Я с содроганием вспоминаю зимние поездки на центральную базу на нашем видавшем виды автобусе АП-4. Выезжали из части в шесть часов утра, а возвращались часа в три-четыре ночи. Пятьдесят километров дороги от бетонки до части автобус практически несли на руках. Дорога к вечеру обычно занесена, не проедешь. Приходится автобусу сворачивать в степь – там меньше снега. А дальше в течение пяти-шести часов толкать автобус по степи. Трудно было понять, кто кого везет: автобус нас или мы его. Как правило, в автобусе находились одна-две, иногда больше, женщины. Представляете, каково было им?
При всем этом я никогда не слышал, чтобы наши женщины жаловались на трудности своей жизни, хотя можно было иногда увидеть грусть и печаль в их глазах. Они, как могли, старались скрасить жизнь своих близких, с большой любовью и изобретательностью готовясь к празднованию Нового года и других государственных и семейных праздников. А это было совсем непросто. На полигоне существовал в то время довольно строгий «сухой» закон, в местном магазине, чуть зазевался, нечего купить, жди, когда привезут из центра. Выручала наша природная смекалка. Более опытные жены офицеров довольно быстро сообразили, что праздники без горячительных напитков – это не то, и наладили производство этих напитков на дому. Технология производства самогона известна с древних времен, поэтому повторить ее в наше время, как нам казалось, труда не представляет. Будучи холостяками, мы жили в гостинице и самогоноварением не промышляли. Не помню, кому из нас пришла в голову мысль попробовать к Новому году горячительное изготовить самим.
Проконсультировались у наших женщин (опыт надо использовать, чего тут велосипед изобретать), они передали нам оборудование, которое состояло из электроплитки, чайника и змеевика. Инструкция была весьма примитивной. Ставишь чайник на электроплитку, заливаешь в него брагу, на змеевик льешь холодную воду из-под крана и собираешь в посуду (например, бутылку) капающую из змеевика жидкость. Это и есть конечный продукт. До гениальности просто.
Решили организовать производство на троих: я, Витя Грошев и Коля Суханов. Нашли пятидесятилитровую флягу из-под молока, замешали в ней сахар с водой, положили, сколько нужно, дрожжей и поставили в теплое место бродить. Примерно через неделю процесс брожения пошел на убыль и пришло время гнать самогон. К нашему несчастью, мы с Виктором в этот день должны были ехать на совещание в центр, в связи с чем поручили ответственную стадию процесса провести Николаю.
Возвратились мы из центра уже поздно, в самом конце дня. Возвращение было не без приключений, которые, как правило, возникают на пустом месте. Вполне естественно – возникли они и у нас. Преодолев участок бетонной трассы (более восьмидесяти километров), на повороте в сторону Первой площадки мы встретили наш знаменитый видавший виды АП-4. Автобус вез офицеров, проживающих с семьями, на центральную базу, сегодня – это открытый город Приозерск, а в то время абсолютно засекреченный объект. Мы поговорили с отъезжающими в город, водитель автобуса предложил нашему водителю отлить ведро бензина, дорога, мол, тяжелая. Водитель нашего ГАЗ-69 отказался, заявив, что бензина у него достаточно и на сорок с небольшим километров грейдера хватит. Я на всякий случай спросил его – уверен ли он, что проблем с бензином не будет, водитель даже обиделся на такое недоверие. Попрощавшись с сослуживцами, мы потихоньку двинулись по заснеженной дороге в часть. Надо признать, что дорога была не ахти какой, но, как говорится, бывает и хуже. Короче, продвигались мы не то чтобы галопом, но уверенно и без пробуксовок. Вот уже впереди показались красные топ-огни нашей радиорелейной станции, а это означало, что мы почти дома. Такое замечательное ощущение всегда тебя охватывает, когда ночью, в стужу, в полной кромешной темноте едешь несколько часов и вдруг видишь впереди до боли ласкающие глаз красненькие огоньки. Все твои муки кончились, и тебя ждет горячий ужин, тепло семейного очага и ласковые, заботливые руки твоего самого дорогого и любимого человека на всем белом свете. На этот раз вышло все по-другому. Умные люди говорят: никогда не оставляй в работе частичку «почти», доводи дело до конца. Вот это самое «почти» чуть-чуть не сыграло с нами почти что роковую роль. Не успели мы издать радостный крик, увидев огни радиорелейки, как мотор ГАЗика протяжно чихнул и умолк навсегда. Попытки оживить его, естественно, результата не дали. История полигона не знала случая реанимации автомобильного двигателя без бензина, а его, как оказалось, в баке нашей машины не осталось вовсе. Итак, имеем сюжет: кромешно темную ночь, мороз градусов под двадцать пять, приличный ветер и занесенную снегом чуть пониже колен трассу – с одной стороны. А с другой – кучу железа в виде автомашины ГАЗ-69, груженной товаром и запчастями, и трех здоровых мужиков, которые по своей российской глупости попали в непросто дурацкую, а крайне опасную ситуацию. После недолго обсуждения принимаем решение: мы с Виктором идем пешком к радиорелейке и оттуда вызываем дежурную машину и тягач для буксировки нашего ГАЗика. Водитель остается у машины, сливает воду и ни при каких обстоятельствах не залезает в кабину машины – это верная гибель – замерзание. Одет водитель добротно: полушубок, валенки, шапка с подшлемником. Если будет двигаться, все будет нормально. Мы же с Виктором пошли в сторону таких долгожданных спасительных огней.Этот поход я запомнил на всю жизнь, до сих пор поражаюсь, как нам удалось преодолеть расстояние не менее семи километров по заснеженной дороге и сильном встречном ветре. Уже нет не просто сил, нет мочи передвигать ногами снег, смотришь вперед, а долгожданные огни все дальше и дальше. Вот это ощущение удаляющихся огней, после того как ты потратил для приближения к ним массу сил и энергии, оставило у меня самое сильное воспоминание. Держась друг за друга, мы все же доползли до здания радиорелейки, ввалились туда полуживые и попросили соединить с дежурным по части. Обрисовав дежурному ситуацию, я приказал срочно выслать две машины на трассу и нас захватить по пути на радиорелейке.
