– Брысь! – фыркнула она и исчезла.
– Дриады, – проворчал Бекендорф, – такие вредины.
– Ничего подобного! – послышался приглушенный голос из дерева.
Мы шли вперед, слабо представляя, где именно находимся. Кое-какие ориентиры, конечно, были: тут ручеек, там группа утесов или древнее дерево, но они не сильно помогали, потому что лес постоянно менялся. Видимо, духов природы охватило беспокойство. Тропинки все время перемещались, деревья переходили с места на место.
И вдруг мы оказались на большой поляне. Едва увидев огромную кучу земли посредине, я сообразил, что ничего хорошего нас не ждет.
– Великий Гефест! – охнул Бекендорф. – Это же муравейник!
Мне захотелось поскорее убраться отсюда. До сих пор я не видел муравейника, но зато не раз слышал о них от старожилов лагеря. Муравейник поднимался чуть не до верхушек деревьев и был не меньше четырехэтажного дома. По его изрытым ходами стенам ползали тысячи созданий, и это были…
– Мирмеки, – пробормотал я.
Греки так называли муравьев, но обычными муравьями эти твари не были. Да любого дезинсектора, столкнись он с таким муравьишкой, кондрашка хватит.
Мирмеки размером с немецкую овчарку, а их панцири отливают кроваво-красным. Глаза у них черные и блестящие, а жвала, острые, как бритвы, угрожающе щелкают. Я глядел, как муравьи тащат ветки деревьев и куски сырого мяса (лучше даже не думать, как они его достали). Но большинство волокло части старых доспехов, мечи и, неизвестно как добытые, блюда из лагерной столовой. А один вообще тащил блестящий черный капот от спортивного автомобиля.
– Им нравится все блестящее и металлическое, – шепотом объяснил Бекендорф. – И они обожают золото. Я слышал, у них в муравейнике золота больше, чем в Форт-Ноксе, – с завистью добавил он.
– Даже не думай! – прошипел я.
– И не собирался! – горячо заверил меня Бекендорф. – Давай сматываться, пока они… – Он замолчал, вытаращив глаза.
В пятидесяти футах от нас два муравья с трудом волокли к муравейнику огромный кусок металла размером с холодильник. Он сверкал золотом и бронзой и был какой-то странной формы с выпуклостями по краям, а внизу у него болтались провода. Тут муравьи перевернули свою ношу, и я увидел, что это.
Я чуть не подпрыгнул.
– Это же…
– Тс-с! – Бекендорф отдернул меня назад в кусты.
– Но это же…
– Голова дракона, – благоговейно прошептал он. – Сам вижу.
Драконья морда была в мой рост длиной, в открытой пасти сверкали стальные зубы, острые, как у акулы. Шкуру покрывала чешуя из золотых и бронзовых чешуек, а глаза заменяли рубины размером с кулак. Из шеи торчали перепутанные оборванные провода. Судя по всему, муравьи сами отпилили голову своими жвалами.
Голова явно весила немало, потому что муравьи тащили ее с остановками, каждый раз продвигая всего на несколько дюймов.
– Если дотащат до муравейника, на помощь придут другие муравьи, – сказал Бекендорф. – Надо им помешать.
– Чего? – ахнул я. – Как?
– Это Гефест дает мне знак. Идем!
Я понятия не имел, что он имеет в виду, но видел, что Бекендорф настроен решительно, как никогда. Он побежал вдоль опушки, и его доспехи сливались с деревьями.
Я хотел броситься за ним, но тут почувствовал у горла что-то холодное и острое.
– Сюрприз! – сказала Аннабет. Голос ее звучал совсем близко. Наверно, на ней была волшебная бейсболка с символикой команды «Янки», делавшая ее совершенно невидимой.
Я попытался шевельнуться, но она крепче прижала нож к моему горлу. Тут из-за деревьев вышла Селена с обнаженным мечом в руке. В доспехах Афродиты – розовых с красным, как и ее одежда и макияж, – она была похожа на военизированную Барби.
– Молодец, – похвалила она Аннабет.
Невидимая рука забрала мой меч. Аннабет сняла бейсболку и наконец появилась передо мной с самодовольной улыбкой на лице.
– Следить за мальчишками легче легкого. От них шума не меньше, чем от влюбленного Минотавра.
Чувствуя, что краснею, я стал старательно вспоминать, не сказал ли чего лишнего. Неизвестно ведь, как долго они уже за нами шпионят.
– Мы берем тебя в плен, – объявила Аннабет. – Сейчас обезоружим Бекендорфа и…
– Бекендорф! – На минуту я совершенно забыл о нем, а он между тем все приближался к драконьей голове. До нее оставалось не больше десяти футов. Он не видел девчонок и не заметил, что я остался в лесу.
– Бежим! – сказал я Аннабет.
Она дернула меня назад.
– Куда это ты собрался, пленник?
– Смотри!
Она выглянула из-за кустов и наконец поняла, где мы оказались.
– О Зевс!
Бекендорф выбежал на поляну и ударил одного из муравьев. Меч со звоном отскочил от твердого панциря, а муравей развернулся, щелкая жвалами. Я и охнуть не успел, как он вцепился Бекендорфу в ногу. Бедняга повалился на землю, а второй муравей выплюнул липкую слюну ему в лицо. Бекендорф завопил, уронил меч и стал судорожно вытираться.
Я бросился было вперед, но Аннабет меня остановила:
– Не смей!
– Чарли! – завизжала Силена.
