— Не реви, — попросил, попутно еще раз отругав себя. — Покажи где, я пойду посмотрю.
Мальчик дрожащей ручонкой указал мне направление. И я пошел. Внутренний голос, ранее апеллировавший к чувству долга, теперь настойчиво призывал к благоразумию. Возразить было нечего. Но Сеня продолжал всхлипывать за моей спиной. Я не мог остановиться, хотя отчетливо осознавал, что совершаю большую глупость.
Дом почти полностью развалился. Уцелел только первый подъезд, остальные два лежали в руинах. Двери распахнуты, точно ожидая гостей. Именно туда я и направился.
Меня встретила темнота и затхлый запах запустения. Немного постоял в дверях, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, и направился дальше — вверх по лестнице. Под ногами хрустело битое стекло и осколки кирпича, заставляя кривиться от гадливости и настороженности при каждом шаге. Не хотелось афишировать свое присутствие, только если кто-то и ждал меня, он точно знал о моих перемещениях. Это «окрыляло». Нет, если все обойдется, я выскажу все и маленькому паршивцу, и его непутевой мамаше тоже.
Будем надеяться, что лимит моего везения не исчерпан.
Заглянул в первую квартиру: двери давно отсутствовали, и практически вся обстановка тоже, из мебели остался только ржавый остов металлической кровати, да перевернутый вверх ножками почти превратившийся в труху стул. Пусто.
Хорошо, попробуем поискать у соседей. Здесь двери все еще висели на петлях, а в остальном та же картина полного запустения.
Я начал сомневаться в правильности места поиска, но решил, что пока не обойду все квартиры — не уйду. Любое дело надо доводить до конца.
Осмотрев весь подъезд снизу доверху, я с чистой совестью, направился обратно, намереваясь узнать у мальчика точное местонахождение их жилища. Уже в дверях заметил под лестницей какой-то темный провал, и нет, чтобы проскочить мимо по дурацкой привычке везде совать свой нос, осторожно подошел к нему.
Вход в подвал.
Сыро и беспросветно.
Вряд ли два беззащитных человека поселились бы в таком месте.
Еще раз упомяну, что у меня есть привычка все доводить до конца. Другой бы на моем месте плюнул и прошел дальше, а я — нет, полез в эту чертову дыру, на свою голову.
Включил подствольный фонарик и полез. Что я там хотел найти — не знаю. Разве приключений на одно место, именуемое «пятой точкой», что-то она у меня нервно подзуживала, явно предчувствуя скорое развитие сюжета.
Еле живой фонарик мерцал, и света от него хватало только на то, чтобы не споткнуться об остатки сгнивших труб или не вляпаться в какую-нибудь гадость.
Медленно продвигаясь вперед, я старался не упустить любую мелочь, способную помочь в поисках (нашелся, блин, сыщик недоделанный), и так увлекся, что совершенно забыл об опасности, могущей подобраться сзади (эх, плохо я учился в школе егерей).
Первое правило любого поисковика, работающего в заброшенных районах — не расслабляйся! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Превратись в ком оголенных нервов. В такие моменты ты словно способен видеть кожей как кинестетик. Но что-то не сработало. Вероятно, так повлиял на меня, выбив из рабочей колеи, вид брошенного, беззащитного паренька? Впрочем, все это отмазки, попытка найти себе оправдание. За ошибки нужно платить.
И я заплатил за свою беспечность. В последний момент я уловил движение воздуха за спиной, но…
Сильный удар сзади, отправил меня в глубокий нокаут, погрузив в непроглядную тьму.
Очнулся с чугунной головой, привкусом крови во рту (разбил губу и прикусил язык при падении) и тяжелой, саднящей болью в области затылка. Хорошо меня приложили, грамотно. Убить не убили, а выключили надолго — на дворе была уже ночь. К гадалке не ходи — обчистили до нитки. Вот тебе и славный егерь — купился на старый, как мир, душераздирающий трюк с малолетним ребенком, и попал в засаду. Как сопливого кадета на тренировке уделали. Только на тренировке после подобного конфуза последовали бы нравоучения наставника с детальной проработкой каждого моего шага и объяснениями, где именно я совершил ошибку, а в довершение обязательное дружеское похлопывание по плечу с уверениями, что все получится в следующий раз, и новый заход на тренажере. Сейчас второго захода у меня не будет. К сожалению, тренировка только имитирует реальную ситуацию, вернее даже ее возможность. В жизни, как правило, все проще и грубее и если что-то случилось, то обратного хода уже нет. История, как известно не терпит сослагательного наклонения, и говорить себе «надо было быть умнее» — бесполезно.
Жаль.
Хотя бы потому, что другой возможности проявить свою смекалку у меня попросту уже может и не представиться.
Эх, Сеня (или как там тебя зовут на самом деле?), сидишь ты, поди, сейчас в какой-нибудь норе, в своем клане, и жуешь мой шоколад, честно заработанный на «подставе».