Оконечная РРС на позиции РТН
Пока ждали машин, нас ребята напоили чаем, и мы поняли, что жизнь налаживается. Буквально через несколько минут подошли машины, и мы поехали выручать нашего водителя и машину. Доехали довольно быстро. Все же даже плохо ехать в кузове грузовика лучше, чем идти по такой дороге. Водитель оказался молодцом, в машину не полез, бегал вокруг, поэтому не получил ни малейшего обморожения. Опытный командир автовзвода Семенов моментально организовал процесс эвакуации нашей машины, и уже минут через двадцать мы подъезжали к городку. У городка мы с Виктором вышли.
Надо было проверить, как идет процесс, который мы запустили перед отъездом. Поскольку мы предполагали, что он достаточно медленный, то, может быть, уже необходимо подменить друга. Да, я забыл сказать, что мы хоть и жили в гостинице, у Виктора уже была комната в одном из офицерских домиков, поскольку он недавно женился, правда, супругу еще на площадку не привез (ждал допуска на нее). Так вот, приходим мы к нему в комнату – и …о, ужас! Наш доверенный самогонщик – никакой, пьяный как сапожник. Бытует такое выражение. Говорит плохо, язык заплетается. Не можем понять, в чем дело. Пытаемся расспросить, что-то бормочет несвязное, с трудом начинаем понимать, что перед нами жертва недостатков школьного образования. Если перевести его рассказ, как говорят, с русского на русский, то он будет звучать так.
Сделал этот бедолага все так, как ему говорили: залил в чайник брагу, поставил на плиту, открыл холодную воду и стал ждать, когда начнет капать кондиционный продукт. И он начал капать, но недоучившийся в школе великовозрастный недоросль не знал, что легкие фракции (коими является спирт) испаряются при более низкой температуре, чем вода, которая это делает при кипении. А посему ему необходимо было, как только начиналось истечение спирта из змеевика на время выключать плитку, чего он не делал, и смесь начинала кипеть. Из змеевика начинала обильно течь бурая жидкость. Николай снимал чайник и, понимая, что порция была испорчена, ее уничтожал методом выпивания. Так продолжалось весь день. «Я, – говорит, – очень внимательно слежу, как капает самогон, вроде бы вижу, что он прозрачный, а потом раз – и делается бурым. Опять брак. Я с расстройства его выпиваю и начинаю процесс заново. И вообще, я устал, продолжайте без меня», – сказал он и шатающейся походкой направился отсыпаться в гостиницу. Обескураженные, голодные, продрогшие до костей и ужасно расстроенные, мы решили покончить с этой затеей. Вылили брагу в помойку, вернули хозяевам «оборудование» и больше подобными экспериментами никогда не занимались. Правда, еще много времени все женщины гарнизона над нами подтрунивали. «Вон, – говорят, – доморощенные самогонщики идут, как Вицын, Никулин и Моргунов». Приходилось терпеть, а что делать?
Несмотря на этот пассаж, Новый год мы встретили дружно и весело в офицерской столовой практически всем офицерским коллективом. Такие праздники запоминаются надолго, поскольку они дают ощущение сплоченности коллектива, и начинаешь понимать, что выражение «офицерская семья» – это не просто красивое словосочетание. В царской армии было в каждом полку офицерское собрание – место, где офицеры собирались и проводили вечера, консолидирующие офицерскую среду. К великому сожалению, у нас этого не было, поэтому офицерам и особенно их семьям было крайне тяжело преодолевать полигонные трудности. Но мне думается, что абсолютное большинство наших жен с честью переносили все тяготы и невзгоды. Они умели воспитывать прекрасных детей и быть опорой для своих мужей, которым это было крайне необходимо. Низкий поклон мужеству и стойкости полигонных жен!Профессия, которую нельзя не полюбить
Речь, конечно, будет идти о профессии инженера-испытателя. Необходимо отметить, что путь вхождения в эту профессию, в том числе и моего, весьма непрост. Становление профессионала-испытателя трудно чем-либо измерить. Для этого надо приложить огро