить, что общий баланс, годившийся для моих детей, подошел бы и другим молодым людям). Меня осенило (за годы до того, как исследования ученых обеспечили дополнительное подтверждение), что этот баланс составлял примерно 4 к 1. За каждую корректировку удара игрока я должен был вознаградить его четырьмя замечаниями о том, что он делает хорошо. Я должен был быть на четыре части человеком, который поддерживает, и на одну часть – критиком.
Таким образом, очевидно, что баланс между правдой и оптимизмом – очень деликатная штука. Уклон в оптимизм, если он значительно оторван от реальности, может быть столь же вредным для истории человека, как и уклон в пессимизм. Когда мы значительно отрываемся от реальности, оптимизм, который привел нас к этому, заслуживает нового имени – отрицание.
Будучи авторами собственной истории, мы определяем не только содержание, но и тон. Хотя несколько страниц назад я предположил, что при возможности выбора большинство из нас выберут оптимизм, мы не обязательно должны быть оптимистичны по природе. Без сомнения, в то время как полезность плацебо подтвердилась бесчисленным множеством исследований, менее известные исследования ноцебо (злого близнеца плацебо, инертных таблеток, которые, как верит пациент, могут причинить вред или неприятности) демонстрируют, что оно тоже работает. Нет необходимости говорить, что мозг – очень мощный инструмент. Каждый может с легкостью перейти к созданию как необоснованно негативных историй, так и несбыточно положительных.
Чтобы уничтожить старые истории, мы должны двигаться вперед в рамках положительного восприятия, при этом сохраняя способность оценивать наши истории непредвзятым взглядом: чтобы обнаружить ложь и манипуляции; чтобы опознать наши попытки делать предположения, зачастую ложные; чтобы уловить наше стремление к оптимизму или пессимизму, которое может исказить тон наших историй.
Легко сказать, но трудно сделать. Проблема в том, как достичь этого баланса. Наше обучение в раннем возрасте настолько мощное, имеет настолько гипнотическое воздействие, настолько проникает в подсознание, что часто тяжело понять даже, является ли история, которую вы рассказываете, действительно вашей.