екрасных творцов и рождает сегодня не только массовую серость, но массовое уродство во всей нашей жизни, включая литературу. В прозе это уродство начиналось, наверное, с Солженицына, с его маленького плюгавенького хитро заискивающего воришки Ивана Денисовича, вылившееся потом в ГУЛаговское враньё, за которое и дали Нобелевскую премию лишь потому, что оно было против советского строя, а не по причине таланта, которого там не усмотришь, как ни тщись. Я читал и других авторов, описывающих значительно интереснее и правдивее жизнь зеков в лагерях, но эти авторы не получили ни наших, ни международных премий, поскольку не сподобились бежать за границу и бить пятками по консервным банкам для создания шума и привлечения внимания к их книгам.
И всё-таки, может быть, Солженицына тоже можно назвать писателем, хотя говорят, что немало литературных рабов создавали ему окончательные варианты. Ну, это уже не дело читателей, а скорее исследователей, докапываться, кто и что на самом деле писал. Поэтому я за то, чтобы называть графоманом лишь того, кто точно ничего написать сам не может, но рвётся в литературу. А те, кто многое написали и не раз подтверждали публично своё авторство, должны всё-таки называться писателями и поэтами независимо от того, нравятся нам они или нет. Является же тот или иной поэт более чем поэтом, решать, читателю. Хотелось бы, конечно, чтобы все были – более, но возможно ли? Главное в дискуссии не завидовать пишущим мастерам, и лишь потому обвиняя их в неумении писать, но обсуждать творчество по существу, помогая тем самым и авторам и самим себе.
«Русский переплёт», 4.05.2001
«Литературная Россия», 14.02.2003
Literature-edu.ru, 13.10.2014
Сказка о том, как новый работник нового русского наказал
Встретились как-то в разгар перестройки на Пушкинской площади работник подмосковного совхоза-миллионера и будущий новый русский. Тогда часто собирались люди в Москве посудачить о том, что в стране происходит и чего можно от перестройки ожидать. Все вокруг говорят, старое ругают, а что впереди будет, вроде, никто и не знает.
– Чую я, – говорит работник, – ничего хорошего для народа из этой затеи не выйдет.
– А почему? – возражает будущий новый русский. – Хорошая жизнь для всех ожидается.
– А что может быть хорошего при капитализме? Бедный будет гнуть спину на богатого. Вот ему и будет хорошо.
– Ну, зачем же так? – опять не согласился будущий новый русский. – Я буду получать хорошие деньги. Вы придёте ко мне сделать что-то, и я вам тоже заплачу хорошие денежки. Вот и окажутся все довольны.
– А почему вы решили, что я к вам приду, а не вы ко мне? – поинтересовался сразу работник.
– Это уж как получится, – рассмеялся будущий новый русский. Но он-то знал, как получится.
Так оно и вышло. Закончилась перестройка тем, что будущий новый русский скупил за бесценок заводики, фабрики, земли бывших колхозов, создал крупные корпорации, положил крупные деньги в зарубежные банки и стал теперь не будущим, а настоящим новым русским, что по заграницам разъезжает, да долларами постели себе устилает, чтоб спать было мягче.
Но вот купил он себе однажды по случаю земли бывшего совхоза-миллионера, который на после перестроечных хлебах полностью разорился оттого, что продукцию его не стали покупать, а завозили в Москву всё больше те же товары из разных америк и англий.
Приехал новый русский к себе в поместье в разгар летнего сезона. Видит – клубника уродилась отличная. На всех кустах ягоды алыми боками красуются, сами в рот просятся. Да так много кустов на делянке, что часами ходить можно, все не обойдёшь, а тут собирать надо. Ну, новый русский работать в хозяйстве не привык, вот и кликнул работника в помощь. Да так случилось, что того самого, с которым на площади Пушкина несколько лет тому назад разговаривал.
– Помоги, – говорит, – клубнику убрать, а я тебе хорошие денежки заплачу, как обещал.
– Помочь, оно, конечно, можно, – сказал работник. – А как расплачиваться будем, повременно, али сдельно?
– Что ты, что ты? – рассмеялся новый русский и замахал руками. – Повременно платить не буду. Я хорошо учился в школе и помню сказку о попе и его работнике балде. Договоримся платить за каждый час работы, а ты будешь на печи лежать и ничего не делать. Так я не согласен. Готов платить за сделанную работу.
– Сдельно, значит?
– Только так.
Работник не возражал, но задал новый вопрос:
– А как убирать будем, подчистую или избирательно?
– Теперь говорят «альтернативно», – решил поправить его грамотный новый русский.
– Не важно, как у вас говорят, важно, как убирать будем, – резонно заметил работник и почесал у себя за ухом.
– А ты что советуешь? – спросил новый русский.
– Я ничего не советую. Ты хозяин, ты и говори.
– Но ведь это твой бывший совхоз. Ты сам сажал эту клубнику. Как, думаешь, лучше поступить?
– Ты хозяин, тебе виднее, – упрямо ответил работник. – Когда я сам тут был хозяин, я знал, что мне надо. А теперь ты решай, что тебе лучше.
– Но ты же можешь посоветовать? Я и за совет заплачу.