– Стоять! – прошипела Аннабет. – Слишком поздно.
– Почему? Надо скорее… – начал я.
И тут увидел, что к Бекендорфу уже бегут муравьи – десять, двадцать, может, больше. Они схватили его за доспехи и утащили в муравейник. В мгновение ока мой друг скрылся в туннеле.
– Ты! – Силена толкнула Аннабет. – Ты позволила им забрать Чарли!
– Некогда спорить. Идем, – сказала Аннабет.
Я думал, она поведет нас в атаку, но она побежала к драконьей голове, которую муравьи бросили, когда занялись Бекендорфом. Аннабет ухватилась за торчавшие провода и потащила голову к лесу.
– Что ты делаешь? – спросил я. – Бекендорф же…
– Помоги мне, – пропыхтела Аннабет. – Скорее, пока они не вернулись.
– О боги! – воскликнула Силена. – Какой-то кусок железа волнует тебя больше, чем судьба Чарли?
Аннабет выпрямилась, схватила подругу за плечи и встряхнула.
– Слушай меня, Силена! Это мирмеки. Они, как огненные муравьи, только в тысячу раз хуже. Их укус ядовит, они плюются кислотой. Они передают друг другу сигналы и вместе набрасываются на врага. Если бы мы помчались спасать Бекендорфа, нас бы мигом утащили в муравейник. Сами мы не справимся. Чтобы его спасти, нужен союзник – сильный союзник. Так что хватай провода и тяни.
Мне было непонятно, что задумала Аннабет, но я уже не раз попадал с ней во всякие переделки и знал: просто так она говорить не станет. У нее наверняка есть план. Все вместе мы дотащили драконью голову до леса, но Аннабет не дала нам отдохнуть, пока мы не унесли ее еще на пятьдесят ярдов в чащу. Наконец, все потные, мы, тяжело дыша, опустились на траву. И тут Силена разрыдалась.
– Он, наверно, уже умер!
– Нет, – сказала Аннабет. – Сразу они его не убьют. У нас есть еще полчаса.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Я читала про мирмеков. Они парализуют жертву и ждут, пока ткани размягчатся, прежде чем…
Силена всхлипнула.
– Мы должны спасти его!
– Мы и собираемся его спасти, Силена, – сказала Аннабет. – Поэтому нам нужно, чтобы ты взяла себя в руки. Есть способ…
– Собрать весь лагерь, – предположил я. – Позвать Хирона? Хирон точно что-нибудь придумает.
Аннабет покачала головой.
– Ребята разбрелись по всему лесу. К тому времени, как мы всех соберем, будет слишком поздно. К тому же даже всех сил лагеря мало, чтобы штурмовать муравейник.
– Что же тогда?
Аннабет указала на драконью голову.
– Ну? Думаешь, они испугаются огромной железной игрушки?
– Это автоматон.
От ее пояснения мне не стало веселее. Автоматоны – творения Гефеста, волшебные бронзовые роботы. Большинство из них – просто безумные убийцы. И это еще не самые страшные.
– И что? – спросил я. – У нас же только голова. Робот сломан.
– Перси, это не просто автоматон. Это бронзовый дракон. Ты что, не слышал о нем?
Я тупо глядел на Аннабет. Она провела в лагере гораздо больше времени, чем я, и знала сотни легенд, о которых я не слышал.
– Хочешь сказать, что это старый страж? – пораженно спросила Силена. – Но ведь это просто легенда!
– Ну же, что еще за страж? – не вытерпел я.
Аннабет глубоко вздохнула.
– Слушай, Перси. Давным-давно, в те времена, когда еще не было дерева Талии, когда у лагеря не было магической защиты, советники постоянно искали способ, как обороняться от чудовищ. Что только они не пробовали. Самые большие надежды возлагались на бронзового дракона. Его сделали дети Гефеста с благословения своего отца. Считалось, что он такой сильный, что будет охранять лагерь долгие десятилетия. А потом… около пятнадцати лет назад он исчез в лесах.
– И ты думаешь, это его голова?
– Чья же еще? Мирмеки наверняка искали металл и наткнулись на него. Целиком дотащить дракона они не могли, поэтому отгрызли голову. Значит, и тело должно быть где-то рядом.
– Но голова-то оторвана. От сломанного автоматона никакой пользы.
– Не обязательно, – сказала Аннабет, прищуриваясь. Я видел, что она старательно соображает. – Мы можем его починить. И если удастся его активировать…
– Он поможет нам спасти Чарли! – воскликнула Силена.
– Погодите, – остановил я. – Не слишком ли много «если»? Если нам удастся найти дракона, да если получится его активировать, да если он сможет нам помочь. Ты говоришь, его пятнадцать лет никто не видел.
Аннабет кивнула.
– Одни говорят, что его мотор износился и он ушел в лес, чтобы себя деактивировать. Другие предполагают, что виноваты ошибки в программировании. Кто знает.
– И ты хочешь оживить неуправляемого дракона?
– Придется рискнуть. Это единственный способ спасти Бекендорфа! – воскликнула Аннабет. – К тому же, может быть, это Гефест дает знак. Дракон наверняка захочет спасти его сына. И Бекендорф точно хотел бы, чтобы мы попробовали починить дракона.
Мне эта идея не нравилась. Однако у меня-то самого других предложений не было. И время уходило. У Силены был такой вид, будто она упадет в обморок, если мы сейчас же что-нибудь не сделаем. И Бекендорф сам сказал, что это знак Гефеста. Видимо, пора выяснить, что он имел в виду.