Рад был бы ошибиться, но жизнь сурова, и все получилось именно так, как я и предполагал, — у меня больше не было автомата, вещевого мешка с пайком, кепки, и самое главное — сумки с ценной корреспонденцией и деньгами.
Попал, блин!
В нашем клане ко многому относятся спокойно (жизнь такая штука, что может обернуться по-разному); многое прощается — не прощаются только две вещи: убийство егеря (потому-то я и жив до сих пор). Убийцу егеря обкладывают со всех сторон и линчуют. И утрата имущества принадлежащего Главной Государственной Общине. Тут отвечает уже сам егерь.
Главная Община — это некий анклав, созданный из нескольких уцелевших после многочисленных кровопролитных конфликтов сообществ, решивших, что жизнь в союзе и помощь друг другу увеличивают шансы на выживание и способствуют поддержанию цивилизации пусть на таком примитивном уровне, но все же заметно высшем, нежели первобытнообщинный строй. К сожалению не все это понимали, отказавшись от вступления в союз. Позже, из зависти к процветающему соседу, они устраивали набеги с целью грабежа. Главная Государственная Община, организовав под эгидой законно-избранного пресвитера общий фронт, легко подавила несогласных с существующим строем мятежников. Это была последняя, крупная военная операция в пределах города. Что творилось в других местах, нетрудно предположить по отрывочным сведениям, доходившим по радио, — везде то же самое, с небольшими вариациями. И только далеко на севере из костяка бывших военных была создана мощная тирания, где объединенный генералитет ставил четкие задачи и легко захватывал близлежащие территории. Но чем там закончилось дело, никто не знал, поскольку радио попало под запрет, и город оказался в полной изоляции.
Практически полностью разрушенный, брошенный людьми город, ушедшими на уцелевшие окраины, стал прибежищем банд наемников, выживших из ума, одиночек-отшельников и малочисленных религиозных сект. А также вышедших из ближайших тогда еще не выжженных одуревшим солнцем лесов диких зверей. Быстро мутировавших и наводивших страхи на любого выходившего за обжитые пределы. Им вполне успешно составляли конкуренцию обычные для любого города бродячие собаки, кошки, хозяева канализации и трущоб крысы и более экзотические животные, разбежавшиеся в свое время из зоопарка.
Все это вкупе доставляло большие неудобства для связи между объединенными общинами, разбросанными друг от друга на большом расстоянии, порою измеряемым несколькими десятками километров.
Тогда-то и был организован клан егерей, членом которого мне недавно посчастливилось стать. Клан связывал отдельно расположенные общины, следил за соблюдением законности и правопорядка, осуществлял перевозку ценностей ГГО и отвечал за доставку почты. Словом — на него была возложена большая ответственность.
А я оказался слабым звеном, позором для своего наставника! И это на первом же ответственном задании!
Остается только идти вперед и попытаться оправдаться, если не перед кланом, то хотя бы перед самим собой.
Если дорога через мертвый город без еды и оружия не убьет меня, то возвращение с пустыми руками станет для меня позором… И меня совершенно точно исключат из клана, выгнав прочь из общины.
А кому нужен бывший егерь?
Желающих свести со мной счеты за старые обиды будет предостаточно. Так или иначе — это почти что верная смерть. Необходимо было вернуть вещи и свое честное имя. Вот только как это сделать? Ведь я совершенно не знал, кто на меня напал и где их искать.
Идти по городу ночью без оружия — чистой воды самоубийство. А уж днем, когда солнце нещадно поливает все кругом радиоактивными лучами — тем более. Так, если только пересечь несколько кварталов, скрываясь в тени домов, в подворотнях, имея в кармане детектор излучения — тогда да, а топать с десяток километров — бред!
Но у меня не было выбора. Я сам подписал себе смертный приговор, и только от меня зависело, когда он вступит в силу, и вступит ли вообще.
Первым делом, оказавшись на улице, подобрал кусок толстой арматуры, подвернувшийся под руку. Пусть не старый верный автомат — но все-таки хоть какое-то оружие. Отбиться от мелких мутантов можно, да и от тех, что покрупнее и ходят на двух ногах тоже, если они, конечно, не будут иметь в арсенале чего-нибудь посерьезнее куска ржавого железа.
Теперь предстояла самая сложная задача — решить, в каком направлении двигаться. Мысль о поисках следов, оставленных грабителями, можно было смело выбросить из головы: искать их в кромешной темноте бессмысленно, все равно, что пытаться сделать это на ощупь. Сомневаюсь, что они обитают где-то поблизости и настолько обнаглели, что промышляют рядом со своей общиной. Слишком велик риск быть разоблаченными: в этом случае их ждала смерть без суда и следствия.
Все же нужно было что-то делать, и я направился к тому месту, где состоялась встреча с мальчишкой. Авось, удастся чего-нибудь да вынюхать?
Вот и узкий переулочек, который запомню на всю жизнь, занеся этот эпизод в черный список, под названием «Чего не следует делать, находясь на задании». Поздно, конечно, кулаками махать, но что поделать?