– Э, нет, хозяин. Мой совет слишком дорого тебе обойдётся. Он столько будет стоить, что я сразу стану хозяином, а тебе придётся в работники наниматься.
Понял новый русский, что не сможет сговориться с работником, и тогда поинтересовался, что будет дешевле – убрать подчистую или избирательно.
– Подчистую, конечно, дешевле раза в три, – ухмыльнулся работник. – Мороки меньше.
– Тогда так и договоримся, – согласился новый русский, который хоть и богат был, но жаден, как, впрочем, все богатеи. – Убирай всё подчистую. Как закончишь, получишь всю сумму денег сполна.
Порешили на том, по рукам ударили, и пошёл работник клубнику собирать, а новый русский засел в баре пиво пить да в карты поигрывать.
Скоро ли сказка сказывается, да не так скоро дело делается. Прошло несколько дней. Новый русский за пьянками да картами и думать о клубнике забыл, ан явился к нему работник под вечер и говорит:
– Хозяин, клубнику убрал подчистую, давай деньги обещанные.
А новый русский только что в карты выиграл. Настроение отличное.
– Бери, – говорит, – работничек, как договорено. И пойдём, посмотрим на урожай.
Выходят на двор, а там ровные ряды ящиков, и все красуются спелой красной ягодой. Ешь – не хочу. Новый русский нарадоваться не может. Вот, думает, что значит на хозяина за большие деньги работать. Подошёл к одному ящику и зачерпнул громадной ладонью горсть ягод. Да только глядь – вместе со спелыми в ладонь полно зелёных ягод попало.
– Что это, – спрашивает, – ты и зелёные собирал?
– А как же? Как договаривались, хозяин. Подчистую. Стало быть, всё и убрал. Клубника-то зреет постепенно. Её только избирательно собирают. Спелую ягодку, а за нею ещё спелей. А ты просил убрать подчистую. Ешь теперь зелень, да несколькими спелыми закусывай.
Понял новый русский, что обхитрил его работник и сильную злобу затаил на него, но виду не показывает. Наоборот, улыбается и говорит:
– Ну, спасибо тогда за работу и за науку. Век этого не забуду. А теперь не поможешь ли мне ещё разок? Видишь под холмом кусты зелёные? Что это там растёт?
– И вижу, и знаю прекрасно, – отвечает работник. – Крыжовник это. Мы из него чудное варенье готовили.
– Вот и ладненько, – обрадовался новый русский. – Собери мне его подчистую, а уж я тебе за всё заплачу, слово бизнесмена даю.
Пошёл работник, взял большую корзину и начал крыжовника ягоды складывать. А кусты крыжовника колючие, добраться до каждой ягодки не так просто. Но работнику не привыкать. В умелых руках и ворона соловьём запеть сможет.
А новый русский опять в бар пошёл пиво пить да в карты поигрывать. Тут слышит, вроде кличат его со двора. Выходит, а на холме стоит работник и корзину полную ягод крыжовника держит.
– Получай, – сказывает, – хозяин продукт и давай расчёт, как уговорились.
– Ишь ты, какой быстрый, – восхитился будто бы новый русский. – Скорый ты на дело, а того в соображении нет, что в прошлый раз я в карты выиграл, и потому тебе заплатил сразу. А сегодня я проигрался вчистую, так что денег нет. Поставь корзину и приходи за деньгами в следующий раз.
Сказал так и повернулся, чтобы в бар снова идти, да слышит позади охнул кто-то. Поворотился и видит, что корзину работник из рук выпустил, и все ягоды под гору покатились.
– Ты что это?! – закричал, осердясь, новый русский. – Зачем корзину бросил?
– Эх, хозяин, не бросал я ничего, – говорит работник, – но кто же такие неприятные вещи под руку говорит? Вот и уронил весь сбор.
– А ну, собирай, живо! – скомандовал новый русский.
– Ты не ори на меня, хозяин, – спокойно ответил работник. – У нас с тобой коммерческие отношения. Деньги не уплачены и товара нет.
– Так ты собери ягоды, я и заплачу тебе.
– Э, нет, хозяин. Коли проиграл в карты обещанные деньги, то теперь сам же и собирай ягоды по горе. – Плюнул работник в корзину, бросил её под гору и пошёл себе восвояси, а новый русский так и остался опять без ягод.
Но вот пришла осень. Картошка в поле уродилась на славу. А убирать её некому. Новый русский опять вынужден звать работника. Пришёл тот и спрашивает:
– Как убирать будем – подчистую, али избирательно?
Тут новый русский не стал вспоминать иностранное слово, чтобы не сердить работника, а говорит:
– Ты уж меня научил в прошлый раз, так что теперь давай избирательно собирай. Добудь мне из землицы только самую крупную картошку.
– А помельче куда? – интересуется работник.
– А свиньям отдай. Не голодать же им.
– Как скажешь, хозяин, – согласился работник и пошёл за лопатой и вилами, а новый русский опять в бар пиво пить и в карты поигрывать.
Почитай, что неделю работник глаз не показывал. Поле-то огромное. Это ж сколько земли переворошить надобно! Но сказка может сказываться бесконечно, а дело всё же когда-то заканчивается. Пришёл наконец работник прямо в бар и говорит новому русскому: