Она ещё много чего говорила, но я отключилась. Записала только себе карандашом на обложке тетради по истории: майнд-карта. Меня теперь интересовало всё, что связано с запоминанием.
А историчку было жалко. Зачем она сорвалась на Арсена? Начала ведь за здравие… Все заинтересовались по-настоящему. А теперь отмахиваются и закатывают глаза. Даже листочки не все забрали с парт. Но я взяла и свой, и Ромкин.
«Бурчи не бурчи, а заниматься с тобой историей – моё дело», – мысленно сказала я Ромке.
Удивление от того, какие разные бывают учителя, не оставляло меня на уроке у Даны. Ведь сегодня нашим с ней преподавателем была сама Роза Васильевна.
Честно говоря, на занятие я пришла через силу. Я не понимала, как Роза Васильевна может сначала так глубоко оскорбить меня, а потом так легко позвать. Приходи к нам, тётя кошка, нашу детку покачать! Да и чему способен меня научить человек, который думает только о щётках, пылесосе и прочих хозяйственных предметах? Мне пришлось здорово притоптать свою гордость, прежде чем я согласилась прийти. Поддерживало только сознание того, что я сама не напрашивалась. Меня позвали. А значит, я зачем-то нужна.
Мы устроились втроём за Даниным столиком. Было тесновато, потому что Роза Васильевна ещё и локти расставила так широко, что закрывала ими рябиновую гроздь. Мне пришлось совсем убрать руки со столика, чтобы освободить Дане место для альбома и карандашей.
– Вот! – гордо сказала Роза Васильевна и продемонстрировала мне толстую книжку с огромными золотыми буквами «Энциклопедия дошкольника. Учимся учиться!».
Мне книжка не понравилась. Картинки аляповатые. Глаза у людей и животных вытаращены. Цвета такие яркие, что тянет зажмуриться.
– Вот сейчас, – Роза Васильевна поплевала на пальцы и принялась листать, – сейчас мы вам покажем, как мы учиться умеем.
Когда она шевелилась, от неё доносился слабый запах жареной рыбы. Дана тоже морщилась. А потом сообщила:
– Не хочу рыбу на обед. Хочу макароны.
– Надо рыбу! – строго сказала Роза Васильевна. – В ней фосфор. А он для мозга, для памяти. Кстати, сейчас ещё орешков грецких тебе принесу.
– Не хочу!
– С мёдом…
– Хочу только мёд!
– Вы по этой книге занимаетесь? – прервала я их увлекательную дискуссию.
– По этой, по этой, – с досадой ответила Роза Васильевна. – Ну как это орехи не хочешь…
– А что вы выучили?
– Дана Андревна, что вы тут выучили?
– Не помню! – отмахнулась Дана. – Можно я порисую?
– Баловство потом, – строго сказала Роза Васильевна. – Сюда смотри. Это что?
– Круг, – со скучающим видом ответила Дана.
– А это?
– Квадрат…
– Так, а тут…
– Четырёхугольник.
– Правильно!
– Вообще-то прямоугольник, – заметила я.
– Разве так? – засомневалась Роза Васильевна. – А, да. Тут вон меленько подписано. Очки-то я не взяла, не вижу. Хорошо! А теперь, Данушка, бери карандашик, а я книжечку прикрою. И поехали. Первая какая у нас фигурка-то была?
Дана напустила на себя мечтательный вид и прикусила кончик карандаша.
– Ну такое… как апельсин, – подсказала Роза Васильевна.
Дана улыбнулась и нарисовала кружочек.
– Умница моя! – засветилась Роза Васильевна. – А второе что? На шоколадку похожее, которую ты любишь.
– Какую? – наморщила Дана лоб.
– Ну, с клубничной начинкой.
– А!
Дана ловко нарисовала крошечный квадратик.
– Ох, молодец! – Роза Васильевна притянула её голову и звонко чмокнула в висок. – Ну и последнее. На мамину шоколадку похоже. Горькую такую!
– Ага! – с готовностью откликнулась Дана и изобразила кривоватый прямоугольник.
– Видали?! – с победоносным видом воскликнула Роза Васильевна. – Видали, Машенька Николаевна? У нас, может, тоже образования-то не имеется. А надрессировались худо-бедно! Все фигурки-то по памяти помним!
– Вы же ей подсказывали, – тихо сказала я, глядя в сторону кукол с безучастными лицами.
– Чего?! Когда?
– С самого начала.
– Она и так всё вспомнила! Ну-ка скажи, Даночка! Разве я тебе подсказывала?
– Нет! – Дана вытаращила глаза, совсем как герои жутковатой энциклопедии.
– Без ваших подсказок она не нарисовала бы ни одной фигуры, – шёпотом сказала я. – Правда, Роза Васильевна. Вы же это понимаете?
– Ну всё! – рассердилась Роза Васильевна, поднимаясь и обдавая меня такой волной рыбного запаха, словно я сидела прямо возле сковородки. – Раз вы все и без меня такие умные, сидите сами! Только посмотрим, чему вы её научите!
Она погладила Дану по голове и вышла быстрым шагом. «Один – один, – печально подумала я. – Теперь она в обиде. Но толку пока нет ни от моей обиды, ни от её».
– Да, Марьниколаевна, – холодно сказала Роза Васильевна, снова заглядывая в комнату, – вас Ирэна просила номер почты оставить.
– Какой номер? – опешила я.
– Индекс, какой же ещё. Вы, Марьниколавна, наверное, и не знаете, что оно такое?
– А зачем? – продолжила я растерянно.
– Переслать вам хочет стихи для Даны. Наизусть учить.
– А! – догадалась я. – Так речь про электронную почту! Не про обычную! Что ж вы сразу не сказали?
– Ну я ж не такая башковитая, как вы! – в сердцах рявкнула Роза Васильевна и хлопнула дверью.
– Я ничего не буду учить, – предупредила меня Дана. – У меня проблемы с кон… с кон… Забыла слово. Доктор сказал, который сегодня приходил.
– С концентрацией? – помогла я.
– Наверное, – пожала плечами Дана.
– А подарки из Испании смотреть будешь? – поинтересовалась я.
Дана радостно завопила. Увидев книги, слегка сникла. Наверное, подумала, что я привезла ей наряды или кукол. Но когда я принялась рассказывать по-русски о мышке Хульетте, которая бедокурит без конца, но её все прощают, Дана устроилась у меня на коленях и принялась разглядывать картинки. Постепенно я перешла на испанский. Читала ей вслух книгу, поясняя на ходу незнакомые слова. Раньше я попросила бы Дану повторить их несколько раз, чтобы запомнить. Сейчас чувствовалось, что просьба что-то запомнить заставит её нервничать. Пусть лучше слушает историю о мышке. Те слова, что мы учили в прошлом году, она помнила хорошо.
Я читала, смеялась вместе с Даной, а сама думала, что, выходит, бывают учителя, которые всё делают за учеников. Подсказывают, не дают вспомнить самостоятельно. Есть ли смысл в таком обучении?
«Ну а что вы-то предлагаете?» – насмешливо возразила бы Роза Васильевна.
В том-то и дело. Я ничего не могла предложить в ответ. А принести книжки в подарок и читать их весь урок вслух на следующем уроке уже не получится.
Кому: Исабель Руис
Тема: От Марии Молочниковой
Привет, Исабель!
Как поживаете? Я вернулась домой, у меня всё в порядке. Начала заниматься со своей ученицей. У меня назрел вопрос, который мне хотелось бы задать какой-нибудь учительнице. Можно задать вам? У вас бывают в обучении безвыходные ситуации?
С уважением,
Мария
Кому: Мария Молочникова
Тема: Да здравствует жизнь!
Привет, Мария!
Очень рада слышать тебя. Сразу вспомнился вкус чуррос на горе Тибидабо. Я ведь там больше и не бывала с того раза… Мария, безвыходные ситуации бывают. И представь себе, я им рада! Не подумай, что я сумасшедшая. Но я правда им радуюсь. Может быть, ты слышала, в XVI–XVII веках во время кораблекрушений тонуло много испанских кораблей с сокровищами. Их ищут до сих пор. У кладоискателей есть примета: начинать поиски надо с первым лучом солнца. Он высветит дорогу. Так вот, безвыходная ситуация для меня – это такой луч солнца. Он высвечивает дорогу к кладу. Выход есть всегда. Иногда его не сразу видно под толщей воды. Да здравствует жизнь!
Обнимаю,
Исабель
Глава 9Розовая медуза
Едва я шагнула в Ромкин подъезд, как снова ощутила раздвоение личности. Одна половинка требовала, чтобы я закинула листок исторички в Ромкин ящик и немедленно бежала прочь. Другая убеждала, что не стоит обижаться на нелюбезный разговор по телефону, наоборот, надо проведать друга и лично передать ему листок.
Оставалось радоваться, что внутри меня всего два персонажа, а не двадцать пять, как в том жутком фильме, где у героя в голове сидит куча народу, и каждый со своим мнением и требованиями.
Ромкину дверь было легко отличить от всех остальных: обитая синим кожзамом, она была основательно поцарапана внизу – дело рук, точнее, лап нетерпеливого Оскара. Я позвонила, и пёс поспешил ответить громким лаем.
– Привет, Оскар! – весело прокричала я. – Хозяин дома?
Оскар замолчал, прислушиваясь, потом чихнул, тявкнул и куда-то убежал. Настала тишина. Я снова позвонила, снова громкий лай. А потом опять Оскар отбежал в сторону. Но теперь я явственно слышала шёпот.
– Ромка! – позвала я со смехом. – Это я, не пугайся! Тебе Елизавета Ильинична письмо прислала.
Чуть было не сказала «любовное», но тут же прикусила язык. Мало ли, человек разучился за лето шутки понимать.
– Сказала передать лично в руки! – зачем-то добавила я.
Задвигался замок. На секунду я представила, что там не Ромка, а его папа, который не хотел открывать мне дверь и поэтому отзывал Оскара, и испугалась. Но тут я услышала:
– Место!
И это был Ромкин голос. Меня так и окатило радостью. Как я всё-таки соскучилась по нему!
– Что вы там копаетесь, ребята! – поторопила я.
Дверь приоткрылась, но совсем чуть-чуть. На длину цепочки. А потом под цепочку просунулась рука. Ромкина.
– Давай!
Оскар же попытался просунуть морду, но она оказалась слишком широкой для такой щели, и он просто глядел на меня то одним глазом, то другим, улыбаясь во всю пасть.
– Что «давай»? – не поняла я и зачем-то потянула дверь на себя.
Цепочка натянулась, и Оскар с готовностью тявкнул.
– Листок!
– А ты дверь не откроешь? – растерялась я.